Небезнадежные войны Якова Кедми

Гость «ЕГ» – бывший руководитель «Натива», одной из самых засекреченных спецслужб Израиля

– Господин Кедми, ваша жизнь мало знакома широкой русскоязычной публике. Поэтому, если позволите, давайте сначала поговорим о том, с чего начался путь студента Якова Иосифовича Казакова в Израиль.

– В феврале 1967 г. я решил пойти и посмотреть на израильское посольство, хотя понятия не имел, что буду там делать. Я прошелся по противоположной стороне улицы, увидел здание, не характерное для знакомой мне советской архитектуры, открытые ворота и вывеску с ивритскими буквами. Перед зданием прохаживался милиционер. Я принял решение в мгновение ока. Перешел на другую сторону улицы и размеренными шагами, как обычный прохожий, двинулся к милиционеру. Он бросил на меня взгляд и продолжал следить за улицей. Видимо, не заметил во мне ничего подозрительного. Я рассчитал, что к моменту, когда я дойду до ворот, милиционер окажется ко мне спиной. Поравнявшись с воротами, я ринулся в них и через мгновение оказался внутри. Милиционер почувствовал что-то неладное, обернулся, но не успел меня схватить – я был уже на территории посольства. Он вперил в меня взгляд, а потом помчался в будку звонить. Я вспомнил фразу Юлия Цезаря «Рубикон перейден!» Прорыв в посольство был шагом, после которого обратного пути не оставалось.
В глубине двора была парадная дверь с занавеской. Я заметил, что из-за нее кто-то смотрит. Поскольку эта дверь была единственной, я направился к ней.
Когда я подошел, дверь открылась. Передо мной стоял элегантно одетый мужчина. Его вид, взгляд, выражение лица были какими-то «несоветскими». Он обратился ко мне по-русски со странным акцентом: «Шалом! Заходите, пожалуйста». Я вошел. Он спросил: «Чем могу быть вам полезен? Что вы хотите?» Я сказал, что я еврей и хочу выяснить, как мне выехать в Израиль. Еще за секунду до этого я не имел ни малейшего понятия, что я ему скажу. «Хорошо», – сказал он и пригласил меня в кабинет. Потом спросил, кто я и чем занимаюсь, есть ли у меня родственники в Израиле. Я ответил, что у меня в Израиле никого нет, разве что в Штатах живут бабушкины сестры. Он вновь сказал: «Хорошо. Пока не могу сказать вам ничего определенного. Если вы действительно серьезно настроены, приходите через неделю-другую, тогда поговорим». Перед уходом я попросил материалы об Израиле. Он проводил меня к столу, на котором лежали брошюры на русском языке. Я взял брошюры и рассовал их по карманам. Среди них был тоненький учебник иврита.
А на выходе из посольства меня уже ждала группа милиционеров. Они кипели от ярости, ругались и кричали. Меня завели в дежурное помещение и начали допрашивать. Я рассказал милиционерам байку о дедушке, который пропал во время Великой Отечественной войны и, возможно, оказался в Израиле. О том, что я оставил в посольстве его данные и, может быть, его найдут в Израиле. После получасовой перебранки и звонков их начальство, наконец, решило, что со мной делать. Меня отпустили, предупредив, чтобы я больше не врывался в посольство и вел себя примерно. Было видно, что они растеряны и сбиты с толку и поэтому даже не обыскали меня. Я не думал, что за визит в посольство меня могут посадить. В советской бюрократической системе принятие решений было делом медленным и запутанным. Ее реакция всегда запаздывала: если мои инициативы были более быстрыми и заставали представителей властей врасплох, у меня оставалось в запасе время для ответного хода.
Вот так начиналась моя дорога в Израиль… (В ответе использованы отрывки из книги Якова Кедми «Безнадежные войны»)


– Но, всё же, вам как-то уж подозрительно быстро разрешили туда выехать.

– «Подозрительно» – это из своеобразной лексики, характерной для страны нашего с вами исхода. «Необычно» – более уравновешенное определение. Два года я добивался выезда. До меня никто из москвичей разрешения не получал. Да и выезжал я, не подав вызова, не имея родственников в Израиле и не заполнив ни одной анкеты. Пришлось и от советского гражданства отказываться. Первым в СССР. Начал в феврале 1967 г., а выехал в феврале 1969-го. Более подробно об этом описано в моей книге «Безнадежные войны».


