Седая сказка

Время от времени, мысленно уединившись ото всех, я закрываю глаза и снова вспоминаю о том мире, где живу тоже Я - но седая и нечесаная, полуслепая и полуглухая столетняя старуха. И так и не открывая выцветших от времени глаз, в том другом мире, я начинаю думать мысли, от которых мне молодой "здесь" бывает неуютно, а иногда и больно, а мне дряхлой "там" - от них наоборот становится хорошо и легко на сердце. Старухой, живущей в ином мире, я раскачиваюсь из стороны в сторону, и начинаю нараспев рассказывать мертвой земле под собой - свою очередную (иногда глупую и наивную, иногда сумасшедшую и малопонятную) сказку на таком древнем языке, о котором все наше мироздание забыло еще на заре своего появления. И ощущая, как сухой ветер над потрескавшейся от засухи степью поднимает плотное тепло и кидает его в мои седые лохмы, я совсем забываю, что на самом деле меня качает не в шаманском трансе старческих воспоминаний в мире, где кроме меня больше никого нет, а внутри какой-нибудь нагревшейся от солнца автотелеги. И пустынный ветер - это, увы, всего лишь поднимающийся жар от раскаленного асфальта и врывающийся в полуоткрытую форточку...

Далеко не все сказки этой глупой и сумасшедшей бабки мне удается записать. Большинство из них умирает в памяти, выполнив в очередной раз свою функцию воскресения меня из "мертвых". Но редко-редко, когда желание хоть кому-нибудь это рассказать побеждает природную и всемогущую лень, получается что-то наподобие этого:
 
* * *

Там где лес густой щетиной поднимается в горы, в ветхой лачуге, прислоненной одной стеной к склону горы, живет старый Колдун. Настолько старый, что борода его как огромное мочало спускается к самой кромке серого балахона, и, цепляясь за кусты и сухие ветки, остается на них клоками, похожими на следы линьки белого медведя. Настолько старый, что белки его глаз уже давно потрескались красной сеткой от многих бессониц и подернулись тусклой желтизной от выкуренного за всю жизнь табака. Настолько старый, что когда в полнолуние он поет над кипящим котлом своих тайных знаний древние заклинания, то голос его похож на карканье ворона…

Рядом с его лачугой есть сарай, в котором живет дикая кошка. Еще не взрослая хищница, но уже не котенок. Обычно она либо мечется из угла в угол своей тюрьмы, либо спит беспробудным сном, чтобы в беспамятстве сократить кошмар затворнической жизни. От природы лесная и вольная охотница, она уже не помнит, как и когда попалась в руки злобного колдуна. И когда закончится ее бессмысленное существование? Скорее бы. Стены ее клети изрезаны глубокими зарубками от когтей, а сердце ее превратилось в сердце убийцы, тайно ожидающего своего часа, чтобы броситься на мерзкого старика и однажды вспороть его дьявольское нутро.

Когда старик входит в ее сарай, чтобы накормить ее или убрать за ней, то каждый раз она забывает обо всех своих коварных планах притворства и мести, и со всей дикостью кидается на колдуна. Но тут же застывает как статуя, остановленная в прыжке могучим заклинанием. И только лишь ненависть пляшет не угасающими кострами в ее расширившихся от безумства зрачках.

Так проходят ее дни и ночи. В небольшом зарешеченном окошке ее сарая лишь прыгают солнечные зайчики – днем, и светляки – ночью. Это все, что она видела за всю свою жизнь… Но та история, которая произойдет с ней немногим позднее, будет повторяться столько времен и раз, сколько дух "дикой кошки" будет жить и "дышать" в нашем мире. Итак...

"Как-то раз, совсем ранним утром, в то время когда солнце здоровается и тут же прощается с луной, старик зачем-то вошел в ее клеть, быстро буркнул привычное заклинание и, взяв ее за шкирку как обычную домашнюю мурку, пошел на край холма у подножья своей горы. А оттуда швырнул вниз!

