Имяславцы в Тамбовской епархии

Имяславцы в Тамбовской епархии
В 1907 году на Афоне в Русском Пантелеймоновом монастыре была издана книга иеромонаха Илариона "На горах Кавказа". Ее основная мысль: Имя Божие уже по своей сущности свято и есть сам Бог, ибо неотделима от Его сущности. Подобное мнение в среде монахов существовало и ранее, и это считалось само собой разумеющимся. Однако как видно сам тезис сформулированный в таком виде был диалектически уязвим, нужно было сформулировать мысль почетче, научно ее обосновать. Но как раз в это время на Афоне сложилась такая обстановка, которая привела к тому, что проблема, поднятая имяславцами, обратила на себя пристальное внимание. Противники, имяборцы, утверждали, что Имя Божие пустой звук и не стоит ни в каком отношении к самому Богу, а потому обожествление Его имени есть пантеизм. Спор достиг своего апогея к 1912-1913 годам. В журнале "Русский инок" появилась статья некоего отца Хрисанфа против книги отца Илариона. Она, может быть, прошла бы и незамеченной, если бы с рецензией на нее не выступил архиепископ Антоний (Храповицкий). Владыка полностью поддержал отца Хрисанфа. Тогда афонцы, сторонники имяславия, написали несколько писем архиепископу Антонию, в которых указывали на ошибки отца Хрисанфа. Владыка в том же журнале поместил свой "Ответ" на эти послания монахов. В нем он назвал имяславцев хлыстами, "шайкой сумасшедших", и высказал желание, чтобы на Афон отправили три роты солдат и заковали "нахалов". Еще раньше этой полемики в русской духовной прессе Константинопольский патриарх Гермоген обратился к богословам Халкинской богословской школы (к слову сказать богословский уровень школы был невысок) с просьбой дать компетентное заключение по поводу имяславских споров. И в своем отзыве они ответили: "Это мнение (имяславие) суть суесловие" На основе этого отзыва было составлено 5 апреля 1913 года послание патриарха положившее начало грубому полицейскому произволу в отношении сторонников имяславия. В послании в частности было сказано: "Это учение составляет хульное злословие и ересь".
 Русский Святейший Синод был солидарен с патриархом и принял также осуждающее имяславцев решение и предписывающее им покаяться в своих заблуждениях. На Афон был послан епископ Никон (Рождественский), который при помощи полиции выселил с Афона более 1000 русских иноков сторонников имяславия. Этим был сильно ослаблен Русский монастырь, один из самых влиятельных и богатейших на Афоне. С этого момента начался упадок монашеской жизни в Пантелеимоновом русском монастыре.
Впоследствии сам епископ Никон признал ошибку Синода, но у него сложилось особое мнение по этому поводу, о котором он и написал в своем "Письме к имяславцам": "Не предрешая по существу вопроса требующего великой осмотрительности и мудрого обсуждения всего священноначалия Церкви, я полагал бы с своей стороны, что противникам патриаршей грамоты следует смириться, а если не могут примириться с сим, то просить пересмотреть все дело". В ответ на это афонцы вопрошали епископа: "Разве в слепом подчинении заключается истинное послушание?" Впоследствии репрессивные меры по отношению к имяславцам были ослаблены. В 1915 году Московский митрополит Макарий (Невский) и киевский Флавиан разрешили принимать их в общение без покаяния. На Поместном Соборе 1917-1918 гг. сторонники этого учения требовали заново исследовать эту проблему. Собор откладывал, да так и не успел. Патриарх Тихон совершал богослужение с имяславцами, однако осуждения им не отменил, видимо полагая, что это в компетенции его не состоит, а подлежит рассмотрению Поместного Собора.
Вопросом этим заинтересовались русские философы. Именно они заложили основы научного объяснения имяславия. И в основном это заслуга двух ученых: А.Ф. Лосева и священника Павла Флоренского.
События 1913 года, произошедшие на Афоне, без сомнения затронули практически все губернии России. Многие русские иноки, выдворенные со Святой Горы, по распоряжению ' правительства определялись теперь на прежние места жительства. Причем здесь их лишали и монашества, вдруг вспомнив указ Святейшего Синода 1833 года, по которому человек, получивший пострижение на св. горе Афон, должен был по возвращении в Россию прожить послушником в одном из российских монастырей три года. Только тогда признавалось его монашество.
