Атаман Дутов как консервативный регионалист

К сожалению, словосочетание "консервативный регионализм" воспринимается зачастую как оксюморон. В российской блогосфере принято соотносить регионализм с сепаратизмом, либерализмом, русским национализмом, с чем угодно, кроме консервативных и традиционалистских идей. В значительной степени это обусловлено оторванностью "новых областников" от своих корней, незнанием истории и нахождением в плену сомнительного толка поэтических идеологем.

Тем не менее, консервативный регионализм появился в России задолго до создания нашего сообщества в ЖЖ, да и до появления интернета в целом. Ярким примером реального, а не умозрительного и книжного консервативного регионализма была деятельность казачьих федералистов в период Гражданской войны. Одним из таких регионалистов-практиков можно назвать войскового атамана Оренбургского казачьего войска А.И. Дутова.

В этом тексте я не собираюсь пересказывать биографию Дутова, основные факты ее широко известны и доступны на многих интернет-ресурсах, от Википедии до известного сайта историка Андрея Ганина. Остановится я хочу на теме менее известной - на политических взглядах атамана, в первую очередь, на взглядах на территориальное устройство России. Причем основываться я предлагаю не на досужих домыслах, а преимущественно на словах самого атамана, благо, Андреем Ганиным в его книге о Дутове приводится масса цитат, позволяющих сделать выводы о политической ориентации оренбургского атамана.

Феврализм

Вопреки распространенным штампам, в Гражданскую войну казачьи лидеры отнюдь не были монархически настроенными. Доминирующей позицией был так называемый "феврализм", заключавшийся в однозначном признании Февральской революции и защите ее идеалов от большивистской диктатуры. Казакам было присуще особое понимание Февраля как шанса  возвращения отобранной самодержавием былой "казачьей вольности". Приведем цитату из статьи Дутова "Позиция казачества", как нельзя лучше иллюстрирующую понимание Дутовым феврализма:

"За последнее время как в печати, так и на митингах стали все громче раздаваться голоса, что казаки – контрреволюционеры, что они «нагаечники» и т. п. Немалым толчком к этому послужила декларация казачества, прочитанная на Московском Государственном Совещании генералом А.М. Калединым. Я не буду касаться этой декларации, скажу лишь несколько слов о казачестве с исторической точки зрения. Само возникновение казачества относится к тем моментам государственной жизни Руси, когда отдельные лица и целые общины не выдерживали тогдашнего полицейского гнета правителей русского народа и бежали на вольные степи и широкие реки. Что их связывало? – жажда свободы, устройство своей жизни по собственному желанию и выборное начало. Неужели эти вольные люди могли дать потомство «гасителей свободы»? Казаки не социалисты. Да, мы не социалисты современного типа, мы государственники-социалисты. Ведь теперь социализм сводится к тому, чтобы отнять у имущих землю и разделить поровну и таким образом создать класс мелких землесобственников, так называемых «мещан земли». Разве это социализм? Обратитесь к казакам. У нас земля принадлежит войску в целом, а не членам его – здесь именно
чистый социализм, в государственном его значении. Казаки – не демократы. А кто же они? Где же принцип равенства проведен от начала и до конца, как не у казаков? Где нет сословных перегородок? У казаков. Казаки не революционеры. Верно то, что они не большевики. Стенька Разин, Емельян Пугачев, Булавинский бунт, Выселение Яицких казаков и проч. достаточно ясно говорят об участии казаков в борьбе за свободу, «за Землю и Волю». Да и теперь в великой революции 1917 года казаки Петрограда очень твердо заявили свои взгляды. Казаков упрекают в приверженности к монархии и корят тем, что бывшие цари милостивы были к казачеству. Да, милость эта очень ясно показывалась назначением атаманов казакам в лице Таубе, Граббе и друг[их] известных лиц. Ныне казачество имеет своих выборных атаманов. Монархи требовали от казачества колоссальных денежных затрат по
отбыванию воинской повинности. Казаки должны были выходить «конно, людно и оружно», да еще за свой кошт – это ли не милость? У Оренбургцев – отнята Магнитная гора, у Енисейцев – земли, Уссурийцев – поселили на камнях и болотах, Терцам и Кубанцам наложили всякие запреты на нефть, Дону в свое время переселили столько крестьян, что задавили казачество. У Забайкальцев для поселенцев отобрали лишние куски земли, у Амурцев – тоже. Вот какие дары казачество получало от своих государей. Все военные законы о льготах и денежных пособиях, если касались казаков, то после долгих хлопот или с ограничениями, даже командный состав в большинстве был не казачий – ибо не доверяли. Вот как казаки были любимы. Нет, за такие вольности и права споров не будет. Пусть за старый строй идет кто-либо другой, а казачеству он достаточно известен, и любви к нему не было, да и никогда не будет. Если казаки не республиканцы чистой воды, тогда ищите в мире других таких. Казачество вольное, свободное, строго разумное, будет верно своим историческим традициям, и его с пути не собьешь".