Из предисловия к книге «Безнадежные войны», написанного бывшим директором «Моссада» Эфраимом Халеви
«История жизни и личной борьбы Якова Кедми переплетается с важнейшими событиями в жизни Государства Израиль и еврейского народа во второй половине XX столетия. Иногда он был рядовым участником происходящего, обладавшим острым и критическим взглядом, а иногда он сам инициировал события. Благодаря своим способностям и уникальным личным качествам, он достиг наивысшего поста на государственной службе и руководил государственной системой, целью и смыслом которой было обеспечить выезд евреев из бывшего Советского Союза в Израиль».


– Один из сотрудников ФСБ России, пожелавший не раскрывать свою фамилию и звание, заявил следующее: «Яков Кедми имеет высшее образование. Закончил МИИТ, работал старшим техником НИИ железобетона Госстроя СССР». Сей господин озвучивает заведомо неправильную информацию?

– Он, безусловно, знаком с моей историей. Действительно, во время учебы я работал в НИИЖБе. Однако я не отвечаю за точность переданной им информации: в жизни было так, как я написал. Я уехал после третьего курса, так что в НИИЖБе работал во время учебы, а не по ее окончании.


– В вашем досье на сайте nativ.h12.ru сказано, что в Израиле вы учились на химфаке Техниона, а затем в Тель-Авивском университете. А в последнем, кстати, на какой специальности?

– По приезде я решил пойти на факультет научной химии в Технион. Но через год ушел в армию. Позднее я окончил факультет государственных наук и международных отношений Хайфского университета. Так что в Тель-Авивском университете я не учился.


– И еще одна цитата из этого же досье: «Помимо этого, окончил Колледж национальной безопасности (одно из наиболее престижных высших учебных заведений страны)». «Помимо этого» – уже после получения университетского диплома?

– Колледж национальной безопасности при Генштабе Армии обороны Израиля – это что-то вроде Академии Генштаба в СССР и в России. Обычно в этом Колледже учатся, уже имея диплом о высшем образовании. Но, иногда принимают и с незаконченным высшим, как было в моем случае. Тогда в процессе обучения слушатель проходит дополнительные курсы для академической аттестации.


– А каков, если не секрет, принцип отбора в подобные учебные заведения?

– От армии посылают тех, кто имеет перспективы назначения на должности, связанные со стратегическими проблемами армии и государства. Об этом также подробно написано в моей книге.


– После Войны Судного дня, как утверждают источники в Интернете, вы некоторое время работали в «Сохнуте», в «русском» отделе МИДа. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом периоде вашей жизни.

– В Еврейском агентстве я никогда не работал. Да и «русский» отдел МИДа – это плод чьего-то воображения. Не было такого. «Натив» иногда называли «русским отделам МИДа».

Из истории «Натива»
«Натив» (в переводе с иврита – «путь», «тропа») – Бюро по связям с евреями СССР и Восточной Европы (в настоящее время Бюро по связям с евреями СНГ и стран Балтии). Предшественником «Натива» была организация «Моссад ле-алия бет», созданная в 1937 г. Ее возглавлял Шауль Авигур (Меиров), которого считают «отцом израильской разведки». Организация занималась нелегальной репатриацией евреев в Палестину, поскольку британские колониальные власти всячески препятствовали этому. После прекращения действия британского мандата и образования Государства Израиль препятствия по приему репатриантов отпали. Эмиграция из стран Запада была свободной. Отдельной проблемой оставались арабские страны, не признавшие Израиль, и СССР со странами Восточной Европы, откуда эмиграция была запрещена. Для решения этой проблемы Шауль Авигур и основатель нового «Моссада» Реувен Шилоах предложили разделить ответственность за еврейскую диаспору: арабские страны оставить за «Моссадом» (отдел «Битсур»), а для стран Восточного блока создать специальную организацию. Решение об этом было принято в 1951 г. первым премьер-министром Израиля Давидом Бен-Гурионом. Бюро при канцелярии главы правительства было создано в 1952 г. В дальнейшем Иссер Харель хотел подчинить «Натив» руководимому им «Моссаду», однако «Натив» остался независимой секретной организацией сообщества разведок Израиля.
Аппарат бюро насчитывал всего 50–60 человек. Но на «Натив» работали «оперативники» в посольствах и консульских учреждениях Израиля в СССР и других социалистических странах. В «лучшие годы» в «Нативе» официально числилось 200 сотрудников. Штаб-квартира организации расположена в бывшей немецкой колонии Сарон, расположенной в Тель-Авиве.
В первые годы своего существования «Натив» использовал нелегальные методы эмиграции. Так, из Польши и Венгрии организовывали нелегальный переход границы, снабжали репатриантов фальшивыми документами и перевозили их через одну-две страны в багажниках машин, оснащенных двойным дном или другими тайниками. В таких странах, как Румыния, «Натив» вступал в контакт с высшим руководством, и за взятки местные евреи получали разрешение на иммиграцию в Израиль. Особое значение «Натив» придавал работе в СССР, где проживала вторая по численности после США еврейская диаспора. С момента своего основания и до конца 1990-х гг. «Натив» последовательно провел в СССР три успешные операции, которые можно условно назвать «Еврейское движение», «Отпусти народ мой» и «Большая алия».


