Неспетая песня - фантастика

Первая история из, надеюсь, будущей серии об Энди Кларке-журналисте.




Энди спустился в архив.  Это была его обычная практика, - в свободное от поездок время,  выискивать интересные статьи в старых номерах самых разнообразных  изданий, которые закупались впрок и складывались в подвале их здания, и  пытаться проследить дальнейшее развитие событий, описанных в них .  Этим же, время от времени, занимались все его коллеги, и он каждый раз удивлялся, насколько просто до сих пор наткнуться на небольшую  золотую жилу.   Редактор же с удовольствием пополнял любимую, не только старыми, но и  новыми подписчиками рубрику "Дела былые"

Так и сейчас, началось все с малого, с пожелтевшего номера местячковой  газетенки БрамптонГаллери.  Среди реклам газонокосилок, уведомлений о рождениях и похоронах, между предложениями о починке мелкой техники, он обнаружил короткую заметку о встрече выпускников.  Невнимательно скользнул по ней взглядом, потом вернулся и перечитал еще раз.  Всего одиннадцать  человек, и вот, двадцать лет спустя, они вернулись в свой маленький городок, на юбилей школы. .  Почти все поднялись до неимоверных, для выходцев из провинции, высот:   известный художник,  биолог,  издатель,  архитектор, чью фамилию узнал даже он,  и, никак не меньше, чем  основатель ветви какого-то  нового направления в психиатрии.   
Он вспомнил, для сравнения, как совсем недавно, по чьей-то инициативе, собрались его бывшие одноклассники.  Посидели в баре, поговорили о жизни. Ничего особенного,- семья,  работа.  Менеджеры среднего звена, пара дантистов, ветеринар,  владелец маленького ресторана. Ему пожимали руку, говорили, что он единственный, кто добился  настоящего признания. А в глазах читалось, что они не понимают, почему он, не самый умный, не самый талантливый,  работает в свое удовольствие, пусть и за  небольшие деньги, а они давно забыли, о чем мечтали,  заела рутина.
Энди еще раз взглянул на заметку.   Скорее всего, и тут просто стечение обстоятельств,  - попали в нужное время на  нужное место...   Что вообще можно выдернуть из такого материала?  В лучшем случае правительственный заговор, - усмехнулся он, - секретная вакцина, заставляющая работать мозги.  Проще  закрыть и забыть. А как же его пресловутый нюх? Творческая интуиция?  Неужели в этот раз промашка..
Он лениво  перелистал справочник - маленький, провинциальный город, никакого  производства, пара церквей, четыре с половиной тысячи населения, а в те годы, наверное и половины от того не было, магазины, бар, две школы.
Двадцать лет.  Учителя, которые их учили,  может быть до сих пор работают.  Найти, поговорить, а там уж как получится. Если ничего, значит ничего,  зато можно будет отдохнуть пару дней от города, представить, что выбрался наконец в давно ожидаемый отпуск.


Брамптон оказался  уютным, зеленым городком,  протянувшимся по обе стороны, поросшей камышом, речки. Он оставил свои вещи в маленькой гостинице, где заранее, по телефону, снял номер  и отправился осматривать достопримечательности.
   Центральная улица с немногочисленными витринами магазинов,  быстро привела его  к мосту.  На другой стороне  дорога поднималась на холм, где огибала  церковь с высокой колокольней  и двухэтажное здание, темного кирпича,  - которое показалось ему поначалу пристроем.   Он оглянулся в поисках прохожих,  но как и в любом маленьком городке в середине дня, вокруг никого не оказалось,  пришлось идти проверять самому.  При ближнем рассмотрении, на стене так  называемого пристроя, обнаружилась черная от времени доска с названием школы.  Здание казалось заброшенным -  по стенам буйно вился плющ,  который уже затянул окна тонкой вуалью и постепенно добирался до главного входа, свисая над ним длинными плетями.
Он на всякий случай постучал в дверь, слабо надеясь на ответ,  - не дождался,  и пошел по траве до невысокой каменной ограды, переступив через которую, попал на аккуратно стриженный церковный газон.  Плющ тут тоже был, но, в отличие от школы, только в декоративных целях, красиво оплетая боковые стены.  И здесь никто не ответил на стук. 
Вздохнув, он оглянулся на город, где-то там была редакция газеты, которая его сюда привела. К счастью, найти ее не составило никакого труда.   Хозяин первого же магазина,  не только показал, но даже проводил его до соседнего здания, в торце которого, пряталась недавно крашенная, темно-зеленая  дверь, с криво прибитой табличкой "Редакция"
Мужчина в твидовом, не смотря на жару, пиджаке и галстуке бабочкой,  пожал ему руку и представился
- Пол Марлен. Редактор.
- Энди Кларк. Журналист.  - ответил Энди в том же тоне. - Собираю материал для статьи о провинциальных учителях.
- О! Тогда Вы попали в самую точку,  провинциальнее нас в округе нет. - улыбнулся тот.
