Деньги решают все!

Одноактная пьеса-шутка.


Действующие лица:

1. Николай Петрович Загребайлов. Помощник председателя правления коммерческого банка. 42 года. Преуспевающий бизнесмен.

2. Надежда Львовна Менялова. Его жена. Разведена, от первого мужа имеет сына – Володю и большие алименты на его и свое содержание.


3. Володя. Их сын. Мальчик лет 10 с расстроенной психикой.

4. Варвара Семеновна Недовалова. Мать Надежды Львовны. Обеспеченная пенсионерка, держит вклады в банке зятя. (Все действие находится “за кадром”). Живет отдельно.




Спальная комната в элитном жилом доме в Москве. Поздний вечер. Н. Л. Лежит в нарядном халатике на огромной роскошной кровати и перебирает женский журнал мод. Над кроватью горит бра и рядом в углу ажурный торшер. Говорит сама с собой:

- Да-а-а… Вот это платьице в самый раз! Умопомрачительный фасон! Надо сегодня же обязательно показать мужу. Скоро уж лето… (Задумчиво смотрит за окно, где уже сверкают свежие весенние звезды). – Да-а-а, лето! Удивительная, счастливая пора, когда надо, да нет, просто необходимо блистать всем своим существом. И то сказать, фигура у меня – супер, я-то цену себе знаю, а если еще к тому, что имеешь от природы, еще и это платьице прикупить, так не только мой благоверный, а вообще весь род мужской глаз на смогут отвести! И Алексей Петрович несомненно оценит, и Ефстафий Абрамович – президент правления – непременно обратит внимание (корпоративная вечеринка уж совсем скоро!), и, конечно, уж Сашка! Ах уж этот Сашка! Ну нельзя же так в открытую волочиться – еще муж ревновать будет… А ну и пусть! Они от этой ревности только еще сильнее привязываются к предмету-своей-любви!

Эх, мода, мода… Прошлогодний сезон как талой водой смыло. Прошлогоднего уже никто не носит. И зачем я только год назад все это тряпье покупала? Платья, туфли, блузки, клеенчатые плащи всех цветов радуги? Куда мне это барахло теперь девать? Просто наказание какое-то, а не мода. И вот, скоро лето, а мне и одеть-то нечего, хоть голышом ходи. Да я бы и пошла – это и то лучше, чем в старом, - но что скажет Зинка Прокопович, или эта закоренелая сплетница – жинка Алексея Петровича?... Нет, нельзя мне пока голышом рассекать, несерьезно это. Мне бы хотелось всех шокировать, но это может погубить репутацию мужа, да и мою тоже. Черт их всех возьми! Так что, придется начинать все с начала. Так, капитан, свистать всех наверх! Завтра же по бутикам шагом марш – только успевай кредитные карточки доставать. А старый гардероб надо будет Коленьку попросить в секонд хэнд сдать или в церковь какую-нибудь, от щедрот, так сказать… Кстати, Коленька обещал уж полчаса назад как приехать, уж не случилось ли чего, упаси Бог? Ах, слава Богу, вот и он!

(Звонит домофон).

- Открываю, дорогой!

Открывается дверь, хлопает. Слышны звуки закрывающегося замка, возня в прихожей. Потом в спальню входит зрелого возраста мужчина, в дорогом темно синем костюме и, начиная развязывать тугой галстук, говорит:

- Здравствуй, солнце! (Целует). Как прошел день? Впрочем, подожди минутку, дай сам расскажу! Я сегодня не случайно так поздно. Ты же знаешь, как я тебя люблю – ни минуты без тебя спокойно жить не могу, не хочу даже… Если бы не работа. Ах, кстати, про работу я тебе и хочу рассказать: сегодня небывалый, супер день какой-то для нашего банка! Помнишь, я тебе рассказывал про пакет акций какой-то малоизвестной нефтяной компании, что мы приобрели прошлой зимой за сущие гроши? Так вот там геологи пробили еще немного по своей части и нашли целое новое месторождение этой этой маслянисто-денежной субстанции! И сегодня мы эти акции продали на фондовой бирже британскому консорциуму с маржой в 300%! А это, я тебе скажу, не миллион и не два, а полмиллиарда зеленых. С ума сойти можно! И еще одна справка, мелочь, но тоже приятно: строительная фирма, которую мы инвестировали, выиграла сегодня тендер на постройку комплекса элитных домов в центре города. Не знаю уж, сколько они там на всякие взятки потратились, а мы, как ни крути, очень выгодно в это строительство вложились! Даже жаль, что нам не нужна пока новая квартира. А то… Да, замечательный, удачный  был день, не даром говориться: “Деньги к деньгам!” (Смеется).

