Год третий. Глава Заявление об убийстве

     Рано утром Алена проснулась от сильного шума. Два дня назад она прошла очередной курс химиотерапии и побочные эффекты от препаратов были на пике своих проявлений.
Накануне Алена ложилась спасть с высоченной температурой и изматывающей болью в костях. К утру температура снова поднялась.  Алену трясло от озноба, все тело ломило.
 
     Разбудивший Алену и Алексея грохот усилился, кто-то истерически кричал на лестничной площадке.

     - Что там происходит? – испуганно спросила Алена мужа.

     - Понятия не имею, -  ответил он, вставая с кровати, и быстро одеваясь, - вроде в дверь кто-то ломится. Пойду, посмотрю, что там такое.

     Входная дверь сотрясалась от того, что по ней, не прекращая, били кулаками. Были слышны истерические женские крики и мужские голоса.

     - Да, что там такое? – еще сильнее заволновалась Алена, ее бил  озноб, голова кружилась, сердце от испуга бешено колотилось в груди. – Может быть, несчастье случилось? Тогда почему так бесцеремонно бьют в дверь?

     Алексей недоуменно пожал плечами и вышел из спальни.  Алена тоже  оделась и вышла. Из своей комнаты показался ее отец:

     - Дочь,  что там такое? – встревожено, спросил он. Но Алена сама была в недоумении.

      - Сейчас узнаем, - как можно спокойнее ответила она и поспешила в детскую. Мальчики сильно испугались спросонья  -  такой грохот и крики раньше им доводилось слышать лишь в страшных фильмах. Алексей уже успел немного их успокоить и в этот момент открывал входную дверь.

     Картина, которая представилась взору ошеломленной Алены, ее отца, мужа и выглянувших из своей комнаты детей, напоминала кадры плохого боевика. За дверью стояли три милиционера и, мгновенно кинувшиеся к открытой двери… тетки Алены – Розалия и Амалия.
 
     Близнецы были в совершенно невменяемом состоянии. Они одновременно что-то яростно орали,  и было трудно разобрать, что же именно они кричат. Из общего ора, до сознания обалдевшей от неожиданности Алены, доносились отдельные фразы, которые ничего не проясняли, а лишь вызывали дальнейший ступор:

    - … нас, нас убить хотел!
 
    - Сволочь!
 
    - … почему не открываете? Мы уже пять минут стучим!

    - … над нашим братом… закопать его…

    - … собрания.
 
    - … мяса, кусок мяса ему дать…
   
     - Мы знаем! Хотят нас убить!

     Сотрудник, вероятно старший по должности, в это время представился и спросил разрешения войти. Алексей пригласил милиционеров в квартиру, попросив придержать беснующихся сестер на площадке.  Розалия и Амалия громко возмущались тем, что им не удалось ворваться наскоком, и громко требовали пропустить их в квартиру.  Старший из милиционеров, кивнул одному из коллег и, тот остался на площадке присматривать за близнецами, окончательно взбешенными видом закрывающейся перед их носом двери.
 
     Двое сотрудников, Алексей, Алена и ее отец, прошли в кухню. Майор уточнил, кто  проживает в квартире, затем достал из папки какую-то бумагу и сказал:

     - К нам поступило заявление от…, - он взглянул на отца Алены, - я так понимаю ваших родных сестер, Розалии и Амалии. В своем заявлении они пишут, что вы собираетесь их «умерщьвить», как они выражаются.
 
     На несколько мгновений Алена, ее отец и Алексей просто опешили, таким бредом все это выглядело.  Отец Алены, возмутился услышанным,  до глубины души:

     - Вы знаете, товарищ майор, я на это только одно могу сказать. Совсем уже они с ума посходили! Что же это за люди такие!

    - А вы часто с ними видитесь? – спросил майор.

    - Да мы уже давно не хотим с ними общаться, - устало махнула рукой Алена, - они так успели накуролесить, что мы им прямо об этом сказали.
 
   - И не один раз говорили, - вступил в разговор Алексей, - просили оставить нашу семью в покое.  Бесполезно! Они, не прекращая, лезут в нашу жизнь.  Знают, что Алена сильно больна и ей нужен покой, что их брат, тоже инвалид, еле ходит, что в семье двое маленьких детей. Вы же сами видите, от них невозможно отбиться.
 
