Вечера лести

Люди. Людей надо любить. Люди достойны восхищения.
Сейчас меня вырвет наизнанку.
Жан-Поль Сартр

Анна проворно шла по тротуару, огороженному низкими парапетами. Тёмные волосы, собранные в неряшливый пучок, расплетались и ниспадали с прогнувшихся плеч. В голове опять завёлся серый плесневый туман, который тщательно оборачивал каждую проходящую мысль своей мутной плёнкой и не давал воздуху и свежести войти в уставшие мозги. Можно было почувствовать неприятную горечь перебродивших чувств и ощущений, которые не успели вовремя испариться и теперь давили тяжким грузом. Это ощущение, гнетущее и тугое, появлялось каждый раз, когда Анна шла на работу. Мудрено ли – не спать всю ночь, терпеть унижения и оскорбления, а потом ещё и хвалить того человека, который вылил на тебя тонны словесной грязи… Но зато это хорошо оплачивается, и у её семьи наконец-то нет проблем с пропитанием. Недаром говорится, что цель оправдывает средства.
Говорят, ещё сотню лет назад люди считали лесть пороком, достойным всеобщего осуждения, а унижение и самоутверждение за счёт других – уделом слабых и жестоких людей. Теперь же это всё выглядит естественной потребностью человека. Главной проблемой стала самооценка, желание хоть как-то возвысить себя в мире недостижимого совершенства. По всему миру расползлись привилегированные клубы, в которых устраивают так называемые «вечера лести» – терапия для тех, у кого проголодалось тщеславие. Анна работала как раз в одном из таких клубов.
Терапия человека, страдающего низкой самооценкой, осуществлялась в три этапа. Сначала клиент рассказывал работникам о своей жизни, и они обязательно хвалили его и выискивали в незамысловатой биографии самые лучшие места, наперебой восхищались талантом, трудолюбием и железной волей клиента – хотя в большинстве случаев лечиться приходили такие люди, которым хотелось сразу плюнуть в лицо.
Второй этап заключался в унижении. Клиент проходил в другую комнату со специально подготовленными людьми и обвинял их во всех смертных грехах, оскорблял и говорил самые непристойные вещи, а работники молча слушали и падали на колени.
И, наконец, наступал третий этап, когда клиент (зачастую ещё довольно человечная особь, которой было не по себе после измывательства над братьями по плоти) опять приходил «на лесть», где работники убеждали его в непогрешимости и уверяли в том, что он ни в чём не виноват и всё всегда делает правильно.
Анне было до тошноты, до судорог где-то внутри, у сердца, мерзко то, чем она занималась. Но изо дня в день она всё равно шла на работу, и изо дня в день её втаптывали в грязь всё новые и новые посетители. А она не имела права возразить им ни единым словом. Малейшая самозащита – и Анна могла смело прощаться с клубом лести, а заодно и с заработком, который обеспечивал её престарелых родителей и её саму.
В давящих на грудь и сжимающих виски размышлениях прошла вся дорога от дома до клуба «Вершина». Собрав свою волю в кулак, Анна в туфлях на тонких каблуках и кашемировом пальто уверенно поднялась к дверям и схватилась за неизменную позолоченную ручку, хранящую отпечатки множества гнусных пальцев.
***
– Привет, – мрачно буркнула Лина, молодая, но уже видавшая виды двадцатипятилетняя девушка, тоже работница «Вершины». Циничная и грубоватая, но не лишённая некоторой доброты – скорее, снисходительности, – после тяжёлой уличной жизни она всё-таки устроилась в клуб лести и теперь держалась за своё место мёртвой хваткой, хамя всем без исключения сотрудникам и угождая клиентам так, как никто не умел угодить.
– Привет, – отозвалась Анна, вешая своё пальто на стену и оставаясь в неброском платье цвета пьяной вишни. Она недолюбливала Лину, хотя не враждовала с ней в открытую. Жизнь научила Анну многое держать при себе, а также подставлять щёку для удара, когда без этого не обойтись. Анна чаще всего говорила не то, что думала, и была хитростной лицемеркой, хотя столь же часто испытывала угрызения совести и проклинала весь свет вокруг. Но жизнь есть жизнь, и обратно её не повернуть.
