Blood From the Roots of the Forest

Демонически-красная луна освещала темный, кажущийся ирреальным лес. Огромные деревья сплетались кронами и ветвями где-то там, высоко, создавая иллюзию коридора, по которому бежал человек. Бежал, периодически спотыкаясь о торчащие из земли корни, его плащ цеплялся за протянутые ветви-руки, эти же ветви стегали его по лицу. Но человек не останавливался – остановка для него приравнивалась к смерти.
Его преследовала толпа людей. Разумеется, у них были факелы, вилы, топоры – все, с чем обычно гоняются за чернокнижником.
Человек уже мысленно проклял тот день, когда ноги вынесли его к небольшому поселению в глубине лесов. Конечно, сначала его приняли очень даже хорошо – те, кто умел целить, ценились в этих глухих местах, где опасность подстерегала на каждом шагу. Лес здесь был, как его называли, дикий – охота приравнивалась к спуску в ад, ибо не каждый мог выбраться из дикого сплетения ветвей. Как рассказывали шепотом, деревья разгневались на людей, посмевших жить здесь, и начали мстить. Человек сам неоднократно слышал рассказы охотников, выходивших из лесной чащи чуть живыми, слышал их казавшиеся бредовыми повествования о корнях, хватающих за ноги, ветвях, выцарапывающих глаза, стволов, так плотно сжимавшихся, что между ними невозможно было пройти. Люди здесь умирали очень и очень часто – но население севера не сокращалось – авантюристы со всех краев ехали сюда нескончаемым потоком, в надежде разбогатеть – золотые запасы поддерживали жизнь в этих деревнях. Человек вспомнил женщину, которой он помогал разродиться, ее молодое, испуганное лицо, огромные синие глаза, мерцавшие темноте. И будто бы он снова услышал тихий-тихий всхлип, когда жизнь покинула ее тело. Да. Теперь люди забыли то добро, что он делал им (а знали бы они, какого труда ему это стоило...), и, громко улюлюкая, преследовали его, точно свора гончих псов, преследующая волка. Возможно, они даже не заметили, что бегут по проклятому лесу – жажда крови заполнила их головы. Человек всегда таких жалел и смотрел на них сверху вниз – как можно не уметь контролировать свои эмоции! – но, к сожалению, сейчас это реально ему угрожало, ведь ему не давали остановиться и прочесть заклинание.
Хотя бы минутную передышку... хотя бы минутную... тогда бы они узнали, на что он способен в гневе...
Лес внезапно кончился и человек узрел церковь с точеными шпилями, будто бы нарисованную на фоне сплетенных ветвей. Серебристые кресты, украшавшие ее, мягко сияли и успокаивали – но человека, тем не менее, передернуло. Увы – выбора не было.
Он бросился к дверям, и одним мощным движением распахнул их. Давно не смазанные петли скрипнули – это был первый звук в церкви за многие годы, с тех пор, как лес начал контрнаступление. Ему тихо ответил мягкий звук труб, и человек, вбежавший вовнутрь, увидел огромный орган. Белые клавиши будто бы светились в темноте, черные, наоборот притягивали ее себе. В голове человека мгновенно промелькнула идея, и он нехорошо улыбнулся, направившись к табурету, стоявшему около инструмента. Длинные пальцы привычно коснулись клавиш.
Вбежавшие в церковь озлобленные люди застыли, услышав звуки музыки.
Органная музыка наполнила все здание целиком – от пола до самых вершин, откуда на людей взирали строгие лики святых. Музыка была настоль прекрасной, настоль завораживающей, что ей было невозможно сопротивляться.
Тем временем, игравший человек мысленно взывал к дикому лесу, к его ярости, ненависти, слепому желанию отомстить, выгнать людишек прочь и продолжить жить спокойно. Лес отзывался, сначала нехотя, но с каждым мигом, с каждым звуком, все сильней и сильней звучал в голове чародея глас деревьев.
Люди внимали божественным звукам органа. Факелы выпали из их рук, мгновенно погаснув, там же, на полу, оказались вилы и топоры – всем уже было на это плевать, все сознание было занято Музыкой. Человек, извлекавший ее из органа, уже не казался им злодеем, нет, это было Высшее Существо, практически Бог, Создатель, Творец.
Ноги людей подкашивались, и они опускались на колени. Многие рыдали, от мысли, что посмели даже мысленно поднять руку на этого Творца.
Корни дикого леса начали извиваться, будто бы стремясь к церкви. В их пугающем танце угадывались очертания самой Смерти. Движения убыстрялись, и корни начали кровоточить. Алая жидкость сочилась из них все быстрей с каждым звуком труб органа. Кровь текла к церкви все нарастающим и нарастающим потоком.