-  Я только что был в вашей школе. -  Энди неопределенно махнул рукой вверх,  надеясь, что указывает в нужную сторону. 
-  За мостом? Тогда в старой школе, - поправил Пол, - Весной они переехали,  на другую сторону города, новое  здание.  А эту пока решили оставить как есть, у города нет денег на реставрацию.  Пытались продать, - оказалось, что никому она в таком виде не нужна,  а сносить жалко.  Сейчас работаем, над тем, чтобы внести ее в список исторических зданий.
- А внутри что-то осталось?  Мне бы хотелось посмотреть старые фотографии, взглянуть на лица,  окунуться, так сказать,  в прошлое.
- Тогда Вам со мной повезло,  ключи от школы хранятся у нашего пастора, который  уехал до следующей субботы, и единственные запасные у меня, здесь  в офисе.   Так что могу дать тур,  я ведь сам в ней учился.
Они вместе, беседуя о жизни города, поднялись обратно к школе. .
- Я и не замечал, как тут все вытянулось, - начал извинятся Пол,  - лето в этом году дождливое, все растет как на дрожжах.  Дверь открылась с первого поворота ключа и  они оказались внутри.   Энди ожидал полной разрухи, брошенной повсюду бумаги,  перевернутых стульев, но школа стояла чистая и пустынная.
- Столы и все остальное перенесли в новое здание,  и видите, прибрались тут, водим чиновников,  на следующей неделе встречаеся с историком, государственные деньги нам очень бы помогли, но пока ни туда, ни сюда.  Кстати, если у Вас в статье будет упоминание о наших проблемах, буду премного обязан.
- Конечно,  - легко пообещал Энди, - обязательно напишу, или  составьте пару предложений от себя, включу как цитату.
Они поднялись на верхний этаж, 
- Вот тут всегда был кабинет директора и учительская.  Видите, все осталось как было. -  Пол провел рукой, показывая на покрытые фотографиями стены.  - Если дело дойдет до реставрации,  все бумаги и снимки  уйдут либо в архив, либо в музей, собираемся открыть при новой школе, но это тоже пока  только в планах. .  На настоящий момент сторожу церковному доплачиваем,  чтобы ничего не пропало.
-  Все в хронологическом порядке. Без проблем найдешь свой год, если понадобится, - постучал он по стеклу одной из фотографий, - вот он - я,  эх годы летят.
Энди пошел вдоль стены, вглядываясь в лица.  Сначала это были просто групповые фотографии, с учителем в центре и молодыми людьми сидящими и стоящими вокруг него.  Учеников было немного,  десять , двенадцать человек каждый год.   Затем фотографии поменялись, стали формальными, под одну гребенку,   сверху в одинаковых овалах - лица учителей,  ниже, в прямоугольниках - ученики.
Вот и нужный год.  Он присмотрелся, - обычные ребята,  такие же как на соседних снимках.  Ему все больше казалось, что приехал он зря..  Тем не менее подозвал Пола, спросил, узнает ли кого-то из учителей.
Пол ответил не задумываясь.
- Только двоих.  Учителя у нас как-то не задерживались надолго,   но  вот эти - мистер Барлоу,  и мистер МакКован, они в нашей школе работали всю жизнь.
- Вот, вот,  - Энди оживился  - Эти двое меня и интересуют.  Где они сейчас? Можно их как-то найти?
- МакКован уже лет десять на кладбище.   А мистер Барлоу никуда не делся - тут, семьи у него нет,  сейчас живет в доме для  престарелых.  Лет ему под восемьдесят, но еще бодрый старик,   если бы ноги не подвели, и сейчас бы, наверное, еще преподавал.  Я с ним не так давно разговаривал, память лучше чем у меня,  все  помнит.   Зайдите к нему  - он только рад будет. 

Когда они вернулись обратно в редакцию, Энди напросился полистать архивы,   пару часов, в полумраке  и пыли, пытался найти еще какие-то ниточки, но тщетно.  На обратном пути, зашел в бар, выпил пару пива и, не найдя чем еще заняться, вернулся в гостиницу рано и улегся спать.  Наутро, после выпив стакан молока с пышным не городским хлебом, он  отправился по полученному адресу. 
Резиденция располагалась сразу за чертой города, на ферме, солнце едва выглянуло, воздух дышал свежестью и влажностью. идти было одно удовольствие.  Поэтому к белому, одноэтажному  строению,  с вазонами красных гераний у парадного входа, Энди подошел счастливо насвистывая. Он поднялся на крыльцо и надавил на кнопку звонка, сквозь стеклянные двери было видно гостиную, где только что закончился завтрак и жильцы расходились по своим комнатам
  Он попытался, помня фотографию, найти среди них старого учителя, когда дверь открылась.
- Я к учителю Барлоу, - представился он  - Цель визита? Пишу статью о системе образования.  - женщина в светлом платье, попросила подождать,  и ушла внутрь. Через несколько минут вернулась, 
- Мистер Барлоу готов Вас принять.