Таким образом, можно прийти к выводу, что атаман Дутов придерживался республиканских и демократических взглядов, при этом считая их составной частью исторической традиции казачества. Это позволяет нам говорить о Дутове как о консервативном казачьем демократе, и даже (почему бы и нет?) как о своего рода консервативном революционере.

Областничество

Существуют свидетельства о том, что Дутов сам определял собственные политические взгляды как областнические. Примером такого свидетельства может служить цитата из интервью оренбургского атамана Сибирскому телеграфному агентству:

"Я люблю Россию, в частности свой оренбургский край, в этом вся моя платформа. К автономии областей отношусь положительно, и сам я большой областник. Партийной борьбы не признавал и не признаю".

При этом, непризнание партийной борьбы также носило у Дутова областнический, а пожалуй что и казачье-националистический оттенок, что подтверждается следующими цитатами:

"Нас спрашивают: с демократией ли Казаки? Нет, мы не с демократией, не с аристократией, не с тою или иною партией – мы, казаки, сами – единая партия".

"нам нужно устроить свою казачью федеративную республику. Чтобы отстоять свои права в Учред[ительном] Собр[ании], нам нужно идти не с партиями, а с народностями, потому что мы – казаки – есть особая ветвь великорусского племени и должны считать себя особой нацией. Мы сначала казаки, а потом русские. Россия – больной разлагающийся организм, и из опасения заразы мы должны стремиться спасать свои животы. Наши леса, воды, недра и земли мы удержим за собой, а Россия, если она не одумается, пусть гибнет".

Последняя цитата имеет, пожалуй, даже сепаратистский оттенок, однако, ее подлинность учеными подвергается сомнению.

Оставаясь в целом сторонником единства Российского государства, Дутов последовательно отстаивал идею о необходимости децентрализации власти:

"Организация власти должна идти с мест к центру, а не наоборот… Чтобы отдельные районы и области могли существовать, нужно предоставить им в мудрых границах полную возможность проявлять инициативу. Снисходительно-покровительственное и одновременно с этим невнимательное отношение центра к окраинам должно быть раз навсегда оставлено. Окраины доказали теперь, что они носят в себе крепче, чем центр, чистое национальное начало. Не центр начал выручать русский народ от ига большевизма, а окраины, ранее забытые центром, идут выручать его и насаждать порядок".

В период правления Дутова в оренбургской прессе публиковались статьи, отстаивающие преимущества автономизма. В статье под заголовком "Областные правительства" были такие строки:

"автономия [ – ] значит самоуправление… автономия в той форме, какой она проявляется у нас теперь, наиболее всего способствует борьбе с большевизмом…  Все те, кто говорит о гибельности автономии, быть может, несознательно играют в руку большевикам. Они подрывают у населения авторитет власти,единственно пользующейся его доверием".

Немалый интерес для характеристики Дутова как регионалиста представляет и следующий эпизод из воспоминаний видного члена партии кадетов Л.А. Кроля:

"Я ехал в вагоне полковника [В.Г.] Рудакова, с которым у нас завязалась серьезная беседа по поводу дальнейшего устроения судеб освободившейся территории. К Комучу Рудаков относился скептически, но с Комучем Оренбургскому войску приходилось сильно считаться из-за материальных ресурсов. К вступлению атамана Дутова членом Комуча - что не мало нас всех удивляло - Рудаков относился очень просто: отчего не использовать атаману Дутову своего положения члена Учредительного Собрания для большего влияния в Комуче; имея свою реальную воинскую силу, Дутов фактически независим от Комуча; наконец, Дутов в любой момент, когда это будет выгодно, может так же легко уйти из Комуча, как он в него вошел. Особые условия казачьего быта, по словам Рудакова, и заинтересованность казачества в сохранении его приводили его к выводу, что если бы удалось в разумном
виде создать федерацию, то, пожалуй, это было бы наилучшим исходом. Мысль о создании автономии Горнозаводского Урала с рабочим населением, иного уклада жизни и с иной психологией, чем казачье, Рудаков одобрял. Избавиться от беспокойного элемента и передать его области Горнозаводского Урала было бы очень хорошо. Одним словом, в полковнике Рудакове я нашел сочувствие, и мы тут же, развернув карту Урала, намечали, примерно, границы Оренбургского войска и Горнозаводского Урала, учитывая еще и третью претензию, башкир, имевших в то время свое правительство, поддерживаемое Самарой. По пути мы остановились, встретившись на разъезде с поездом атамана Дутова, ехавшего в Омск... Через час, примерно, мы двинулись дальше. Вернувшийся от атамана полковник Рудаков сообщил мне, что он передал нашу беседу атаману и что тот в общем тоже сходится с нами во взглядах".

