Повесть о Друге. Глава 5

Сергей очнулся от тишины. Открыл глаза. Вместо солнца над головой и желтых грязных песков увидел белый потолок, белые стены.
Не успев удивиться, провалился в забытье.

Когда он очнулся в следующий раз, то увидел над собой человека в белом халате, смешно шевелившем губами. Но ни звука не было слышно.
И он опять провалился в сон – без сновидений и конца, как в яму.

Уже потом, когда он начал слышать, разговаривать, когда пришли мучительные головные боли, от которых так хотелось провалисться в ту самую яму... Уже потом он узнал, что был контужен, что его на вертолете привезли в госпиталь и здесь он уже валяется второй месяц. Раны на посеченных осколками ногах, спине, плече уже заживали, хирург хвалил: легко отделался.
Но вот головные боли... Они сводили с ума. Весь свет казалось, был наполнен этой самой пронзительно белой болью, сверкающей и беспощадной...
Он стал бояться ночей – именно тогда приходилось труднее всего.
Особенно страшили сны – повторяющиеся, как воспоминания...
В них он снова и снова дрался, стрелял – осечка, еще одна... Нырял в воду – глубоко, а потом задыхался, тянулся к поверхности. Слышал разговоры на языках, которых не знал, и сам говорил – и знал, что его похищают, чтоб увезти из России...Куда, зачем...
Путаные, странные и страшные сны.
А страшнее всех были те... В них он заново переживал и смерть друзей, и разрывы мин, и контузию. И выцветшее, как голубой ситец, небо с беспощадным пламенем солнца... Казалось, не будет конца этому дню, никогда не наступит вечер, не будет прохлады.
Печной жар сжигал и не давал вздохнуть.

И все же, он выздоравливал. Приступы боли стали редки, но тревожили странные провалы, когда он, словно терял себя, на несколько минут или секунд. Но потом долго не мог вспомнить, а что же он деле перед этим, что говорил и с кем.

Врачи сказали, что нужно только время, последствия контузии будут еще довольно долго давать о себе знать.

Сергея выписали из госпиталя ясным осенним утром.
Он шел по улице южного городка, щедро раскрашенной в желто-красные цвета уходящего лета.

Школьники бегали в скверике, заваленном опавшими листьями, охапками швыряли их друг в друга, валялись в больших кучах, собранных, верно, дворником.
Он усмехнулся: «Ну и разозлится же мужик, как увидит, что вся его работа насмарку!»
Вот такие мелочи теперь привлекали его внимание, заставляли думать, вспоминать свое детство и все, что было потом...после детства...
Вот куда уходит беспечная радость мальчишек – в войну, бессмысленную и беспощадную. В кровь, боль, грязь... То, что когда-то на экране кинотеатра казалось таким героическим, привлекательным, стало на поверку трудной, грязной работой, наполненной болью и отчаянием, когда один за другим гибли те, кто рядом, с кем делился хлебом, сигаретой...
Сергей теперь видел жизнь иною – не такой, как до армии.
Жизнь внезапно разделилась на две части:До – и После. И эти части были несоизмеримы.

В госпиталь приезжали артисты, выступали перед ранеными, приходили журналисты, много и красиво говорили и рсспрашивали – тоже много и тоже красиво, подводя к мыслям, которые легко и хорошо ложились в строки нового репортажа.
Много говорили о героизме.
И Сергей поневоле думал о том, а был ли он, этот героизм, в его биографии?
Тот, кто совершает поступок для людей и во имя людей, живет тоже по принципу: если не я, то кто же?
Умирая во имя чего-то, человек в первую очередь испытывает злость – на свеого врага.
Только злость – и ничего больше.
Да, можо говорить, что, умирая, воин исполняет свой долг, защищает свою мать, своих детей... Но, в минуту смерти, - только злоба на того, кто его убивает.
И еще – желание убить его. Своего убийцу.

Однажды он сказал милой девушке, пытавшейся разговорить его – героя, награжденного медалями, орденом – но никогда не рассказывающего о том, как и за что он их получил: «Знаете ли, что испытывает тот, кто сам убивает? Не дай Бог это испытать! Убить легко, поверьте мне. Жить с этим трудно. И не верьте никому, кто скажет, что, убив, человек все забывает. Они – те, убитые, - приходят к нам, убившим их...»
Журналистка с ужасом посмотрела на него и отошла.
Позже он видел, как она быстро записывала то, что ей рассказывал сосед по палате – весельчак и балагур Сашка. Сергей не знал, что тот ей наговорил – скорее всего, шутки вперемешку с солдатским трепом. Но прошлой ночью он сам будил его, веселого парнишку, когда тот матерился во сне, звал ребят, просил поддержать огнем - и слезы текли по его лицу сквозь сомкнутые веки...