По направлению к Сан-Диего

    Стемнело.  Добраться до Сан-Диего за один день не удалось.  Лишь увидел мелькнувшую вывеску “Holiday Inn”,  свернул с трассы.  Там меня ждал уютный комфортабельный номер, широкая кровать с шестью  подушками и огромный телевизор.  Набрав номер Валентины, услышал долгие гудки. Она не могла не слышать – она не снимала трубку. Неужели она занята или решила не встречаться со мной?
Для неё я человек из  прошлой жизни.  Застрявший в грязном совке, в  рыночных бизнес-планах, спекуляциях секонд-хендом и воображающий себя успешным предпринимателем. Неважно, что я вовсе не такой.  Американцы  только так думают о российских  торговцах, для них же Россия – какая-то непонятная страна начинающаяся где-то за Польшей и переходящая в Китай. Разве может быть  в диких степях и тайге бизнес?
        Другие быстро проскочили этот этап и приблизились к настоящим делам – к сотням тысяч и миллионам долларов. А я все еще романтик, я мечтаю о покорении мира, когда другие уже давно уехали на Запад и другие страны. Уехали, чтобы там, подальше от физической родины начать действительно новую жизнь -  с чистого листа.
     Он позвонил  ранним утром, когда я еще спал,  у не-го в Лос-Анджелесе только наступал вечер, и, видимо, под  действием  принятого начал горячо «агитировать за Со-ветскую власть», расписывая красоты и потрясающий драйв такой поездки.  Он предлагал повторить маршрут Ильфа и Петрова, от океана до океана по исторической дороге 66. Кому из путешественников не приходит в го-лову эта бредовая идея? Игорь  не был исключением. 
 Слушая его,  я подумал: «А может удастся и в Сан-Диего заехать? Там ведь недалеко. Всего два часа по хай-вею». И от неожиданной перспективы  меня охватило вол-нение.
Его предложение  удивительным образом   совпало с моей виртуальной встречей с Валей из Сан-Диего. С раз-витием социальных сетей  стали всплывать давно забы-тые лица.
И вот, когда наступило время «Ч», я набрал его но-мер в  Лос-Анджелесе и сказал, что через месяц вылетаю. Мы встретились в аэропорту и, арендовав машину, от-правились в путешествие.
 И вот она перед нами - долгожданная, романтика путешествия! Мы едем по не¬скончаемым дорогам, у нас полная свобода в выборе маршрута, вечером останавлива¬емся в мотеле, потом дальше, дальше, к следующему горо-ду, Национальному парку, каньону  –  жизнь на колесах, все так естественно, как плыть по Волге на теплоходе из Нижнего в Самару. Только можешь остановиться, где вздумается, и никто не донимает ненавязчивым сервисом.
Мой американский друг так легко согласился соста-вить мне компанию, по¬скольку был совершенно свободен. Более того, услышав, что я не только готов ехать, но взять на себя основные расходы по аренде машины и оплате мотелей, проявил живей¬шее участие в формировании маршрута. Звонил  неоднократно в Москву, предлагал ва¬рианты, обсуждал, даже развивал мои бредовые идеи, та-кие как  спуск в кратер вулкана в Мамонтовых горах или ночевка в палатке в лесах Иллинойса, или на берегу озера Тахо, но все это, как выяснилось потом,  был пустой треп.
 У нас не было четко определенного маршрута,  был лишь примерный план, составленный мной во время под-готовки, я его назвал «записки на манжетах». И  в эти за-писки я внес те места, где мне хотелось бы непременно побывать.  Это придавало нашей поездке некоторую авантюрность, непредсказуемость,  но ведь именно от этого путешествие и становится по-настоящему захваты-вающим. И хотя это звучит безумно,  но мы   хотели дое-хать до Флориды и  побывать в Ки-Уэсте, в доме-музее Э.Хемингуэя.

     Помимо этого  одним из пунктов этих «записок на манжетах» стал город Сан-Диего. Надежд, на встречу с Валей было мало, поскольку с момента нашего последнего обще-ния прошло почти 20 лет. Однако почему же не попытать-ся найти ее, если я отправляюсь в Америку? Конечно, я не задавал себе вопрос «Зачем?» Его чаще всего задают де-вушки, поскольку любят конкретику, я же был далек от этого, мне хотелось  новых ярких впечатлений, впечатле-ний  от встречи с незнакомой  мне жизнью – американ-ской. Я был в предвкушении.  И вообще  почему, если я отправляюсь в Америку, не попытаться  еще раз войти в ту же реку?
Уже на третий день путешествия  его энтузиазм бес-следно исчез. Мы пересекли Аризону и двигались по Нью-Мексико к границе с Техасом, преодолели уже более тыся-чи километров, а  впереди еще было две недели. Мой вто-рой пилот сдувался на глазах. Я понимал, что мой выбор  был опрометчивым. Впрочем, успокаивал себя,  зачем  су-дить строго, ведь наше  путешествие вовсе  не автопробег, где  проверяется выносливость экипажей и способность преодолевать трудности. Наше  путешествие просто озна-комительная туристическая поездка, и у нас нет  великой идеи доказать какие мы  сильные и смелые. Мы просто едем на машине по Америке, мы просто два уставших ро-мантика и мы еще мечтаем, что можем броситься  во власть стихии в поисках душевного отдохновения и твор-ческих импульсов, мы мечтаем, что едем туда  – вдаль, за горизонт, «за туманом, за запахом тайги».  А на самом деле мы уже давно не те, за кого себя пытаемся выдавать.
Но нам хочется видеть себя по-прежнему молодыми, полными сил - энергичными людьми, готовыми в любой момент пуститься  в самые захватывающие приключения. Уже нет той гибкости в наших телах. Вот Игорь, когда са-дится в машину, кажется, скрипит всеми суставами,  и кажется, что это простое действие для него целый про-цесс. А ведь раньше он бегал стометровку за 11 секунд. Но это только внешне, а вот внутри мы молодые. Мы еще слушаем песни  юности, и те песни остаются с нами – с романтиками.
Переехав жить в Америку, Игорь не представлял се-бя здесь  таксистом или разносчиком пиццы. Он мечтал реализовать себя как успешный  художник. Не мог вооб-разить, что опустится почти  до уровня бездомного безра-ботного. В Москве у него был иной статус,  у него была собственная квартира, у него была работа – в школе он вел факультативные занятия по рисованию. Он распоряжался своим временем, и его было предостаточно. Он щедро тра-тил его на писание картин, некоторые из которых  даже выгодно продавал, и на хождение по выставкам и каба-кам, на знакомства,  и на безделье. В Москве, словом, он пользовался определенным авторитетом, а теперь, здесь в Америке все испарилось,  и   его мог пнуть ногой под зад даже самый последний  мексиканский посудомойщик.
Он получал скудное государственное пособие, жил в квартире своей мамы, переехавшей в Калифорнию еще в начале 90-х, и перебивался случайными заработками в ос-новном в качестве частного перевозчика. И поскольку де-нег хронически не хватало ( они уходили на выпивку и си-гареты) питался продуктами, купленными матерью на скромную пенсию.
 Узнал обо всем этом я не сразу, а в течение всего нашего путешествия, постепенно в ходе отвлеченной бол-товни  всплывали  бытовые фрагменты его существова-ния, Мы уезжали все дальше и дальше от ЛА,  и мне ста-новилось  ясно, что  меня ждет нелегкое испытание.  Я смотрел на мир, как человек готовый легко потратить  за один день столько, сколько он зарабатывал за месяц.
И вот мы  достигли Техаса.  Голая степь, выжженная солнцем,  продолжалась, на ней появились ритмично дви-гающиеся нефтяные качалки, по обочинам валялись пус-тые бочки и другой промышленный мусор – стало совсем тоскливо, а Новый Орлеан был еще далеко, до него еще  несколько тысяч километров пути, а потом еще Алабама и еще дальше Флорида.  Спорили всю ночь: куда ехать:  в Даллас или в Сан-Антонио? И  решили повернуть на север, в город  Альбукерке, чтобы потом ехать в Скалистые горы и Йоллустоунзский парк, но, в конце концов, оказались в городе Санта Фе. И там  остановились. А как хорошо все начиналось!

 ВГЛУБЬ СТРАНЫ ПО ФЕДЕРАЛЬНОЙ ДОРОГЕ № 10
Вот наш с Игорем маршрут. В этом виде он не пла-нировался изначально, он сложился таким в ходе самого путешествия:  Palm Springs - National Park Joshua Tree – Colorado river - Yuma – Tucson  ––   Tombstone - White Sands – Alamogordo – New Mexico Museum Space History - Las Cruces - Carlsbad Caverns – Mescalero Apache reservation – El Paso – Pecos(Texas) – Odessa – Abilene – Amarillo – Tucumcari – Santa Rosa  - Albuquerque – Pueblo Taos – Santa Fe
       В начале двенадцатого  мы бодро стартовали из Лос-Анджелеса   и уже в начале второго приближались к горо-ду-курорту Палм Спрингс  (Palm Springs). Он известен ми-неральными источниками и фешенебельными отелями, вокруг которых разбиты  бесчисленные площадки для гольфа.
Утро в ЛА потратили на получение  машины. В про-катную контору  отправились вместе, поскольку я плохо владел английским, а Игорь хотя и жил в Америке уже бо-лее 10 лет   тоже говорил плохо, но все-таки лучше, чем я. Работники фирмы “Enterprice” сделали существенную скидку, чтобы не потерять клиентов.
          Мне показалось, что в прокатной конторе  Enterprice, действительно могут угодить клиенту. Менед-жер за стойкой рассказал условия аренды и назвал цену – 1070 долларов. Мы в первый момент растерялись от такой заоблачной суммы ( за 17 дней), но затем начали просить скидку. Тогда девушка вышла  посоветоваться со старшим менеджером, вернулась через 3 минуты и назвала новую цену – 715 долларов. Такой подход к пожеланиям клиентов нас вполне удовлетворил. Но и этой суммы я не заплатил прокатчикам. Во время поездки спустило колесо, не желая менять его самостоятельно, мы вызвали техпомощь, кото-рая приехала и поставила запаску совершенно бесплатно. На следующий день я отремонтировал проколотое колесо за 12,5 дол + 2.5 чаевые, при сдаче машины прокатчикам приложил счет из шиномонтажа. И мне сминусовали 15 долларов.
       Офис прокатчиков состоит из 15 или 18 стоек для оформления документов и ангара на  250 – 300 машин. Непрекращающийся поток клиентов даже тормозится из-за очереди перед стойками, но затем через несколько ми-нут стремительно  растекается по ангару, и  каждый заби-рает приглянувшуюся машину. Все происходит быстро и четко.
В офисе менеджер как-то мельком посмотрела на мои права,  гораздо больше ее интересовала моя кредит-ная карта, на которой она заблокировала  сумму, эквива-лентную плате за прокат. Затем она заполнила довольно неразборчиво  бланки договоров, попросив расписаться, я поставил свои инициалы в нескольких местах, и выдала ключи.  Сбылась мечта российского автомобилиста – он оказался на американских дорогах.   
        Мы поучили машину Шевроле «Combat» LX красного цвета. Незамысловатый такой автомобильчик, довольно резвый, но и прожорливый.  На нем не было центрального замка и стеклоподъемников, что создавало определенные неудобства.  Мы сами  выбрали такую комплектацию, как наиболее экономичную.            
         Америка гордится своими дорогами. Но вот в срав-нении с Германией…  Вижу указатель, что нужный мне съезд с фривея будет через полторы мили. И все, больше указателей об этом съезде не установлено. Только непо-средственно над съездом стоит щит, так что если не ус-пел во время перестроиться в крайний правый ряд, то проскочишь. А вот в Германии напомнят о съезде как ми-нимум раза три, там  дороги организованы лучше. Хотя, вероятно, если бы в Америке были такие же расстояния как в Германии, они бы тоже оснастили все свои хайвэи и  фривеи многочисленными знаками и указателями. 
       Слышал недавно по радио передачу, где какой-то пижон заливал, что ехал из Чикаго до Лос-Анджелеса со скоростью 200 км в час. (Наверно, по исторической дороге 66?  Она похожа, на мой взгляд, на загородную шоссейку, по которой дачники ездят за грибами.)  В действительно-сти никто по американским дорогам с такой скоростью не ездит. В принципе, конечно, так ехать можно, но только очень-очень недолго. Ограничения скорости на фривеях 70-75 миль в час, многие превышают на 10-15. Но в об-щей массе скоростной режим соблюдается. Неоднократно я видел полицейских на открытых участках, штрафующих нарушителей.  Поздним вечером в Аризоне на трассе 40 меня обгоняли огромные траки, шедшие 80-85 миль в час. Иногда еще при обгоне и погудят, да так оглушитель-но, словно океанские корабли.
 Вспоминая европейскую езду я замечал, что все-таки  немецкие, французские и австрийские водители го-раздо аккуратнее американских. Особенно суетливостью и желанием побибикать страдают калифорнийцы, этому ли удивляться, поскольку считается, что в этом штате  больше всего миллионеров. В других штатах люди, хотя тоже не бедные, но  к происходящему на дороге относятся спокойнее. Особенно невозмутимы водители в  Техасе, где так просторно, что они, если нужно припарковаться, ни-когда не используют заднюю передачу.
Освоить первый отрезок пути Игорь великодушно предложил мне и, расположившись в штурманском крес-ле,  закурил. Я легко согласился, не предполагая, что дальше вопрос кому и когда вести машину будет постоян-но обсуждаться.   Ему непременно хотелось быть за рулем во время заката, когда оранжевый диск касается горизон-та и медленно уплывает за него. Что особенного в этом  явлении и почему нельзя наблюдать закат со штурманско-го кресла мне так и осталось непонятным. Однако каждый раз, когда до захода солнца оставалось 15-20 минут, он  просил остановиться и поменяться местами.  И меня это раздражало, поскольку я не люблю останавливаться без особой надобности и терять время.
Уже на второй день путешествия мы вышли из гра-фика. За день мы успевали проехать не более 500 км и продолжай мы  двигаться с такой скоростью, нам не хва-тило бы времени даже до Нового Орлеана,  не говоря уже о Флориде. Планы пересечения Америки медленно руши-лись.
Когда утром я вышел из мотеля и увидел почти пус-тую парковку, удивился: видимо наши мотельные соседи заводили свои автомобильчики с восходом солнца и от-правлялись в путь. Моего же пилота  было не поднять. Мой компаньон не торопился. Непременно выполнял утренний моцион:  ему нужно было послоняться по номеру, побы-вать в ванной,  выкурить сигарету, посидеть на кровати, перебирая и складывая в рюкзак свои вещи.   Поэтому мы вырулили на трассу только  часов в 9.
Начав движение, мы делали очень много остановок, подолгу задерживаясь в ресторанах или куря на стоянках для отдыха,  словом, ехали «с чувством с толком, с расста-новкой».
Вечером же, лишь солнце касалось горизонта,  Игорь начинал жаловаться на безмерную усталость и просил по-скорее остановиться на ночлег. В номере он доставал си-нюю бутыль с водкой, притаскивал  из ближайше-го ресторанчика кучу фаст-фуда и устраивал трапезу до глубокой ночи, в которой со всем красноречием предлагал мне поучаствовать.
Вечерние выпивки особенно доставали. Напиваясь вечером,  он только ко второй половине следующего дня  начинал приходить в  себя. А потом все повторялось.
На пятый день путешествия я начал глубоко сожа-леть, что согласился взять его в попутчики. И почему я сразу не поехал в Сан-Диего? Зачем я послушал его и по-менял местами: «визит в Сан-Диего» и «путешествие по каньонам»? В Сан-Диего я надеялся встретить Валю.
 История с Валентиной удивительным образом пере-плелась с моей первой поездкой в Америку. Познакомился я с ней на одной из первых выставок современного искус-ства, проходившей тогда в строительных павильонах на Фрунзенской набережной. После крушения Союза закон-чилось и время тоталитарного искусства в виде социали-стического реализма. В страну стали привозить выставки художников, имеющих совсем иной  взгляд на мир.
   Увлекавшийся живописью Игорь позвал меня туда за компанию, а сам пришел с ней.  Экспонаты  оставили противоречивое впечатление,  и для более глубокой и со-держательной беседы, обмена мнениями мы  купили не-сколько бутылок красного вина (советский пропахший винный в ста пятидесяти метрах от выхода) и отправи-лись в кафе «Крымское». Там нас не ждали, кафе было за-крыто на спецобслуживание, поэтому  решили поехать в квартиру Игоря на Маленковской. В общем-то, эти нос-тальгические подробности не имеют существенного значе-ния, мы просто познакомились, и  первый вечер не пред-вещал никакого продолжения отношений. Грустный и пьяный промозглым осенним вечером я вернулся в крас-ном трамвае домой.  Утром нужно было идти на работу.  И моя голова была занята  какими-то творческими планами, я и не думал, что эта случайная встреча растянется в де-сятки лет.

