Пятница... Суббота...

Была пятница - 30 июня - последний день рабочей недели, и последний день месяца. Сан Саныч - статистик Марьинского Райсельхозуправления только что сдал своему начальнику отчет.

Трудился Сан Саныч в Управлении давно, вот уже 17 лет. Поступил он сюда сразу после окончания техникума. Обязанности были у него несложные - вести учет посевных площадей – весной, сезонных сельхозработ- летом, а осенью- урожаев. С работой он справлялся, и неплохо, даже лучше многих. Зарплата была небольшая, но ему хватало.

Сегодня повода для радости особого не было, но у Сан Саныча было легко на душе. Начальник хотя не похвалил его, но и не поругал. И даже как-то добродушно похлопал рукой по пухлой пачке бумаг, которую Сан Саныч положил перед ним на стол. И (так Сан Санычу показалось) одобрительно приподнял бровь, увидев, что отчет упакован в папку с красивыми цветными разделителями и глянцевой обложкой.

Поселок Марьино был небольшим. Все здесь было рядом - и магазин, в который после работы направился наш герой, находился тут же, на площади, напротив Сельхозуправления. В магазин Сан Саныч шел не просто так, а прицельно. На ужин сегодня была запланирована, согласно сезону, молодая жареная картошка с луком. Блюдо конечно нехитрое, но очень им любимое.

Поджаренную картошку ел он всегда прямо со сковородки - так казалось вкуснее. Когда картошка заканчивалась, он вымазывал досуха сковородку мякишем хлеба. Потом брал ножик с закругленным концом и соскабливал со дна самое вкусное – поджаристые солоноватые картофельные корочки.

Впрочем, небольшой повод для радости сегодня все же был. Сан Саныч хотел опробовать новую сковородку. Он привез ее из командировки в область. Сковородка была удобная, с длинной ручкой, отделанной деревом. Со старой же он намучился - ее приходилось хватать полотенцем, обжигая руки. А пару раз случалось даже вывалить на пол, только что разогретую еду.

И вот с такими мыслями о предстоящем ужине он и вошел в магазин. Очереди не было.
Сан Саныч направился привычным маршрутом: сначала в молочный отдел, – взять кефир, потом в хлебный и затем, наконец, в овощной.
Сан Саныч подошел к овощному прилавку и сказал, что ему нужно.
- Пакет? - вопросительно поглядела на него продавщица.

Сан Санычу было неловко всегда, когда его принимали за крохобора, готового использовать копеечный пакет по 10 раз подряд.
- В ваш пакет! - сказал он, и почувствовал себя в этот момент человеком обеспеченным, и даже способным на некоторые излишние расходы.

Продавщица ловко выдернула из висящей на стене пачки ярко-красный пакет, и, насыпав в него картошки, вручила Сан Санычу, присовокупив и сдачу – целую пригоршню мелочи. В этом почувствовалось какое-то пренебрежение, на миг настроение упало, но Сан Саныч быстро взял себя в руки.
- Пустяки, ведь сегодня пятница, а впереди еще и выходные!

Покупки сделаны - теперь на автобус и домой! До его, Сан Саныча, остановки («3-й квартал») было недалеко, всего 10 минут ходу. Автостанция, где все садились, была тут же, у магазина. Народ уже стоял - значит, автобус скоро подойдет.

Автобус в поселке ходил теперь новый, современный, блестящий, ярко-желтого цвета, с большими окнами. Спереди, по бокам, у него были приделаны два зеркальца, похожих на усики у муравья. От этого он казался немного смешным и беззащитным, и был оттого чуть ближе, роднее. Пассажиров всегда было не очень много, и Сан Саныч занимал любое, приглянувшееся ему на сей раз место, и испытывал чувство наверное близкое тому, что испытывает владелец новой иномарки, садясь за руль. Сан Саныч подошел к остановке и присев в тени на корточках, ждал свой, почти, что персональный автобус.