– Учеба, служба в армии, участие в военных действиях, работа… Для личной жизни времени уже не оставалось?

– Во время срочной службы в армии я женился, у меня родился сын. Моя жена – химик-пищевик, работала главным технологом-пищевиком в Министерстве обороны. После 39 лет работы вышла на пенсию. У нас трое детей – два сына и дочь. Дочь окончила Академию искусств «Бецалель» в Иерусалиме. Старший сын окончил Тель-Авивский и Иерусалимский университеты по специальностям «международные отношения», «экономика, финансы и финансирование». Младший окончил Междисциплинарный колледж в Герцлии по специальностям «юриспунденция», «государственное управление» и «политика». Все дети свободно владеют ивритом и английским. Мальчики, особенно младший, немного говорят по-русски. Старший также владеет немецким, а младший свободно говорит по-французски и по-арабски.


– В 1978 г. по рекомендации премьер-министра Менахема Бегина вы попали на службу в «Натив». Одни источники называют эту организацию «Бюро по связям с евреями СНГ и Восточной Европы», другие – самой засекреченной спецслужбой Израиля. Истина, как это часто бывает, где-то посередине? Или правы и те и другие?

– Правы и те и другие. Насчет же особой секретности… Когда уже можно было упоминать «Моссад», упоминать название «Натив» по-прежнему было запрещено. Оно было обнародовано совершенно случайно, в результате оговорки министра финансов в начале 1990-х. Причина особой секретности – то, что мы работали против интересов СССР и стран Восточной Европы, которые видели в наших контактах с евреями их стран и выезде этих евреев в Израиль серьезнейшую угрозу своей безопасности и национальным интересам.


– Информация об истории «Натива», приведенная здесь, взята мной из Интернета. Как вы можете ее прокомментировать?

– «Натив» был создан в декабре 1951 г. в рамках «Моссада» решением Бен-Гуриона на основе предложения, поданного Реувеном Шилоахом и Шайке Даном. Иссер Харель, ставший руководителем «Моссада» после ранения Шилоаха, одновременно руководил и «Нативом». Я с ним об этом подробно беседовал. Шауль Авигур стал руководителем «Натива» только в 1953 г. – формально под началом Иссера Хареля. На «Натив» возлагалась задача ведения разведывательной деятельности и сионистской пропаганды в Советском Союзе и в других странах Восточной Европы для усиления иммиграционного потока евреев в Израиль. Высокая эффективность деятельности «Натива» подтвердила, что создание этой спецслужбы для проведения операций в социалистических странах было абсолютно оправданным.
Что же касается конкретных операций и приписываемых им названий, то это плод воображения составителей справки. Евреи Румынии выезжали в рамках соглашения между «Нативом» и Службой разведки и безопасности Румынии (Секуритате). В рамках этого соглашения Румыния получала плату за каждого выезжающего в Израиль в соответствии с его возрастом, специальностью и ученой степенью. В среднем от 2500 до 10 000 долл. за каждого взрослого. Вряд ли эта плата подходит под определение «взятка».


– В 1988–1990 гг. вы были сотрудником консульской группы израильского МИДа при посольстве Нидерландов в Москве. То есть вернулись в свой родной город. Чем особенно запомнились вам эти годы?

– Первым впечатлением было ощущение того, что я как бы вернулся на машине времени на 20 лет назад. А второе: глядя на местных евреев, я видел самого себя – каким бы я был, если бы не уехал в Израиль.