- Статью, говорите, -  жизнерадостно воскликнул обитатель комнаты, вместо приветствия.  Худощавый, преклонных лет мужчина, с седыми волосами и  усами,  с умными, нисколько не выцведшими от старости, голубыми глазами, протянул ему руку из кресла-каталки.  Похож на военного в отставке, - подумал Энди,   пожимая худую ладонь.
- Мистер Барлоу.  Очень рад с Вами познакомиться!
- Зовите меня Роберт.
- Тогда и Вы меня - Энди.
- Непременно!  Так почему Вы решили написать именно обо мне?
Энди огляделся. Стены комнаты были уставлены книгами, В редких промежутках между полками,  висели те же фотографии, которые он уже видел в школе, и несколько личных,  в деревянных рамках, - миловидная женщина, на фоне старого дома,  сам мистер Барлоу, молодой, улыбающийся от уха до уха, с большой вислоухой собакой,  он же с удочкой, держит перед собой приличного сома.  У окна, рядом с кроватью, примостился коричневый секретер, со стопкой больших, растрепанных тетрадей. .
- Мистер Барлоу!  Не ожидал, что у Вас будет так уютно.
- Роберт,  прошу Вас. молодой человек, зовите меня Робертом.  Я всю свою жизнь прожил мистером Барлоу,  хоть на пенсии, вспомить, что у меня есть имя.     Да, со скрипом, но мне разрешили переоборудовать комнату,  полки, и все такое.  Думал, состарюсь, уйду с работы, буду читать без остановки,  но зрение ослабело...  Книг много, а вижу что-то, только когда солнце в окно. 
Но что мы все обо мне.  Энди, Вы мне так и не ответили, почему обо мне?   Если не ошибаюсь, Вы никогда не были среди моих учеников.
- Нет, я учился в Лондоне.  В Вашем городе первый раз,  в командировке.   Как Вам уже доложили,  работаю журналистом  в  Таймс.  Мне дали задание написать статью о провинции, о школах, об учителях.  Начал собирать информацию,  в местной газете дали Ваше имя, - Энди говорил, отрывочными предложениями, готовый в любую минуту прервать свое повествование,  ожидая любого знака, чтобы перевести разговор обратно, на старого учителя.  Но тот сидел с покерным лицом и просто слушал, заинтересованно наклонив к плечу голову.  -  В городе мне сказали, что есть такой мистер Барлоу,  которого помнит и любит каждый, что он ответит на любые мои вопросы, так как несмотря на преклонный возраст,  обладает уникальной памятью, и если я заинтересован в каких-то специальных именах,  лучше источника информации не найти. - Энди чувствовал себя все более неудобно, он ожидал непринужденной беседы с первого слова.  А учитель просто продолжал молча на него смотреть.
- Мистер Барлоу, - наконец обратился он к тому, напрямую,  - что Вы по этому поводу думаете?
- Энди,  я думаю, что Вы все придумываете.  За мою жизнь мне пытались лгать тысячи раз,  и я обнаружил в себе маленький, очень практичный талант, я вижу, когда меня пытаются провести.
Энди начал было протестовать, но  учитель остановил его жестом.
- Энди Кларк - сорви-голова, путешественник, исследователь.  Вы знаете, Энди, я являюсь Вашим искренним поклонником. Вы замечательный рассказчик.  В какой-то мере, это ваша заслуга, что я до сих пор выписываю Таймс, несмотря на скромную пенсию..  И я ну ни как не могу поверить, что редакция отправила Вас в провинцию писать репортаж, который более с руки был бы, какой-нибудь старой журналистской деве.  Так что извините..  "Не верю"
Энди  сдавшись, поднял руки кверху и засмеялся.   
- Откуда же я мог знать, что моя Слава, - он показал пальцами, кавычки в воздухе, вокруг слова, - бежит впереди меня.  Вы правы,  никто меня сюда не направлял.  Полная самодеятельность! Меня кое-что заинтересовало  и я решил навести справки.  Может быть после написать статью, если появятся какие-то интересные данные, если же нет, то - нет.
- Молодой человек,  очень уж Вы уклончиво,   Вы же понимаете, что пока я не знаю, где именно вы копаете, я ничем не могу помочь.  Но, у меня сейчас так мало развлечений и собеседников,  что даю Вам карт-бланш,  говорите, что задумали, а я постараюсь рассказать все, что знаю.
Энди задумался,  в его планах были ненавязчивые вопросы,  издали идущие подсказки,   вот так напрямую, просто рассказать свои планы, было для него практически впервые.  Приняв решение, он порылся в портфеле,  и достал собственоручно перепечатанную на Ундервуде заметку из газеты.
- Вот что меня сюда привело, Роберт.
Учитель достал из нагрудного кармана очки,  взял листок, подкатился  к окну и прочитал статью.
Энди ждал.  Молчание затянулось. Наконец мистер Барлоу повернул кресло каталку к нему, откинулся на спинку и сказал.