Летя кубарем с холма, кошка ощутила страх, злость и то, как заклинание колдуна теряет над ней свою силу. И она что есть мочи шмякнулась на все четыре лапы в окончании своего полёта. Еще не соображая, что, наконец обрела свободу, она решительно дернулась назад к хижине, чтобы разодрать обидчика в клочья. Но пролетавшая мимо ее сопящего от злости носа разноцветная птичка вдруг настолько ее удивила, что отвлекла внимание. Дикая кошка припала на все лапы и понюхала землю под собой, трава защекотала ее ноздри и она громко чихнула. Тогда принюхавшись к воздуху вокруг, она наоборот привстала, вытянувшись вверх, на задних лапах, с настороженностью и изумлением осматривая кромку леса впереди нее. И на миг забыла, что ее самый смертельный враг стоит до сих пор наверху и наблюдает за ней.

- Брысь!!! – громко каркнул сверху старик, - и кошка, вздрогну от неожиданности, понеслась, не чуя под собой лап к Воле. Она мчалась как молния, рассекая стрелою воздух, прыгала, отталкивалась, взлетала вверх, кувыркалась через голову и на всей этой бешеной скорости как по волшебству меняла свой облик, превращаясь то в зайчиху, ту в росомаху, то в медведицу, то в змею, то волчицей гнала лесную мелочь впереди себя, завывая радостно на всю округу. Она не останавливала свой бег даже тогда, когда в лес спустились густые сумерки и ей пришлось снова превратиться в кошку, чтобы лучше видеть в темноте.

Так мчалась она много дней и ночей, изредка приостанавливаясь для охоты и у водопоев, пока однажды в полночь не выскочила на лесную поляну, пересеченную пополам большим поваленным деревом. Она разогналась для прыжка, вскочила на его ствол, вылетела на другую сторону этой поляны и застыла как вкопанная, заметив в лунном свете его. Другого кота. Он быстро метнулся в кусты и застыл там, прижимаясь всем телом к траве, но горящие в темноте испуганные глаза полностью выдавали всю его «засаду».

Она, как и все кошки, тут же выгнула спину и хвост дугой, громко зашипела и, утробно завыла, предупреждая его о том, что у нее тоже есть когти, зубы и непотопляемое желание выжить в этом лесу во что бы-то ни стало. Он промолчал и прижался к земле еще сильней. Кошка оббежала его засаду вокруг, как бы между делом сдернула когтями на поваленном дереве кору, оставив в его стволе глубокие царапины. Потом остановилась и принюхалась, пытаясь определить, что чувствует ее новый враг. Запах незнакомца ей понравился. Во-первых, потому что чем-то отдаленно напоминал ей свой собственный запах, а во-вторых, потому что в его эфирах были глубоко спрятаны тревога и смятение, а значит, ей самой можно было уже не бояться. И тогда она упала на траву, и элегантно вытянув красивую лапу перед собой, начала тщательно ее вылизывать, одновременно пристально наблюдая за своим нечаянно встреченным «родственником» из под полуприкрытых век.

Но пятнистый незнакомец не выдержал, дернулся из своего куста в чащу леса, и задал стрекоча. Она сорвалась с места за ним в погоню, даже не задумываясь над тем, за кем она бежит и зачем ей это нужно. Дикая кошка гнала его как зайца впереди себя, и когда ей стало уже казаться, что она его почти нагоняет, вдруг почувствовала, что с ней что-то не так. Чем дальше она неслась вперед, и, соответственно, чем больше отдалялась от лачуги своего тюремщика, за много-много горизонтов от него, тем прозрачнее становились ее лапы, усы, уши и хвост, исчезающие в пространстве как туман. И страх перед тем, чтобы окончательно не исчезнуть из этого мира, который она только-только узнала и впустила в себя, который стал ей родным и близким другом, вдруг остановил ее на месте.

Она побежала обратно, по направлению к своей ненавистной тюрьме, из которой всю жизнь мечтала вырваться на свободу. И ощущала как все силы оставляют ее. И чувствовала, что вдали от старика – она просто выдумка, созданная его безумными и дикими фантазиями. Время тянулось бесконечно, лапам становилось все больнее, сил становилось все меньше…

Наконец, она окончательно заблудилась, так как ранее удирая от своего мучителя, совсем не запомнила путь обратно. И когда над верхушками деревьев замаячили знакомые горы, дикая кошка, забыв про свою усталость, помчалась к ним еще быстрее, пока не выскочила из леса точно в том месте, куда когда-то была сброшена сверху старым колдуном.

