***

как всегда- всё начиналось снова и снова- сначала висок, затем лобная часть, и наконец- затылок. И потом уже эту смертоносную боль ничем нельзя было остановить. невозможно ни лечь, ни встать- только достать холодную сталь пистолета, и выстрелить в упор. он знал, где можно раздобыть оружие, знал, как правильно завязать узел на верёвке сооружая заманчивую пугающую петлю, он даже знал, как правильнее вскрыть вены чтобы не ощутить значительной боли и в тоже время понять, что это уже конец. во всём пространстве его дома было одно излюбленное им место, где никому не причиняя неудобства он мог позволить разбить себе вдребезги собственную голову. врезаться в тяжёлый бетон стены, разгорячённым лбом, хоть всю ночь напролёт- всё равно никто ничего не услышит или будет уже поздно останавливать его, потому что останавливать уже никого не придётся, месиво его головы будет мирно покоится по разным сторонам и поверхностям комнаты.
убить себя вдрызг, до смерти- жало сатаны или сердце господа- он поставил всего лишь на две карты, на одну из них- которая выпадет в этот вечер

темно, сверкание огней ночь, звонок из трубки телефона навязчиво звучал в его ушах, в его голове, стрелял, стрелял и вновь отключался, барабанил как коршун по телу своей жертвы- так же глухо упрямо и тупо- лишь бы насытить своё жадное желание смерти. улица пустынна, словно все покинули её ещё до того, как узнали о том, что он собирается сделать, словно всем им кто-то некая неведомая ему сила, внушила разбежаться отсюда либо оставаться по своим местам, не трогаться с места ибо он здесь, уже практически рядом, он идёт сюда, что его мысли не светлы.

Сверкающий белизной общественный туалет. снующие взад-вперёд справляющие свою нужду лица и спины различных тел. это было от чистоты или сковавшей его грязи, грязи собравшейся повсюду- так казалось только ему или это действительно так и было. сверкание белизны и падающий на всё это яркий белый свет. ему казалось, что мерзкая рожа находящегося между его ног унитаза,  скалится свою рожу в издевательской улыбке, она растянулась во всё его огромное белое лицо-  ясное и чистое. стены были расписаны ещё вчера его же рукой чёрным маркером, и он до сих пор ощущал его запах едким привкус в своём рту. невыносимая атмосфера чистоты и неудобства- с чем-то хотелось покончить раз и навсегда- вырвать, вырезать, остановить что-то, что мешает жить, двигаться, дышать дальше полной грудью, твёрдым уверенным шагом, уничтожить навсегда, то, что, как он чувствовал, постепенно уничтожало его. что-то жмёт, давит, мешает, трётся о его ноги, как пёс, верный и преданный, но псина- грязная-чистая псина. для кого- приласканного по-ночам чужими руками, для кого в закоулках и подъездах снующего в безразличные щели- шавка. и то, что было на улице, то, что продолжалось, и началось ещё раньше, пока он ещё не вышел и не показался на свет и воздух, на темноту и холод, зверский, мерзкий холод. одичал, совсем одичал, или это был приступ, очередной приступ. пришло всё что... вернулось и прижало его, сдавило и не смело отпустить из своих рук. пришло всё то, что давно надоело и не отвязывалось от его усталости и бессилия. вдруг он почувствовал свою руку свисающую в его карман брюк, он жила, она оставалась живой и смотрелась ожившим мертвецом рядом с ним. он вытащил её из кармана. извлёк на поверхность подышать свежим воздухом, вдохнуть всю эту белизну вместе с ним. он приподнял её на уровень своего лица, но ощутил её движение, жизнь- не такую, как у него. в отличие от него она была жива, она выглядела живее его самого. он не мог на это смотреть, его нервы не выдерживали вида ещё одной жизни рядом с ним- в нём самом- там, где всё должно быть мёртвым. он отдёрнул её за спину- от лица, которое тоже оказалось в живых, или это только его взгляд, глаза, могли различить живое от неживого. они тоже его предали, сдали с потрохами, со всем, что в нём было. и ему хотелось знать последнее, что ещё было живо в его теле без его ведома, помимо его воли. он расстегнул ширинку, и заглянул во внутрь. он пытался вглядываться как можно пристальнее. но жизнь била ключом из самой глубины, из центра его тела, пересекая границу до самой вершины его нерва. муть, муть, моторошно, безумно, страшно, вершина, предел, совершенство, сияние, белизна, ночь- беспросветная и неожиданная. ночь- холодная и чужая, ночь- которая встретила его, одинокого и так неприветливо зло. где-то ударила дверца, щёлкнула защёлка туалетной двери, рожа- лыбящаяся пасть унитаза- отвратительно и мерзко. что же он может сделать со всем этим миром- удалить ненужное, всё, что мешает. его глаза мелькнули на него- резкая боль, крик- зажатый в зубах. схваченный самим собой, за своё уродство, рванувшая багровая полоска из его внутренностей по всей стене, оставившая свой яркий цвет. он швырнул удалённую часть себя в разверзнутую пасть, разорванную ухмылкой унитаза, его предали его собственные глаза- он помнил об этом так отчётливо на сколько только мог, и они знали об этом, и даже не зажмурились от уже согретой окрашенной стали врезавшейся колящими резкими беспощадными движениями. он искромсал мякоть своих глаз. стало смешно и холодно. казалось- его забыли, весь мир ушёл от него.