Сидел он, задумавшись о чем-то своем, машинально чертя веточкой по земле, и не заметил, как автобус тихо подкатил и все пассажиры уже сели. Опомнившись, вскочил и бегом, в три прыжка подбежал к машине и впрыгнул в дверь. Дверь уже закрывалась, и что-то зацепилось за ручку - это был пакет. Его буквально выдернуло из рук Сан Саныча. Картошка рассыпалась по тротуару, а часть даже закатилась под автобус. На коробку же кефира, неуклюже шагнув назад, он наступил каблуком, и белый фонтан ударил вверх, обдав брюки.

Вмиг исчезло настроение покоя и тихой радости, которое после выхода с работы не оставляло Сан Саныча. Как от удара молнии его внутреннее состояние изменилось. Смесь страха, стыда и еще какого-то непонятного чувства охватила его. Сердце застучало так, как будто он пробежал стометровку, лоб покрылся испариной.
- Какой стыд, какой стыд, все же видят какой я олух, какой растяпа!

Сан Саныч застыл, не зная, что делать: плюнуть на картошку и сесть в автобус? Или махнуть рукой шоферу, чтобы автобус не ждал и ехал? Или попросить кондуктора подождать и собрать картошку?

Автобус не уезжал. Стараясь не смотреть по сторонам, согнувшись,Сан Саныч стал кидать картошку в пакет, а пассажиры казалось, смотрели на него, и наверно усмехаясь, комментировали увиденное.

Картофелины укатились далеко друг от друга, и быстро собрать их не получалось.

- Хоть бы он уехал, хоть бы уехал, молил Сан Саныч.
Чувство было невыносимое, хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Наконец собрав все, на деревянных ногах, вошел он, в теперь уже ненавистный автобус. Услышал голос женщины сидевшей рядом с входом.
- Да это же Сашуля, чудик с нашего дома, со второго подъезда. Нинки Прокудиной, бывший. Она с ним помыкалась немного и ушла к другому. А у этого вечно что-нибудь приключается, то зальет всех, а то ключи потеряет, и ему железную дверь ломают. Никудышный человек.

Сан Саныч, уже привык, что люди, и знакомые и посторонние, комментируют его поступки, совсем не смущаясь его присутствием, и говорят о нем в третьем лице.
Почему они так делают, он понять не мог. Началось это давно, еще в школе. И сейчас в голосе женщины слышалась властно-брезгливая интонация первой учительницы Марии Сергеевны:
- Садись Голубев, два. И он садился, красный от стыда, даже не успев понять, в чем его ошибка. А иногда, погруженный в свои мысли, даже не услышав вопроса.

Сан Саныч как-то очутился у автобусного окна. Тыльной стороной ладони смахнул холодный пот со лба. Рука вцепилась в поручень. Вывернув шею, он прижался лбом к стеклу, чтобы не встречаться ни с кем глазами. В ситуации конфуза (а они случались нередко) ему хотелось исчезнуть, раствориться, превратиться в точку или пылинку.
Как добрался до дома, он не помнил.

Войдя в квартиру, Сан Саныч прикрыл дверь, и тихо опустил пакет, с ненужной уже картошкой, на коврик у двери. Подошел к тахте, нога об ногу скинул сандалии, и лег на бок, лицом к стене. Колени он прижал к груди. Так ему было удобнее. Хотелось забыться.

Но сон не шел. Вспомнились школьные годы и то ощущение недотепы, которое не оставляло его на уроках. Вспомнились мечты о работе зоолога, о биологическом факультете университета, куда много лет он собирался поступить, да таки не решился почему-то. А поступил, поддавшись в конце концов уговорам родителей в техникум Сельхозкооперации.

Вспомнилась и жена, «Нинка-модница», как ее звали однокурсники. Она любила шумные компании, застолья, и песни под баян. Нина была не похожа на него, она была совсем другая - независимая, веселая. Когда девушка ворвалась в жизнь Сани, ему ненадолго поверилось, что скоро все изменится. Что исчезнет та невидимая, непонятная ему стена которую он всегда чувствовал между собой и другими людьми.