Квартира на Маленковке, железнодорожной плат-форме, первой или второй после отправления с Ярослав-ского вокзала,  ничем не отличалась от обычных москов-ских квартир. Она находилась в обычном блочном доме  брежневских застроек.  В ней было две комнаты, крошеч-ная  кухня и узкая ванная комната с унитазом, как  тогда говорили «совмещенный санузел». На седьмом этаже, с ок-нами на таксомоторный парк, что было  очень важно, по-скольку у таксистов  ночью всегда можно было купить водки.
Обладание своей квартирой придавало Игорю осо-бый статус. Эта по существу  обычная совковая  конура была для Игоря предметом гордости и решающим аргу-ментом  при знакомстве с девушками.
        Встречей в этой брежневке и начались  мои отноше-ния с Валей, но это произошло несколько недель спустя, когда мы вновь, на первый взгляд, случайно оказались там все вместе, и, купив вина, собирались  на  дискотеку.
          Что это было за время - конец октября или начало апреля? Свинцовое небо, мокрые тротуары.  Дни тогда начинались в сонном блуждании из угла в угол, в тщетных попытках заставить себя заняться делом. У меня не было постоянной работы.  И моя задача  состояла в том, чтобы ее найти. И поскольку свободного предпринимательства тогда не существовало, нужно было устраиваться на госу-дарственную службу.  Такая тоска. Я захлебывался от рвотных масс. Но и безработицы тоже не было. Получа-лось, что я зависал в неопределенном пространстве. И это висение  преследовалось по закону.
         Прежде я работал в редакционно-издательском отде-ле Сельскохозяйственной выставки, поэтому и  хотел уст-роиться в какое-нибудь подобное учреждение. Я садился за  телефон и начинал обзванивать разные редакции или издательства, узнавая о вакансиях.  И выслушивал  в оче-редной раз, что вот сейчас ничего предложить не можем, а вот если вы позвоните через две недели, то, возможно, что-то и появится.
Это казалось совершенно бесполезным занятием, по-скольку я видел, что никому ничего в этой стране было не нужно. Люди отвернулись от внешнего мира, ушли в себя, замкнулись. Мне казалось, что я вижу только  спины,  а вместо лиц – затылки. Вот бы тогда взять да и уехать в Америку! Нет, так даже не шутили.
 День тянулся в нудной маяте  до вечера и заканчи-вался ожесточенной борьбой с самим собой  -  я пытался закончить статью, очередную статью, которую я намере-вался принести в редакцию, чтобы ее напечатали и тогда  у меня будет что показать чиновникам в отделе кадров. Я садился за машинку и начинал нервно печатать. Но уже пора было ложиться спать. И так,  ничего не сделав, я  выпивал стакан красного вина и засыпал. Обнадеживая себя, что завтра непременно все гениально  завершу.
Мне звонили. Какие-то странные люди набирали мой номер и предлагали работу.  Приходите на собеседование и принесите своё резюме. Что за иностранное слово такое? Мне послышалось «и  принесите еще изюм мне» Да я вам лучше свежих яблок принесу и кураги! 
А потом позвонила Колька. Она появлялась в моей жизни несколько раз, на недолгое время, потом исчезала, видимо, познакомившись с кем-то другим. А потом опять возвращалась, разочарованная, но не теряющая надежд.
          Колька  была невзрачной,  тощей и угловатой.  С плоской грудью и костлявой задницей. И сразу после зна-комства, мне захотелось от нее избавиться. Но так бывает, что та девушка, о которой мечтаешь перед сном, оказыва-ется  постоянно чем-то  занята. А вот та, которую легко получил, всегда свободна и  готова к встрече.  Даже сама позвонила  перед обедом и спросила,  встретимся ли сего-дня вечером? 
Она была девушкой, которая  комплексовала из-за своей болезненной сухости. Она  назвала себя Николеттой. Утверждать, что  ее звали действительно этим француз-ским именем  сложно, может,  в этом заключался стиль ее понтов – казаться,  представляясь другим  именем, ино-странкой. Нас тогда так привлекало все заграничное.  У меня, во всяком случае, сразу появилось сомнение, что она придумала себе имя, но зачем?  А может по паспорту   она какая-нибудь Галя или Маруся, а может обычная Ольга или Марина, но все  равно  говорить, что ты Николетта го-раздо эффектнее. А  родители у меня, мол, миланские мо-дельеры или бордоские  виноделы.
Только налил себе полную тарелку борща, включил телевизор, показывали производственно-идеологический  сериал «Инженер Прончатов», раздался телефонный зво-нок. Это была Николетта. Как жить в таких условиях? Ку-да деваться? И я решил излишне не любезничать, а просто сказал ей: «А приезжай-ка ты к нам на Маленковку, и ви-на не забудь прихватить!» И повесив трубку,  с удовольст-вием принялся за борщ.
Если она возьмет и  не приедет, то будет хорошо, а если приедет, то тоже будет хорошо, поскольку привезет вина. Правда в результате получилось все наоборот – она приехала и не привезла вина. Это, впрочем, нас не рас-строило, поскольку мы заранее подготовились. 
В тот же вечер к Игорю пришла Валентина. Мы дол-го и весело пили вино, смотрели по видео «запрещенное» кино, а потом  устроили праздник секса. Так, в общем-то, я и познакомился с Валей.    

   НОВОЕ УВЛЕЧЕНИЕ  АМЕРИКАНСКОЙ МОЛОДЕЖИ.
      Проезжая по фривею № 8, что проходит по югу Нью-Мексико, мы видели на стоянке сотни автомобилей внешне похожих на автобусы, видимо ждущих своих по-купателей или арендаторов. Это производило впечатление автопарка под открытым небом. Быть может, наступление кризиса повлияло на желание американцев покупать RV или брать их в аренду?   
       Новое увлечение американской молодежи зрело-го  и старшего зрелого возраста - бесконечные путешест-вия по стране в супервагончике RV , что означает  “Recreation Vehicle”, а в переводе “транспортное средство для отдыха”. Это примерно то же самое, что тысячи разъ-езжающих по европейским дорогам «автокухонь», осна-щенных спальными и помывочными местами. Но только по размерам в три раза больше.
Внешне «Эр-Ви» похожи на обычные междугородные автобусы,  но внутри они  начинены  самой разнообразной техникой, создающей для путешествующего  по-настоящему, по-американски комфортные условия. По-мимо этого внутренности «Эр-Ви»  могут трансформиро-ваться, так что владелец может придать интерьеру своего жилища  на колесах строго индивидуальный вид.   
       Передвигаться можно от одной клубной стоянки до другой, предварительно купив членскую карту. И оставив свой  «Эр-Ви» на парковке, совершать короткие вылазки на своем джипе по окрестностям. Так и едут по дорогам эти автобусы, буксируя на жесткой сцепке повседневные машины американцев – джипы.
Игорь рассказал мне, что один из его знакомых, с которым он, впрочем, уже три года не общается, именно так и поступил. Он продал свой дом, деньги положил в банк,  купил в кредит «Эр-Ви» и отправился колесить по стране.  Посредством интернета он мог работать, находясь практически в любой точке страны. Так он осуществил свою мечту – объехать и изучить всю Америку без отрыва от производства.             

 ПАРК JOSHUA TREE. (ДЖОШУА ТРИ).
       Через два с половиной часа пути мы достигли  города Палм Спрингс, не останавливаясь, проехали еще немного, нашли “Motel 6” и заночевали.
     Утром свернули с фривея №10 в Национальный парк Джошуа Три (переводится Древо Йошуа). Он  известен своими оригинальной формы деревьями. На самом деле это колючки. И  названы они так, потому что  первые лю-ди, увидевшие эти растения, нашли сходство с фигурой святого Йошуа, воздевшим руки к небу.
В общем-то, этот парк - кусок  пустыни, заросший  множеством этих самых  колючек Йошуа и  усеянный ог-ромными колоритными валунами. Возле них устроены специальные места для пикников.  А поскольку место это засушливое, там растет много кактусов, как, например,   Cholla Cactus. Эти растения торчат повсюду, как  наш та-тарник.
            После парка вернулись на фривей № 10,  полюбо-вались на сотни вращающихся ветряков. Все поля и  хол-мы вокруг были установлены рядами белых исполинов разной величины, неистово и размеренно машущих  рука-ми  - целая электростанция, черпающая энергию из возду-ха.
       На дороге решили поменяться местами, а заодно дос-тать из багажника немного  припасов, чтобы подкрепить-ся. Но только остановились на обочине, как через 25 секунд  к нам подрулил полицейский автомобиль. Это было неудивительно, ведь в нескольких десятках километ-ров проходит неспокойная мексиканская граница.
 Страж порядка, убедившись, что мы настроены ми-ролюбиво и у нас нет оружия, вышел из машины,  спросил « Нужна ли помощь?» «Нет-нет, все ОК !!!»- замахали мы руками, поспешно захлопывая багажник с батареей синих огромных бутылей водки.  Он сразу уехал, развернувшись через две сплошные. А мы заспорили: не слишком ли кру-то мы отшили мента. Он, наверно, устал патрулировать шоссе в надежде задержать нарушителя.
            Через некоторое время  пустыня неожиданно за-кончилась – мы достигли поймы реки  Колорадо. Вместо колючек и камней вокруг зазеленели луга. По полям были проложены многочисленные оросительные каналы. Вода в них казалась прямо родниковой, настолько она была  про-зрачной и, казалось, холодной. 
     Поля были засажены хлопком.  Увидев эти невысокие  ми,  я   почему-то сразу представил солнечный Узбеки-стан. Игорь, словно угадав мои мысли,  сказал, величаво поведя рукой, указывая  на бескрайние поля: « А это  хлопковые плантации товарища Рашидова".
      Для  нас, северных жителей, это растение выглядит экзотично, и хотя никто из нас никогда не был в Узбеки-стане,  все равно ( сильна  советская пропаганда) мы  вос-хищались мудростью товарища Рашидова, под руково-дством которого местные хлопководы добивались неви-данных урожаев. Правда, потом после смерти Брежнева уже в эпоху перестройки выяснилась вся гнилая корруп-ционная сущность узбекского лидера. 
      Рекордные урожаи оказались дутыми  цифрами. Вскрылись аферы с расхищением социалистической соб-ственности. Появилось так называемое «Узбекское дело». Но товарища Рашидова, сердечного друга Леонида Ильи-ча, уже не было в живых. Вождь узбекских хлопководов покончил с собой.
После оазиса опять началась пустыня. Мы проехали еще несколько десятков километров и увидели  вдали ис-кусственные горы отвалов. Там находились цинковые рудники. Начался ветер. На шоссе наносило белую пыль, целые облака поднимались над степью.  Внешне  все очень походило на метель. Можно было вообразить, что нас за-сыпает снегом, если бы не температура плюс 25 градусов. Дорогу заносило мелким белым песком.
  Дорогу засыпало, порой казалось, что мы уже съе-хали с неё и едем по полю. И где-то на его краю я заметил драйверов на багги. Они забрались сюда на обычных ма-шинах с трейлерами. Установили их лагерем в степи и ка-тались на своих трубчатых этажерках по бездорожью.
И вот вдали сквозь поднятую  ветром пыль, словно в предзакатных сумерках мы увидели шоссе: по нему дви-гался поток автомобилей и все с включенными фарами  – это  был хайвэй № 8, идущий вдоль мексиканской грани-цы.
Миновав город Juma (Юма), мы остановились в при-дорожном кафе “Denny’s”  и плотно пообедали, заказав первое ( именное в сети этих закусочных подают настоя-щий суп), а на второе взяли по стейку, да и ещё компот из сухофруктов. 
Через некоторое время подъехали к городу Тусон. (так называется модель корейских внедорожников “Hyundai”, весьма распространенная в России). Мы увиде-ли  десятки тысяч  одноэтажных домиков, между которы-ми  летит стрела скоростного шоссе. К городу, оставшему-ся в стороне,  вели многочисленные развязки и съезды.
 В целом Тусон не представлял никакого интереса, однако мне нужно было  купить адаптер для зарядки фо-тоаппарата. В Америке ведь  другая конфигурация розе-ток. Съехав с трассы, я  остановился на бензоколонке и  поинтересовался, где находится большой универсальный магазин. Это вызвало бурю протеста  у моего второго пи-лота: « из-за таких пустяков, как адаптер, мы выходим из графика,» - возмущался он. Это получилось так ненату-рально, но я сдержался.
   «Что ты так нервничаешь? Батарейка уже закон-чилась, а я хочу сделать побольше фотографий.»  Мне хо-телось послать его, когда он начал увещевать, что купим, мол, потом, в другом городе. «И вообще, - продолжал он,- зачем тебе такой фотоаппарат, вот смотри, у меня однора-зовая пленочная камера на 12 снимков за 99 центов, и этого вполне достаточно.»
Я промолчал, поскольку даже в России одноразовы-ми фотоаппаратами перестали пользоваться в начале двухтысячных, видимо специально для Америки собрали остатки и решили их распродать по 99 центов в магазинах для нищих.
Попетляв по пустым улицам Тусона, мы нашли ог-ромный супермаркет, где меня проводили к целому стел-лажу, увешанному  самыми разнообразными комплектами  адаптеров для розеток всего цивилизованного мира.
Покупкой адаптера посещение магазина не закончи-лось. Игорь предложил пополнить запас продуктов: купить печенье, сухофруктов, колбасной нарезки, и зачем все это, если повсюду фаст-фуды, но когда он начал загружать в тележку водочные бутыли, я понял, что вовсе не изюм и чернослив был ему нужен.
Взглянув на полуторолитровые синие бутыли, кото-рые прибавляются в багажнике после каждого посещения универсама,  я спросил: «Неужели ты собираешься все это выпить? Я водку не буду. Мне достаточно вина.»
Махнув рукой, я расплатился. Одна такая бутыль стоила 28-29 долларов, в общем-то, небольшие деньги, пу-сть будет счастлив хотя бы от халявной водки.
   Он ответил «А пусть будет про запас, водки ведь никогда не бывает много…» Конечно в былые времена нам всегда не хватало водки, и приходилось бегать к такси-стам. Я так и спросил «Запасаешься, чтобы не бегать к таксистам?» «Вот-вот, - ответил Игорь,- чтобы не бегать. Таксисты здесь очень несговорчивые и непонятливые, водку с собой не возят. Что поделаешь? Мексиканцы.»
 Рядом возле касс супермаркета суетился какой-то небрежно одетый человек, видимо, бездомный, который предложил довезти тележку до машины. Так они зараба-тывают мелочь на опохмелку. «Скоро и ты станешь таким же», – подумал я.

 ТОБМСТОУН. (Tombstone)
После Тусона,  свернув  с дороги  № 8,  мы направи-лись к  мексиканской границе, в город Томбстоун (перево-дится «могильный камень»). Этим мрачным названием он обязан одному из первых в этом районе Аризоны старате-лю, прибывшему с востока в поисках залежей серебра. Помимо залежей драгоценного металла  эти земли слави-лись еще и воинственными апачами. Мало кому удавалось выжить после встречи с этими дикарями. Вдоль дорог стояли многочисленные кресты с надписью  "Убит апача-ми".  И когда этот старатель  все-таки нашел  богатую се-ребром жилу и оформил на себя участок, он иронично на-звал его "Томбстоун".
Въехав в  город, мы увидели улицы, оформленные в колорите 19 века. Видимо именно так он выглядел, когда сюда прибывали первые переселенцы. Вдоль  мостовых проложены  дощатые тротуары, урны из бочек, вывески, рекламные листки. В городе жили шахтеры. Рядом  ваго-нетки и узкоколейка в шахту. Разработки серебра уже ис-тощены.
Возле здания муниципального суда стоял автобус разрисованный в ретро-трамвайчик. На нем можно было совершить экскурсионную прогулку по центральной части.  Моя попытка узнать, сколько стоит билет, была встречена гримасой нервного удивления, которую скорчил Игорь. «Ты что собираешься тратить деньги на такую ерунду?»
«Что за навязчивая реклама?» - подумал я, заметив, что на многих зданиях установлены билборды с одним и тем  же сюжетом  - четверо мужчин в черном с дымящи-мися пистолетами. Потом выяснил, что это оказывается местный шериф позапрошлого века со своими тремя братьями и солдатом приграничных войск. В перестрелке они перебили бандитов, грабивших переселенцев, и вос-становили порядок. Об этом в Голливуде был снят фильм. Многое в истории Америки экранизировано, чтобы упро-стить  изучение массами своей истории.
Вечером  прямо на улице  местными антрепренера-ми организуется шоу, иллюстрирующее те давние собы-тия. Все выглядит примерно так.  Вот они, эта отважная четверка, быстро прошли по улицам Томбстоуна, и замер-шие в ожидании худшего горожане напряженно всматри-вались в их решительные, суровые лица. Их было всего четверо против пятерых вооруженных до зубов бандитов, но они не желали больше терпеть творящееся беззаконие. И вот уже стали видны  силуэты заметивших их бандитов. Пришло время платить по счетам! Когда после короткой перестрелки пороховой дым рассеялся, трое негодяев были мертвы, а двое других позорно бежали.
Прочитав это описание в рекламной листовке, я вос-прял духом и сказал Игорю, что вот так нужно и в совре-менной России расправляться с бандитами и особенно с теми, кто скрывается под личиной милицейской формы. «Вот именно, с этими оборотнями в погонах» - горячо под-держал меня Игорь. Если бы не депутаты, которые  боятся официально разрешить ношение оружия, потому им са-мим от этого не поздоровиться.
Прогулявшись по безлюдному центру, мы сели в ма-шину, поспешили обратно на хайвей.
Неожиданно в степи, впрочем для меня неожиданно,   нас остановили пограничники. На краю дороги стоял ан-гар и будка, своеобразный пропускной пункт для задер-жания мексиканских нелегалов. Поскольку на мексикан-цев (пионов) мы внешне  не похожи, охранник ограничил-ся только вопросом: «Граждане ли мы Америки?» Игорь гордо и важно ответил, что да, он гражданин США. А  вот он (небрежно кивнул в мою сторону) - нет, он - иностран-ный турист, из России сюда приехал.
Усатого пограничника это больше обрадовало, чем удивило. Мне пришлось вынимать паспорт с американ-ской визой. Блеснули на солнце его темные очки, он от-крыл паспорт.  Суровое загорелое лицо, военная форма, сверху бронежилет,  на поясе пистолет, наручники – на-стоящий страж порядка на границе, мимо такого  рэднэка не просочится грязный гастарбайтер.  Казалось, что он сошел с многочисленных плакатов, только переоделся в современную одежду.
Мой документ вполне удовлетворил пограничника, он даже не стал осматривать багажник. ( А нелегалов чаще всего провозят именно в нем).
 