– На вешалку не вешай, сломана, – пробурчала Лина и, приосанившись, поднялась со своего места, явно показывая, что командовать парадом будет она.
– Угу, – ответила Анна и перевесила пальто. Сердце начало учащённо биться. В последнее время её стали выводить из себя любые мелочи. Плохо, при такой работе нельзя быть раздражительной. 
Комната стала пополняться другими сотрудницами и сотрудниками. Молодые неискушённые девочки и солидные мужчины лет тридцати, бывалые профи вроде Лины и те, кто ненавидит, но не может бросить свою работу, вроде Анны – все столпились в ожидании нового гостя. Почти каждый здесь проклинал судьбу или собирался с последними силами, чтобы снова выдержать диковинную, выворачивающую наизнанку ночь.
Лина рассматривала свои аккуратно подстриженные ногти. Ей было абсолютно всё равно, кто сейчас нагрянет в клуб – она привыкла прогибаться и не считала это позорным уделом. На душе у Лины было довольно спокойно, и всё, из-за чего она волновалась – это предчувствие рутины и нежелание работать, когда можно было бы просто посидеть и покурить, ни о чём не заботясь.
Зазвенел колокольчик на двери, и в мрачную приёмную скромно вошёл мужчина в опрятном деловом костюме. Он обеими руками прижимал к своей груди тоненький портфель – очевидно, с документами, – и растерянно оглядывал многоликую толпу. Повисла тишина.
И тут из толпы вырвалась Лина и распростёрла руки в красноречивом приветственном жесте.
– Добро пожаловать, наш дорогой гость! Чувствуйте здесь себя как дома! Ничего не стесняйтесь, и проходите дальше, умоляю Вас!
Лёгкая тень пробежала по лицу мужчины, но тут же появилась уверенность в себе. Да, Лина знала, что делала. Самая лучшая работница «Вершины». Девочка для битья, которая полностью овладела своим ремеслом.
Лина аккуратно провела незнакомца между рядами работников и усадила за почётный стол, поднесла ароматный напиток. Служащие разместились на коврах, сидя по-турецки. Анна села в дальний угол и едва стиснула зубы, предвкушая незамысловатое продолжение истории.
Клиент начал рассказывать о своей жизни. Сначала его повествование было робким и жеманным, мужчина заикался и забывал, о чём говорил. Но бодрые выкрики переднего ряда рабочих – и особенно Лины – быстро пробудили в нём разговорчивость. И вот уже рядовой служащий офиса превращается в короля всего мира, а многоликая толпа кланяется ему в ноги и жадно ловит каждое слово, слетающее с отвратных губ.
– Когда мне было семь лет, – вещал мужчина, – я удавил нашего кота. Мне было очень стыдно, – незнакомец заметно стушёвывался и сникал.
– Но это всё – в прошлом! – выкрикивала Лина и, жизнерадостно улыбаясь, обнимала колени своего клиента. – Больше Вы не допустите ни одной ошибки, а то, что Вы умеете признать свою вину… О, какое это редкое качество! Жаль, что люди, подобные Вам, нечасто встречаются в этом мире! – Лина драматично закатывала глаза и откровенно лукавила, но при этом странным образом казалась убедительной и искренней.
– Да? – удивлялся мужчина, не смея пока что дотронуться до раболепствующей девушки.
– Конечно, это замечательное качество! Говорите дальше!
Анна вместе со всеми вытягивала руки в такт. На первом этапе ей удалось отсидеться вдали. Не так плохо, но это значит, что на втором этапе – унижении – она будет самой первой в ряду... При этой мысли из сомкнутых губ Анны раздался тихий стон, сразу же потонувший в общем вое.
Лина, как всегда, мастерски вошла в образ, и уже через какой-то час мужчина в кресле сидел, гордо подняв голову и испепеляя всех вокруг исполненным тщеславия взглядом. Из общей массы изредка выскакивали, как блохи, другие сотрудники, но, едва вставив своё слово, сразу же возвращались на место. Норовистая Лина всё приняла на себя.
– А теперь пройдите дальше, уважаемый, – шептала она натужным от подобострастия голосом. – Ведь Вы готовы? Или нет?