Сане казалось, что Нина знает какой-то секрет. Что ей ведома потайная, не видимая ему дверь, дверь в другую, настоящую жизнь. И она, взяв Саню за руку, проведет туда. В жизнь, где не будет душевных мук-страданий.

Но чуда не случилось. Исчезла Нина из его жизни так же внезапно, как и появилась. Однажды она просто сказала ему:
- Знаешь Саня, я ухожу. Ты человек хороший, добрый, но не могу я с тобой, скучно мне.
В дверях Нина обернулась:
- И не грусти, так будет лучше. И тебе и мне. Ты еще встретишь свою половинку. Обязательно.

Но половинка так и не встретилась. Жил с тех пор Сан Саныч один.

Одно воспоминание тянуло другое, жизнь казалась сплошной вереницей неудач…
И выхода, казалось Сан Санычу, оттуда не было никакого. Впереди только безысходность, и неразличимые друг от друга дни, дни полные тоски и одиночества.
….

В такие минуты Сан Саныча посещала частенько одна и та же мысль. Странная мысль. Ему хотелось … стать гусеницей. Обычной зеленой гусеницей. Одной из тех, за которыми он любил наблюдать в детстве. Сан Саныч, а тогда просто Саня, сажал гусениц в стеклянную банку, закрывал марлей и кормил листиками, сорванными в огороде. Гусеница ползла по краешку листа, челюсти ее непрерывно двигались и стригли листок на маленькие зеленые кусочки, которые исчезали где-то у нее внутри. Так продолжалось день за днем. Но, приходил назначенный час, и гусеница, перестав жевать, спускалась с листика на паутинке-ниточке и замирала в виде неподвижной куколки.

А потом, кожа куколки лопалась, и из нее выползала бабочка со сморщенными крыльями.
Выбирала себе удобное место на веточке. Крылья у нее потихоньку увеличивались в размере, расправлялись, становились похожими на два белых паруса. Саня понимал,что ей пора лететь. Он аккуратно доставал бабочку из банки и выносил на улицу.Немного посидев у него на ладони и подвигав крыльями, бабочка внезапно взлетала и куда-то исчезала. У неё начиналась новая, неизвестная Сане, жизнь.

Мальчика всегда поражали эти превращения. Сначала холодная,зеленая гусеница, потом неподвижная куколка, а потом белоснежная бабочка. И каждый раз какая-то другая жизнь. Новая жизнь. Жизнь с чистого листа.

Сан Саныч думал – «Почему же ей – гусенице, дается право переродиться, стать другой, а мне нет? Почему я не могу избавиться от своего дурацкого характера и начать все заново? Почему не могу зажить спокойной жизнью, какой живут все остальные люди? Почему? Почему? Почему?» На эти вопросы ответа не было.

Постепенно эти мысли оставят Сан Саныча, он забудется и задремлет до утра.
А завтра он проснется, как всегда после таких передряг, разбитый, не отдохнувший.
Будет пытаться заснуть снова, чтобы не окунаться в новый день, не сулящий ничего хорошего.

Будет лежать и думать, что вставать-то, собственно и незачем. Лежать, смотреть в потолок, пока не подойдет его кот Тит Титыч, внушительный и флегматичный толстяк, и не станет тыркать его носом, требуя завтрак.

Сан Саныч встанет, и домашние дела потихоньку затянут его, все вчерашнее немного куда-то отойдет, и уже не будет колоть так больно. А когда все необходимое будет сделано,попадется ему, наверное, на глаза старая удочка у стены, и напомнит, что сегодня выходной, суббота. Прихватив ее и фотоаппарат, пойдет он своей привычной тропинкой вниз между кустов, к реке. Мокрые еще от росы травы будут стегать по ногам, брюки тоже быстро намокут, и станут липнуть к ногам.