ПАРК «БЕЛЫЕ ПЕСКИ». (White Sands National Monument )
 Следующая остановка в долине Белые пески. Доб-родушный охранник поднял шлагбаум, проверив  билеты (кажется 1.5 доллара), и мы въехали в заповедник.
По узкому шоссе через равнину мы устремились к былым дюнам. Среди них была организована парковка, где стояло несколько автомобилей.  Жаркое солнце и пе-сок, настолько белый, что стало больно глазам,   ощущение как на Монблане.
Действительно песок в заповеднике White sands на-столько белый, что на фотографиях многие принимают его за снег. На самом деле  такой цвет придает песку смешан-ный с ним  обычный гипс (гидросульфат кальция; CaSO4•2H2O) Его редко можно найти в таком виде, пото-му что он очень хорошо растворяется в воде. Дождь и снег вымывают минерал из камней в окрестных горах, разнося его по долине Tularosa basin. В обычных условиях раство-ренный гипс был бы унесен водами рек к морю, но в Тула-розе рек нет.
Рядом с парковкой я заметил указатель начала пе-шеходной тропы, пройти по которой можно было с появ-ляющимся в определенное время  гидом. Я поднялся на одну из дюн и увидел где-то вдали красноватые горы.  Эти несколько десятков белых дюн  показались словно остров-ком  в серой выжженной степи.
Во время прогулки по дюнам мне встречались свое-образные гипсовые холмики. Каждый из них принадлежит какому то кусту. Вот передо мной один предприимчивый куст, он захапал побольше песка, опутал его корнями, и теперь ни в какую не желал расставаться с таким "доми-ком".
 Растения в дюнах обречены на смерть. Переноси-мый ветром песок медленно засыпает их, а дюны движут-ся  по несколько десятков сантиметров в год, и растение,  по мере того как его засыпает песок, начинает тянуться вверх, корни его удлиняются, оно стремится оставаться на поверхности дюны. Оно как бы поднимается на гребень. А потом, через два-три года, когда волна уходит дальше, опускается. Растение еще пытается сохранить под собой холмик, но ненадолго. Песок выветривается и  корневая система, сильно удлинившаяся, остается снаружи.  И от этого растение погибает.
      В целом парк не может похвастаться растительностью, всё-таки условия довольно суровые для живой природы. Перед редкими растениями установлены таблички, на-пример, часто там встречается  Аброния (Sand verbena). 

ЭТО БЫЛО ЯРЧЕ ТЫСЯЧИ СОЛНЦ
Севернее парка находится  военный полигон - Trinity site - место, где произошло первое в мире испытание  атомного оружия. Официально 16 июля 1945 года стало началом ядерной эпохи.
    Согласно составленному в Москве плану, я непре-менно  хотел побывать в этом месте. По карте ближайшим городом к эпицентру взрыва был  Лос-Аламос. От высо-чайшей температуры  песок в эпицентре взрыва в радиусе 100 метров расплавился и превратился в остекленевшее блюдце. Для публики это место открыто всего два раза в год – в первую субботу  апреля и октября.
Услышав о моих намерениях, второй пилот заявил, что  в зону повышенной радиации он не поедет  ни под какими предлогом. Аргументы, что со времени взрыва прошло более 60 лет и, что  раз власти допускают экскур-сантов, значит место безопасно, не подействовали. Мой компаньон с повышенным беспокойством относился ко всему, что могло повредить его здоровью, правда, это не мешало ему выкуривать за день по полторы- две пачки си-гарет и выпивать по 300 – 500 грамм водки.      
Отказываться от своих планов я не хотел, поскольку в городе Лос-Аламос я еще надеялся посетить и музей, по-священный первому ядерному взрыву, где наверняка можно было бы получить дополнительную информацию о разработке и испытаниях  сверх оружия.
Как известно,  первый взрыв был произведен  при-мерно  через два месяца после оккупации Западной Евро-пы американскими войсками. Ими, предположительно, и были захвачены все имеющиеся у нацистской Германии разработки ядерного оружия. Именно получение этих раз-работок, практически готовой атомной бомбы, и позволило американцам  успешно закончить свои долгие  исследова-ния.    
Разумеется, получить прямые доказательства своих догадок в музее я не рассчитывал, там проиллюстрирова-на официальная история происхождения атомной бомбы, но интересна и полезна была бы и косвенная информация. И даже отвлекаясь от вопроса, кто первый сконструировал бомбу, было интересно побывать именно в том месте, где научно-техническая мысль человечества совершила  про-рыв в будущее.
Взрывное устройство приведенное в действие на ба-зе  Аламогордо называлось  «Тринити» (Троица). Роберт Оппенгеймер, руководитель лаборатории по созданию атомной бомбы, объяснил его своими реминисценциями от  стихов Джона Донна. Это показалось мне глубоко симво-личным, поскольку  в Москве существует английский паб «Джон Донн», а одна из величайших икон Андрея Рублева  называется «Троица». И еще в этот ассоциативный ряд на-стойчиво вклинивается  Иосиф Бродский, как один из пе-реводчиков поэта Джона Донна.
 Размышляют ангелы, олицетворяющие Создателя, его Сына и Человека,  смогут ли люди запустить цепную реакцию, в результате которой наша планета, наш мир распадется на миллиарды атомов, которые исчезнут в бес-конечности вселенной?
Из описаний очевидцев: «…взрыв был виден  за 150 миль (240 км) к западу от эпицентра,  это была огненная вспышка, грохот и затем  черный дым». Другие отмечают, что окна зазвенели, и звук взрыва был слышен до 200 миль (320 км). Взрыв  чувствовался во всем районе, про-стиравшемся от Эль-Пасо до Сильвер Сити, Галопа и Аль-букерке.
Один из пилотов  ВВС США  летел  на высоте 10 000 футов (3000 м), в 30 милях (48 км) к востоку от Альбукерке в направлении западного побережья. "Мое первое впечат-ление было, как будто на юге взошло солнце. Это было по-добно шару огня! Вспышка была настолько яркой, что ка-залось,  горит  кабина самолета" .
Световые эффекты взрыва трудно описать.  Всё во-круг было  озарено обжигающим светом с интенсивностью во много раз сильнее, чем в солнечный полдень. Свет был золотой, пурпурный, фиолетовый, серый и синий. Он ос-ветил все вершины, пропасти неподалеку от горного хреб-та с ясностью и красотой, которые не могут быть описаны. Только тот, кто видел, сможет понять,  и не  забудет этого фантастического зрелища  никогда.
А простым смертным  такое не увидеть, разве что только перед концом света, если он придется на наш век. Поэтому остается довольствоваться книжками и фотогра-фиями, уникальными кадрами документальных фильмов.
Второй пилот, хотя и не разделял  моего любитель-ского энтузиазма, но  сочувственно  соглашался с моей  аргументацией. Он предпочитал созерцать окружающее: пустыни, горы, реки, чем искать приключения.
 После заповедника мы отправились в музей.

МУЗЕЙ ИСТОРИИ КОСМОСА НЬЮ-МЕКСИКО
 (NEW-MEXICO MUSEUM OF SPACE HISTORY )
История его возникновения в таком отдаленном районе ведет ко временам Холодной войны. Попытки Со-ветского Союза  расположить на Кубе ракеты спровоциро¬вали еще один виток гонки вооружений. Именно здесь в Нью-Мексико для испытаний ракет земля-воздух  был соз-дан полигон.  Сейчас здесь, в районе  заповедника «Белые пески», находится крупная военно-воздушная база. Для того, чтобы люди не забывали о тех временах,  в городе Аламогордо организован музей космической и ракетной техники. 
Для неподготовленных зрителей музей показался до-вольно скучным. По его залам были развешены десятки фотографий астронавтов, летчиков, ученых с описаниями их заслуг, стояли  сложные механизмы, узлы космических аппаратов, и многое другое, что без  рассказа экскурсово-да трудно понять и оценить. Поднявшись  сначала на пя-тый этаж, целый час мы спускались по безлюдным залам. Экспозиция продолжалась на открытом воздухе, где были выставлены ракеты и пусковые установки.
 Среди разных военных и научных устройств  я за-метил ржавые обломки ракеты ФАУ-2. Части стабилизато-ров и покореженной почерневшей  обшивки  принадлежа-ли  одной из тех, настоящих боевых ракет, что запуска-лись в конце Второй мировой войны. Неслучайно амери-канцы привезли сюда, в пустыню  обломки этой ракеты, поскольку именно с ФАУ-2 началось современное ракето-строение.
 На быстро потемневшем  восточном горизонте по-казались огни Las Cruces. « Все, хватит, остановимся здесь. Я больше не могу ехать,» – заявил второй пилот.
Мы сняли номер в  мотеле  сети ”Teakwood” с бассей-ном. И только вошли в комнату,  второй пилот предложил освежиться. Он вытащил из рюкзачка синюю бутыль, ко-торую прихватил из багажника,  и налил в пластиковый стаканчик 50 гр водки и немедленно выпил.
Ложиться спать было еще рано, а в номере сидеть не хотелось. Вышли на улицу покурить. Игорь щелкнул позо-лоченной фирменной зажигалкой «Dunhill”, небрежно вы-нув ее из  специального чехольчика на поясном ремне.   Вечер был жарким и душным, решили прогуляться, заодно осмотреть город. Но что там смотреть, Лас Крузерс - это вам  не Барселона или Амстердам.
 Выпили в павильоне «соки-воды» по стакану свеже-выжатого сока. Молодой американский  парень так ак-тивно рекламировал целебные свойства соков, словно сто-ял на восточном базаре.
Вернувшись в номер,  Игорь решил принять душ  и поэтому настоятельно потребовал, что я ни в коем случае не должен открывать окно или дверь, а то его не дай бог просквозит.  Тогда  я  пошел в бассейн, и плавал там, на-верное, полчаса в полном одиночестве,  радуясь амери-канскому комфорту и  приверженности здоровому образу жизни.
Утром Игорь заявил, что ехать смотреть Карлсбад-ские пещеры он не желает.  Еще при планировании мар-шрута я настоял, что обязательно поедем в пещеры, по-скольку эти пещеры считаются самыми большими в мире ( туда вмещается семь самолетов Боинг-767), и не побывать в них для настоящего путешественника  просто преступ-ление.
  Открыты они были  в позапрошлом веке местными контрабандистами.  Потом, после того как Дикий Запад стал цивилизованным, а бандиты приобрели вид добропо-рядочных буржуа, один из них,  самый крутой в прошлом  мафиози,  облагородил вход в пещеры и сделал их доступ-ными  для широкой публики. Он и назвал их Карлсбад-скими, поскольку мечтал, что вложив в аттракцион  день-ги, сделает  это место, может быть, когда-нибудь таким же  популярным как город Карлсбад ( Карловы Вары). И тури-сты хлынут туда потоком. С тех пор прошло уже почти сто лет, пещеры приобрели статус Национального монумента,  приезжают туда достаточно любопытствующих подивить-ся на подземное чудо, но по популярности Карлсбадом это место пока не стало.
 И тут я услышал, что ничего, оказывается,  в них интересного нет, так, обычная дыра под горой. Робкие со-мнения сменились твердой уверенностью:  Игорь собира-ется испортить мне путешествие.  Наверно заходится в злобе и зависти, что прошлепал своими толстыми губища-ми такую перспективную девушку, как Валюша. Но что теперь локти кусать? Раньше, лет 20 назад нужно было думать. И вот теперь оспаривает каждое мое предложе-ние. Видимо придется с ним расстаться – пришла мне на ум смелая мысль.   Оставить его в мотеле,  все-таки здесь не тайга и можно доехать на автобусе. Я вышел на улицу прогуляться и спокойно обдумать такое решение. Дошел до первого кафе, где попросил чашку кофе. Немного взбодрился и  пошел назад.
Вернувшись в номер, стараясь не сорваться на скандал, я заявил, что оставлю его здесь, в мотеле до вече-ра. «Не нужно суетиться, спокойно отдохнешь, если не хо-чешь в эти дурацкие пещеры» - увещевал я, чувствуя как растет моя решимость ни за что не вернуться  в этот мо-тель вечером.
  Однако перспектива весь день пить водку в одино-честве, его явно не прельщала, и он, кряхтя и размахивая руками, с видом  глубокого снисхождения,  согласился ехать со мной в пещеры.
Зачем я рассказал ему, что собираюсь  в Сан-Диего, чтобы встретиться с Валей? Этого он спокойно пережить не мог. С его точки зрения получалось, что я специально прилетел  в Америку, чтобы встретиться с ней, а он как бы   второстепенное звено и его  задача сопровождать меня в поездке по каньонам, а потом должен  тихо отвалить к се-бе в Кавер Сити (Cover-City)    ( район Лос-Анджелеса), ко-гда я торжественно поеду  развлекаться в солнечном горо-де с белой девушкой. 
 «А не та ли это Валентина, с которой я встречался,  еще когда жил на Маленковке?»  - спросил он.  И  зачем я  ответил, что это именно она. Я нашел ее анкету на сайте одноклассников. Неожиданная радость, вовсе не предпо-лагавшая возобновление отношений,  только вызвавшая  приятные и не очень воспоминания. Тем более рядом с именем  стояло  «Сан-Диего». Вот где теперь она живет! Куда забралась!
Неужели совпадение? Я призадумался. Ведь уже шла подготовка к поездке в Америку, был определено место старта - Лос-Анджелес, а  Сан-Диего ведь  совсем рядом. Видимо, это рука Божья ведет меня в объятья Валюши. И я написал ей, что скоро приеду в гости, на что она ответи-ла, что будет очень рада вновь повидаться. Она не знала, что у меня уже виза в паспорте и билет в кармане, думала, что это просто мечты несчастного россиянина.. А может пригласила от чистого сердца? Что очень сомнительно для такой прагматичной девушки, какой была Валя.
 В очередном разговоре по телефону я сразу поде-лился с Игорем своей находкой, сказав, что мы непремен-но должны заехать в Сан-Диего, где меня ждет девушка. «Американская?» - спросил он. «Да сейчас она американ-ская, а раньше была советской», – ответил я.
И тогда, распираемый  какими-то радужными фан-тазиями о нашей крепкой   дружбе, я предложил ему вме-сте поехать в Сан-Диего. Слишком сильно было моё чувст-во эйфории от предстоящей встречи с Америкой, я даже  вообразил, как   весело будет, когда мы  втроем будем вы-пивать в ресторанчике на берегу залива, будем пить  те-килу и заедать мороженым, смеяться и вспоминать былое.  А потом я поеду  вместе с ней в отель, а он пойдет осмат-ривать подводную лодку.
А может быть  будет все не так.  Валя захочет по-ехать с нами обоими,  чтобы освежить воспоминания юно-сти, когда мы устраивали игры и  вчетвером, и  впятером.  Разве она не захочет вспомнить бурную молодость? И мы продолжим праздник уже в номере.
 
КАРЛСБАДСКИЕ ПЕЩЕРЫ Carlsbad Caverns
            Быть может, настоящие знатоки пещер не разделят моих восторгов, но Карлсбадские пещеры произвели на меня большое  впечатление. И своими размерами, и мно-гообразием сталактитов и сталагмитов, и организацией экскурсий. Там все сделано так, чтобы люди гуляли под землей, словно в лондонском парке.
        Размеры пещер действительно настолько велики, что туда можно свободно поместить несколько межконтинен-тальных авиалайнеров. По ним можно идти несколько ки-лометров, спускаясь из одного зала в другой, потом под-нимаясь, пробираясь по каменным коридорам, переходя по мостикам озера с кристально чистой водой.. Проду-манная подсветка делает такое путешествие увлекатель-ным знакомством с чудесами известковых образований.  Заблудиться невозможно, поскольку вдоль асфальтовых дорожек установлены указатели, информирующие, где выход, а где продолжение маршрута.
            Экскурсию вели не просто гиды, а прямо артисты. Я подумал, что молодой человек, наверно, готовится стать голливудской звездой мюзиклов, а пока подрабатывает гидом в пещерах, настолько выразительно он сначала спел какую-то песню, этому поспособствовала пещерная аку-стика, а потом рассказал историю открытия и освоения пещер.             
    Спустившись в «королевский зал», наш гид выключил свой фонарь, и мы погрузились в кромешную тьму. Жутко. Прикосновение к вечности. Вот так было в пещерах, пока из них не сделали увлекательный аттракцион.
      Чтобы передать красоты пещер на фотографии, необ-ходима специальная аппаратура. Среди туристов были  увлекающиеся такими съемками, но я не из их числа. И просмотрев свои фотографии из пещер, я заключил, что они вызывают  только отвращение, поскольку  удивитель-ные  и неповторимые в реальности каменные образова-ния  выглядят на фотках, словно какие-то свисающие  со-пли, непонятные экскременты,  противная  студенистая грязь.  Впрочем,  и любые другие снимки пещер можно рассмотреть под этим углом. Поэтому в пещерах лучше всего просто побывать. И воочию полюбоваться чудесами природы.
       Перед входом  в лифт в просторном вестибюле мой американский друг  решительно остановился, сказал, что дальше не пойдет, гордо  сославшись на клаустрофобию.  Он даже  стал объяснять на ломаном английском удивлен-ному билетеру, что это такой внутренний  страх закрытых пространств. Служащий с сочувствием  закивал, не пони-мая, как можно приехать в такую даль и  не воспользо-ваться возможностью  увидеть такое  чудо.
Клаустрофобия!  Я-то прекрасно знал, что никакой клаустрофобией Игорь не страдает. В самолете ведь он ле-тал.  Да и в  хваленом московском метро  ездил. И мне  было,  как билетеру при входе, тоже досадно. Что он из се-бя строит! Противно смотреть, он вел себя как капризный  ребенок, отворачивающийся от смешного мультфильма, дабы показать родителям характер. Да, нелегко приходи-лось Валентине.  Что делает с человеком свобода выбора – не нужно ходить на работу, можно сидеть дома и  изо всех сил доказывать себе свою неординарность.
Увидев мою счастливую физиономию после посеще-ния пещеры, Игорь загрустил. Быть может пожалел, что прикинулся больным клаустрофобией, гораздо интереснее было бы забыть об этой «болезни» и осмотреть пещеры.
 Заметив его состояние,  я сказал: - « Ничего, ничего мы еще доберемся до Нового Орлеана и послушаем там настоящий черный джаз.  Это будет классно. Черные иг-рают так только на улицах Нового Орлеана!»  «И что же, может, и Обама будет с ними?» – спросил Игорь.  «Не знаю, - ответил я -  наверно нет. Это будет джаз черных рабов, а он не был рабом.»    
   По традиции я зашел в сувенирный магазин и ку-пил тарелку с изображением входа в пещеру. Она вошла в мою коллекцию, и теперь напоминает о том незабываемом путешествии.
 