     Алена и Алексей рассказали милиционерам о ситуации. Сообщили, что  с момента приезда в Черноземск, два с половиной года назад, не общались с близнецами, а Алексей вообще ни разу в жизни их не видел. Сестры тогда не обнаруживали никакого желания контактировать. И, вдруг, три месяца назад, стали проявлять неуемное желание общаться со всеми членами семьи, включая маленьких детей. Узнали номера мобильных телефонов, стали звонить по нескольку раз в день и нести различную ахинею по часу, а то и по два. Не отвечать на звонки было бесполезно, так как сестры вынуждали либо взять трубку, либо вступить с ними в ссору. Все, живущие в семье, до последнего момента пытались этого избежать, в принципе являясь людьми не конфликтными. Но в последнее время, телефонная эпопея близнецов дошла до полного абсурда – в один из дней они звонили сорок раз подряд, добиваясь того, чтобы им ответили.
 
     Несколько раз они в два, в три часа ночи подъезжали на такси к дому, где жила семья Алены, звонили в домофон и убегали.  Алексей, выйдя на балкон, видел, как они спешно садятся в такси и уезжают.  Потом устраивали скандалы возле школы, где учится старший сын, несколько раз их застали, когда они после занятий пытались его куда-то увести. После этого им прямым текстом сказали, что не хотят поддерживать с ними отношения и просят больше не беспокоить.
 
     Разобравшись в ситуации и взяв с отца Алены объяснительную, сотрудники милиции направились к выходу. Но лишь входная дверь чуть приоткрылась, стоящие на площадке сестры кинулись к ней и вновь попытались войти, крича наперебой о том, что их хотели убить, а они просто пришли проведать своего брата и «передать ему кусок мяса», якобы лежащий у них в пакете.
 
     Совершенно потрясенный происходящим Аленин отец, схватился за дверной косяк, выставил  вперед костыль и громко сказал сестрам:

     - А ну идите отсюда, а то я вас сейчас костылем перепояшу! Я вас видеть больше не желаю!

     Выйдя из квартиры, майор показал Розалии и Амалии объяснительную отца Алены. Открывая дверь на площадку возле лифта, он продолжал что-то говорить, успокаивая перевозбужденных сестер.  Он честно выполнил свою работу, разобрался, что заявление написано людьми не совсем адекватными и считал, что на этом дело закончено.  Но он и предположить не мог, что история на этом не просто не закончилась, а только начинается. Что сестры вовсе не столь неадекватны, как пытаются это изобразить и что заявление близнецов – это часть более глобального плана, который сами сестры до конца не осознают, являясь лишь мелкими шестеренками в большом механизме.
 
     - Ну и ну, - только и смог сказать Алексей, закрывая дверь.

     - А что с ними сделаешь, они всю жизнь так себя ведут, - измученно вздохнул отец Алены. -  У них всю жизнь все плохие были, одни они хорошие. И родственники им все плохие, и родители им тоже были плохие. Они отца своего родного не пожалели, отдали в дурдом. А он не был сумасшедшим, он просто был очень старым, вот и избавились! Уж он-то как их любил, всегда: «мои девчонки, мои девчонки». А они вот что всю жизнь вытворяют!

     Алена ушла в детскую и успокаивала детей, говоря: «Не бойтесь, видите, все уже нормально. Милиция всегда во всем разберется и восстановит справедливость».

     В тот момент никто из них даже не догадывался, что беды их на этом не закончились, а только начинаются. И что на фоне того, что им еще предстояло пережить, все предыдущие проблемы с тяжелой болезнью и отсутствием лекарств, просто померкнут.

     Примечание автора: эта сцена произвела неизгладимое впечатление на всех участников. Но в том, что детям была нанесена психологическая травма, я еще раз убедилась уже спустя два года. Старший сын, подойдя к компьютеру, когда я писала эту главу, заглянув через плечо и, прочтя несколько строк, сразу сказал: «А я это очень хорошо помню».