– В 1992 г. уже другой глава израильского правительства, Ицхак Шамир, назначает вас главой «Натива». Это было для вас неожиданностью или логическим продолжением всей предыдущей деятельности?
– Я прошел все должности в «Нативе». До этого назначения я в течение трех лет был заместителем директора «Натива». Так что очередной шаг был естественным, и не только для меня.


Из предисловия к книге «Безнадежные войны», написанного бывшим директором «Моссада» Эфраимом Халеви
«Во многих главах, посвященных „Нативу“, перед читателем раскрываются не только все подробности тех событий, участником которых был сам Кедми, но и его взгляд на внутреннюю политическую жизнь Израиля... Он рассказывает историю межведомственной борьбы, и перед лицом читателя проходят вереницей политические фигуры тогдашнего Израиля. Обо всём этом повествует государственный служащий, стремительно взлетевший по служебной лестнице, достигший без какой-либо помощи и политической поддержки должности руководителя организации, цель которой – выезд евреев в Израиль. Для него самого выезд в Израиль – часть его жизни, результат борьбы, которую он вел в одиночку».


– Газета «Едиот Ахронот» называет вас автором и исполнителем грандиозной секретной операции с целью не допустить эмиграцию советских евреев в Америку, перенаправив ее в Израиль. Что, действительно все хотели за океан, а вашими усилиями оказались в Израиле?

– До введения мною новой процедуры более 90% выезжавших с израильскими визами ехали не в Израиль. Так было бы и дальше, если бы не введение новых правил, основной смысл которых состоял в предотвращении приезда эмигрантов в Вену. По новой процедуре въездные визы в Израиль все получали в 17.00, буквально за несколько часов до вылета. И только по предварительному предъявлению билетов на самолет в Бухарест или Будапешт. Мы были готовы заказать и оплатить билеты и обеспечить доставку в аэропорт. Без израильской визы невозможно было получить транзитные визы. Перевалочные пункты в Румынии и Венгрии были организованны за несколько лет до этого для едущих в Израиль. Тот, кто был недоволен, мог обращаться в посольство США. С того момента, как стала возможна прямая эмиграция из СССР в США, мы не были готовы к продолжению эмиграции евреев СССР в США по израильским визам.


– Не думаете, что некоторые и до сих пор не могут вам этого простить?

– Не знаю. Меня это мало интересует. Допускаю, что есть и такие. Но их абсолютное меньшинство.


– В своей книге «Безнадежные войны», изданной пока что только на иврите, вы рассказываете об этих событиях. И не только о них...

– В книге описаны события, в которых я принимал участие. Они связаны не только с евреями и их выездом в Израиль. Это и служба в армии, и опыт войн, в которых я принимал участие, и отношения в разведывательном сообществе Израиля, и исламский террор в СССР, и иранские попытки создания ракетного и ядерного оружия, и страны СНГ, и распад СССР, и положение в России, и Борис Ельцин, и Владимир Путин, и многое другое.


– Когда ожидается выход книги на русском языке?

– Я надеюсь, что это вопрос нескольких месяцев.


– Мой коллега Александр Волк, главный редактор сайта haifainfo, называет вас «целым генерал-лейтенантом в табели о рангах Советской, потом Российской армии» и «самым высокопоставленным „русским“ современного Израиля». Насчет генерала – это метафора? Или где-то в шкафу до сих пор пылится мундир с лампасами?

– В Израиле, как и в других западных странах, работники спецслужб не имеют воинских званий. В Израиле условия работы и пенсии работников спецслужб приравнены к армии. Моя должность по условиям работы приравнена к званию Армии обороны Израиля, которое соответствует генерал-лейтенанту Советской или Российской армии.


– По роду своей весьма разносторонней деятельности вы лично знакомы со многими сильными мира сего. О встречах с кем из них до сих пор вспоминаете с особой теплотой?

– В своей книге я выразил отношение к тем или иным действиям известных лиц, разъяснив причины этого отношения. Есть и положительные, и отрицательные оценки. Нередко одно и то же лицо хвалил за одни действия, а через несколько страниц – критиковал за другие.


– Неизбежный вопрос в связи с актуальными событиями: являются ли так называемые революции в ряде арабских стран закономерным явлением или неожиданностью, как сейчас утверждают многие?

– За последние 30 лет условия в арабских странах, а также социальный и образовательный состав их населения в корне изменились. Режимы же, управляющие этими странами, и принципы их функционирования оставались практически неизменными, и пришли в противоречие с внутриполитической ситуацией. Те, кто грамотно и профессионально оценивали ситуацию, должны были сознавать, что эти страны находятся на пороге сильнейших кризисов власти.