 МЕСКАЛЕРО АПАЧИ. (MESCALERO APACHE)
        Мы поднимались по лесной горной дороге на плато, где и находится резервация MESCALERO APACHE.  На-звание это напомнило книги  Кастанеды, ведь слово «мес-каль», пишется точно так же, как название кактуса, из ко-торого добывается знаменитый галлюциноген мескалин.
Резервация индейцев находилась на невысоком пла-то, поросшем  хвойным лесом. Поднявшись, мы перемес-тились из одного климатического пояса в другой.  Стало прохладнее, а в тени деревьев по обочинам виднелся снег.  На опушке стояла деревянная церковь без архитектурных излишеств. Перед ней на краю обрыва возвышался огром-ный крест. Его было видно издалека. Вокруг ни души, ни-каких признаков  человека, да и церковь оказалась запер-той.
 Мы поехали дальше и  по мере продвижения по шоссе вглубь леса замечали  одинокие домики, отчасти похожие на сараи. Возле некоторых  бегали дети,  суши-лось белье, заметны были следы вялой хозяйственной дея-тельности.   
     А ведь когда-то «Апачи» были воинственным пле-менем. Сначала они охотились на буйволов, а когда поя-вились испанцы  и начали разводить домашний скот, ин-дейцы  начали «охотиться» за коровами. Им невдомек бы-ло, что земля, которую они называли «землей предков» уже имеет другого владельца – фермера-животновода.      
     Воинственный нрав «Апачей»  сослужил им плохую службу. Сначала в 18 веке они вели войну с ис-панцами, затем в 19 веке с колонистами запада. В резуль-тате они повторили  судьбу всех остальных племен Амери-ки.  Они не выдержали  натиска белых переселенцев.  Ин-дейцы продолжали  грабительские набеги на идущий по дорогам транспорт. Пришлось привлечь на защиту  регу-лярную армию. В  1873 году президент Улисс Гранд ( портрет на банкноте в 50 долларов)  подписал  указ о соз-дании резервации, где  разбойникам и предписывалось находиться.
Мы пересекли резервацию, любуясь из  машины на  живописную местность: светлый сосновый бор, поляны, реки – прекрасное место для шашлыков. Правда, сначала  нужно получить разрешение у местного шерифа.
После резервации, спустившись с плато в долину,  мы ехали еще час, надеясь найти мотель. Но места были глухие. Здесь никто не живет. Здесь никто не останавли-вается.
 Наконец, к нашей радости за перекрестком, где наше шоссе сливалось с другим, более оживленным,  уви-дели вывески сразу четырех мотелей.  Войдя в первый же,  я снял комнату,  и пока оплачивал кредиткой  счет,  Игорь перепаковал машину ближе к входной двери и,  вынув из багажника сумку с водкой, быстро налил себе 70 грамм и освежился. После этого он повеселел, и заявил, что раз-гружать остальные вещи не может, поскольку у него болит спина. Я ответил: «Да на тебе еще можно бревна возить!» Но он уже ушел в  туалет.

       НА ГРАНИЦЕ С ТЕХАСОМ      
       Я часто вспоминаю тот вечер в прерии. Сейчас уже не могу точно сказать, когда именно это было, помню лишь, что мы  ехали по хайвэю № 180 , уже побывали в Белых песках и Карлсбадских пещерах, а впереди  был город  Эль-Пасо.
Солнце уже висело низко над горизонтом, и мы, как обычно,  поменялись местами. И после этого, когда стало совсем темно,  остановились еще раз  в степи поросшей кустарником,  где-то на границе штатов Нью-Мексико и Техаса. Решили покурить под звездным небом. Станови-лось прохладно. Нам еще предстояло проехать 80 миль, чтобы добраться до Эль-Пасо. Там проходит мексиканская граница. На следующий день мы и собирались ее пере-сечь.      
И вот как получается, что если курить сигареты на техасской границе в степи под ночным небом, неволь-но вспоминаются былые времена, и задумываешься о прожитом. Ведь тогда, 25 лет назад и вообразить  было невозможно, что мы сможем забраться в такую даль, в те-хасские степи, и будем стоять под звездами и наслаждать-ся красотой неба.. Ведь тогда,  в это же самое время толь-ко  где-нибудь в Москве в кафе «Подъезд 777 » мы пили кавказский портвейн и только мечтали уехать далеко-далеко – в Новую Зеландию, в Канаду, в Южную Африку.
 Об Америке почему-то даже и не задумывались, на-столько она в те глухие годы была для нас недосягаема и далека.  Даже в самой смелой, дикой фантазии не могла привидеться эта бескрайняя серая степь, кусты и колюч-ки,  пустое шоссе и звездное небо. Удивительные переме-ны преподносит жизнь, если только стараться в этой жиз-ни что-то изменить.
        Солнце скрылось за горизонтом, стремительно холо-дало. По дороге прошумели два трака. И опять тишина и звезды.
В  Москве в самом конце 80-х, когда благодаря гор-бачевской перестройке железный занавес начал ржаветь и разрушаться, у многих появилась надежда уехать из Со-ветского Союза. Уезжать нужно было поспешно, не разду-мывая, потому что ходили слухи, что гласность объявили именно для того, чтобы узнать,  кто  и что о происходящем думает,  чем живет и что собирается делать, и потом, ко-гда все выскажутся, границу вновь забетонируют и при-помнят всем недавние смелые речи и, конечно, сделают оргвыводы. 
Именно слухи, что послабление режима носит вре-менный характер, и спровоцировали Игоря на поспешные необдуманные действия. Он возвратил государству свою квартиру, сдал советский паспорт, продал все, что имел и что мог продать, чтобы  вырученными деньгами «смазать»  нужных людей, получить справки, выписки, формы и в результате остался гол как сокол. А советский режим в ре-зультате перестройки вовсе не окреп, а окончательно раз-валился. И двери за границу открылись, можно было уез-жать без формальностей, оставляя за собой все нажитое при советском строе, даже паспорт.   
         И вот в то непростое и неопределенное время, мы, встретившись, как обычно возле памятника Грибоедову  на Кировской, пошли на Покровку выпить пива. Потом купили несколько бутылок красного вина и поехали на Маленкову.  По мере распития тема разговора блуждала от обсуждения Европейских кубков по футболу до перма-нентной революции Троцкого и, в конце-концов, все-таки пришла к вопросу «великого исхода».
          Мы  заспорили, где же нам встретиться после того, как уедем из Союза. ( Мобильники, интернет были вещами из сказок советских фантастов.) Предлагались различные варианты – Вена, Нью-Йорк, Амстердам – и, наконец, мы пришли к согласию, что лучшим местом будет Главный почтамт города Хьюстона. Встретимся 31 декабря прямо в центре  зала в 12 дня – и мы ударили по рукам и чокну-лись стаканами.
       Тогда в обычной квартире в центре советской Москвы мысль о том, как мы доберемся до Хьюстона,  даже не возникала, поскольку главной проблемой было пересечь границу. И мы откупорили следующую бутылку.  Лишь бы уехать, убраться из этой страны, лишь бы получить воз-можность передвигаться по всему свету…
       И вот теперь на границе с Техасом я вспомнил о тех вечерах, когда мы, наивные романтики, пьяно фантази-ровали  о путешествиях в далекие страны. И спросил Иго-ря, не забыл ли он о нашем закладе – встретиться в поч-тамте города Хьюстона под часами?  «Разве можно об этом забыть?» - Ответил он, - «Мы были полными идиотами, и вместо того, чтобы зарабатывать бабло придавались меч-там о воздушных замках. Точнее сказать,  идиотом был я,  таким и остался, а ты еще доберешься до Хьюстона. Ты всегда был себе на уме, а я жил одним днем.»
     Еще минут 20 мы стояли под звездным небом,  курили, ждали пока  степь погрузиться во тьму,  на западе угаснет зарево, поёживаясь от ночного холода, и вспоминали дру-зей и подруг, оставшихся в прошлом, в советском душном прошлом.



        ПО ПУТИ К РИО-ГРАНДЕ.
Прибыв в Эль-Пасо поздно вечером, мы практически сразу нашли "Мотель 8" и сняли номер. Наши попытки по-лучить у администратора ( ярко выраженного пассивного гомика) комнату, где бы открывались окна, так и не увен-чались успехом. По моему наблюдению окна в гостиницах Америки, особенно в южных краях забиты наглухо сто-миллиметровыми гвоздями, видимо ради экономии элек-троэнергии, которая тратится  или на охлаждение, или на обогрев помещений. Так что пришлось спать в атмосфере кондиционера.
         На следующий день мы направились на поиски гра-ницы с Мексикой.  Она проходит по реке Рио Гранде, ко-торая на самом деле оказалась пыльным сухим оврагом, загороженным с обеих сторон рядами колючей проволоки, бетонными полосами отчуждения, пустыми дорогами. По ним постоянно курсировали  полицейские и пограничные автомобили с вооруженными людьми в касках. На другой стороне серел мексиканский город Жуан.
Столь серьезные меры по охране границы приняты из-за частого ее нарушения. Это самая напряженная гра-ница в мире.  Мексиканские нелегалы стремятся проник-нуть в Штаты на заработки, таким образом, хоть как-то выжить в своей  бедной стране.          
Границу в этот раз  переходить не стали. Засомнева-лись в честности мексиканских полицейских, поскольку у них могло возникнуть желание не выпускать нас обратно в Штаты за  «просто так». Известно, что мексиканские поли-цейские и пограничники не менее коррумпированы, чем российские. А денег, чтобы расплачиваться с ними, у нас было не так много. Во всяком случае,  даже на взвод или на отделение полицейских в приграничных районах не хватило бы.
           Город оставил гнетущее впечатление. Проехав по его центру, мы заметили бесцельно толпящихся гастарбай-теров из Мексики. Но не было бомжующих на асфальте даунтауна в тени дорогих зданий,  так называемых афро-американцев (Разве можно их называть унизительным словом «негр»?). Ведь известно, что там, где поселился мек-сиканец (пион) уже нечего делать афро-американцу (не-гру).
        Игорь, посмотрев на них, разразился обличительной речью, которая сводилась к тому, что все эти отбросы  в надежде на бесплатное улучшение своего положения про-голосовали за  Барака Обаму. Потому что все они, голосо-вавшие за него, цветные, а вместе с ними и эти афро-американцы, все они надеются, что новый президент сде-лает их жизнь благополучной.  А им для этого и вовсе не-чего не нужно будет делать.
        Видимо они забыли, что черный цвет кожи Обамы вовсе не значит, что его предки были рабами, привезен-ными в трюмах голиафов  из Африки. Даже наоборот – по материнской линии это были выходцы из Голландии, ко-торые сами  владели рабами.  Так что надеяться на бы-строе улучшение жизни не стоит.  Игорь добавил, что тоже голосовал за Обаму, поскольку тоже рассчитывает на уве-личение социальных пособий, которые позволят ему не только продолжать бездельничать, но и иметь свободные деньги на утренний стакан вина. 


В ТЕХАСЕ.
       Мы вернулись обратно в Техас. И в течение дня делали частые остановки на бензоколонках и просто в по-ле. Скорость нашего движения упала. О 500 милях в день я уже забыл: хотя бы 200 миль преодолеть.
        Как бесконечно далеко я от  России. Вокруг желтая от  палящего солнца трава,  кусты и  колючки. Такие  растут в Техасе везде, словно лопухи в средней полосе России. Вот  проселочная дорога, заросшая травой и  уходящая куда-то в поля, брошенный ржавый грузовичок, какие-то остав-ленные давным-давно и развалившиеся сараи - вид почти как у нас в деревне. Но где она эта российская глубинка? Ее нет, она осталась в другом мире, словно на другой пла-нете.  С некоторым волнением и радостью я  чувствовал, что пришел в состояние полного отрыва от родины.
      Мы обогнали фермера, везущего на огромной машине пустые бочки и еще какой-то хлам.   Эти бочки везде ва-лялись по обочинам.  Почему так много промышленного мусора? Опять это  напомнило поля советского колхоза эпохи брежневского разложения. Но автомобили… Таких больших и красивых машин я не видел нигде. Кабина рас-считана на четырех человек, а за ней еще длинный кузов с откидывающимся бортом.  Российская «Газель» выглядела бы рядом малолитражкой.
         Достигнув города  Пакос  (Pecos), представлявшего собой разрозненные строения в поле, мы нашли  «motel 6» и сняли номер.  Как легко пьется после долгого наряжен-ного дня.
          Утром, лишь открыв глаза,  я увидел, что мой второй пилот  сидит на постели, наливает стакан минералки, жадно выпивает и вновь откидывается на подушки.  Это будет еще один трудный день,  и до Далласа мы, видимо, не доберемся. И он еще хотел ехать в гости к Валентине!
Наконец я распинал его. Со скрипом, бранью и по-нуканием шел сбор вещей, наконец, мы выбрались из мо-теля, было почти  10 часов.
 Затерянный в прериях Пакос остался позади. Мы встали на федеральную дорогу № 20. Часа два ехали по выжженным полям с качающимися нефтяными насосами.   Миновали город Одесса (Odessa), кроме названия ничего общего не  имеющего с черноморским портом. Через  не-сколько часов неторопливой езды с остановками, переку-рами, завтраками и  даже посещением местного парка от-дыха  нам оставалось до Далласа  каких-нибудь 90 миль.  Еще два часа и мы будем на месте убийства Кеннеди.
Между тем палящее техасское солнце стало оранже-вым и начало клониться к закату. Мы повернули с дороги № 20 на север в направлении города Амарилло (Amarillo). Даллас так и остался для меня в тумане неизвестности, как и остается нераскрытым преступление века для всего человечества.      
     Как всегда, лишь  солнце приблизилось к горизонту, Игорь начал просить поменяться местами.  Как меня уто-мили эти постоянные настойчивые просьбы «дать повести  в закатных лучах». И я не хотел уступать. Он начал выры-вать руль из рук, и мы чуть не съехали в яму на обочине.      
         До города Тукумсари (Tucumcari)  оставалось еще примерно 150 км. Заканчивался бензин, и я собирался до-тянуть до ближайшей заправки и там уже пересесть на штурманское кресло. Однако заправок как назло не попа-далось. И меня это начало беспокоить. И тут еще он со своим рулением на фоне заката. Это так важно? На сколь-ко меня еще хватит?  Зачем я согласился ехать с этим неврастеником?
И хотя путешествие уже перешло в стадию возвра-щения, самое интересное было еще впереди. Посмотрев на своего второго пилота, я заметил сначала какой-то быст-рый  злой взгляд, потом не мог поймать его бегающие гла-за, мне показалось, что он задумал что-то недоброе. Может быть хочет обчистить меня, вытащить всю наличку и смыться в Сан-Диего? Нет, пока он трезв, выяснить это не удастся.
И вот дорога раздвоилась,  основное шоссе пошло стремительно в даль, а мы свернули на business way , объ-ездную дорогу, ведущую к городу Тукумсари, к мотелям, заправкам, магазинам. В номере он привычно освежился. Все показалось мне даже чересчур будничным.  И это ус-покоило меня. Проблеснула надежда, что мы сможем удачно завершить наше путешествие, если отправимся завтра в Скалисты горы!
А что это за чудо природы Скалистые горы? По мне-нию побывавших – это, условно говоря, американские Альпы. В национальном парке Йеллустона в Долине гейзе-ров разноцветные струи кипятка бьют из земли на  не-сколько десятков метров. И это извержение повторяется через определенные промежутки времени, словно земля вздыхает. (А может выдыхает?) . 
Это место можно назвать  картиной  «Рождение Зем-ли». Повсюду маленькие и большие гейзеры, клубиться пар, пузыриться вода. И там даже  «трясет» помаленьку, не сильно так, потряхивает.
И самое главное - мемориал Гора Рашмор ( Mount Rushmore National Memorial)  Это гигантский барельеф высотой 18,6 метров является скульптурными портретами четырёх президентов США: Вашингтона,  Джефферсона, Рузвельта и Линкольна . Мне этот монумент был известен по обложке пластинки “Deep Purple In Rock”, где вместо президентов лица музыкантов.
И по этому поводу я решил выпить. Игорь естест-венно поддержал. «Давай поднимем наши стаканы  за  ”Deep Purple” Здесь в Нью-Мексико самое место вспом-нить о Лорде и Гилане и пожелать им дальнейшего про-цветания!» - сказал я. А Игорь добавил: «И еще к этому нужно дополнить «За здоровье королевы Нидерландов».
 Праздник затянулся почти до полуночи. Мы выхо-дили курить на улицу. Смотрели, поеживаясь от холода, на звездное небо Нью-Мексико. Когда и куда улетела жизнь? Только, казалось бы, вчера мы  сидели на  Маленковке, или у меня на Селезневке, мечтали о поездках, путешест-виях. Заходил сосед, предлагал сыграть блицтурнир в шах-маты. И мы играли на пиво. Потом мы  познакомили его с Манькой-Николеттой. Они начали встречаться, а потом поженились. Я видел, как она плывет по тротуару с боль-шим животом. Таким огромным, наверно больше, чем она вся.   Она зацепилась за этого работника итальянского торгпредства. Потом они переехали на другую квартиру. И мы еще раз выпили за  прошлое счастье нашей общей подруги.  Как закончилась эта ночь я уже не помню, по-скольку заснул пьяным крепким сном.
      Утро было мрачным и хмурым. Не по погоде, а по нашему состоянию. Нервные и раздраженные, неопохме-лившиеся  мы сели в машину, я сказал, что дальше поедем в Скалистые горы.
    «Какие скалисты горы?» - завопил Игорь. – «Это две ты-сячи миль, едем в Санта Фе! Что в этих горах делать?! Тос-ка зеленая. И цены запредельные. Там одни бабки старые  ползают. И обезьяны на велосипедах.»   И потянул руль в другую сторону.
« Ты что идиот? Хочешь оказаться в кювете! Отвали!»  ответил я. «У нас еще почти полторы недели. Две тысячи  за три дня одолеем».
Но он не унимался. Мы кричали друг на друга. На-конец я завладел рулем и  вдавил педаль в пол, машина рванула и помчалась по  дороге.
     Только посмотрев в зеркало заднего вида, я понял, что значительно превысил скорость и сделал это прямо на гла-зах шерифа. Несколько мгновений тянулись как минута,  и вот машина шерифа двинулась с места, на крыше за-сверкала мигалка. «Все, влипли, за нами гонится шериф» - сказал я, тормозя и сворачивая на обочину. Игорь мгно-венно протрезвел и побелел. «Все! Это конец», – сказал он. «Теперь нас арестуют!»   
У Игоря был печальный опыт общения с полицией после пьяной езды по горам Сьерры-Невады. По его ут-верждению, конечно, его подставили сомнительные дру-зья, сообщив в участок, что некто поехал по такой-то до-роге в глубоком алкогольном опьянении. В результате он попал в тюрьму, потом  ему присудили штраф и воспита-тельные работы в виде нравоучительных лекций о вреде алкоголизма( в течение трех месяцев каждую неделю по два раза на 4 часа, пропуск автоматически прибавляет количество лекций),  лишили прав на год и затормозили, что было самым печальным, получение американского гражданства на два года. И все  это только потому, что он ехал поздно вечером по пустой горной дороге нетрезвый.
Выслушав его рассказ, я спросил: « А после уроков вы выпивали?» «Нет, - ответил он,- «Там все такие перепу-ганные и зашуганные – кислая, словом, публика: студен-ты, мексы, девчонки, один лишь был нормальным, но и он негр…»
 «Да, - подумал я,-  если его угораздило попасть  в такую компанию на несколько месяцев, то действительно лучше в Америке за рулем не пить. Это вам не Россия, где всегда можно договориться с ментами. Хотя  размеры взя-ток из года в год растут, и становится  весьма разоритель-но расставаться с суммами в 100-150 тысяч рублей.»
Поэтому преследовавший наш шериф   вызвал в сознании поток неприятных воспоминаний и мыслей.
 Как  принято в Америке, шериф подошел к нашей машине слева сзади, держа руку на рукоятке своего ре-вольвера, скомандовал «не выходить» и сразу спросил, не пил ли я сегодня? Затем добавил, объясняя причину за-держания, что я превысил скорость: вместо положенных 35 миль ехал 67. в уме зазвенела мысль: «сейчас направит на экспертизу на алкоголь и все – пропала наша поездка».
          Шериф начал неторопливо проверять документы. взял у меня права, (иностранные права с безразличием сразу вернул назад) паспорт и договор аренды машины. И удалился к себе в джип. Мы нервно курили на обочине.
  Казалось, что время остановилось, настолько нето-ропливо он сначала звонил куда-то, потом открыл свой но-ут, потом опять звонил, потом листал паспорт, смотрел в договор, потом опять звонил. Прошло всего минут пять. Казалось, что он уже забыл о нас, сейчас отправит еще па-ру месседжей, заведет машину и уедет   
      Наконец, шериф закончил с проверкой и, выйдя из машины, направился к нам. По его выражению лица я по-чувствовал, что все будет хорошо. Исковеркав до неузна-ваемости, он произнес мое имя и вернул документы, пре-дупреждая об ответственности за нарушение скорости. Сердце радостно забилось, шериф продолжал что-то гово-рить, но я уже ничего не понимал.
Я подарил ему открытку с видом Московского Крем-ля. Он заулыбался. Беседу поддержал Игорь, в ходе кото-рой выяснил, что наш шериф два года находился  в  Ар-мении, когда проходил военную службу. И потом был на-правлен в войска ООН, в отряд миротворцев в  буферную зону с Азербайджаном, в Нагорный Карабах.  Видимо эти две страны ассоциировались у него с частью России, и, побывав в них, он  считал, что побывал в России. А  те-перь вот мы приехали к нему на родину, и посему Да- здравствует мир, дружба, жвачка. 
  Обрадованные таким оборотом дела мы попросили шерифа сфотографироваться с нами на память возле по-лицейского автомобиля. Подарили ему еще несколько от-крыток с видами Московского Кремля. Потом этот снимок с шерифом из Нью-Мексико вошел в коллекцию моих за-мечательных фотографий.