- А “мужик к мужикам”! (Говорит Н. Л. и тоже смеется).

Муж снимает рубашку и бросается на кровать к жене, обнимает, щипает ее.

- А у тебя что, любовник появился, что ли? Смотри у меня, а то охраннику прикажу стрелять во всех, кто приближается к тебе менее, чем на два метра!

- Тогда ты весь город трупами завалишь! (Смеется). Ну подумай, кто может сравниться с тобой? Красив, умен, немножко богат, а главное – неистово щедр! Мне тебя даже много, не смей меня ревновать! Ни к кому, понял?

-И ты меня не ревнуй: где я найду еще в этом сумасшедшем мире такое сочетание – фотомодель с интеллектом Эйнштейна!?

- Брось. Обними меня лучше, я так скучала без тебя! (Обнимаются и целуются). Только тише! Володенька уже спит, его сегодня из школы рано привезли. Я все боюсь, как бы он в этом новомодном лицее не переутомился. Представляешь, им там в нагрузку к немецкому и английскому еще и латынь с древнегреческим впарили! Обещали факультативно, ан нет, теперь оценки в четверть пойдут. Еще хвастают, что Аристофана будут в подлиннике читать и, может даже, спектакль ставить. Ну не дураки? Жизни совсем не знают. У вас же, пол правления – с неполным средним и 10 годами отсидки, а все “путем”, как ты говоришь. А ему эта античность зачем, он, может быть, после всего этого, как Платон захочет в бочке жить! Вот выучат на нашу голову.

- В бочке, дорогая, Диоген, жил, а не Платон. Да и время “братков”-бизнесменов уже прошло. Сейчас наступает новая пора, когда знание решает все. Да-да. Поглядим, посмотрим, как дело пойдет. Поменять колледж – для нас сейчас это не проблема. Хочешь, я ему второго Сенеку в репетиторы найму? Сотню – на выбор! (Снова смеются и целуются).

Н.П. встает, подходит к шкафу и начинает убирать в него свои вещи. Говорит жене:

- Ну ладно, порезвились и хватит, спать пора. У нас завтра в банке в 8 утра совещание срочное. Прилетает очень важный клиент из Бельгии. Поставки металла, оффшор и т.п. В 6 у него самолет прилетает и сразу же к делу. Не понимаю я этих буржуев – у них что, личной жизни нет?

- Не знаю, есть ли у них личная жизнь или нет – не моего ума это дела, а у нас с тобой она должна быть! (Говорит со вздохом). Я же – женщина! Мне, в конце концов, мужская ласка просто необходима, как воздух! А ты уже вторую неделю, высунув язык, вкалываешь у себя в конторе, а домой забегаешь только переночевать и то, спишь как убитый, а еще говоришь, что без меня и минуты прожить не можешь!

- Ладно, хватит хныкать. Будет и на нашей улице праздник! В пятницу вечером идем в Большой на премьеру какой-то архивной оперы, а на майские слетаем на Карибы. Билеты уже есть. Ну что, довольна?

- О, милый, ты – чудо!

- Ну, если вопрос исчерпан, давай баиньки!

- Хорошо, давай, только, пока ты еще не лег, оставь мне 50 баксов – мне завтра счет в МТС оплатить надо, а то телефон могут отключить.

- Какие 50 баксов? Я же платил неделю назад за твой телефон?

- Ну не знаю, подумай сам: подружки, знакомые – я же дома целый день не сижу. У меня же на неделе и фитнес, и сауна, и солярий, а потом надо будет еще и по бутикам проехаться – лето на дворе. (Задумчиво). Ах, лето, лето… В общем, с тебя, милый, 50 баксов как ни крути – у меня наличка кончилась.