- Честно говоря, ожидал другого.  Думал, кто-то из  бывших учеников чего-то там натворил и мне надо будет добавить штрихи к психологическому портрету, но раз обещал, что расскажу, назад дороги нет.  Да и что уже скрывать, сколько лет прошло.  Я даже не прошу с Вас обещания ничего не публиковать,  решайте сами.  Более того, думаю даже если опубликуете, никто не поверит..  Что я это вокруг да около.  Просто расскажу все с начала и довольно таки издали.  Так что садитесь, поудобнее.
- Я вырос в удивительное время! Первые радиоприемники, граммофоны, телефоны, кинематограф. Новый мир.  Мои родители всего этого боялись, я же плавал, как рыба в воде.  Провинциальная жизнь казалась скучнейшим местом,  поэтому я объявил, что буду учиться в Лондоне, деньги позволяли и уехал.  Студенческие годы прошли как один миг,  в разговорах, планах.  Я мечтал стать изобретателем, и на самом деле запатентовал кое-что, ничего особенного, мелочи, но как приятно было держать в руках бумаги, которые подтверждали, что это придумал я, а не кто-то другой.   
Мои друзья постепенно осели, нашли работу, кое-кто даже довольно интересную, а я все тянул время,   рассылал проспекты направо и налево,  предлагал наладить продукцию, но получал только отказы.  Даже это меня не останавливало, мир просто не дорос, до того, что я делаю, так я рассуждал и снова спускался в свою лабораторию,  работать,  казалось, просто недотягиваю, еще поднажать и меня заметят.  В какой-то момент, после очередного отказа,  решил, что на мне висит какое-то заклятие на неудачу.  Надо было  прервать этот круг,  и я решил на пару лет уехать из Лондона, осталось только решить куда.
- Энди! Вы еще не устали слушать? Давайте попьем чаю, - он нажал на кнопку звонка, попросил сиделку принести им по чашке.  - пока ждем, я продолжу, с Вашего позволения.
- К этому времени,  мои родители, так и не дождавшись счастливого окончания моего выхода в люди,  начали писать мне каждую неделю,  что тревожаться, что я должен вернуться.   Уж  чего мне  не хотелось, так это обратно в Брамптон,  за все эти годы я туда ни ногой,  вернуться - значит показать, что ничего не добился.  Но в этот раз согласился,  тем более приближалось Рождество.
Чего я не ожидал,  это знакомства на первой же неделе с Мари.   Любовь с первого взгляда!  Вот она, моя дорогая! - Учитель показал на фотографию на стене.  - Я, не сразу понял, что хочу быть только с ней, еще года три жил то там, то здесь. Ухаживал,  посылал цветы,  писал по десять раз на день.  Убеждал ее уехать, но она отказалась, сказала, что уже попробовала жить в большом городе,  и не хочет повторять.  Так что скоро мне ничего другого не оставалось, как вернуться домой.

Мы поженились, купили дом,  вот как раз этот, что  на фотографии.   Я и тут не сдавался,  пытался зарабатывать статьями в журналы о популярной механике,  оборудовал себе снова мастерскую и лабораторию в подвале, но заказы были редкими, так  что когда кто-то предложил пойти в школу - учителем, сразу по трем предметам -  математике, физике и географии, -  я согласился, почему бы и нет.
Мне было с ней очень хорошо,  жизнь стала такой уютной и теплой,   мы гуляли, ходили в гости, вечерами слушали  патефон.    Она любила природу, могла по голосу узнать всех птиц в округе..  Моя Мари сама была как птица,  пела и  смеялась, и танцевала польку, может быть еще что-то, но я помню только  польку?
Энди услышал слезы в голосе учителя,  его голос стал менее разборчивым,  худые руки,  до того спокойно лежащие на подлокотниках,  начали чуть дрожать. 
Он обеспокоенно приподнялся, -  Мистер Барлоу, Роберт, с Вами все в порядке, может позвать медсестру?
Учитель,  отвернувшись, украдкой вытер глаза,  Немного хриплым голосом, преувеличенно радостно поблагодарил сиделку, в этот момент вошедшую с чаем и печеньем на  подносе.  Та взглянула на него,  потом на Энди, но ничего не сказала и вышла,.пожелав приятного аппетита. .  Они выпили чай в тишине, 
-  Вспомнилось..  Вы уж на меня не сердитесь!  Столько лет прошло, а голос ее все еще слышу.  Мы прожили всего три года.  Начала жаловаться на головные боли, сгорела за месяц, потом сказали опухоль, кто ж мог догадаться...
и остался я один в этом пустом доме,  тишина давила,  если бы не дети, - мои  ученики, наверное бы сошел с ума, сидел вечерами, смотрел на патефон и плакал.
Ее птицы, которых она кормила на заднем дворе,  так и прилетали, и стучали в окна, а когда пришла весна начали петь,  их нельзя было выключить, они снова принесли в мою жизнь музыку.
Старый учитель вдруг коротко рассмеялся,  так неожиданно, что Энди подпрыгнул.
-  Небось сидите и ждете, когда же этот старый глупец перейдет  к делу? Нет, нет, не протестуйте,  я бы на Вашем месте думал то же самое.,  Но я уже на месте,  дальше начинается настоящая, хоть и не слишком правдоподобно звучащая история.