Он стоял на своем холме, который упирается в гору, к которой прилепилась как ласточкино гнездо его старая лачуга, как будто уже давно ждал свою кошку и знал, что в этот день она вернется. Увидев его, кошка взвилась вверх и прыгнула на руки к своему врагу, «задушив» старика от радости в своих мягких лапах. Вечером, накормленная привычной пищей до отвала, она сидела у ног страшного и уродливого колдуна, и урчала от удовольствия, довольно подставляя под его пальцы свои уши. Так и уснула она на том же месте в полном беспамятстве, щурясь на пляшущий в очаге огонь.

Ей приснился первый в ее жизни сон. О том, как они с колдуном выходят на вершину холма и смотрят вверх на звезды. Как старик, бормоча заклинания, поднимает свою старческую клюку и начинает водить ее концом по черной глади неба, на которой вышиты звезды, рисуя в пространстве только ему понятные знаки и картины.

И вдруг все звезды на дне небесного купола ожили, соединяясь между собой в фигуры огромных животных и других существ. Они устроили для нее со стариком настоящее представление. Плыла по небу как по воде гигантская форель. Ей наперерез мчался лев за удирающим изо всех сил бараном, пока в их погоню не вломился огромный бык и не разогнал этих забияк в разные стороны. Прячась за спящим скорпионом, натянул свою тетиву охотник и прицелился в быка. Недалеко от них, глядя в землю под собой как в озеро, чесала своим гребнем длинные волосы женщина. А рядом с ней качались, подвешенные в пустоте весы. Мимо тащил свой панцирь рак и шли по небу как по земле два человека, сросшиеся навек еще с утробы матери - плечо к плечу, рука к руке. А сверху на них лил звездной пылью из своего кувшина веселый водонос. Плеснет на кого-нибудь блестящего конфети и хохочет, заливаясь.

Колдун продолжал рисовать свои тайные знаки, и фигуры, рожденные под его посохом оживали еще сильнее, и уже жили каждая своей жизнью. Они закружились в одном блестящем водовороте, как бы повторяя круговые движения за клюкой колдуна. Когда вдруг, из его сердца переметнулся на его руку, держащую посох, белый огонь и вылетел молнией наружу - прямо в центр этого огромного звездного смерча! Затем, отразившись от него, как от щита, он понесся в обратном направлении и… Тут кошка почувствовала, что именно ее, а не колдуна поразила эта молния… Она в страхе вскочила и проснулась.

Старик стоял и ждал ее на том же месте, где она увидела его в своем странном сне. Он кивнул головой в сторону леса, как бы говоря ей: «Иди» Дикая кошка, помявшись на месте, стала нерешительно спускать вниз, поминутно оборачиваясь на колдуна. И тут он закричал на всю округу так, что вспорхнули испуганно с верхушек деревьев все их крылатые обитатели: - БРЫСЬ!!!

Она побежала, не став оборачиваться на него. Она наращивала темп, прыжки становились все крупнее и увереннее, но лапы мчали ее уже не так быстро как в первый раз и не настолько бесцельно. Она хотела найти именно ту поляну и то поваленное дерево. Кошка хотела проверить, исчезнет ли она, если еще раз переступит эту черту между нею и колдуном. Но однажды, чтобы сократить свой путь она изменила маршрут, почувствовав что этот маневр, быть может, уменьшит расстояние между ней и  ее целью. Неожиданно она вышла на открытое пространство. Огромный луг раскинулся перед нею, и кошка бесстрашно вклинилась в его разнотравье, не думая о том, что видна как на ладони и может стать жертвой какого-нибудь другого, более крупного хищника.