- Я тебя все-таки не понимаю… Это же твой телефон, твои друзья. Я звоню для тебя всегда бесплатно. Твои заморочки – вот и оплати. Тоже мне заявление. Я же тебе и за бензин, и за фитнес этот абонемент оплачиваю и бассейн. Да и мелочи такой у меня в бумажнике нет.

- Ну так оставь сотню! Чай, не обеднеешь.

- Сотню? За что? Послушай, любезная моя, может в твоей семье в прошлой жизни не умели, или не хотели считать деньги, а я придерживаюсь строгого правила, что миллион долларов состоит из миллиона маленьких вот таких долларов, которые сами по себе – ничто, а вместе
– миллион, понимаешь? Пропадет хотя бы один такой маленький доллар и нет уже этого миллиона. И рубль, если уж на то пошло, состоит из копеек. И если бы я этого правила не соблюдал, то не работал бы сейчас первым заместителем правления банка, а собирал бутылки на улице. Так что извини, надо иногда платить по счетам самой!

- Коленька, милый, что ты понес? Эти несчастные 50 баксов неужели так серьезно угрожают твоему финансовому равновесию?

- Нет, не угрожают. Не надо юродства. Но это – вопрос принципа! У тебя достаточно своих денег, чтобы не впутывать меня в твои отношения с сотовым оператором. Нет у тебя сейчас налички – не говори по телефону и все!

- Нет, Николай, это для меня вопрос принципа! Я воспитываю сына, ухаживаю за домом, поддерживаю твое реноме, и вообще, я – красивая женщина, и уже поэтому заслуживаю от тебя внимания и финансовую поддержку!

- А кто платит за сына? За лицей, за врачей? Кто покупает тебе каждый сезон новый гардероб? Кто платит за эту квартиру и машины? И вообще, что за поддержку ты имеешь в виду? Ты же не проститутка какая-нибудь, а законная моя жена!

- Боже мой! Он меня уже и проституткой называет! Да ты посмотри на себя! Заработался так, что уже за доллар удавиться готов. Сколько ты получаешь? А? Ты же на одних процентах  со своих вкладов и акций в банке и прочих “морковок” по службе стрижешь больше 10 тысяч зеленых в месяц!

- Не считай мои деньги! Я их зарабатываю потом, можно сказать, и кровью, каждый день рискуя жизнью! А ты сидишь на всем готовом, расслабляешься, развлекаешься и от безделья
– дуреешь!

- Так, проституткой уже была. Сейчас еще и дура! Хорошего же ты мнения обо мне. Зря раньше я этого не знала. Видать, задело тебя за живое, скупердяй несчастный!

- Я скупердяй? Это я-то скупердяй? Я – тот, кто спас тебя и ребенка от нищеты и позора из рук этого наркомана неудавшегося кинопродюсера? Тот, благодаря кому, ты живешь в роскошной обстановке и можешь позволять себе все, что захочешь? И ты мне это смеешь говорит?

- Мой первый муж, в отличии от тебя, хоть, конечно же, и был не подарочек, но тем не менее, за полтинник не стал бы так изгаляться! Не понимаю, как я раньше не могла разглядеть в тебе заурядного скрягу!

- За скрягу отдельное спасибо. Я – скряга! Человек, который не щадит ни здоровья, ни времени ради нее и заботится о благосостоянии семьи – оказывается называется скряга! Тогда ты – дешевая пустышка, которая готова отдаться любому, лишь бы удовлетворить свою прихоть! Ох! (Падает в кресло, закрывает глаза.)

- Как ты смеешь так надругаться надо мной? (Кричит). Я тебе докажу, кто еще у нас у кого в долгу! Мерзавец! Помнишь, 3 года назад, когда ты только начинал свою карьеру в этом занюханном банке – моя мать купила нам новую квартиру. И потом еще, опять же, на ее и мои сбережения мы купили тебе “AUDI”, чтобы ты хотя бы с виду казался солидным, козел!

- Еще слово, и я убью тебя, шалава подзаборная! (Бросается к ней. Она спрыгивает с кровати в ночной сорочке, выбегает в коридор, кричит:)

- Помогите, помогите! Он с ума сошел!
(Н. П. носится за ней с криками:)

- Убью, тварь ненасытная! Убью!