смерть, я люблю тебя, смотри мне в глаза, стой со мной рядом, будь всегда со мной- я твой бог и твой избранник. о- избранник, он чувствовал себя избранником, вновь избранным и заброшенным.

собранные в один клочок- они разлетелись кто куда, сиди молча- никто никому, ничего не должен. зажмурься и молчи. помалкивай на сколько это возможно. челюсть сжалась- в первый раз в своей жизни он почувствовал вкус своих собственных зубов.

вернулся домой- поздно, грустно. щёлкнул выключателем- раздался хлопок, больше похожий на выстрел, искры- схожие с блеском битого стекла во время вспышки. вновь тишина. они всё стараются мне хоть как-то навредить, но ведь у них всё равно ничего не выйдет. они не имеют права сделать мне что либо плохое. злятся, что я не предоставляю им такую возможность. ощущаю острую необходимость с кем нибудь поговорить. и у меня даже есть выбор- с тем, кто лежит у моих ног- внешне, временами напоминающий человека, возможно, что даже самого меня. но в нём практически мало что есть человеческого, того, по чём мы различаем друг друга- черты лица, повадки, особенности. наверное он был просто тенью. и нам не о чем было с ним разговаривать.и с тем, кто иногда находится рядом со мной. с тем к чьему холодному лицу я могу прикоснуться собственной рукой, и он не отпрянет от меня, пока я сам от него не отойду. но и его рука тянется к моему лицу. и кажется, что он стремится почувствовать мою ладонь своими пальцами. я тяну свою руку в направлении его лица, но на его уровне сталкиваются наши руки. ладонь к ладони, каждый палец наших рук плотно прилегает друг к другу. и где бы я не желал прикоснуться к нему. он словно бы каждый раз предчувствовал мои движения, его рука направлялась в тоже самое место, что и моя. я мог бы его обнять, но это выглядело бы странно- так словно мы приникли друг к другу, стараясь никогда не разлучаясь слиться один в одного. но это не похоже на секс. это иллюминация одного в другого.

Отчего-то жутко хотелось спать и я почувствовал, как они сплетаются вместе сон и тень

-привет! ты сегодня выспался?
-нет, не очень
-чем занимался всю ночь
-бродил по городу
-ну и как там, среди ночных душ?
-безДушно.
-твари
-согласен...

-нужно срочно отсюда бежать

-давай оденем пальто и ляжем спать. я безумно устал, я хочу лечь в пальто, иначе вновь станет холодно, а тебе лень будет вставать чтобы хотябы накинуть на себя одеяло. так что- одень пальто, я тебя очень прошу.
-и не подумаю. я не умею спать в одежде. я и на улицу-то через силу выхожу одетым. меня постоянно преследует странное ощущение, что я вечно, что-то прячу. но от кого? и они постоянно это ощущают. и стараются заглянуть мне под одежду. а когда я буду спать- я буду абсолютно беззащитным, и они с лёгкостью смогут рассмотреть, что скрывается у меня внутри. а я этого очень не хочу. я лягу спать в пижаме... хотя, впрочем, и пижама- это тоже не вариант. как видишь- ты же заметил- ты же не мог не заметит,- вариантов нет. я не могу лечь голым. хотя и очень бы этого хотел. ты со мной?
-куда? на кровать?
-да. конечно.