Уроженцы тамбовщины стали возвращаться на родину в июне-июле 1913 года. За ними устанавливался строгий полицейский надзор. Приходских священников епархиальное начальство обязало строго наблюдать за афонцами и по возможности увещать их к покаянию. Всего в епархию прибыло около 25 человек. В основном это были крестьяне практически из всех уездов Тамбовской губернии, кроме Елатомского. С некоторым опозданием — в сентябре 1913 года — было дано указание изъять из библиотек всех монастырей епархии книгу иеромонаха Илариона "На горах Кавказа". По этому поводу благочинный монастырей архимандрит Иринарх в своем рапорте от 25 сентября 1913 года писал: "Долгом имею донести, что в подведомственных моему благочинию женских монастырях были найдены книги "На горах Кавказа", которые при обнаружении немедленно настоятельницами были отобраны". Далее о. архимандрит пишет, что в мужских монастырях "никто из братии не имеет такой книги и следовательно о споре об имени "Иисус" никаких вопросов". В массе своей тамбовское монашество строго придерживалось указа Св. Синода об имяславцах и вполне искренне считало их еретиками. Впрочем, никто из монашествующих в епархии и не вникал в эти споры по поводу Имени Божия, а сами афонские монахи не стремились распространять свое учение.
Строгое предписание Св. Синода не допускать к Причастию нераскаявшихся в своем заблуждении монахов оказало действие не на всех. Тамбовские имяславцы по большей части были неграмотны и держались за свое учение не вникая в его суть. Так, например, Дм. Нескоблинов из с. Боганы Борисоглебского уезда по словам благочинного "не особенно представлял сущность этого учения", хотя и являлся "убежденным и упорным последователем ереси имябожников".
Другие афонские монахи-тамбовцы, вернувшись домой, вели себя несколько иначе. Они также были убеждены в своей правоте и хотя не проповедовали своего учения открыто, тем не менее, его исповедовали, подчеркивая, что они страдают за истину. Об этом свидетельствует благочинный 2-го Усманского округа в своем рапорте. Об имяславце Петре Лапине, живущем в его приходе, он пишет: "Еретическое заблуждение свое он не только подтверждает и не только верит в него, но видимо даже восхищается тем, что принадлежит к числу "страдальцев за Имя Божие". Сам Лапин, защищая свои убеждения, пишет письмо архиепископу Тамбовскому и Шацкому Кириллу (Смирнову), в котором как может, излагает свои взгляды на Имя Божие. В частности он пишет: "У имябожников вера такая, что они Имя Божие от лица Божия, от имени Своего не отделяют ... И святые Отцы пишут, что всякое Имя Божие по неотделимости от Бога есть сам Бог". В понятии Лапина, да и большей части простых имяславцев, решение Синода относительно Имени Божия было абсолютно неприемлемо, так как: "Члены Синода учут, что Имя Божие отдельно от Бога и им Сын Божий Иисус небог, тепереча уних и Христос небог и Бог небог". В представлении афонских монахов-имяславцев наступили гонения на истинных православных христиан, как и написано в Евангелии: "За Имя Мое гонимы и мучимы будете". Не доверяя вполне Синоду Петр Лапин обращается к своему епархиальному архиерею с просьбой: "Объясните мне мое мнение правильно ли оно есть или нет".
Местное духовенство чаще всего не могло разъяснить толково в чем неправы имяславцы или в чем конкретно они заблуждаются. Вот что пишет, например, священник Михаил Шеваляевский из с. Ниж. Матренки Усманского уезда: "Разобраться в его мудровании о имени "Иисус" довольно трудно". Священник по той же причине, опасался, что прихожане могут увлечься этим учением, а он, в свою очередь, не сможет им ничего объяснить. И обращается к архиерею: "Сыновне прошу Вас Ваше Высокопреосвященство, научите меня, что мне сказать прихожанам в своей церкви по поводу Афонской смуты, и труднопонимаемой ереси об Имени "Иисус". Владыка не находит ничего лучшего, как отослать пастыря к газете "Церковные Ведомости", где было напечатано письмо архиепископа Никона "Мое доброе слово афонским монахам". Однако отец Михаил уже читал это письмо и оно ему ничего не разъяснило, что и побудило его, в свою очередь, обратиться к архиерею.