– Как вы относитесь к тому, что при попытке физически устранить того или иного диктатора гибнут его ни в чем не повинные подданные, включая малолетних детей?

– Я знаю, что такое война и что значит вести бои в густонаселенных городах. Одна из основных задач в такой ситуации – обеспечение безопасности гражданского населения. Во время боя это не всегда удается, особенно если другая сторона прикрывается мирными жителями или если вы не знаете, что вместе со стреляющими по вам военными находятся гражданские лица. Многое также зависит от профессионализма военных и точности разведданных.


– В СССР мы все были евреями. Причем там часто «били» не по паспорту, а по морде: никого не интересовало, еврей ты по маме, по папе или со всех сторон. А в Израиле, Германии или США все мы оказались «русскими». Почему так происходит?

– Такова природа человеческая. Предок Александра Сергеевича так и остался арапом Петра Великого. Во втором, третьем поколении это исчезает, особенно если вы живетет в стране своего народа.


– В русском языке между понятиями «иудей» и «еврей» имеется четкое различие. Первых в СССР, в силу известных причин, было немного. А «еврей» считалось национальностью. И под понятие «еврейская эмиграция» подпадают все, в ком есть хотя бы четверть еврейской крови от любого из предков. Но еврейские общины всё еще определяют евреев в соответствии с Галахой. Нет ли здесь, на ваш взгляд, противоречия?

– Если приоритетом общины является религия, то нет. Если же община основана на национальной, а не на религиозной общности, то да. Иудейское – это обычно религиозное, а еврейское, как правило, – национальное. Я – еврей.


– В свое время галахическое требование было оправданно, поскольку лишь оно позволяло обеспечить передачу еврейства в условиях, когда еврейские женщины рожали детей в условиях войн или плена, а веру или национальность отца не всегда можно было установить. Во времена Катастрофы для того, чтобы попасть в газовую камеру, достаточно было оказаться внуком или внучкой еврея или еврейки. И в Зале памяти мемориала «Яд ва-Шем» увековечены все уничтоженные без оглядки на «процент» их еврейства. То есть опять чтим только мертвых?

– До определенного периода в нашей истории, национальность (вернее, вероисповедание) ребенка определяли по отцу. Потом решили делать это по матери. Всё зависит от того кто и какого взгляда на свой народ придерживается. В нашем государстве, к сожалению, преобладает религиозный диктат в этих вопросах. Я надеюсь, что ненадолго.


– Вас как-то назвали «одиноким волком». Это стиль работы или стиль жизни? Или просто броское определение, не имеющее под собой основний?

– Так меня назвал бывший директор «Моссада» в предисловии к моей книге. Вероятно, потому, что мне не раз в своей жизни пришлось бороться в одиночку. И, в первую очередь, это была борьба за выезд евреев из СССР в Израиль и мои действия, направленные на то, чтобы заставить правительство Израиля изменить связанную с этим политику. А также те или иные действия в процессе службы в Армии обороны Израиля, разногласия с другими государственными и общественными организациями в процессе работы в «Нативе», разногласия с «Моссадом» и Управлением военной разведки. Всё это в процессе постоянной борьбы, большей частью в одиночку.


– А чем любит заниматься Яков Кедми в редкие минуты отдыха?

– Размышлять. (Улыбается.) Люблю читать книги по истории, политике, военному искусству. Художественную литературу не читаю – жизнь более захватывающая и интересная. В музыке отдаю предпочтение классике: Бах, Бетховен, Вагнер, Чайковский. Из легкой музыки люблю слушать Вангелиса и Спанодакиса.


– Какой из городов мира вам наиболее близок и почему?

– Москва. Это мой город, я в нем родился. Люблю бывать и в европейских городах, особенно в Лондоне.


– Вы много сделали для процветания и укрепления мощи Израиля. Не возникает ли порой мысль, что что-то надо было делать по-другому или не делать вообще?

– Возможно, что в деталях можно было сделать и по-другому. Но в основном ничего бы не менял.


Такой ответ на последний вопрос всё-таки говорит о том, что личные войны Якова Кедми были совсем не безнадежными. И коль уж человек в основном не хочет ничего менять в своей жизни, ему можно только позавидовать. Искренне и от всего сердца.

Беседовал Борис КУНИН


Рецензии