– Я готов, – ответил мужчина, оглядывая Лину сверху вниз. Кинув на неё последний пренебрежительный взгляд, клиент исчез за атласными шторами, ведущими в комнату унижений.
***
– Тварь!!! – громогласный крик разнёсся по всему помещению. Анна скрещивала руки на груди и, титаническим усилием воли придавая своему лицу виноватое выражение, наклоняла голову ниже и ниже, изображая стыд и подобострастие перед «воистину великим» человеком, которому вздумалось её проучить. На самом деле она ненавидела этого очередного ублюдка всеми силами своей души.
– Ты думаешь, ты вообще достойна видеть меня здесь? Кто ты такая? Неблагодарная скотина! Да я таких, как ты, из пулемёта бы расстреливал!
Анна незаметно поднесла палец ко рту и изо всех сил его прокусила. Она часто так делала – душевную боль надо было перебарывать чем угодно. В том числе и болью физической. Острый импульс пронзил всё существо девушки, из глаз едва не потекли слёзы. Но она всё так же прижимала руки к груди и не выдавала своей ненависти.
– Ненавижу вас всех, сукины дети! И особенно тебя!!! – мужчина яростно ткнул Анну в грудь и повалил на пол. Весь мир для девушки стал кромешным адом, наполненным только болью. И ей хотелось сей же час растерзать этого мужлана, который невесть что о себе возомнил. Но губы, искорёженные в нервном припадке, тихо прошептали:
– Прости меня, я недостойна даже слышать твои речи! Я недостойна просто находиться рядом с тобой, о великий…
– Чёрт с тобой, сука, – прошептал мужчина и перешёл к другой девушке, которую тотчас же начал поливать грязью.
Анну бесило абсолютно всё. Она лучше других знала, что этот «господин», которого ей нужно называть великим, – самое низкое существо на всей планете. Да, никто из работников «Вершины» не был ангелом во плоти, наоборот, такой труд требовал закалки. Многие из работников не понаслышке знали, что такое – жить на улице и торговать собой. Но каждый из них поступил бы абсолютно справедливо, если бы хоть раз сам толкнул посетителя в грудь и полил всем тем, что недавно было вылито на него. Однако сейчас нельзя давать волю эмоциям. Анна рикошетом отбила все мысли и переживания и аккуратно поднялась, стараясь не травмировать прокушенный палец.
Лина, наблюдающая за действом из-за кулис, нервно теребила волосы, складывая их в неровные завитки. Ненависть Анны была слишком заметна, а это плохо. «Из-за этой дикарки, которая так и не научилась приспосабливаться, страдает вся группа, – думала Лина. – Да, девка она неплохая, но только эта работа ей абсолютно не подходит. Ей бы штанишки детям шить, а не взрослым дядькам потворствовать. Надо вмешаться, а то сейчас всё полетит к чёртовой матери…»
Клиент продолжал набрасываться на работников, на этот раз выбрав тоненького паренька из новеньких:
– А ты что здесь развалился? Тряпка! Ты всю свою жизнь даром прожил и даже не знаешь этого! Ну ты тупица, редкостный слабак!!!
И тут из-за спины раздался тихий, но бодрый голос.
– Да! Так его! Так его!
Мужчина недоумённо оглянулся. Он не думал, что кто-то будет его поддерживать. За спиной у него стояла Лина, покорно улыбающаяся своему «повелителю».
– Да, – продолжала Лина, как ни в чём не бывало. – Они все тут просто моллюски. Самые низкие существа, которых только можно вообразить. Потешайтесь над ними, о великий!
Глаза мужчины засверкали нездоровым огнём, в улыбке проявился злобный волчий оскал. Уверенной походкой он вновь направился к Анне.
– Мразь!
Анна ошалело раскрыла глаза. Такого ещё не было. Да, Лина всегда умела найти подход к любому горделивцу, но тут… Лицо предательски выдало удивление и неприязнь, которые могли вызвать уколы совести в клиенте, а это – самое последнее в её работе. Пациент не должен чувствовать себя ущербным. Анна напрягла все возможные мышцы лица, каждая клеточка кожи отражала напряжение. Её стойкая внутренняя сущность, не желавшая молчать и прятаться, так и карабкалась наружу, как пленник карабкается по стене темницы – остервенело, с диким, всепоглощающим желанием выйти на свободу… Пленник перебирался всё выше и выше. Вот и граница. Анна не смела стряхнуть свою сущность и затаить её изнутри. Но мужчина уже вошёл в раж и ничего не замечал.