- С одной птицы все и началось.  Она всегда пела в сумерках, каждый день, как по часам,  я пытался высмотреть ее среди ветвей, но тщетно, пока однажды утром она не уронила перо, прямо мне в руки,  поднял глаза, а она сидит надо мной, прихорашивается.
Я крутил в руках это перышко, разглядывал его и заметил канавки, и они напомнили мне наши пластинки. И я вдруг подумал,  а что записано в этих бороздках - наверное песня этой пичуги? Я поспешил в дом, к моему патефону,  долго приноравливал иголку и неожиданно для себя действительно услышал какой-то  звук.  Может быть я хотел забыться в работе,  не думать ни о чем, может быть...    Но  с этого дня каждый вечер я был в мастерской пытаясь придумать устройство, чтобы улышать песню, записанную природой.  И, сказать честно, дело это было нелегкое,  несколько раз мои руки опускались, когда  не мог найти выход из той или другой проблемы, но  через несколько месяцев попыток и усовершенствований я улышал ту самую песню, что была слышна у меня над окном все лето.
Я слушал ее, и слушал, и слушал, за окном шел снег, а дома у меня пела несуществующая птица.  Я чувствовал, что снова не один. 
 Это стало моим ритуалом, прийти домой, поднести мой прибор к заветному перышку и послушать солнечную песню, И может быть через пару недель,  или через месяц,   я вдруг понял, что звучит что-то еще, где-то там на заднем фоне, едва намеченные ноты.  Мной было явно что-то пропущено,  я снова достал свои инструменты.  В этот раз все произошло быстрее,  так как я уже знал, что делаю,  выделил звуки, усилил их  и вдруг услышал, изумительную мелодию, я не слышал ничего подобного в моей жизни.  Даже сейчас я не могу найти слова, чтобы описать эти бесподобные рулады,  никакие экзотические пернатые певцы не могли бы сравниться с моим скромным воробушком, если бы он мог спеть такое.   Тем не менее у меня появились сомнения в моем изобретении,  откуда эти звуки, не обманываю ли я себя, создавая искуственную песню, которой на самом деле не существует.   
К этому времени снова наступила весна, и мой певец вернулся.  Одним вечером,  посмеиваясь,  я дождался паузы в его концерте и включил ту идеальную мелодию.  Пугливая птаха была заворожена, она спустилась ко мне, на расстоянии вытянутой руки и слушала не отрываясь,  я был в восторге и устроил ей концерт, какого она еще не слышала.   На следующий день мне пришлось уехать по делам на неделю каково же было мое удивление, когда я услышал новые, мною подсказанные,  ноты в песне за окном.   Он пел все лучше с каждым днем, мой воробушек,  но недолго, через неделю исчез, думаю его кто-то поймал, и наверняка продал, я только надеюсь, что его жизнь была длинной и сытной,  так как все еще чувствую ответственность за то, что с ним произошло.

Но у меня в руках остался мой прибор,  и я оглядывался вокруг, к чему бы его приспособить.   Мои друзья  восхитились звуком, но так и не поверили, что я считываю его с с того крохотного пера,  и  спустя время я обнаружил, что по городу ползут, пусть и наполненные жалостью ко мне, слухи о моих некоторых странностях в моем поведении.  Я постарался не разжигать их сильнее и убрал мой прибор подальше, тем не менее почти каждый день я задавался вопросом о дальнейшем применении.  На зиму мне привезли дрова для камина,   Сухие, но неверной длины и я помаленьку их перепиливал на заднем дворе.  Как Вы уже наверное догадались, обратил внимание на годовые кольца,  выбрал поленце с руку толщиной и поднес к прибору,  какой же богатый звук листвы наполнил комнату.  Я в первый раз подумал, что звука мне мало, я хочу видеть, то, что слышу.
   Еще ни разу мне не доводилось производить такую сложную работу,  все было внове,  вложил все свои сбережения в кинопроектор,  почти забросил  учительство, только угроза остаться без, так необходимых мне сейчас, денег, заставляла находить время, для школы.  Пять лет прошло от того полена до первого прототипа,  еще несколько на доработку,  В городе за это время я  прослыл нелюдимым чудаком, но мои студенты не проваливались на тестах, поэтому школьный комитет мирился с такими причудами.
И вот, наконец, первый настоящий опыт, я снова читал годовые кольца с прошлогоднего полена - на простыне, которую я использовал вместо экрана,  появилось дерево,  красивое невысокое, молодое дерево,  казалось бы вот он - Успех.  Но я ожидал  большего,  пытался добавить усиления, крутил все доступные мне настройки,  все без изменения.   Ушел было обедать и тут меня осенило!  Надо попробовать живую, только с дерева ветвь,  я выскочил из-за стола, с кухонным ножом в руках, бросился на улицу,  срезал подходящую ветвь,    с молодого дуба, поднес ее к прибору и замер, охваченный чувством благоговения,  Передо мной, на экране,  стоял  патриарх среди деревьев,  огромный дуб,  исполин с роскошной кроной.   