Среди монахов, проживающих в Тамбовской епархии, были и те, которые пытались найти какой-либо компромисс относительно формы своего покаяния. В г. Козлове бывший афонский монах Вениамин Грибанов отречение по форме составленной Синодом подписать отказался, но просил приходского священника составить с его слов особое заявление в следующем виде: "Я, Афонский монах Вениамин Грибанов, в беседе со священником Архангельской церкви г. Козлова Христофором Потаповым заявил, что я Имя Иисус Сын Божий, распятого за ны, сшедшего с небес и воплотившегося от Приснодевы Марии исповедую, что оно есть Бог, но не само существо Божие". По такой форме от него покаяние не приняли. В отличие от афонских иноков, Тамбовский архиерей не собирался идти ни на какие уступки и твердо держался постановлений Св. Синода по поводу имяславия. Такая позиция приносила свои плоды. С одной стороны убежденные имяславцы не пытались открыто проповедовать своего учения среди народа, а с другой стороны те, кто был послабее раскаивались в своих "заблуждениях" и "возвращались" в лоно Православной Церкви. В Тамбовской епархии таких случаев было немного. Нам известно только два. В с. Космодамиановка Тамбовского уезда покаялся монах Порфирий (Петр Федорович Толстопятов). По этому поводу настоятель церкви священник Владимир Казанский писал в консисторию: "С ним я неоднократно вел беседы о неправославных его взглядах на имена Божии, и он убедился в своих ошибках и пожелал принести свое чистосердечное покаяние". В Космодамиановке покаялся и другой живущий здесь афонский монах Фома (Федор Дмитриевич Придорожин). Насколько искренни были эти покаяния неизвестно. Дело в том, что крестьяне много лет назад покинувшие свои села и удалившиеся на Афон, давно потеряли связь со своей родиной, то есть в крестьянских общинах и семьях их уже никто не ждал и возвращение их было не желательным, так как они оказывались лишними едоками у родственников и без того обремененных большими семьями. Таким образом, афонские монахи-тамбовцы, оказавшись дома, попадали в крайнюю нужду. В российских же монастырях их как нераскаявшихся не принимали. Тот же монах Порфирий (Толстопятов) в своем прошении архиепископу от 28 января 1914 года пишет: "Бывши в трех монастырях: в Сарове, Санаксаре, и Трегуляе ... отказали, потому что бедный монах, желаю иметь монашескую подвижническую жизнь, но без Вашего разрешения не принимают".
Крестьяне Тамбовской губернии не вникали в суть имяславских споров. В народе авторитет афонских монахов был очень высок. Показателен такой случай в этом отношении. В село Пичпанда Спасского уезда 22 марта 1914 года вернулся с Афона высланный оттуда иеромонах Терентий (Акилаев), тут же к благочинному священнику Михаилу Никольскому пришел уполномоченный от крестьянского общества д. Голышевки (ближайшей к Пичпанде) и стал просить, чтобы этого иеромонаха назначили служить в их новоустроенную церковь.
В ходе насильственного выселения иноков с Афона пострадали также совершенно непричастные к спорам об имени Божием, попавшие в число еретиков только по чистому недоразумению. Так в с. Махровке Борисоглебского уезда вернулся под надзор полиции крестьянин Осипов. Проживая в Андреевском скиту и услышав о волнениях в монастыре, он решил покинуть Св. Гору, но сел на тот же пароход, на котором отправляли в это время имяславцев. По прибытии в Россию его присоединили к их числу...
Таковы факты касающиеся афонцев-имяславцев уроженцев Тамбовской епархии. История Афонских споров 1907-1913 гг. еще не изучена, но сейчас уже становится ясно, что сам факт случившегося стал предзнаменованием тех событий, которые развернулись в России уже после 1917 года. В случае с имяславцами гонения были "за Имя Божие". И гонимы они были не от иноплеменников или иноверцев, а от своих же, как по слову Евангелия: "И свои Его не признали". После 17-го, страдали все — как имяслацы, так и имяборцы — в равной мере, и опять же, как те, так и другие — за Имя Божие.