Оптимисты и пессимисты

               

               
               
      Недобрую память оставили о себе лихие девяностые годы. Страна будто впала в летаргический сон, и брела в потёмках неизвестно куда. Эскиз с натуры тех дней: в магазинах – шаром покати – пустые полки пугают девственной чистотой, заводы, фабрики дёргаются в предсмертных судорогах, повальная безработица, «хвосты» в социальных службах за мизерным пособием по прожиточному минимуму.
      Забыть бы те смутные времена, но волей-неволей они всплывают из прошлого и напоминают о себе.
      В канун нового 1992-ГО года, а точнее 31-ГО декабря, вышел я в магазин за хлебом и обомлел: от дверей магазина, уходя куда-то за горизонт, тянулась длинная очередь. С хорошо знакомым чувством нехватки, означающим, что тебя обойдут, оттеснят, оставят с носом, я пристроился в конец очереди и настроился на грустные философские размышления. Философские – они всегда грустные.
      - Почему, – размышлял я, - все эти мёрзнущие в очереди люди оказались в столь печальном, плачевном положении, и сейчас вместе со мной вынуждены решать проблему: хватит или не хватит? Потому что все мы здесь – жертвы неоправданного оптимизма. Рассчитывали, что 31-ГО  придём в магазин и купим: кто бородинский, кто кирпичик, кто каравай. А жизнь тебе – фигу с маком. И правильно сделала. Строго спросила: почему не купил хлеб вчера!? почему не позаботился раньше! Пессимисты – так и сделали, они не ждали от завтрашнего дня ничего   хорошего, не надеялись на удачу – даму капризную, своенравную – и запаслись хлебом заблаговременно. Подумаешь, зачерствеет, лучше чёрствый, чем никакого.
      Но тут я вспомнил, что и 30-ГО  в магазинах были такие же очереди, я не хотел стоять, уповая на некоторый домашний запасец, и беспечно полагал, что не опоздаю и завтра. Опоздал. Теперь вполне вероятно, что под Новый год останусь без хлеба. Вот тебе и примета: как встретишь Новый год, так и…  Да-а, надо было покупать хлеб 29-ГО. А ещё  лучше 28-ГО. Или 27-ГО. И так до начала месяца, квартала, осенне-зимнего периода. А может, с начала года следовало насушить мешок сухарей, спрятать на антресолях, и тогда плевать мне из форточки на все метаморфозы и катаклизмы, не достанут меня никакие сюрпризы.
      Парадокс: у нас всегда в проигрыше оптимисты, в выигрыше – одни пессимисты. И выигрыш этот тем больше, чем глубже пессимизм. Ведь тот, кто запасся хлебом 29-ГО ,  безусловно более убеждённый пессимист, чем тот, кто приобрёл его лишь 30-ГО. И вообще, можно вывести некую закономерность, теорию относительности Эйнштейна применительно
к нашей жизни: чем выше коэффициент пессимизма, тем меньше вероятность попасть впросак. Впросак же мы попадаем постоянно.Разве не остались в дураках те оптимисты, которые в 84-М  отложили до лучших времён покупку холодильника, мебельного гарнитура, «Запорожца» за три девятьсот. А «лучших времён» всё не наступало – лишь худшие да худшие. И лучших товаров не прибавлялось. Под «лучшими», конечно же, подразумевалось всё то, что «оттуда», из «стран народной демократии», - а мы, хоть гордо надували щёки и выпячивали грудь: «сами с усами» - производили товары по принципу «косо, криво, абы живо». Но ведь всё познаётся в сравнении. А оно всегда было не в нашу пользу. Оптимисты чего-то выжидали, на что-то уповали, надеялись: вот-вот мы дотянем до их уровня, «догоним и перегоним», и тогда уж развернёмся во всю ширь, покажем им «кузькину мать». А неприхотливые пессимисты в это время хапали всё, что подвернётся под руку: предприятия, промыслы, торговые комплексы. Преуспели  бывшие комсомольские лидеры – стали крутыми бизнесменами, а их наставники, бывшие партийные функционеры, преуспели ещё больше – стали олигархами.
      Ещё живы ветераны, которые помнят совсем уж старые времена и рассказывают удивительные истории: оказывается, была такая, очень вкусная, «домашняя» колбаса по 29 копеек сто грамм, сыр «голландский» по  2.90, мясо – 1.95 за килограмм, а уж о таких «товарах широкого потребления», как утюги, телевизоры, холодильники – и говорить нечего, – стояли на выбор, бери – не хочу: марка холодильника, видите ли, не та, телевизор – не того поколения. Оптимисты несчастные, целуйтесь сейчас, в девяностые, с пустыми полками, обскакали вас пессимисты. Объехали на кривой кобыле. У них кладовки утюгами забиты, кофемолками, миксерами, пять телевизоров друг на друге стоят, костюмов, ботинок, тапочек – на несколько лет вперёд. Они не уповали на завтрашний день, не ждали  милостей от чахлой экономики, а брали от жизни всё, что могли, и оказались в выигрыше.
      Племя оптимистов, рождённое в октябре 1917-ГО , под барабанный грохот, под «Смело товарищи в ногу» и многообещающие лозунги о всеобщем благе и процветании, оказалось племенем банкротов и пустомель, витающих в облаках прекраснодушных Маниловых и утопистов, утопивших в своих мечтаниях реальность, классы, прослойки, категории, на которые скрупулёзно делили общество, стало по сути одним классом – классом лузеров, неудачников.
Стыдно, но это о нас – «страна дураков», обидно, но это у нас на лбу выбито клеймо «сделано в СССР» - своеобразный «знак качества», по которому нас за километр узнают в любой точке земного шара. А ведь мы не придурки, не «лопухи», «не лапти». Наша беда в другом. Мы – оптимисты!Слепо верили байкам, которые нам рассказывали семьдесят с
лишним лет. В шестидесятом пообещали с высокой трибуны через двадцать лет коммунизм, мы и уши развесили, бурно аплодировали, с радостным нетерпением отрывали листки календаря – где же он, долгожданный восьмидесятый, где вожделенный наш Чевенгур, в котором каждому – по потребностям.
      Дождались. В коммунизм не вошли, зато вошли в Афганистан. Оно нам нужно было? Какие такие, недоступные пониманию населения, «высшие политические соображения», легли в основу этого «мудрого» решения  и стоило ли оно тех жертв, которые понесла страна. Говорят, смерть одного человека – трагедия, смерть тысяч – статистика. Вот она по этому злополучному Афганистану: 15051 – погибших, 53753 – раненых, 417 – пропавших без вести, а, сколько вдов, сирот, матерей, потерявших детей. Страна бросила на этот ненасытный алтарь жизни молодых, активных, трудоспособных граждан своих – цвет нации, её фундамент, надежду и опору. Потом, привычно почесав затылки, мы признаем, что Афганистан вылез нам боком, зря вмешались мы в эту внутриклановую заварушку, напрасно влезли на территорию, где междоусобные войны не прекращаются ни на миг.
       А сколько на нашей памяти охмуряющих съездов-перспектив, пленумов-обязательств, постановлений-клятв, гипнотизировавших со страниц газет и журналов, с экранов телевизоров и динамиков репродукторов почище Кашпировского, Джуны и Чумака вместе взятых. И всегда, очарованные сладкими грёзами, одурманенные елейной патокой обещаний, оптимистическое большинство оказывалось, в конце концов, у разбитого корыта, а пессимистически настроенное меньшинство в очередной раз праздновало победу.
      Противостояние оптимистов и пессимистов продолжается, противоборство крепчает. Кто кого?