– Да ты чудовище! Ты понимаешь, кто сейчас перед стоит?! Ты? Это? Понимаешь?!!
Анна едва склонила голову и что-то пробормотала про себя.
– Так её! – подбадривала клиента Лина. – Так её, ну же!
– Мразь! Вертихвостка! Да что ты себе позволяешь!!!
– Добавь ещё! Она низкое существо, она никогда не поймёт, как низко пала! – Лина мастерски изменяла своё лицо, отражая такое же удовольствие от насмешек над Анной.
– Плебейка! Деревенщина! У тебя в мозгах – одна извилина, и то прямая!
– Ещё, ещё!
– Ничтожество!!!
– Ещё!
Анна сомкнула глаза и почувствовала, как вся закипает изнутри. Мозг отказывался переваривать информацию – всю, до единой частицы, слова превратились в сплошной назойливый звон. Недюжинной силой она заставила себя выстоять до конца. Губы снова лепетали заученные фразы покаяния и признания своего ничтожества, голова методично склонялась вниз, а чувства полностью атрофировались. Будто их никогда и не было. Совсем никогда.
***
Остаток вечера, перетекающего в ночь, Анна запомнить не смогла. Пришла в себя она только тогда, когда вновь очутилась на ковре в комнате лести. Начинался третий этап.
Заплывшее, будто растащенное по кускам, сознание Анны едва смогло зафиксировать, что клиент так и не смог до конца насладиться унижением. Всё-таки в нём ещё было человечное, милосердное. Так чаще всего и случалось в «Вершине». Но теперь Лина и ещё три сотрудника, которые были жёстче и твёрже остальных, старательно убеждали мужчину в том, что он прав, что все они – низкие существа, и что только так и надо с ними поступать.
Анна тихо сидела в углу и наблюдала, как вокруг довольного, но всё равно ощущающего себя не в своей тарелке клиента навязчиво плетут паутины лести и наигранного восторга. Глаза смыкались сами по себе, а в воздухе расплывались белые пятна. Маленькие галлюцинации, ну или просто реакции нервных сосудов, всё танцевали и танцевали в окружающем пространстве… Анна не могла привести себя в порядок, её глаза уставились в одну точку и заметно облюбовали это место. Анна и не пыталась бороться с этой нервной дремотой. Она не знала, что она должна чувствовать, не понимала, что с ней происходит. И ей было абсолютно не понятно, что дальше будет между ней и Линой.
За окном наступал рассвет. Белое солнце всходило над миром сна и порока, никому не нужное и всеми забытое. Мужчина в деловом пиджаке и с чемоданчиком в руках выходил из дверей клуба, в последний раз окидывая работников полным чёрной ненависти взглядом. Он выглядел настоящим чудовищем, в котором больше не осталось ничего человеческого. Что же, «Вершина» как раз и ставила своей целью сделать из людей бессердечных хищников.
Работники же в большинстве своём теперь выглядели очень жалко. Приниженные и затравленные, они, как грызуны в огромной саванне, сновали из угла в угол, собирая свои вещички и попискивая о том, что день грядущий им готовит. Конечно, ничего хорошего. Маленькие сурикаты и лемминги, которые только что едва убежали из лап орла, эти люди суетились и небрежно, поверхностно переговаривались, но каждый был сам в себе. В своих страхах и чувствах, в своем забвении, без гордости и чувства собственного достоинства. Беспомощные зверьки обречённо расползались по своим норам, унося за щекой отличную зарплату, которая точно обеспечит им хлеб насущный.
Анна на протяжении ещё получаса после окончания сеанса не уходила из клуба. Она сиротливо сидела на лавочке, перебарывая свою головную боль и безуспешно пытаясь спрятать свои эмоции. Она не могла возвращаться домой в таком состоянии, ведь её родители думали, что она просто прислуживает богатеям. Что-то вроде официантки. И им никогда не откроется, за что их дочь получает такие большие деньги.