Практический регионализм

Наиболее ярким практическим воплощением регионалистской политики Дутова стало провозглашение автономии Области Войска Оренбургского указом Войскового правительства No. 568, который гласил:

«Вся территория Оренбургского казачьего войска принадлежит ему в силу исторических прав на занятые им земли. Права войска на занятую им территорию помимо фактических и материальных оснований формально неоднократно признавались, подтверждались в разные времена актами существовавшей государственной власти, как, напр., положением в 1842 г. и актом 1906 г. Не подлежит никакому сомнению, что войсковая вся территория принадлежит войску на правах завоевания, а ни в каком случае не на правах пожалования или дара и что исходившие из государственной власти акты только утверждали истинные права войска на занятые им земли, а не служили источником этих прав. В силу этого права[,] Оренбургское казачье войско, как право завоевателя, распространяется на всю территорию без исключения в границах исторического владения. Принимая во внимание особенности казачьего быта, самоуправления и военной службы, становится совершенно ясным право самобытности войска. Окруженное со всех сторон не казачьим населением, различным по духу и историческим условиям, Оренбургское казачье войско во все тяжелые для государства дни всегда стояло на страже только общегосударственных интересов. Войсковое Правительство Оренбургского казачьего войска, основываясь на вышеизложенном и согласно постановлению всех Войсковых Кругов о конструкции Государства Российского в виде Федеративной Республики, полагает своевременно необходимым объявить территорию войска Оренбургского особой областью Государства Российского и впредь именовать ее «Область Войска Оренбургского».

Поводом для принятия такого документа стала политика Самарского КОМУЧа и Сибирского временного правительства, которые стремились подчинить своей власти территорию богатого и стратегически важного Оренбуржья. Симпатизируя в целом более правому Сибирскому правительству, Дутов, исходя из интересов края и его самобытности, принял решение об автономизации территории войска. Этому решению было дано грамотное историческое и правовое обоснование.

В то же время, стоит отметить масштабность мышления и амбициозность атамана, который стремился к созданию масштабного конфедеративного объединения - Юго-Восточного Союза. В эту огромную конфедерацию со столицей в Оренбурге должны были войти такие территории, как Оренбургское, Уральское, Сибирское, Семиреченское и Астраханское казачьи войска, Башкирия, Казахстан, Туркестан, Хива и Бухара, а также, в перспективе, Кубанское и Терское казачьи войска. Данный проект был одобрен Войсковым кругом Оренбургского казачьего войска, но его реализация была снята с повестки дня после прихода к власти адмирала Колчака, признание власти которого Дутовым было свидетельством вовсе не отказа атамана от областнических идей, а лишь стремлением побыстрее покончить с не оставлявшими в покое Оренбуржье большевиками.

Ярким проявлением оренбургского регионализма при Дутове была печать местных денег, которая встречала резкое недовольство Самарского КОМУЧа, зато позволила удержать на плаву экономику края в непростых условиях Гражданской войны.

Национальная политика

Разумная и компромиссная национальная политика атамана в условиях полиэтнического Оренбуржья также позволяет отнести его к консервативным регионалистам. Прекрасно понимая специфику региона, Дутов с уважением относился к национальному самоопределению всех населявших его народов. В Оренбурге при Дутове одновременно действовали башкирское и казахское национальные правительства, а на подконтрольной атаману территории создавались национальные военные части, начиная с башкирских и казахских и заканчивая польскими и
украинскими.

Ярко характеризует взгляды Дутова на национальный вопрос фраза, адресованная лидерам башкирского правительства:

«Мы, казачие, так же будем управлять сами собой; конечно, и вы имеете полное право на такое управление».

В то же время, атаман стремился бороться с национальным шовинизмом в регионе, причем как с русофобией казахских и башкирских националистов, так и с антисемитизмом русского и казачьего населения. Стремление объединить различные этноконфессиональные группы ради совместной борьбы за свободное и процветающее будущее - еще одно яркое доказательство регионализма атамана Дутова.

Разумеется, Дутов был не единственным казачьим федералистом в России. Возможно, не был он и самым ярким из их числа. Однако, мне как оренбуржцу и консервативному регионалисту, дутовское наследие дорого и близко. Надеюсь, что оно еще будет востребовано регионалистами Оренбуржья, Урала и других земель.