ПУЭБЛО ТАОС. НЬЮ-МЕКСИКО.
Поездка в эту индейскую деревню, которая увекове-чена в фильме “Easy Rider”, стала нашим последним со-вместным мероприятием, прошедшим в духе  полного взаимопонимания. Теперь, когда я в очередной раз пере-сматриваю этот фильм, вспоминаю,  как мы бродили ме-жду  коричневых глиняных построек в стиле «адоба».  На-зывается этот культурный памятник «пуэбло Таос». ( Таос – небольшой городок в Нью-Мексико, а пуэбло – деревня по-испански).
Сооружения из красной глины и соломы  и есть стиль «адоба».  Деревня  обнесена   полутораметровым за-бором и представляет собой  поселение, в котором  по сей день   живут  люди из племени Навахо. Они содержат скот, возделывают огороды, ходят в церковь (она побеле-на), рядом  устроено кладбище. Не часто увидишь такие скромные погосты.  В деревне  все как-то голо, грязно и  неуютно - на всем пространстве нет ни одного  дерева, ни куста, ни  островка травы… Только  выжженные пло-щади да пыльные дороги, засыпанные щебнем.
 Индейцы, помимо ведения скудного хозяйства, тор-гуют сувенирами и открытками. Покупают их, наверно, в соседнем магазине, поскольку цены у них в полтора раза выше, чем за такие же открытки в туристическом центре.
  Конечно, остаткам истребленного наро-да  американское государство предоставило всевозмож-ные льготы и  разнообразную помощь. Но впечатление  от индейской деревни, скудности  быта, да и вида глиняных хижин грустное.
Пройдя мимо печального кладбища, мы заглянули  в покосившийся магазинчик. Там на полу копались с каки-ми-то тряпками и грязной посудой две  престарелые ин-дианки,  Игорь заметил: «Везет же, живут на дотации, пенсию получают и налоги не платят». И сочно выразился по поводу  внешнего вида одной из сидевших на полу. Все равно никто не понимает русского, так что мы могли на-зывать  местных как вздумается.
       Экскурсия в «пуэбло Таос» как бы путешествие через века в то далекое  время, когда в Америке еще не было  цивилизации. Побывав там, легко  представить,  что если бы не было  белых переселенцев, то так и  остались бы ее жители на  первобытном уровне.
После деревни мы зашли в музей, заботливо устро-енный  белыми в “Touristic Visitor center”. Там, посмотрев  фотографии, предметы быта настоящих американцев, я подумал: какими все-таки дикарями  были эти индейцы. Со снимков на меня смотрели мускулистые юноши с жи-вотными глазами. В руках они держали луки и топоры, и всем своим видом показывали, что готовы убить, растер-зать, задушить  любое живое существо, оказавшееся на их пути. Это только по книгам и кинофильмам сложился  своеобразный образ индейца   как  отважного воина, ис-кусного охотника,   понимающего язык птиц и животных. Такого быстрого, ловкого, смелого и хитрого. 
Но теперь я вижу, что на самом деле индеец -  это  дикарь.  О какой культуре этих племен можно говорить, если ни  устройства жилья, ни  приготовления пищи, ни одежда, какие-то необработанные шкуры, у них не было?   Про личную гигиену я вообще молчу. Их дикие животные танцы, раскраски лиц, перья в волосах. Традиция снимать скальп с живого человека. Такими бы они и остались, если бы не  белые люди. Однако, индейцы еще и сопротивля-лись проникновению цивилизации, нападали на пересе-ленцев. Поэтому их и  перебили.
     Поделившись своими размышлениями о жизни совре-менных индейцев  с Игорем, в ответ я услышал, как он развивает эту идею. Он говорил, что если бы эти дикие племена продолжили свое существование на просторах Америки, то рано или поздно заявили бы  о своем сувере-нитете, и появилось бы на карте   десятка полтора "неза-висимых" государств, как в Африке. Ничего бы особенного в этих странах не происходило, но и Соединенных Штатов бы тоже не было. А где им возникнуть, если все земли принадлежат индейцам?
Так, заканчивая осмотр индейской деревни, мы пришли к консенсусу, что столько земли, сколько есть в Америке, индейцам совершенно не нужно. Им вполне дос-таточно таких мест, как  «пуэбло Таос».

ПО НАПРАВЛЕНИЮ К SANTA FE (  Святая Вера).
          Это случилось на горной  трассе от города  Альбу-керке до Санта Фе возле индейского казино еще до окон-чательной ссоры с моим американским пилотом.
До Санта Фе оставалось немногим более 20 миль, уже сгустились сумерки, а мы даже не обедали. И тут мы уви-дели огромное индейское казино, стоявшее в трехстах метрах от дороги. Это было идеальное  место для ужина уставших путников.
         Мы прошли сквозь ряды игровых автоматов, за ко-торыми можно было заметить несколько скучающих пре-старелых индианок, увлеченно нажимающих кнопки. На-верно они спускают здесь свои социальные пособия и пен-сии.
Из казино мы вышли сытые и счастливые, вдохнули полной грудью вечерний горный воздух и направились к автомобилю. Только сев за руль и тронувшись, я заметил, что машину сильно ведет влево. Так и есть. Переднее ко-лесо предательски гадко спустило. Видимо мы прокололи его еще в Санта Фе, когда съехали на обочину. Там на до-роге образовалась небольшая пробка из-за мелкой аварии, и многие объезжали ее по щебенке обочины.
Казалось бы, что делать в такой ситуации для любого российского автомобилиста  имеет однозначный ответ. Однако мой американский компаньон безапелляционно заявил, менять колеса он не умеет и не будет. Выходило, что колесо менять только мне.  После такой наглой демон-страции нежелания работать руками я с трудом сдержал-ся, чтобы не послать его, и заявил, что я в таком случае тоже не буду его менять. Начался долгий и бессмысленный спор: что делать? Тогда он предложил вызвать техниче-скую помощь, чем меня глубоко удивил. Неужели в Амери-ке вызывают техничку по таким пустякам? Происходящее стало мне даже интересно. Поскольку я представлял, ка-кими словами пошлет нас по телефону диспетчер, узнав, что у нас где-то в пустыне Нью-Мексико ночью спустило колесо. И я еще больше увлекся развитием ситуации, ожи-дая, чем же это закончится? Несколькими десятками дол-ларов или нас просто пошлют?
       Однако в Америке все не так, как в России. Бросив машину на обочине, мы пошли в ближайший супермаркет искать телефон. Но самостоятельно дозвониться до дис-петчера не удалось и пришлось обратиться за помощью к менеджеру торгового зала. На ломаном английском, по-трясая и протягивая договор аренды, мы упросили его дозвониться до сервиса.
Американец оказался на редкость терпеливым, доб-рожелательным и готовым помочь человеком. По-деловому сосредоточенно минут 15 он звонил по спутниковому но-меру в центральный офис прокатной конторы, потом вы-яснил номер ближайшего офиса, потом сервиса, объяснял дорогу…. Мы тупо переминались с ноги на ногу в его ка-бинете, даже не надеясь, что он все-таки решит нашу проблему.   
   Он вызвал техпомощь, и мы вернулись к машине. Продрогли на улице, температура опустилась до нуля гра-дусов. Наконец, через полтора часа приехал огромный грузовик-эвакуатор, из кабины вылез и спрыгнул на зем-лю грязный маленький  человечек в замасленном комбине-зоне и быстро за пять минут, нет, за четыре, вынул запас-ку из багажника и поменял колесо.  Затем объяснил где в Санта Фе можно починить колесо, но мы толком ничего не поняли, протянули ему бумажку, и он записал номер доро-ги и съезда – еxist number такой-то. Грузовик с ревущим мотором укатил. А мы поехали искать шиномонтаж.
Запаска в этом автомобиле была не полноразмерная, это был так называемый «бублик», ехать на котором можно было не быстрее 55 миль в час. С такой примерно скоро-стью мы и тащились по ночной гористой местности,  пока не увидели впереди огни  Санта Фе. В темноте проехали нужный поворот к ремонтной мастерской.
И тут Игорю стало совсем плохо. Напрасно я надеял-ся найти сервис и отремонтировать колесо еще вечером. Мой спутник  пришел в состояние  крайнего обострения и стал требовать ехать быстрее в отель. Мне так и осталось непонятным, почему он, если у него горели трубы, а они точно горели синим пламенем, не мог выпить водки на “rest aria” ( придорожная зона отдыха) и потом спокой-но кайфовать в машине, пока я не доберусь до гостиницы. Об этом я и сказал ему. Оказывается, Игорь очень пере-живал, что после того, как он выпьет «огненной воды», я останусь единственным водителем, а мы можем  заблу-диться или попасть в аварию. И тогда понадобится его участие! А он не сможет сесть за руль. И вот именно по-этому он пить водку на ”rest aria”  не пойдет.
Может, желание меня достать, может, просто больше ничего было сказать, но это окончательно вывело меня из себя. (Предложи мне сейчас выпить водки на  ”rest aria”  в горах Нью-Мексико я бы с удовольствием согласился). И тогда  я решил, что завтра  уже точно станет последним днем нашего путешествия.
Сжимая в руках рулевое колесо, я думал: «Какой он оказывается злобный и завистливый человек! Он решил меня достать, испортить мне поездку за то,  что я еду в Сан-Диего.  Да она  даже не станет с ним  разговаривать – зачем ей знаться с безработным? Он не сможет заплатить за неё даже в Макдональдсе. Впрочем, в Макдональдсе, наверно, сможет, а вот уже в «Панде» ( китайская сетевая закусочная) точно нет. У неё далеко идущие планы. Ей нужно познакомиться с принцем на белом коне. Ей нужно  больше работать и больше зарабатывать, и тогда  все бу-дет. В Америке для таких людей открыты все двери.  А что  - он? Его удел – катиться дальше, вниз».
А что есть у меня? Какие у меня шансы вскараб-каться по крутой лестнице, идущей… «Карабкаться  вверх по лестнице, идущей вниз» . Это название какого-то попу-лярного романа. От нервного напряжения и усталости мысли путались. Когда мы въехали в город, я вздохнул с облегчением.
 Мы остановились в сетевом мотеле, нет, это был отель, окно нашего номера выходило в небольшой дворик с пальмами, и, как обычно после некоторого возлияния, заговорили о женщинах. Постепенно разговор превратил-ся из дружеской беседы в выяснение отношений. Я думал, что мы окажемся в полиции. Игорь заявил, что после того, как мы закончим «великое путешествие по каньонам», именно он должен отправиться в Сан-Диего и встретиться там с Валей. И не имеет значения, что у тебя лучше полу-чилось заниматься с ней сексом – он употребил другое вы-ражение. А я, вот,  пытаюсь отнять у него мечту. Он ока-зывается, всю жизнь мечтал, чтобы быть с такой девуш-кой как Валентина. Он долго искал ее и когда встретил – полюбил сильно и беззаветно. То, что это произошло 20 лет назад для воспаленного и опьяненного алкоголем мозга, было неважно. А поскольку я был в тот момент не настоль-ко пьян, понимал, что «старина Билл» совсем сошел с ума. И с ним лучше не спорить. Но  когда он заявил, что  готов меня убить, мне стало не по себе.  И он выпил еще пол стакана водки, схватил нож, но, слава богу, не бросился на меня, а принялся  резать колбасу. 
А ты видимо позабыл, что сам предложил мне Валю в обмен на Кольку? Ты помнишь ту ночь на Маленковке, когда мы пили самогон твоего дяди, а я пришел с Колькой, и ты   захотел ее трахнуть и  предложил меняться? В этой квартире на Маленковке как раз и произошел историче-ский обмен на Кольку.
И попросил  в придачу две бутылки красного сухого вина «Каберне», это, конечно, была шутка, поскольку вино пили вместе, но  обмен  состоялся, и тебе было глубоко на-плевать на те чувства, что испытывает к тебе Валентина.  Тебе хотелось поиметь другую женщину. И тебе было не важно, что она  совсем тебе не нравилось. Просто  хоте-лось трахнуть ее для самоутверждения. И  вообразить себя половым гигантом. 
Последняя фраза « вообразить себя половым гиган-том» ему, видно, понравилась, поскольку он осклабился, зашевелил губами и потянулся за бутылкой, чтобы разлить по стаканам.  Но я понимал, что меня занесло, когда я  ввернул про чувства, это  было слишком, поскольку было совершенно очевидно, что никаких чувств Валя к нему не испытывает.
Она, утомленная от безделья между случайных зара-ботков в салоне Моды и трикотажных ателье,  хотела ув-лекательных приключений и веселых эротических игрищ. И когда я пришел с Колькой, она стала себя вести так, чтобы я обратил на неё внимание. Она задирала ноги, по-казывая синие трусы, притворяясь пьяной и развязной, и доступной. Нимфоманка, наверное,  подумал я, или Игорь подсыпал ей в вино конского возбудителя?
Да и с каких это пор Валентина  - обычная девушка непонятных кровей – стала его мечтой? Наоборот, она  рассказывала, что никто так не доставал ее своим брюз-жанием и пафосными рассуждениями, как Игорь. И я сказал ему об этом. Напрасно.  Он совсем озверел. И не прекращая,  глушил водку.  Я тоже разгорячился и выпил красного вина. И увидел, что  действительно может про-изойти непоправимое  - он все-таки пырнет меня ножом. Или мне придется защищаться, тогда  мы уж точно раз-громим номер. Хорошо, что мы живем на первом этаже, и можно будет выскочить через лоджию во двор. Если, ко-нечно, начнется потасовка. А потом администратор вызо-вет полицию, и нас заберут в участок. И мне придется  возмещать нанесенный ущерб, платить за  сломанную ме-бель, разбитые стекла. Хорошо, если закончится просто штрафом, а если нас отдадут под суд?
Тогда, тогда пропала  поездка.  И все из-за  бессмыс-ленного спора – кому ехать в Сан-Диего? Но ведь совер-шенно очевидно, что она не ждет его.  Её не интересуют знакомства с безработными эмигрантами из России. Как впрочем и всех остальных работающих и преуспевающих русскоязычных американцев.  Она даже не подозревает, что он живет в ЛА. Живет? Нет, он ползает в магазин «99 центов» и  глушит, глушит… Она давно забыла его. Это я нашел ее, это я прилетел из снежной и грязной России, чтобы встретиться с ней.
Я вышел на лоджию покурить, я был раздражен и  глубоко горько сожалел: «Как это все глупо и бездарно! Я прилетел сюда, добирался несколько десятков тысяч кило-метров,  чтобы вот так закончить путешествие бессмыс-ленной склокой  в обычном отеле в Санта Фе!  А ведь это не поездка на пикник, ведь этот вояж я называю « моё от-крытие Америки». Ладно, даже если нас за разгром в но-мере не отдадут под суд, эта поездка  может стать  первой и последней в эту страну».
И тогда я решил не спорить, решил согласиться с ним и сказал, что ехать в Сан-Диего мне вовсе не обяза-тельно. Мне даже не хотелось этого делать. И было бы хо-рошо отложить поездку до лучших времен. По крайне ме-ре, давай завтра обсудим дальнейший маршрут.
На удивление он успокоился, как-то обмяк, поверил в мои слова. Видимо, выпитое, наконец, начало действо-вать, и он рухнул на кровать и уснул.
Утром я подошел к администратору отеля и попро-сил купить билет на поезд до Лос-Анджелеса.  Расплатив-шись кредиткой, получил распечатку  резервации, и с этим листком вернулся в номер.  Взглянув на физиономию Игоря, заметил, что он, протрезвев,  был расстроен и, ви-димо, глубоко сожалел о ночном скандале. Я  помахал ли-стком  conforomation  и, набравшись терпения, пригото-вился   слушать его объяснения и оправдания, его зануд-ный лепет о том, что не стоит так резко заканчивать наше путешествие. Так  получилось случайно.
Увидев, что я непреклонен, он заявил, что у него нет денег на такси, чтобы добраться от вокзала до дома, по-скольку поезд прибывает поздно вечером, когда автобусы уже не ходят. «Можешь и пешком дойти. Денег у меня больше нет», -  ответил я, подумав,  что если я дам ему де-нег,  он все равно будет  сидеть на вокзале и жать первого автобуса. Мне было понятно, что деньги на такси только пробный шар в процессе вымогания.   
 К обеду, когда мы вернулись из Санта Фе в Альбу-керке и были уже на вокзале, торг приблизился к 150 дол-ларам. Чтобы только отделаться от своего второго пилота,  я выдал ему две бумажки, сославшись, что билет стоил еще 100, что почти соответствовало действительности.   И после этого вздохнул с облегчением – неужели эти 250 дол-ларов и есть последняя точка?
 За последние три часа до отправления поезда он ос-новательно вымотал душу. Он, видимо, еще на что-то на-деялся, что  я передумаю, смягчусь,  и мы продолжим пу-тешествие, как ни в чем не бывало.
          Он мучительно долго укладывал вещи в  рюкзак, доставая их из багажника. Потом ему понадобилось ку-пить в дорогу поесть, потом купить салфеток, потом пере-лить водку в пластиковую бутылку из-под минералки, ведь синюю бутыль не достанешь в салоне у всех на глазах, на-конец, он просто начал выпрашивать у меня деньги, по-вторяя, что непременно вернет.  И я дал ему еще150 дол-ларов лишь бы отстал, но он не унимался, тогда я дал еще 100. Наконец поезд с Игорем скрылся за плавным изгибом  придорожных насаждений.
         Вот и все. Конец нашей дружбе. Удивительно или нет? Общаться почти 30 лет, в течение этого времени рас-статься, кажется, навсегда, поскольку его отъезд из Рос-сии обрубил концы, а потом встретится в Америке, чтобы отправиться в путешествие, и закончить его в далеком го-роде Санта Фе,  основанном испанцами в 16 веке? Нет, так не может быть, мы встретимся вновь, опять нас сведет судьба в каком-то уголке земного шара. Может быть, это будет?   
И вот поезд исчез, я свободен. Теперь я могу пооб-щаться с Америкой один на один.  Подошел служащий и сказал, что на территории вокзала курить запрещается – для этого вон там специально отведенное место. Они борются с курением.