В этот момент я понял, что я изобрел, на экране перед мной было будущее,  пока  неспетая песня этого дерева.   Если моему дубу хватит времени, если земля под ним будет плодородной, дожди обильными,  если не пересечет его дорогу лесоруб с железным топором - то он вырастет вот в этого гиганта.  С птицей было почти то же самое,  я выступил учителем, показал ей чего она может добиться, дал ей задачу, которую можно выполнить.
Я не спал в ту ночь, думал, как мой прибор может помочь людям...

Идею читать линии на ладонях, отмел сразу,  с моей репутацией нехватало только раскинуть палатку где-то на ярмарке и одевши яркий платок,  предсказывать будущее.  Мне нужны были линии, но какие...?  На столе лежала груда тетрадей, которые я принес домой, чтобы проверить.   Цифры, числа, знаки умножения и деления, столбиком, и в строчку,  впервые я пожалел. что не преподаю литературу.  Возможно мне подойдет переписанный вручную текст. 
С полки на меня смотрели две аккуратные пачки писем, наша с Мари переписка, но я не смог, не решился,   побоялся того, что могу увидеть. Подумал было переписать какую-то цитату, но остановился на первой же строчку,  сейчас, в тот момент, когда я совершил открытие, которое возможно перевернет мир, могу ли я обнаружить, что мое призвание никак не связано с тем, чем я сейчас занимаюсь... Нет!  Я решил, что буду открывать мир будущего только своим ученикам, только молодым людям, у которых еще все впереди.

На следующий день я написал на доске известную цитату и попросил всех в классной комнате переписать ее в тетрадь.  Едва дождался окончания классов,  торопливо собрал все в портфель и поспешил домой.  Идея сработала магически, прибор увидел строчки сразу. Я не поставил экран,  не знаю почему, но не хотел пока продолжать дальше, - только слушал какие-то шумы, обрывки.
Ах, Энди! Как бы мне хотелось передать Вам то волнующее, и немного страшное чувство, когда  стоишь на пороге комнаты,  перед чуть приоткрытой дверью, за которой начинаются настоящие чудеса.  Чего же я тогда ждал, почему не торопился переступить через порог.  Почему не было спокойствия и уверенности в душе?   Мне очень хотелось открыть эту дверь, но я боялся, что обнаружу  за ней ящик Пандоры.

Но любопытство конечно пересилило, и я открыл всего одну тетрадь.  Сначала на экране была только статика,  и я вдруг испугался, что потерпел неудачу, но  через пару минут  начали проступать линии,  смутные, но читаемые, они становились все четче, конечно они никогда не обрели резкость фотографии, но мне было этого достаточно.
Энди,  Вы, конечно, знаете Альберта Джекинса - нашего неподражаемого мастера золотого сечения,  он, кстати,  есть в той Вашей заметке.  Вспомните здания, которые он уже построил,  эти летящие линии, и поверьте,  он все еще на полпути к своему пику.   А я уже видел лучшее, из того, что он еще создаст,  в тот день, в его тетради,  я увидел, что если он разовьет свой потенциал, мы будем жить в более прекрасном мире.
Я не знаю, что было бы если бы это была тетрадь кого-то другого, не Альберта, но, так получилось, что где-то месяц до того,  он стоял у доски и не мог решить элементарную задачу,  я шаг за шагом вел его к ответу, а он вдруг вспыхнул и воскликнул.
- Мистер Барлоу,  Вы не понимаете,  это не имеет значения, смогу я ее решить или нет.  Я не поеду учиться дальше,   я уже работаю помощником в аптеке моего отца и я буду аптекарем, как он, зачем мне знать какие-то уравнения.
- Я,конечно, возразил,  под смех всего класса, что не хочу быть ответственным за безвременную гибель его пациентов. если он ошибется в дробях.  И мы успешно закончили решение.  Но в тот момент этот разговор занозой сидел в моей памяти.
Что если я ошибаюсь, и мое изобретение только в моем-же  болезненном воображении,  а я скажу этому мальчику, что ему написано, кем?, когда? - быть архитектором и более того, - он меня послушает, и потратит лучшие годы жизни, чтобы следовать моим сказкам.  А потом опустошенный,  не добившийся ничего вернется сюда в эту глушь.  Как я буду смотреть ему в глаза?
Как я буду смотреть ему в глаза,  если ничего не скажу.  Через  двадцать лет от сегодняшнего дня зайду в его аптеку,  купить аспирин, и увижу Альберта, дружелюбного,  улыбчивого, может быть даже довольного своей простой жизнью,  давно не хватающего звезд с неба и буду помнить о том, что мы все,  он и вся страна, а может и весь мир,  потеряли, когда я струсил.
Еще одна бессонная ночь.   Когда утром усталый и так ничего и не решивший, я одевался, чтобы идти в школу, вдруг подумалось..  Я возможно знаю его будущее,  и это все, его решения остаются его решениями, это ему предстоить решать следовать ли моим словам,  это ему надо будет доказывать, пробиваться через сопротивление, учиться.   