Маленькая сумочка Анны сочувственно примостилась рядом с хозяйкой, не в силах чем-то помочь. Анна уже поднялась и стала снимать пальто, но тут из коридора появилась Лина. Она выглядела уставшей, но довольной и гордой. Никому и в жизни не пришло бы в голову её пожалеть.
Лина смерила свою коллегу высокомерным, но в чём-то относительно добрым взглядом. Губы расползлись в неоднозначной улыбке. Взгляд Анны же не выражал никакого сострадания. Её глаза горели досадой, а сомкнутые брови выражали желание сей же час потребовать объяснений.
– Да ладно тебе, – неторопливо ответила на этот взгляд Лина с едва уловимой ноткой пренебрежения в голосе. – Мы же в клубе лести, а не на фабрике машинисток. – Сказав это, Лина помолчала, а затем добавила уже другим, покровительственным тоном: – Ты только не вздумай на меня дуться, слышишь?! Это обычный рабочий момент. Уж пойми, у нас работа такая. Наши чувства никому тут не нужны. И чем раньше ты это поймёшь, тем лучше тебе будет. Усекла?
Лина выглядела вальяжно и высокомерно. Но теперь Анна действительно не держала на неё зла. Ей стало всё понятно. А ещё она поняла – Лина права. В «Вершине» никого не интересуют человеческие чувства работников. И это стоит принять как данность.
– Пока, Лина. – Анна кивнула в знак прощания, развернулась и быстро пошла к выходу.
***
…Оказывается, ночью прошёл дождь. А Анна ничего не знала. Как назло, сегодня её угораздило пойти на работу в тонком пальто, и теперь она промёрзнет до костей, прежде чем доберётся до дома. «Обидно и досадно, – думала Анна. – За что мне все эти неудачи? А впрочем, надо смириться. Никому не интересны наши чувства. Жаль, что у меня никогда не получится оставаться такой дьявольски спокойной, когда тебя унижают и выворачивают наизнанку».
Дорога пролетела быстро, и вот Анна уже отворяла дверь родительского дома. Натянув дежурную улыбку, девушка изящно впорхнула внутрь. На пороге её уже встречали отец и мать.
– Здравствуй, доченька! – почти хором проговорили они, обнимая продрогшую Анну. – Ну, как прошла смена?
– Всё отлично, – натужно улыбнулась Анна. – Вот деньги. Этого нам хватит до конца месяца, ещё и останется на побелку потолков.
– Вот ты наша умница, – причитал отец всё время, пока Анна отогревалась в коридоре. – Какая у нас славная дочь! Как заботится о родителях! Мы гордимся тобой, Анечка!
– Мам, пап, простите, я очень хочу спать, – пробормотала Анна и ловко, юрко проскользнула в свою комнату, закрыв дверь на замок. Вот теперь она может дать волю своим эмоциям. Но слёз уже не было. Всё испарилось, как тяжёлый ночной туман. Только странная пустота осталась внутри, а это уже ничего не значит.
Анна тяжело вздохнула, задвинула шторы и легла на постель, подминая под себя подушку.
***
А Лина всё так же сидела в клубе «Вершина». Ей не особенно хотелось идти в свою съёмную комнату, тем более, клуб стал для неё вторым домом. Наступало будничное серое утро, которое Лина опять проведёт пусто. Несмотря на напряжённую ночь, ей уже не очень хотелось спать. Привычка.
Вот из клуба ушёл последний сотрудник. Наконец можно побыть одной, собрать  свои мысли и аккуратно разложить по полочкам. Лина вынула из кармана пачку любимых сигарет и вышла на улицу. Даже ей, Лине, сейчас было как-то неуютно и тяжело на душе. «Да уж, бывает. Ещё и погода ни к чёрту», – подумала девушка, усаживаясь на лестницу. 
Подол юбки мягко соскользнул вниз, и вот Лина уже сидела на ступеньках, куря свою тонкую сигарету. С первой затяжкой тяжесть на душе мгновенно ушла, и Лина снова стала прежней – самоуверенной девушкой, у которой есть своя философия и свои жизненные принципы. Ничего не произошло, а жизнь течёт своим чередом, как всегда текла и будет течь ещё очень долго.
Лина едва заметно улыбнулась и блаженно прикрыла глаза.