       Это только мой  бывший второй пилот  так и живет вместе с теми, кто словно и не уезжал и из своих далеких российских городков и деревень.  Они не разговаривают по-английски, не смотрят американское ТВ, не общаются с местными.  Для них американская жизнь так и остается жизнью  другой страны, в которой они так и не сумели, а может не захотели найти себя.
         ПО НАПРАВЛЕНИЮ К КАНЬОНАМ.

МАРШРУТ: Window Rock – Chilly Canyon – Monument Valley – Tuba City - Cameron -  Antelope Canyon - Bryce Canyon – Grand Canyon – Kingman – Route 66 – Hoover Dam –  Las Vegas, Bellagio –  Temecula – San Diego – Universal studio – Santa Monica – LAX , Los Angeles.

Теперь я наконец-то один. Обычное солнечное утро, я завтракаю в  мотеле сети  “Quality Inn”. Он находится в городке  Window Rock,  затерян в степях Нью-Мексико. Мотель принадлежал местным индейцам, поскольку находился на территории резервации. И в лобби висел большой парадный портрет их вождя (он был подстрижен, причесан и одет в костюме с галстуком). За соседним столиком сидела пожилая пара белых американцев, видимо, тоже путешествующая по стране. Вчера никто не донимал упреками, а  вечером не склонял к участию в выпивке. Я лег спать с трезвой головой и ясными мыслями. А утром отправился в ресторан и заказал себе английский завтрак за 15 долларов, и никто не сказал мне, что экономнее было бы перекусить в уличном кафе или развести кипятком сухой суп.   
Вчера я добрался сюда из  Альбукерке  по интерстейт 40, миновал город Gallop, название запомнилось еще по книжке «Одноэтажная Америка». И во время этого несложного переезда пришлось понервничать.
  Дорога шла строго на запад, и заходящее солнце слепило глаза. Скоро, совсем скоро оно скроется за покатыми склонами гор. И вот наступили закатные минуты, и за рулем был в этот раз я.
Неожиданно я заметил, что стрелка уровня топлива приближается к нулю, она уже в самом конце красной отметки. Через несколько минут может так случиться, что я встану в степи. «Вот идиот», - будут думать обо мне водители траков. А заправочной станции все не было видно. За следующем поворотом, за следующей горой обязательно должна быть заправка – думал я с надеждой. 
      Сохраняя удивительное спокойствие, проехав десятка два километров почти на пустом баке, рискуя, что двигатель заглохнет в любую минуту. Что может быть глупее, чем оказаться в таком положении? И пока стрелка висела на нуле и горела лампочка, никто не  раздражал меня  болтовней и упреками. Наконец я увидел бензоколонку и спокойно залил полный бак.
В этот день мне предстояло побывать в Долине Монументов. Еще готовясь к поездке, я нашел на сайте Travel.ru несколько фотографий этих удивительных каменных зубцов, а по-научному « уникальных  геологических образований», и сразу загорелся идеей  непременно побывать в долине. И вот теперь мне оставалось до этого природного чуда  каких-то 250-300 километров.
           Закончив завтрак, бодрый и полный энтузиазма я стартовал из мотеля. По карте прикинул, что  поеду по дороге 264, потом 191, 59 и 163, казалось, что все просто, я и не предполагал, что потрачу почти весь день.
Выезжая с парковки мотеля, я подумал: «А не глупо ли я поступил, снабдив его деньгами? Теперь ему не нужно выпрашивать у мамы  – иди на автобусную станцию и покупай билет в Сан-Диего».
Он так и сделает, доехав до ЛА, возьмет билет на автобус и отправится в Сан-Диего. И пока я тут путешествую по каньонам, он найдет Валю, наплетет ей всяких гадостей про меня, что я бросил его в Долине Смерти без цента в кармане, а он все-таки выбрался, доехал хитч-хикингом до ЛА, ведь мир не без добрых людей,  попросил у старухи-процентщицы взаймы и, сгорая от любви и раздираемый желанием увидеть ее, приехал к ней в Сан-Диего. 
И она сжалится над ним, и они займутся сексом. Прямо на пляже или в парке на скамейке, как она любила это делать в России, впрочем, нет, здесь в Америке так не принято. Он снимет за 20 долларов на три часа пропахшую потом  сезонных мексов комнату и потащит ее туда, пытаясь доказать самому себе, что он что-то еще может…   
       После этого она уж точно не захочет встречаться со мной. Он все испортит. Он уже испоганил своим нытьем моё впечатление от первой встречи с Америкой, а теперь еще опошлит и мою любовь.
 Нет, этого не может быть! Он даже не знает ее номера. А вдруг он списал номер из моей книжки, когда я принимал душ, и вообще у него было достаточно возможностей  покопаться в моих записях и выписать все необходимое.
Почему он так легко уехал из Альбукерке? Конечно, он решил обмануть меня! Но что оставалось делать? Нет, лучше не думать об этом.
         По пути к Монументам я решил заехать  еще в одно красивейшее место - Каньон Челли (Canyon Chelly). В переводе означает «прохлад¬ный». Чтобы скорее добраться до каньона , я решил сократить путь, свернул с шоссе, но, как выяснилось   выбрал  совсем не ту дорогу. Асфальт на ней быстро закончился, дальше пошла обычная пыльная грунтовка, скорость упала до 15 км в час. Но не возвращаться же? Пришлось ехать дальше. Я  трясся по ней часа полтора вместо 20 минут по шоссе, ругая себя за неосмотрительность и бессмысленную экономию.
          Утомившись, я решил  остановиться, передохнуть, размяться. Проселочная  дорога  прямая как стрела шла по сплошному сосновому лесу. Нет, он вовсе не был безжизненным, попадались места для пикников, виднелись заготовки дров, даже лошади паслись. Но было все-таки как-то жутковато. А вдруг сейчас индейцы  выскочат из оврага верхом на лошадях без седел, и если сразу не убьют проклятого бледнолицего, то ограбят уж точно.
А еще было немного скучно без моего американского компаньона, своим постоянным бурчанием он вносил некоторое разнообразие в  путешествие. Впрочем, вспомнив о скандале в номере гостиницы в Санта Фе, я  вздохнул: нет  все-таки без него  лучше.

КАНЬОН ЧЕЛЛИ.
Потратив полтора часа на езду по лесу, я выбрался на шоссе. До каньона Челли оставалось немногим более 50 километров. На часах уже было начало второго, когда я купил билет и въехал на территорию национального парка «Каньон Челли».
Чтобы поскорее познакомиться с каньоном, я решил проехать по извилистой дороге, проложенной специльно для туристов вдоль краев каньона и соединяющей многочисленные смотровые площадки - viewpoint  Общая протяженность этой дороги составляет 130 километров, она огибает весь природный монумент. Конечно, из-за недостатка времени я ограничился  только небольшим участком по южному краю.
  Внизу, на глубине каньона в 700 метров от поверхности  текла река, вокруг нее были  пастбища и распаханные поля. По утверждению  исследова¬телей индейцы там жили еще 600 лет назад, и в подтверждение этого археологи приводят каким-то чудом  сохранившиеся остатки их жилищ и наскальные рисунки.
  Около каждой площадки развернулись  стихийные рынки, впрочем, повсюду в туристических местах  Аризоны и Нью-Мексико стоят индейцы и торгуют бижутерией, разложив побрякушки  на капотах своих автомобилей. Они, правда, называют эти изделия ювелирными украшениями. Ассортимент везде одинаковый, скудный, и производятся эти бусы и кольца, видимо, на одной фабрике. Примерно за такие же безделушки они и продали 300 лет назад свою землю белым колонизаторам. Поэтому, наверно, у торговцев такие грустные лица.
  Взглянув в эти лица, я повернулся и подошел к краю каньона. Я стоял перед пропастью.  Внизу петляла река, можно было даже разглядеть  жилища индейцев, спрятанные под обрывом. С высоты  масштабы этого природного памятника выглядели грандиозно. Не дай бог свалиться, особенно если кто-нибудь из этих  краснокожих пожелает свести счеты с бледнолицым в отместку за жизни своих предков и,  подкравшись, толкнет меня в спину.   
 В западной части стены каньона имеют высоту всего 9 метров, однако, следуя с общим поднятием территории к востоку, кромка обрыва вздымается на высоту свыше 300 метров над дном, которое практически на всём протяжении Каньона имеет в ширину несколько сотен метров.
      Общее название  этого природного монумента Canyon De Chelly, в состав которого входят, собственно, De Chelly и Canyon Del Muerto. Каньон  протянулся на несколько десятков километров к востоку от небольшого одноэтажного городка Чинл (Chinle) в Восточной Аризоне и находится на землях, входящих в состав национальной автономии племени Навахо – Navajo Nation.
Оставив машину на одной из парковок возле viewpoint, я пошел вдоль края и добрался до тропы – white house trail, где можно было спуститься на дно каньона к руинам деревни Пуэбло. Нет, это я сделаю когда-нибудь потом. На остановке Spyder Rock долго рассматривал Скалу Паук. Это песчаный столб, поднимающийся над дном каньона на 204 метра.
 Я стоял на краю каньона, смотрел на этот удивительный раздваивающийся столб и думал: и зачемя приехал сюда, зачем путешествую по этим голым степям?  Что я пытаюсь найти в этих  монументах? Ничего, кроме  удивительного творения природы. Моё желание путешествовать это бег. Я все время  все время бегу, бегу, не могу остановиться ни на день, ни на сутки – мне нужна перемена мест, вращение, мельтешение перед глазами, предметы должны уплывать назад, а я двигаться вперед. А каньон это только попытка оправдаться,  наполнить смыслом свои действия.   
Последним племенем, жившим в каньоне, были Навахи. Они поселились здесь более 300 лет назад, занимались охотой, но, будучи достаточно агрессивными по своей натуре, вели войны с соседними племенами и время от времени участвовали в вооружённых стычках с испанцами. Это их и погубило.
      Massacre Cave – предполагаемое место  расстрела индейцев испанцами в  1805 году. Солдаты убили 115 индейцев, оказывавших активное сопротивление. ( Прямо Ленский расстрел.)
Другое печальное  событие для племени «Навахо»  произошло в 1865 году, когда  уже американские армейские части вошли в каньон, чтобы окончательно депортировать постоянно нарушающих мирные соглашения индейцев. Солдаты цепью двигались вниз по каньону и согнали всех индейцев к его устью. На этот раз строптивых  решили выгнать силой, а тех, кто неповиновался, расстреливать на месте. Затем плененных заставили пройти пешком  более 300 миль  до Fort Sumner в Нью-Мексико.  Правда, через три года им разрешили вернуться на свои земли в Аризоне, где для них были созданы резервации.
       Закончив с осмотром каньона, я заехал в Visitor Center, рядом с городом Чинл, где набрал информационных брошюр и буклетов, карт-схем по смотровым площадкам. Собирая эту рекламную макулатуру, разложенную на полках в пестром изобилии, я убеждал себя, что  все это мне непременно понадобится, когда я захочу повторить свое путешествие по Аризоне.  Теперь это все бережно хранится на антресолях. Впрочем, кое-что я использовал для написания этих заметок.

