Флобер. Глава 53

                Глава LIII




                1872, 1873


      
   Уж не грозит ли мне участь того каноника из Пуатье, о котором Монтень пишет, что он не выходил тридцать лет из своей комнаты, «мучим будучи меланхолией»?
   Этим я хочу лишь сказать, что мало с кем вижусь.
   Впрочем, у кого бывать? Война образовала пропасти между людьми.   
   
                ***

   Не принимайте слишком всерьёз моего преувеличенного гнева на французов. Вы предлагаете мне «рассчитывать на грядущие поколения, которые воздадут мне сторицей   за равнодушие современников». А я, напротив, нахожу это равнодушие справедливым. Если пишешь, не обращаясь к толпе, то у толпы есть полное право платить вам в ответ равнодушием. Это обыкновенная политэкономия.
   Считается, что писатель, который в наше время не получает никаких пенсий от великих мира сего, стал более независим, более благороден. Его приравняли к лавочнику, вот вам всё благородство. Художник, не имеющий ренты и не желающий жертвовать талантом в угоду вкусам черни, обречён подохнуть с голода. И ещё говорят о независимости литературы!
 

                ***

 Дорогой Тургенев! Мне очень хочется поговорить с вами не торопясь, а главное, рассказать о произведении, которое сейчас обдумываю. Изрыгнув в нём свою желчь, я надеюсь обрести наконец спокойствие олимпийца, которого мне так недостаёт.
  В «Нувеллист де Руан» напечатан ваш «Степной король Лир». Это любезность главного редактора, который знал, что вы собирались в ноябре быть в наших краях. Что за чудо этот «Степной король Лир»! Мне не терпится поболтать о нём с вами.   

                ***

   Госпожа Санд – единственный друг из литераторов, что у меня теперь остался. Она да Тургенев. Правда, эти двое стоят сотни других.

                ***

  Мне кажется, Лаура, наш юноша Ги де Мопассан немного шалопай и не слишком трудолюбив. То, что он мне показывал, ничем не хуже парнасцев, чей сборник вышел шесть лет назад. Со временем стиль его обретёт и своеобразие. Мне же он живо напомнил моего бедного Альфреда, особенно когда опустил голову, декламируя стихи. Воспоминания о дорогих покойниках преследуют меня неотступно. Возможно, это признак старости. Наверное, так оно и есть.



                ***

  Читаю книги по химии (в которой ничего не смыслю), «Медицину» Распая, «Современное огородничество» Грессана и «Агрономию» Гаспарена. Кроме того, прочёл всего Жозефа де Местра  целиком. Его превозносят все нынешние социалисты от сенсимонистов до Огюста Конта. Однако Франция теперь помешана на твёрдой власти. Вот что я вычитал у Распая: «Врачи должны считаться должностными лицами, дабы осуществлять принуждение…» и т.д.

                ***

  Я не выдержал, дорогой друг! Я разрезал вашу книгу и проглотил в один присест!
  Не стану говорить о «Короле Лире», которого я уже знал. Но «Несчастная» произвела на меня сильнейшее впечатление. Не знаю других ваших творений, где бы вы выказали себя более тонким поэтом и психологом.

                ***

  Наконец-то! Итак, я получил весточку от моего доброго старого Тургенева, да в придачу и книгу от него, что сулит мне приятнейший день.
  У меня теперь театральная пора. Дописал «Слабый пол» и начал политическую комедию под названием «Кандидат». Что не мешает мне читать всякую всячину для моих двух чудаков.

                ***

  Вы, наверное, слышали: Александр Дюма – сын объявил, что Гёте не был великим человеком. К такому же выводу пришёл в своей книге о Гёте Барбе д’Оревильи.  Вот прекрасный повод воскликнуть вместе с Вольтером: «Не напасёшься дурацких колпаков и шутих на этих бездельников!»

                ***

  Раздобудьте где-нибудь «Несчастную» и «Вешние воды» великого Тургенева. Потом будете меня благодарить.

                ***
 
  «Вешние воды» не потрясли меня, как ваша «Несчастная». Но они взволновали меня, растрогали и внутренне смягчили. Вот поистине повесть о любви, каких немного. Что за человек мой друг Тургенев! Что за человек! Чтение вашей повести располагает сердце к любви: читаешь, улыбаешься, и подступают слёзы.

                ***

  Год проведён мной не в безделье. Знаете, сколько томов прочёл я с прошлого сентября? Сто девяносто четыре! И отовсюду делал выписки для моего романа. Да к тому же написал комедию и составил план другой.