Человек финальным аккордом завершил мелодию и встал с табурета. Сердце его колотилось, но люди уже не осознавали его чернокнижником – нет, теперь он был для них настоящим Богом. Теперь, когда ему ничего уже не угрожало, человек мог спокойной уйти... мог и не мог одновременно. Он никогда не нарушал своих обещаний – а он обещал лесу настоящую месть. В голове его билась боль сотен и тысяч деревьев, спиливаемых, сожженных, дабы на их месте разрыть землю в поисках золота. Человек слышал их вопли, он сам ощущал себя частью этого дикого леса, его кровью, которая сейчас текла к церкви.
Малефик ухмыльнулся и начал нараспев читать заклинание. Люди же услышали и увидели совсем не то, что было в действительности – им казалось, что перед ними ангел Господень, говорящий слова утешения и любви. Толпа рыдала, и проговаривала молитвы, захлебываясь слезами. Никто из них не замечал того, что стены церкви начали кровоточить.
Кровь текла сквозь швы между кирпичами, стекала по распятиям. Иконы казалось, начали плакать.
Малефик резко закончил заклинание. За его спиной упал огромный крест, разбившийся на сотни и тысячи осколков, это вывело людей, стоящих в лужах крови, из гипнотического транса. Дружный вопль разнесся по церкви, люди вскочили. Им уже было плевать на колдуна, лишь бы убежать прочь отсюда. Они бежали к выходу, подскальзывались, толкали и хватались друг от друга, падали и перемазывались кровью. Им казалось, это рыдает сама церковь.
Те немногие, что добежали до выхода мигом отпрянули обратно. Прямо перед выходом извивались окровавленные корни леса, они обхватывали двери, будто стараясь вырвать их, цеплялись за кирпичи.
Церковь начала трястись, будто бы в приступе эпилепсии. Кирпичи крошились, крошка смешивалась с кровью. Кресты, украшавшие здание, покосились. Казалось, они вот-вот упадут, прямо на корни проклятого леса, придавят их и остановят бешеный танец Смерти.
Голос леса теперь слышали и сами люди – тихие, но полные ненависти слова: вы сами виноваты... убить... смерть всем, кто явился сюда...
Иконы в церкви падали, придавливая неосторожных людей. Огромные витражи рассыпались, пали под напором корней. Стеклянное крошево, бывшее некогда ангелами, святыми, людьми устремилось вниз, прямо в толпу обезумевших людей. Казалось, церковь умирает.
Кресты, и так кое-как державшиеся, упали вниз. Корни вовремя отступили прочь, и железо не убило ни одно дерево. Сила тяжести перевернула знаки веры, и они воткнулись в землю короткими концами – прямо перед глазами некоторых людей. Особо религиозные взвыли, узрев перевернутые кресты перед собой, и бросились вглубь церкви.
Малефик щелкнул пальцами, и именно это завершило черное заклятье.
Кровь леса загорелась ярким пламенем. Люди, перемазанные ей с ног до головы, вспыхнули точно живые факелы... Одежда их сгорела мгновенно, и Малефик видел обнаженные, пылающие тела, вопящие еще громче, чем до этого. Месть леса настигла их.
Человек сошел с возвышения, где стоял орган, и двинулся к выходу, нарочито медленно, чтобы человеки, посмевшие гнать его словно псы волка, хорошенько запомнили его лицо. Он остановился около молодой, красивой женщины, которая дала ему кров. Волосы ее уже вспыхнули, точно огненная корона, кожа обуглилась, но глаза еще видели. Малефик увидел ее последнюю эмоцию – дикий, нечеловеческий ужас – и глаза вытекли, мгновенно запекшись. Тело упало, и человек двинулся дальше.
Его огонь не трогал – лес тоже был честным с тем, кто помог ему отомстить. Кровь расступалась перед его ногами, и Малефик ступал на каменный пол из плотно подогнанных плит.
Когда человек подошел к выходу из церкви, корни леса расступились, пропуская его. Окровавленные перевернутые кресты тоже горели, и обдали малефика жаром, когда он прошел мимо них к границе, за которой росли деревья. Корни уже отступали от разрушенного здания, и иногда прикасались к плащу человека, будто благодаря его. Он улыбался, и мысленно говорил ответное спасибо лесу. Голоса в его голове уже начинали слабеть и исчезать, но малефик знал – теперь лес всегда будет с ним, в его душе, в его силе, и где бы он ни был, любое дерево поможет ему.
За спиной малефика угасало пламя, уже не было слышно воплей, а покосившаяся церковь напоминала древний памятник.
Луна исчезла с неба, а горизонт уже начал светлеть, рассвет был близок.
Человек подошел к лесу, и ступил под сень крон. Фигура его скрылась среди деревьев, и в эту самую секунду первый луч солнца осветил церковь.
Начинался новый день.

Декабрь, 2006