 ДОЛИНА МОНУМЕНТОВ. (MОNUMENT  VALLEY )
         К вечеру я добрался до Долины Монументов. Приближаясь, я  видел  на фоне гаснущего дня каменные тумбы и столбы, напоминающие  разрушенные языческие храмы. Я ехал по пустому шоссе в голой степи как герой из фильма «Беспечный ездок», чувствуя волнение, что оказался в исторических местах. Вместе с тем меня охватило беспокойство, что я опоздаю и не смогу спуститься в долину до наступления темноты.
           Долина Монументов - это безжизненная, по¬росшая полынью равнина, на которой стоят плоские сверху и обрывистые по краям горы. Находится этот удивительный памятник на территории резервации индейцев Навахо и называется MONUMENT VALLEY NAVAJO TRIBAL PARK - Племенной Парк Навахо Долина Монументов.
      На въезде в парк, на самом краю долины стояла фанерная будка. Я услышал тихую и грустную-грустную мелодию. Это индеец играл на ду¬дочке. В местном сувенирном магазине тоже звучала такая же мелодия. Да и вообще по  всему штату, на всех территориях, где живут индейцы На¬вахо, звучит эта мелодия. И если даже ты находишься в открытом поле или на дне каньона,  кажется, что в ветре, и шуме воды, и шелесте листьев и травы звучит этот унылый протяжный мотив.    
Возникли эти каменные столбы  давным-давно, миллионы лет назад, когда  долина представляла собой часть равнины на плато Колорадо. Со временем верхний слой равнины, состоящий из мягких осадочных пород, полностью разрушился, но над ровной пустынной поверхностью остался ряд скал-останцев, сложенных из менее податливого к выветриванию песчаника.   
            Дорога по голой темно-оранжевой степи закончилась. Я остановился на высоком утесе, где предусмотрительными американцами  заасфальтированная площадка, откуда открывался велико¬лепный вид на безжизненную, поросшую полынью равнину.
Я стоял на краю пропасти  и смотрел, как величественно выглядят каменные природные изваяния  в лучах заходящего солнца. В это время  они  воспринимались с особен¬ной яркостью и полнотой. Это было идеальное время для фотосъемки. Возле меня возились со штативами японские фотографы. Торопливо, пока солнце не скрылось за хребтами, они выбирали ракурсы и меняли объек¬тивы на своих камерах.
       Высота гигантских скал-останцев, сложенных красными, коричне¬выми и желтыми песчаниками, достигает трехсот метров. Первые белые люди появились в долине еще в XIX веке.   Впрочем, в те годы немногим смельчакам удавалось пробраться в этот негостеприимный пустынный край, к тому же населенный воинственными индейцами Навахо.  Лишь после 1870 года, когда войны с индейцами закончились, началось массовое посещение Долины Монументов первыми туристами.
      Индеец, игравший на дудочке, продавал билеты на экскурсию по до¬лине. Вниз, в долину можно было спуститься самостоятельно или на автопоезде, а потом ездить весь день по просторам красной рав¬нины,  выбирая извилистые грунтовые дороги  и любуясь фантастическими ска¬лами прямо из салона автомобиля. Наверно, можно было и забраться на одну из них.
         По сей день в долине живут в примитивных хибарах несколько индейцев. Они не приняли европейскую цивилизацию, остались верны своему дикому укладу жизни. И в этом заключается для них свобода.      
    После Долины Монументов была долгая, ( шоссе № 160 ) наверно часа два дорога в кромешной тьме, не встретилось ни одного населенного пункта.  Меня обогнали две или три машины, хотя и стремился держать максимальную скорость 80 миль в час. Кромешная тьма, не видно звезд, кусты по обочинам, казалось,  что мира больше нет, и я остался один в этой безбрежной черной пустоте. Самый подходящий момент подумать о вечном. Наконец я увидел огни города Tuba City.  После него я остановился в мотеле индейского городка  Cameron.

До Сан-Диего оставалось еще шесть дней  пути. Я решил, что когда доберусь до Лас-Вегаса, позвоню Валентине, не забыла ли она о запланированной встрече?
Кто поймет ее метущуюся душу? Она уезжала, сжигая за собой мосты, - продала квартиру, мебель, машину, гараж, дачный участок, уволилась с двух своих работ. Сколько добра было пущено на ветер – продано по бросовым ценам, лишь бы поскорее отделаться, освободиться.
Я вернулся домой  поздним вечером и увидел ее, сидевшую на полу в ночной рубашке и пересчитывающую деньги. Рядом стоял внушительных размеров полиэтиленовый пакет набитый купюрами достоинством в рубль и три рубля, только небольшая часть суммы была десятками и четвертными билетами. Оказывается, она продала квартиру владельцу игровых автоматов, и он и расплатился  с ней несколькими днями выручки. Она сосредоточенно складывала засаленные рубли в пачки по 25 купюр, взглянула на меня и сказала, что завтра нужно обменять это на нормальные деньги и отправить маме в Воронеж, поскольку это ее деньги, поскольку это она давала мне на покупку квартиры. Ёе мама  работала заведующим проктологическим  отделением городской больницы.  И у неё было достаточно средств. И она, как любая мать, стремилась  сделать жизнь своей дочери счастливой.
Со свойственным обычному советскому человеку брезгливостью по отношению к деньгам, я подключился к процессу складывания купюр в пачки. И когда все было почти закончено, поцеловал Валюшу в шею, она обняла меня, и мы занялись сексом прямо на полу, на пачках из рублевых и трехрублевых купюр. 
Это были старые деньги, уже неоднократно побывавшие в обороте, поэтому они не хрустели, а как-то склизко расползались под весом наших тел, было неудобно и даже противно. Но Валя была увлечена и не обращала на деньги внимания.
Потом, когда все было закончено, я посмотрел на беспорядок на полу, наверно, целое состояние лежало передо мной. У  меня никогда не было таких сумм, таких сумму, имея которые можно  было бы задуматься о покупке квартиры, машины, дачного участка. Я даже не держал в руках  тысячи, не горя уже о нескольких.. На работе я получал просто получку,  эти скудные шесть или семь червонцев, и все, больше никаких фантазий, кроме похода в пивную или в кино. А Валентина мечтала о большем. Она мечтала иметь, как я теперь понимаю еще тогда,  совсем другие деньги.
И вот теперь забрезжила надежда, она начала распродавать все, чтобы поехать   навстречу затаенной в глубине сердца мечте. Никогда она не говорила мне, что готова  расстаться с Россией вот так – навсегда. Мне казалось, что ее жизнь здесь будет продолжаться и развиваться довольно благополучно и успешно. Она постоянно будет получать подпитку от своего спекулянта-проктолога, бизнес делался на продаже дефицитных лекарств, и продолжать радоваться жизни. А она решила уехать. Тогда   я подумал, что вот ведь как, оказывается, может поступить человек, если одержим настоящей мечтой, он может пренебречь своей родиной и  определенным материальным благополучием, таким престижным и желанным для жителей Союза, и  уехать далеко – в неизвестность. И у меня захватило дух от таких размышлений, даже как-то жутко, что ведь уезжаешь навсегда. Порядки в Союзе были такими, что уезжавший терял возможность вернуться навсегда.
И она поехала навстречу новой жизни. А я остался догнивать  в разваливающимся совке. Да, она так и сказала, что мой удел катиться дальше, вниз.  Может быть, я как-то выкарабкаюсь, а может – нет, так и останусь завсегдатаем пивной, всю оставшуюся жизнь буду проходить мимо манящего таинственным полумраком шикарного ресторана. А теперь вот я, каким-то чудом не превратился в тлен, а наоборот поднялся с колен и приехал к ней. Приехал из печального прошлого, откуда нормальные люди не возвращаются, мало того я еще  пытаюсь своими воспоминаниями  взворошить ее прошлое. 
Значат ли теперь что-нибудь для нее эти воспоминания? Теперь у неё собственный бизнес в инженерной конторе, её окружают другие люди и у них совсем другие отношения. Она теперь никогда больше не будет пить вино на лавочке в сквере возле памятника молодогвардейцам  и трахаться в институтской аудитории. У неё теперь иной полет.
      А узнает ли она меня вообще? Может, уделит полчаса в “STARBUCKS  CAFE “ и горячо, как это принято у американцев, но  с внутренней холодностью пожелает счастливого пути и простится.

 МУЗЕЙ «БОЕВОЙ СЛАВЫ».
     После Долины Монументов, прежде чем преодолеть последний в этот день отрезок пути,  я решил перекусить гамбургерами в местном Макдоналдсе.  Как всегда просторная парковка на несколько десятков мест, на которой оставлено всего три или четыре машины. Как всегда  просторный зал на несколько десятков посадочных мест, из которых заняты  всего  8 или 9 .
 Построено с  олимпийским размахом, это замечаешь, когда оказываешься в тесной Москве. В Российскую столицу кажется съехались люди со всей страны и набились как сельди в бочку, да еще  пытаются суетиться в такой тесноте. А вокруг бескрайние безжизненные просторы, продуваемые холодными ветрами.
Я обратил внимание на  несвойственные подобным заведениям витрины. В Макдоналдсе был создано  нечто подобное советским музеям «Боевой славы», находящихся обычно в партийных комнатах. 
    Музей  рассказывал о местных индейцах, участвовавших во Второй мировой войне. И по сравнению с бедными  советскими музеями этот, в аризонской глуши, был настоящим  военным «лувром». В стеклянных шкафах  были выставлены  личные вещи, фотографии и письма ветеранов.  Музей был оформлен с любовью – экспонаты, передающие пафос военные времен - продуктовые карточки, пистолеты, даже пулемет и гранаты, не говоря уже о многочисленных частях одежды – перчатках, шапках, куртках, плащах.. И все это было посвящено конкретным людям,  обычным индейцам племени Навахо, (фото и  фамилии на стенде), которые воевали и погибли в последней войне.
И вот там, за ужином в   Макдональдсе, я вспомнил, что в моей школе тоже был музей «Боевой славы», вышестоящими товарищами было рекомендовано собирать материалы об оршанской артиллерийской бригаде.. На праздник 9 мая приезжали ветераны и вымученно рассказывали о своих боевых подвигах.  Их было трудно слушать, поскольку эти люди говорили ни о чем, они повторяя заученные фразы о войне, а действительно о том, что же происходило на фронте, от них было не услышать. Теперь я понимаю, что рассказать правду о войне было тогда очень смелым поступком. И эта правда была непохожа на официальную картинку, отглаженную партийными идеологами и в ее достоверность никто не верил. А ветераны были пожилыми людьми, пенсионерами, им бы дожить, сухонькие старички в потертых пиджачках с гаврилками на жилистых шеях, им бы дожить, спокойно и на скромную пенсию.  Они понимали, что за  искренность  о кровавой войне перед детьми товарищи из парткома по головке не погладят.
 КАНЬОН АНТИЛОПЫ. ( Antelope Canyon)   
       Виды этого каньона знакомы  каждому по обоям из  Windows. Это удивительное место. Ощущение такое, будто Господь  разверз землю, подарив тайный проход местным индейцам племени Навахо. Он получил своё название, благодаря рыже-красным стенам, напоминающим шкуру антилопы.
     Я свернул  к каньону  Антилопы.  В городе Bitter Springs  дорога № 89 раздвоилась, я поехал по той, что вела к городу Пейдж и потом переходили в дорогу № 98.
     Не доезжая 4-х миль до города Пейдж (Page) , я  увидел указатель нефабричного производства с надписью Upper Antelope Canyon и Lower Antelope Canyon и свернул с шоссе. Существует два каньона Антилопы — верхний и нижний.
Я шел по каньону натыкаясь за каждым поворотом на  фотографов с треногами перегородившими и без того узкий проход. И чего они снимают? Ведь это все уже тысячи раз снято до них? И размножено, растиражировано по всему свету ( даже обои Windows). 
          Вход в каньон Антилопы выглядел довольно буднично. Но стоило войти, как руки сразу потянулись к  фотоаппарату.  Без штатива, говорят, снимать невозможно. Гид  порекомендовал не тратить время. Он предложил пройти через весь каньон, чтобы осмотреться, подождать пока поднимется солнце и уже потом уже на обратном пути  фотографировать.
       Каньон это узкое ущелье между красными скалами, ежеминутно меняющее цвет. Если спуститься на его дно, можно услышать какие-то небесные голоса, или голоса призраков ушедших в мир иной людей. Если  снизу  смотреть в просвет между двумя причудливой формы скалами, то можно в определенное время дня увидеть силуэт белой медведицы.  В этом заключается, как объясняют ученые, игра света и тени. Осенью и весной  солнечные лучи проникают до самого дна и каньоны выглядят так, словно внутри темного дворца горит яркий свет. Причудливой формы   скалы, освещённые восхитительным магическим светом.
   В течение сотен лет  вода и ветер вытачивали в красном  песчанике углубления на несколько сотен  метров. Потоки, медленно стекая и унося с собой песчинки, за много лет сформировала эти изящные рельефные линии внутри  скал

БРАЙС КАНЬОН.  (Bryce Canyon)
        За два дня  я пересек юго-восточную часть штата Аризона и оказался на юге штата Юта. Степь или пустыня сменилась горами, поросшими красивым хвойным лесом, это были места диких пастбищ, в глубине гор и лесов  мелькали озера. Конечно, это была еще не тайга, но чувствовалось, что дальше природа будет становиться суровее и суровее. Впервые сюда 200 лет назад вступили пионеры, религиозные люди, многие из которых были секстантами – мормонами. Они изгнанные обществом за свои убеждения, теперь изгоняли  местных индейцев-охотников, и осваивали  захваченную территорию.
     Дальше мой  путь лежал к Bryce каньону, миновав несколько городков, очень похожих друг на друга. В них нужно было снижать скорость до 35 миль в час. Как-то безучастно стояла на обочине машина местного шерифа. Несколько раз при въезде в город я замечал эти белые джипы с мигалками на крыше и синими надписями “SHERIFF” на дверях. Казалось, что блюститель порядка отдыхает, откинув сиденье, или пошел в ближайший домик перекусить.
       Въехав  в городок Mt. Carmel  и зайдя в придорожный ресторан быстрого питания, я попросил горячего чая, но девушка за прилавком не поняла моего вопроса, и когда я повторил свою просьбу, с удивлением ответила, что у них нет горячего чая. А есть только холодный в металлических банках. 
        В этом кафе или, как говорят американцы, ресторане, а на мой взгляд просто столовке, я увидел бородатых мужчин, в мозолистых огрубевшими от физического труда руках они держали огромные гамбургеры и сэндвичи и напряженно жевали, запивая это холодной колой.  Эти деревенские люди в клетчатых рубашках, шляпах и рабочих комбинезонах. Они приехали перекусить на мощных пикапах, и так важно, по-деловому вели себя, что обычному туристу, путешественнику становилось неловко среди них. Среди них была одна женщина в строгом сером платье до колен. Она тоже взяла с прилавка  многослойный сэндвич и ушла. Я подумал, что это видимо, здесь так принято себя вести - умеренно и сдержанно.            
       На улицах небольшого городка не было ни души. Только над пожарной частью развевался звездно-полосатый флаг. По сторонам главной улицы стояло шесть или семь заправок, за ними виднелись одноэтажные дома, возле каждого были припаркованы неизменные пикапы и легковые машины. Ярко светило солнце. Никого. Пустынный штат дикого Запада, малозаселенный, и многие из жителей многие являются мормонами, или прихожанами Церкви Христа святых последнего дня. У них не принято пить алкогольные напитки, курить, а также употреблять кофе и черный чай.
     Впечатление от Bryce Canyon  превзошли ожидания. На самом деле Брайс не является каньоном в прямом смысле этого слова. Брайс - это цепь амфитеатров, растянувшаяся на 40 километров на высоте 2700 метров над уровнем моря. Индейцы, населявшие каньон, дали ему название, которое в переводе звучит примерно так: "Красные скалы, стоящие, подобно людям, в нишах, похожих на вазы". Это довольно длинное определение очень точно описывает то, что мы видим сегодня в Брайсе (название "Брайс" каньон получил в честь мормона Эбенезера Брайса, основавшего здесь в 1874 году одно из первых поселений белых людей).
     Свой необыкновенный вид Брайс приобрел благодаря эрозии, воде и перепадам температур. (В расщелинах скал по ночам вода замерзает, а по утрам - тает, миллиметр за миллиметром изменяя форму породы, превращая ее в отдельно стоящие причудливые столбы и грибовидные скалы). Когда видишь все это великолепие собственными глазами, об эрозии и прочих научных изысканиях забываешь напрочь. Остается только удивление - неужели такое возможно? Названия многих скал Брайса идут от их очертаний. Приглядевшись, можно различить диковинные замки с резными окнами, добродушных великанов, царственных особ. Особенно красивый вид каньон имеет во время восхода или заката, когда скалы начинают играть всеми своими цветами - от почти белого до темно-красного. Прибавьте к этому яркую зелень растущих повсюду сосен, а зимой снег.
     Одна из главных достопримечательностей Брайса - живая 26-ти метровая арка, которую почему-то именуют  "природным мостом".
   И вот солнце зашло. Стало холодно, почти ноль градусов. Только надев на себя все теплые вещи, я смог согреться.  Парк закрывался, и  уезжал последним. Мне еще предстояло найти мотель.
         Вывески в тех местах не подсвечивают неоновыми лампочками – их вообще не подсвечивают. Поэтому найти мотель в сумерках  довольно сложно. В темноте я проскочил мимо всех примеченных днем.  Проехал почти 60 километров. Остановившись  у одного, минут пять звонил, оказалось, что он вообще закрыт.