А вдали, сквозь камыши заблестит река, и вскоре завиднеется прогалинка, в кустах у старой, полузасохшей ивы. Там Сан Саныч отвяжет ждавшую его целую неделю лодку, и, оттолкнувшись от берега, направится к виднеющемуся вдали, в полуденной дымке острову.

Весла будут шлепать по воде, а берег отходить понемногу назад, а вместе с ним будут уходить, куда-то и мысли, так тяготившие еще недавно. Остров будет постепенно проступать сквозь дымку, его неясные сероватые контуры будут проясняться и, наконец, завиднеется каменистый берег, прибрежные деревья и кусты.

А когда лодка стукнется о пологий край острова, в лицо сразу ударит пряный, сначала как бы и слишком сильный, запах цветущих трав. Запах такой густой, что кажется, он толкнет Сан Саныча упруго назад. Но это только сначала, а через минуту будет казаться, что воздух должен быть именно таким.
….
….

Сан Саныч вытянет лодку на берег, выгрузит все необходимое. Впереди два выходных, но у Сан Саныча много дел. Нужно будет проверить родник, который всегда поит его своей целебной ледяной водой. Не насыпалось ли туда сухих листьев? Не нанесло ли ветром мусора? Под кедр,который он посадил давным-давно вместе с дедом, придется натаскать земли – корни его опять оголились. А еще не забыть посмотреть, не зацвела ли на лугу душица? Надо обязательно ее набрать и насушить, и тогда зимой чай будет напоминать своим ароматом, что было-таки лето.
И нужно поставить перемет – сидеть с удочкой сегодня некогда. Да и другие дела, тоже найдутся.

А когда солнце уже будет клониться к вечеру, Сан Саныч пообедает ароматной, сладковатой немного, окуневой ухой (для которой пригодилась таки вчерашняя картошка). А, пообедав, он будет лежать на прогретой солнцем земле. Будет смотреть на облака, неспешно и неостановимо плывущие куда-то своими небесными дорогами.

Вокруг будут стрекотать кузнечики, ветерок будет ласково и осторожно, как бы играя шевелить Сан Санычу волосы, и жаворонок будет петь свое вечное «чрр-ик -чрр-ик», будет петь, падая и взмывая снова в небо…

Сан Саныч будет лежать, и думать, думать о беззвучно колышашихся вокруг него травах. О том,что по их стеблям тоже течет зеленая кровь. И что каждой травинке, так же как и ему, нужно солнце, и что они тоже пьют воду своими корнями. О том, что придет время – и все они со своими листиками и стебельками, как и он когда-нибудь, снова станут частью Земли…

Подумается, наверное, ему и о том что, он и сам, и эти все травы, да и вообще все-все вокруг – это части единой, живой и вечно несущейся куда-то Природы. Сан Саныч будет лежать, слушать перекличку кузнечиков, поющих и для него тоже, будет вглядываться в синеву неба, будет пытаться разглядеть ястреба-тетеревятника, парящего под самыми облаками, лениво пошевеливая крыльями.

…и невозможно станет уже различить, где же он, а где остальной Мир…

Одиночество исчезнет куда-то совсем, и даже непонятно будет, откуда же оно вообще то могло взяться в этом едином Мире?

Переночует Сан Саныч в старой рыбачьей хижине, на дощатом топчане, прикрытом охапками сена, укрывшись от ночного холода ватником. Проснется ранним утром, от лучика солнца, заглянувшего в маленькое оконце.

А впереди у него будет еще один длинный день, и будут новые дела…

Но и воскресенье тоже пройдет. Сан Саныч вернется в свой поселок. На свою работу. И снова потянутся серые дни, дни похожие один на другой.
И вновь придет одиночество. Одиночество среди людей…
Но надо будет только помнить, что в конце этой череды дней снова будет пятница. 
А после пятницы, конечно же, обязательно, наступит суббота!

И от мысли этой будет ему, наверное, полегче.

Ведь в субботу, Сан Саныча снова ждет Остров. Его Остров!

И ждут протянутые навстречу руки Природы...


v1.0