Вдруг дверь в спальню медленно открывается и входит заспанный мальчик в ночной рубашке в цветочек и с плюшевым мишкой в руках, говорит:)

- Мама! Папа! Что случилось? Почему вы кричите? Мне страшно.

Н. П. резко останавливается, еле переводя дыхания и выпучив глаза. Н. Л. тоже останавливается в некотором отдалении от него, тоже с трудом дыша.

- Тише. Ничего. Так… Спокойно. Ничего, родненький, посмотри: твой папа с ума сошел. Хочет маму из жадности убить.

- Папа, это правда? За что ты хочешь маму убить?
(Он тяжело дышит, не может пока говорить. Н.Л.:)

- За 50 долларов твой папа хочет маму убить. Посмотри, сынок, не часто такое увидишь!

(Н.П. хрипит:)

- Уведи сына и уложи его, а то вылетишь отсюда к чертям собачьим, завтра же!

- А зачем ждать? А, любимый? Ты же такой щедрый, такой, блин, ваще джентльмен. А по природе своей, блин, такой же урка в законе, как и все ваши в конторе.

- Уведи сына! (Рычит Н. П.)

- Смотри, смотри сынок, с кем мы живем! Со зверем, а не с человеком. (Мальчик начинает плакать.)

- Мама, папа, перестаньте, мне страшно! (Н. Л. с сарказмом):

- Ну что, рад, упырь? Добился своего? (Сыну). Не плачь, Володенька, мама тебя не бросит. Вот, только сейчас позвонит бабушке и все будет в порядке.

(Н. П. опять падает в кресло, продолжая тяжело дышать. С тревогой в глазах смотрит на сына и на действия жены).

- Алло! Мама? Ты спишь? Еще нет? Хорошо. Почему дышу часто? Я тебе после все объясню. Я к тебе сейчас приеду. Почему? Да говорю же, что все после объясню! Да, серьезно. Очень. Не пугайся, жди. (Кладет трубку и начинает одеваться и собираться на скорую руку).

Володенька продолжает плакать, но уже не так интенсивно. Н. П. вытирает пот со лба и молча следит за сборами жены) Н. Л.:

- Иди, сына, одень что-нибудь, мы сейчас уезжаем к бабушке. Папа нас бросает. Сволочь! (В сторону). Господи, сколько же можно ошибаться в мужиках, не понимаю…

(Мальчик уходит, потом приходит уже в свитере и джинсах и опять же, с плюшевым мишкой в руках. Молча стоит у дверей). Н. П. :

- Надежда! Не понимаю… Это какой-то сон, кошмар какой-то! Ты куда сейчас? Уже полночь! Надежда, перестань, полно! Останься хотя бы до утра.

- Нет, милый. С психопатом и скрягой я ни одной минуты больше не собираюсь оставаться. Довольно с меня. Вот так, прости. Жила с человеком, а не знала с каким. Теперь вот узнала, убедилась, можно сказать. Дерьмо оно и есть дерьмо, хоть ты его во фрак надень!

Пошли, Володенька. Скажи папе “до свиданье”, а, точнее, “прощай”, впрочем, лучше вообще ничего не говори.

- До свиданья, папа! (Идут к двери. Н. П. вскакивает, кричит им в след:)

- Наденька, что же это!? Прости! Останься! Что же это сегодня происходит?

- Поздно, Н. П.! Желаем вам приятных сновидений, если совесть позволит.

- Наденька! У тебя же нет денег! Возьми на такси, вот 100 баксов! (Роется в бумажнике). Только позвони, когда до Варвары Семеновны доедешь, а то я волноваться буду!

- Ух ты, то убивать меня собирался, а теперь волнуется! Мда… Пошлый вы лицемер, Николай Петрович, вот вы кто. Не беспокойтесь обо мне. Поверьте, кто-кто, а я одна не останусь, не пропаду. И уберите эти паршивые ваши 100 баксов, зачем так себя разорять. Прощайте!

Хлопает дверь. Тишина. Н. П. один. Снова медленно опускается в кресло. В пол голоса:

- Ну и убирайся, дура! (Совсем тихо:)

- Боже, что же я наделал! (Комкает в руке 100 долларовую бумажку и бросает ее на пол).


ЗАНАВЕС.