Я встретил Альберта в холле,  и сразу отвел его в сторону, чтобы не передумать,  выпалил, что в жизни всегда есть несколько путей,  что быть аптекарем только один из них. А я знаю, что куда бы он не подался, он добъется успеха.
Он засмеялся и спросил, не знаю ли я в таком случае, куда именно ему податься, так как он не имеет об этом ни малейшего представления.  И у меня снова была секунда выбора, сказать или нет, мой собственный рубикон,  и я его перешел. И немедленно увидел в его глазах,  что-то что-то кликнуло,  встало на свое место.  Как с тем воробьем.
Он сказал только,
- Спасибо, мистер Барлоу.
И до сих пор повторяет мне это в каждом письме, которые иногда шлет.
Как ни странно, но не все тетради дали мне ответ,  возможно в мире есть люди, для которых будущее не предрешено. и не каждому из тех, у кого что-то увидел, я решился дать совет.  Что меня очень интересовало, но я никогда не смог найти этому объяснения, что молодые люди, которым я говорил о том, что видел,  принимали это сразу, без сомнений, без сожалений, они просто начинали действовать.  Некоторые из них говорили что-то типа "Я всегда это знал!", остальные просто благодарили.  От всех них исходило чувство завершенности,  найденной цели.
Я никому и никогда  не объяснял, откуда получаю свои откровения, и так как все еще сомневался, мои намеки часто были довольно туманными, но обо мне поползли слухи, знаете, типа детских преданий.
В почтовый ящик начали падать  нештампованные конверты от незнакомцев, со смущенной  просьбой рассказать о будущем.  Чаще всего я отвечал, оставлял конверты на крыльце на видном месте, они так же таинственно исчезали, как и появлялись.   После появились письма настоящие,  издалека,  в них всегда были вложены конверты с обратным адресом и маркой.  Новизна исчезла, я начал воспринимать это больше как игру,  в нашем, цыганском, деле, - учитель улыбнулся, - результаты видны не сразу, поэтому фокус теряется.
- Мистер Барлоу! - прервал его Энди,  он не мог больше сидеть молча.  Поначалу он жалел, что вызвал бедного, выжившего из ума старика на разговор, все эти бабочки, воробушки,  но  по мере того. как разматывалась нить повествования, слушал все внимательнее.  В какой-то момент понял, что верит всему, что слышит и диву дается, переживая каждый эпизод, он начал ставить себя на место учителя,  думать, а что бы сделал он, Энди.   Может ли простой человек вершить судьбы других, даже во имя добра? Думал о своей профессии,  журналистика ведь тоже вершительница судеб, может  поднять кого-то очень высоко, но так же может опустить на самое дно.  Близко, но не совсем, - статьи чаще всего живут только несколько дней,  сенсация ими созданная,тоже обычно кратко живущая...   а тут люди, молодежь, - в начале их жизни,  с другой стороны, кто может лучше решить дозволено или нет, если не Наставник, тот кто знает своих учеников... 
- Думаю Вы делали великое дело,  не удивлюсь, что если копнуть поглубже, в истоках многих достижений за последние двадцать лет, можно проследить Вашу руку.  Это же замечательно!  Я не понимаю только,  что произошло, почему я не вижу Вашего имени на страницах энциклопедий? Почему в каждой библиотеке нет  фолианта с Вашими откровениями.  Только не говорите, что Ваш прибор сломался,  я в это не поверю..
- Нет, молодой человек, он не сломался.  Я его уничтожил сам.
- Уничтожил.
- Всего около года длилась моя безмятежная игра.  Но однажды в мою дверь постучали,  знаете это чувство тревоги, которое охватывает вас вдруг,  причиной которого служит иногда самый невинный источник, а порой даже и вовсе беспричинно.   Так и в тот день,  солнечный, прекрасный день, я вдруг покрылся  гусиной кожей, даже подумал затаиться, сделать вид, что меня тут нет,  но вы понимаете, ко мне не так уж часто стучались, я жил достаточно далеко от работы.  И если уж кто-то находил время до меня добраться, то скорее всего по поводу  каких-то неприятных или печальных событий в школе,  направляясь к дверям,  я решил, что и в этот раз что-то произошло, и заранее подготовился к самому ужасному. 
На пороге же меня встретил очень аккуратно одетый, темноволосый, невысокий молодой человек лет двадцати трех -двадцати пяти...Я спросил, что случилось, он недоуменно посмотрел на меня и ответил,  с сильным иностранным акцентом, что если что-то и произошло. он об этом ничего не знает.  Облегченно вздохнув, я спросил о цели его визита. Он ответил прямо, что хочет знать свою судьбу.
Еще ни разу меня не спрашивали об этом вот так в лицо, я начал отнекиваться и оправдываться, -  Вы понимаете, что это все выдумки, что я просто делаю предсказания по почерку,  к тому времени я уже так часто писал и произносил эту фразу, что почти сам поверил, что это ничего более чем хартомантия.