Но ее внимание привлек резкий шорох травы и чей-то писк в стороне от нее. Кошка пошла на звуки и увидела другого кота. Он не был таким прекрасным как ее прошлый ночной незнакомец, и пах иначе. Он смешно заваливался набок, неловко и совсем неумело гоняя по кругу полевок, которые, похоже, совсем его не боялись и с радостью участвовали в этом нечаянном развлечении, ныряя перед самым его носом в свои норки, а потом внезапно выпрыгивали из других норок позади его хвоста.

«Охотник» был настолько увлечен погоней и обозлен своим позором, что не сразу заметил наблюдавшую за ним кошку. А когда заметил, то тут же метнулся в кусты напротив, и прижался к земле, сложив уши, как ночной мотыль складывает свои крылья. Хитро щурясь, дикая кошка нарезала ленивой поступью большой круг по вытоптанной этим недотепой траве. Полевки, не зная чего ожидать от новой гостьи, притихли в своих катакомбах. Но одна мышь все же не выдержала и вынырнула из норы за хищницей. Резко развернувшись, кошка спокойно сжала жертву в лапе. Та издала последний писк, еще рывок, и замерла, в один момент из живого существа превратившись в еду. Дикая кошка разжала когти и мышиное тельце выпало из ее лапы на землю. Больше никто из полевок повторить подвиг своего собрата по норе не решился.

Затем она развернулась и пошла по направлению от этого глупого и неловкого кота, точно зная, что никогда и не за кем больше не будет гнаться, если только не захочет его съесть. Но он за ней не пошел. Предпочел остаться на своем лужке и стрескать в одиночестве не свою добычу.

Прошло время, кошка поселилась недалеко от этого луга, и иногда из гущи ветвей она наблюдала за этим странным котом, который нюхал одуванчики и бегал за бабочками. Как будто бы он и не знал, что уже давно стал большим и опасным зверем.

А кот каждую ночь приходил на то же место, где встретил эту лохматую незнакомку, и сидел, разглядывая страшные тени деревьев, ожидая, что вот-вот она выйдет к нему. Но это не происходило ни через день, ни через три дня, ни через неделю. И тогда он собрал всю свою храбрость в лапы и двинулся в лесную глушь, которую не очень-то любил и даже опасался. Вынюхать логово незнакомки не составило труда, но ее самой там не оказалось. Тогда кот устроился поудобнее на месте где, как он понял, она обычно спит, да и сам заснул.

Проснулся он от странного рычания недалеко от него. Открыв глаза, он увидел дикую кошку, которая, как и в тот раз, когда встретила первого кота, выгнула дугой спину и хвост, и злобно зашипела на незваного гостя, постепенно подбираясь к его морде. И вот она уже занесла лапу для удара… Но то, что произошло потом, оказалось для нее полной неожиданностью. Кот зевнул, потянул вперед передние лапы, показывая ей, что, мол «и мы тоже когти имеем только нам лень вставать сейчас», и, не подымаясь с места, лег опять калачиком, повернувшись к ней спиной.

С той поры они стали жить в одном логове. Вначале рядом, потом вместе. Затем, она примером учила его травить и душить зайцев, белок, куропаток и прочую дичь, а он научил ее выбирать и нюхать цветы на лугу с самыми тонкими ароматами, и терпеливо вычесывать языком светлый «галстук» меха под мордочкой - до сияющей чистоты. А также, часами выжидать прыгающую рыбу у берега речки и прятаться в местах, где шкура сливается с красками луга так, что все тело становится незаметным. Но как-то ночью, она проснулась из-за того, что сквозь ветви в глаза слишком ярко слепила луна, осветив одновременно и опустевшее место подле нее.

Кошка тут же поднялась и отправилась на розыски своего друга. И выйдя на луг, на котором они в первый раз встретились, она увидела, как кот, замерев, сидит посреди него, и немигающим взглядом всматривается в горизонт… Она не бросилась к нему и не села рядом. Она не стала шевелить траву и трогать воздух звуками. А лишь зевнула, вернулась в свое жилище и заснула крепким сном. И засыпая, она думала о том, что должно быть где-то далеко, за многими горизонтами от них, живет дряхлая как мир Ведьма, которая придумала когда-то этого кота для нее и вдохнула в него жизнь, отдав ему часть своей души…