- Я понимаю, - серьезно произнес юноша, с его жестким акцентом. - Мистер Барлоу, меня к Вам направил один мой хороший знакомый и я даже приготовил уже образец. Он протянул мне лист бумаги с ровными строчками.
- Ну хорошо, подождите немного,  я обычно анализирую почерк в своей лаборатории, там хорошие лампы,  зрение, знаете ли, подводит.  Он, взглянул за окно, где сиял солнечный день и ничего не сказал.
- Мне надо сконцентрироваться,  в тишине, -  увидев куда он смотрит, сказал я смущенно
- Я понимаю, - снова ответил он. 
- Налейте себе чаю, горячая вода на кухне, -  предложил я, одной рукой уже на дверной ручке.
- Не беспокойтесь обо мне гер Барлоу, я подожду.
Не знаю, чего я ожидал от этого листа бумаги, но когда я настроил прибор, то увидел только листы исписанной бумаги, полки с книгами,  вернулся в комнату
- Ну что ж молодой человек,  у вас возможно будет, обратите пожалуйста, особое внимание на слово "возможно".  - блестящая карьера писателя,  множество книг,  статьи и все в таком роде.
Он чуть заметно кивнул и снова запустил руку в карман пиджака.
- Извините, мистер Барлоу, за мой небольшой обман, я попытался Вас поймать на лжи,  Вы же с отличием подтвердили Вашу правоту.   Прошу еще раз уединиться в вашей лаборатории, теперь уже с подлинным образцом моего почерка. - что-то в его глазах или голосе мне не нравилось, даже пугало,  какое-то неопределенное чувство угрозы.   
Я снова закрыл за собой двери и с нелегким чувством начал считывать новый листок. Почерк на нем был мелкий, и ровный, с острыми  заглавными.  Что бы я сказал, если бы на самом деле пытался его анализировать. Когда я  поднял глаза к экрану, то увидел войну, армии, солдат, карты,  и газеты, газеты, со знакомым, уже не таким молодым лицом.  Военные карты с широкими стрелами,  направленными во всех направлениях,  если этот человек будет военным, то кажется он собирается напасть на всех вокруг.  Я увидел в его взгляде безумие, решительность и жесткость. 
Я оглянулся, в своей паранойе думая, что возможно он уже стоит за моей спиной и вместе со мной видит во отчию свое призвание.  Когда понял, что вокруг никого нет, выдохнул,  глаза же не могли оторваться от картин смерти и разрухи, которые бесконечно развертывались и развертывались на стене  и этот нелепый жест,  поднятые не кверху, а немного наискосок руки,  они всегда взметались кверху, где бы он не был ..  Кровь, взрывы, снова кровь и вот он, на самой высокой точке своей карьеры, весь мир коричневого цвета.
Энди, я не видел ничего более страшного в своей жизни,  я думал, что если прямо в этот момент,  выйду и скажу ему, что видел, то запущу этого монстра в действие.  Этого я сделать не мог,  трясущимися руками я собрал листок, немного постоял перед дверью, готовясь, и снова вышел в гостиную.
- Мистер Барлоу, вы очень побледнели.. - сказал он
- Проблемы с сердцем, - ответил я
- Я могу подойти в другое время?
Я не хотел больше видеть его,ни разу в моей жизни.
- Нет, нет, моя работа сделана, - я вспомнил странный паукообразный знак, который видел множество раз рядом с фотографией молодого человека на экране.  Что-то индийское? 
- Молодой человек,  немного Вас разочарую,  судя по вашему почерку, вы будете заниматься  оккультными науками,  ничего к сожалению определенного,   - я пытался вспомнить еще какой-нибудь штрих, хоть что-нибудь, кроме взрывов и оружия.   Рисование! У Вас явный талант к рисованию. Это прекрасная карьера, в конце которой Вас ждет несомненный успех! На Вашем месте я уделил бы этому особое внимание.
- Я понимаю, - снова произнес он.
- Извините меня, но сердце пошаливает, - сказал я, - сегодня явно не день для приема посетителей.
Он распрощался и ушел,  а я вернулся в лабораторию и уничтожил свой прибор. 

Вот и все Энди, это вся моя история.  Делайте с ней что хотите. И уж извините меня,  стар стал,  устал,  если хотите приходите еще завтра,  а пока мне нужно полежать, сердце действительно разыгралось. 
- Конечно, Роберт,  завтра ждите меня в гости.   - Энди с тревогой смотрел на осунувшееся, усталое лицо учителя.  Эти последние воспоминания,  снова разбередили его душу.   - А за свою историю не беспокойтесь,  я никогда не выпускаю в свет то, что к этому не готово.
Он пожал мистеру Барлоу руку и отправился к двери.  Но тут вспомнил одну черточку,  остановился, нерешительно взглянул обратно. Подошел к столу и на листе бумаги  карандашом начертил знак.  Вы имели в виду вот это?
- Да! Откуда Вы знаете?
- В последние годы заметил в кое-каких изданиях, называется "свастика".






p.s. Хочется что-нибудь  услышать от читателей :)