 ВЕЛИКИЙ КАНЬОН (Grand Canyon)
          Из города Камерон, где переночевал в индейском отеле        (современное здание со всеми удобствами и низкой ценой, поскольку индейцы не платят налоги), я  направился к Гранд Каньону. Не доезжая несколько миль, я свернул с дороги и оказался на берегу реки  Малая Колорадо (Littlt Colorado). Точнее русло осталось на дне глубокой пропасти, которая называлась  Малый Гранд каньон. Без энтузиазма прошелся по краю и заглянул в пропасть – на дне петляла речка с песчаными отмелями. Спуститься бы и позагорать? Но на обочине заметил табличку «осторожного гремучие змеи» и решил поскорее возвращаться, не нужно тратить время,  ведь впереди  Грнад каньон!
А что представляет собой Гранд каньон? Не знаю. Это можно попытаться описать, но только побывавший там сможет оценить ваше описание. Зрелище с обрыва потрясающее.
       После долой езды по  бесплодной голой степи с редкими кустами и колючками, невысокими ярко-красными горами на горизонте,  оказываешься в зеленом  рукотворном оазисе.  Рядом туристический центр, парковки, туалеты, а где же Каньон?
        Открытие каньона потрясает. Сначала идешь по ровной асфальтированной дорожке,  и ничто не предвещает грандиозного разлома. За пять метров до его края еще не подозреваешь, какая фантастическая картина сейчас тебе откроется. Чтобы почувствовать красоту и величие этого природного памятника нужно постоять над обрывом. Никакие фотографии не передают ощущения простора, многообразия красок, нависающих над пропастью камней, и уходящих на полтора километра вниз уступов. Где-то там, внизу на глубине полутора километров и течет Колорадо, талые воды, которой за пять миллионов лет, и создали это необыкновенное творение. Края каньона в самом широком месте расходятся на 16 километров, длина его - 443. Края каньона состоят из слоев песчаника, известняка и глинистого сланца. Образовались эти отложения 600 миллионов лет назад.
     Пока я любовался каньоном, сгустились сумерки. Толпы японских туристов погрузились в автобусы и уехали. Стало тихо и прохладно. А в нескольких шагах чернела пропасть Великого каньона. Меня охватила необъяснимая тревога, что я дошел до последней черты – дальше кончается земля, а с нею и жизнь. Позади была бесконечная выжженная солнцем аризонская пустыня, сотни километров дорог – и все обрывалось здесь, этой черной пропастью.
       Стоя на краю пропасти, я вспомнил, что тридцать, а может и больше лет назад впервые узнал о каньоне из случайно попавшего ко мне журнала Америка. Тогда я даже не осмелился помечтать побывать здесь. В глухие годы брежневского застоя дорога в Штаты для обычных людей была, казалось, закрыта навсегда. И вот все чудесным образом изменилось – рухнула Советская власть, и российским путешественникам стал доступен весь земной шар во всем его невероятном многообразии.
     Неужели я добрался до Великого Каньона и теперь могу перевернуть страницу, оставив в прошлом всю предыдущую жизнь? Годы метаний в поисках своего места в жизни в  советской стране, годы учебы, потом первые шаги предпринимательской деятельности,  успехи с кровавыми мозолями и наконец, стабильность и сравнительный достаток, позволяющий отправляться в путешествия. Теперь это в прошлом. Теперь я стою на краю каньона. А что же дальше? Дальше нужно оставить метания в поисках романтических приключений и заняться обустройством тылов, чтобы достойно встретить старость. 
         Какие тоскливые мысли! Жаль, что Игорь уже далеко, он, наверно, предложил бы отметить встречу с Каньоном 100 гр. «огненной воды». И мы бы пьяные заночевали здесь, в парке, чтобы под утро нас застукали рейнджеры и выписали бы штраф. Или просто сказали бы, чтобы мы убирались по добру по здорову. 
          После Гранд Каньона я проехал около 400 километров до города Кингмана (Kingman). Он находится на федеральном шоссе, ведущем с востока на запад, а где-то рядом проходит и легендарная историческая дорога № 66. Сколько бы о ней ни рассказывали, ни снимали в кино,  она не произвела на меня  никакого впечатления. Я бы никогда и не нашел это шоссе, если бы не многочисленные  информационные таблички по обочинам.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ДОРОГА 66. Город СЕЛИГМАН. (“Historic Route 66”. Seligman)
        Эти таблички все-таки заманили меня на дорогу 66, а именно в город Селигман, (Seligman) штат Аризона. Через него проходит Route 66, там построены декорации создающие ощущение, что оказываешься на " островке прошлого". Постарались местные антрепренеры, создали иллюзию погружения в атмосферу 50-х, привидений и ковбоев.
Даже дорожные знаки в Селигмане, вывески, мотели, заправочные станции, сувенирные магазины, кафе и бары все такое ностальгическое, словно в кино пришел.  Любой, приезжающий сюда человек, как будто переносится в мир совершенно другого времени. In the middle of nowhere. Вот это и посчитали самым привлекательным в стремительно бегущей американской экономике. Наверно правильно, что решили не расставаться с культурой пятидесятых - пусть она  в покое и просторе помогает зарабатывать на жизнь.
     Через полчаса я вернулся на хайвэй и уже вскоре подъезжал к городу Кингману.  Въехав в него я растерялся, поскольку по сторонам трассы  я увидел небывало разнообразие вывесок мотелей. Можно выбрать по уровню цены и по комфорту, более того, во всех достаточно свободных мест. Однако мой выбор оказался не самым лучшим, поскольку я остановился в «Мотель 6» неподалеку от железной дороги. И утром был разбужен тревожными продолжительными гудками ( по правилам поезд проходящий через город должен постоянно давать продолжительные гудки). Слава Богу, что поездов было мало. Выйдя из номера, я увидел подходящий состав и принялся считать вагоны. Получилось – 150 вагонов. Тянули этот сверхтяжелый состав три локомотива. 
Прокатившись по городу, я остановился напротив здания суда. Отношение американцев к правосудию иллюстрируют в определенной степени те здания, в которых вершится справедливость. Неоднократно замечал, что в любом даже самом маленьком   городке одно из лучших зданий отдается Фемиде.
Потом осмотрел исторический паровоз и несколько вагонов, установленных здесь  в память о первой железной дороге, соединившей западное и восточное побережья. И после этого выехал из города по дороге 93 к  Hoover Dam.

ПЛОТИНА ГУВЕРА. (HOOVER DAM)
Еще в школе нас учили, что «Социализм это советская власть плюс электрификация всей страны». И вот теперь мне предоставлялась возможность убедиться: правильна ли эта формулировка? Я стремительно приближался к  гидроэлектростанции под названием «Плотина Гувера». После ее возведения, здесь в Неваде, на реке Колорадо дешевая электроэнергия стала доступна жителям многих городов расположенных в граничащих с Невадой штатах. И в совокупности эту территорию можно назвать страной. А где же социализм и светская власть?  - спросит меня. Так они остались там – в России. Здесь, в Неваде, только электрификация.
       Прежде мне никогда не доводилось бывать на плотинных таких гигантских размеров. Где-то там, далеко, в глубине сибирских руд стоят Красноярская и Саяно-Шушенская ГЭС, когда туда доберешься? Да и разве допустят  до внутренних помещений любознательного туриста местные власти? Они болезненно поражены   психозом террористической угрозы. А здесь в Америке – пожалуйста, можете бродить по стратегическому объекту сколько угодно.
Купив билет, я присоединился к группе с гидом. И пока мы путешествовали по недрам плотины, он и следил, чтобы никто не отстал, не забрался в какое-нибудь техническое помещение, что-нибудь не испортил. Фотографировать можно было везде и все что угодно.
Из подземелья мы поднялись на обзорную площадку, откуда открывается вид на плотину и водохранилище за ней. А с другой стороны – на строящийся над пропастью мост.  Его основной пролет в самой высшей точке еще не был замкнут, фермы висели на металлических тросах, укрепленный на высоких башнях, установленных на краях ущелья. Строители постепенно с двух сторон наращивали железобетонную конструкцию, чтобы замкнуть ее в наивысшей точке. На тот момент им еще оставалось пройти несколько десятков метров.  И когда туда вышла наша группа, я заметил одиноко стоящего молодого человека и скучно взирающего на технический пейзаж.  Я попросил его сфотографировать меня на фоне водохранилища, и он охотно, улыбаясь, сделал снимок, словно специально для этого там был кем-то поставлен. И когда мы уходили, он остался там вести наблюдение.
В ходе экскурсии спустился в машинный зал, а затем в самую глубокую точку в чреве плотины, вниз на несколько сотен метров, где нам показали каналы, заключенные в трубы, по которым вода и направляется к турбинам.
Решение построить такую плотину в пустыне возникло во время депрессии 30-x годов. Тогда эта ударная капиталистическая стройка была возможностью для сотен тысяч людей заработать, чтобы выжить, теперь от вырабатываемой электроэнергии горит свет в пяти штатах. Названа плотина  именем инженера ее спроектировавшего.
        На этом мое путешествие по национальным паркам запада Америки закончилось, оставалось   отдохнуть в Лас-Вегасе и двигаться в Сан-Диего.
 
 ЛАС-ВЕГАС (LAS VEGAS).   
         После двух недель езды по пустыням Аризоны и Нью-Мексико, после каньонов, плоскогорий, бескрайних  голых степей, после  однообразных  американских
 городов я въехал в Лас-Вегас. Это город, в котором праздник не кончается  никогда. ( Жаль, старик Хэм туда не дошел) Сотни тысяч огней, казино, рестораны, магазины, публика на  улицах пьет пиво, повсюду предлагаются услуги девушек… И настроение  резко поднялось.
Не заметил, как пересек границу Невады – самого бедного штата. Дорога шла по  между холмов, поросших кое-где колючими кустами, а в остальном  состоящие из острых серых и красных камней.  И вот в этой дикой пыльной пустыне в далеком 1931 году  правительством Соединенных штатов было  разрешено открывать казино. Первые    игорные заведения  появились здесь  - в неизвестном  никому тогда городе Лас-Вегасе. Впрочем, города еще не существовало – это была  затерянная в пустыне железнодорожная станция.  Годом основания городка принято считать 1905 год. Сейчас в Лас-Вегасе  проживает около 540 тысяч человек.      
  До окраин города было еще далеко, километров 70, а  я уже видел зарево от сотен тысяч огней.  Дорога то поднималась в гору, то опускалась, то шла по выемке.  Потом, через несколько  километров пересекала еще одну такую же горную цепь. А вокруг тьма. И вот, преодолев последний подъем, я увидел сияющую до горизонта  долину. Невозможно было различить улиц, огни сливались в потоках теплого восходящего воздуха в переливающееся  и мерцающее покрывало. Я остановился на вершине и смотрел как зачарованный на  эти огни большего города. Чувствовалось, что ночью жизнь в  городе только ускоряет свой бег.
        Предстояло определиться, в каком отеле остановиться: Пирамиде («Луксор»), Нью-Йорке, Париже или Цезаре? Так, побывав в двух из них, я еще глубже утвердился в том, что жить буду именно в “Bellagio” (“Белладжио”). Красивое название напоминало об Италии, о солнечном и зеленом озере Комо, задумчивых и непринужденных итальянцах, неспешно проводящих свой отпуск в одноименном городке. Именно в «Белладжио», где же еще?!
        Заехав в огромный паркинг (бесплатный), я направился к ресепшену, готовясь стоически перенести удар прайсом отеля по моему подистощившемуся в пустынях  бюджету. Взирая на роскошные здания отелей, я подумал, что апартаменты в них мне не по карману. Тем более, что «Белладжио» считается одним из самых лучших отелей Лас-Вегаса, а следовательно,  и современных, и престижных и, конечно же, дорогих.  Так что же теперь отступить с порога рая? Нет. Вспомнилась  поговорка " Все пропьем, но флот не опозорим!" И я двинулся вперед.
       Переговоры с администратором закончились консенсусом в 165 долларов, что меня даже повеселило, поскольку в итальянском  городке Белладжио на озере Комо с такими деньгами и о таком отеле можно даже и не заикаться. А когда я вошел в свой номер, то... проще говоря, испытал глубокое моральное и физическое удовлетворение.
              Сразу пропало желание ехать дальше. Не хотелось больше видеть ни пустынь, ни каньонов, ни горных лесов, не хотелось обедать в  придорожных ресторанчиках, покупать минералку на заправочных станциях – не хотелось ничего, кроме того, чтобы  лечь на широченную кровать и смотреть в белый потолок, отделанный по периметру  имитацией лепнины.
 Посидев за письменным столом возле огромного окна с видом на пылающий огнями город (комната была, кажется, на 12 этаже), я подумал, что все-таки мечты сбываются. Я – в Лас-Вегасе! Я совершенно один. И у меня достаточно средств!
Потом, обследовав электронный минибар - большой холодильник, набитый самыми разнообразными напитками, особенность которого состояла в том, что достаточно было лишь снять бутылку или банку с полки, как в твой счет вносилась расходная запись -  отправился вниз, играть в рулетку.
        Поскольку я не тешил себя иллюзиями о возможности обогащения в казино, а просто хотел провести время, я  делал мелкие ставки, играл долго, курил и неторопливо попивал легкое пиво. Из-за этого опоздал к началу шоу. Ну и ладно! Пошел гулять по бульвару Лас-Вегас или Стрип - главной улице города,  заходя в каждое казино и в каждый большой магазин.
            В Лас-Вегасе можно пить пиво прямо на улице, не пряча бутылку в бумажный пакет. По тротуарам блуждают толпы шумных и пьяных туристов. Для них праздник – выпить бутылку пива из горла, стоя посередине тротуара. Нищие сидят на парапетах с табличками « Подайте на пиво».  Ходят какие-то отвязные типы, их называют в Америке – «афро-американцы», они ведут себя вызывающе, но не агрессивно. И все хлещут пиво. И орут что-то непотребное на непонятном языке. Хорошо я заметил несколько полицейских машин  в закоулке, что меня несколько успокоило.
            Хождения по самым большим казино города, расположенным на  бульваре Лас-Вегас, меня не вдохновили. Десятки тысяч автоматов в огромных нескончаемых залах, картежные столы, рулетки – ко всему этому я остался равнодушен, поскольку мало того, что не игрок, но даже не знаю правил.
            Автоматы меня вообще разочаровали – я быстро убедился, что могу легко проиграть все прихваченные с собой наличные, а я прихватил достаточно. Я так и не понял, чем людям нравится этот процесс? Запихиваешь в щель 5-тидолларовую или долларовую купюру, нажимаешь на кнопку, перед глазами что-то крутится, потом останавливается – и все. Купюры  нет.
         В баре отеля «Монте-Карло» я  выпил немного красного вина и, выйдя в игорный зал, попытался даже заговорить с мулаткой, но она как-то больше была заострена на игру. И услужливо улыбаясь, начала мне что-то объяснять.  Вышел прогуляться. Одно казино строят, другое – ломают. От одного казино до другого 15-20 минут  ходьбы. Не могли  построить движущиеся эскалаторы, как в аэропорту.
      На улице возле перекрестка я заметил нескольких мексиканцев, тасующих в руках какие-то карточки. Поравнявшись с ними, я приостановился, что было воспринято как проявление интереса к карточкам. Сразу же несколько из них были вручены мне щедрыми мексиканскими руками. Как и ожидалось, на карточках были фотографии обнаженных блондинок, номера телефонов и очень скромная цена – 65 долларов. Когда же я спросил мекса о реальной цене, выяснилось, что он вообще не умеет говорить по-английски.
Тогда я решил выяснить этот вопрос самостоятельно. Зайдя в  казино MGM и найдя телефонный аппарат, я вступил в переговоры. Заинтересованный голос на том конце провода с удовольствием предложил мне чудесный вечер с двумя блондинками, и попытался уточнить номер и название моего отеля, но  о стоимости и объеме услуг ответил как-то невнятно. Впрочем, я списал это на плохое знание английского. Повесив трубку, я решил приберечь силы для встречи с Валентиной в Сан-Диего и  продолжил осмотр игорных заведений.
        Казино - это огромные шикарно обставленные и убранные залы, заставленные всевозможными автоматами, рулетками, игорными столами. Между всего этого слоняются американцы и спускают свои деньги. Картина пестрая, но неинтересная. Я бы даже сказал, что Лас-Вегас какой-то глуповатый город. Потому что в основе его положена примитивная идея бессмысленной траты денег. В городе множество разных развлечений: дискотеки, выставки, показы мод, шоу, концерты. Оформлено все в приторно-наивном стиле. Будто бы приезжаешь в сказку: пирамиды, башни, статуи богов, известные здания, райские сады, водопады, мосты – все эти макеты могут заинтересовать только тех, кто не  был ни в Париже, ни в Монте-Карло.
        А  приезжающие в Лас-Вегас полны  мечтаний, что они смогут выиграть миллион. Конечно, не все. Но дух азарта витает в воздухе.  Насколько это наивно и по-детски им не нужно объяснять, они добровольно придаются этой страсти и, наверно, получают от этого удовольствие.
          Возле каждого казино построена огромная гостиница. В них останавливаются как обычные граждане, так и персидские шахи. Эти приезжают нефтедоллары спускать. Казино иллюстрируют наиболее известные в мире города. Перед казино «Париж» американцы построили  копии Эйфелевой башни и Триумфальной арки. На человека не видевшего этих сооружений в реальности, они точно произведут впечатление. А приезжающие в Лас-Вегас американцы в большинстве своем не видели ничего кроме своих унылых городков.
        Другое казино называется «Нью-Йорк». Перед ним стоит статуя Свободы. Есть и казино «Луксор». Оно построено в виде египетской пирамиды. Вообще довольно оригинально, смело и современно. Думаю, что американцам стоит в ближайшем будущем построить казино «Китай» в виде Великой китайской стены. Забавно будет смотреться и казино «Московский кремль» с рулеткой для олигархов в   Мавзолее.  Обойдя наиболее известные казино, я поужинал в ресторане казино «Цезарь» и вернулся в себе в «Белладжио» играть в рулетку.
На следующий день  после ночных   приключений болела голова. В номер я поднялся под утро. Игра меня захватила, хотя играл я очень осторожно, не рисковал. Сначала я проигрывал, менял на фишки по сотне, приговаривая, что вот эта сотня – последняя. Наконец почувствовал, что нужно остановиться – сделать паузу.
 Прогулялся к фонтанам, купил напротив  в магазине пива (дешевле, чем в баре отеля, в пять раз) и вернулся к игре. Мне стало везти, я ставил или на черное, или на красное. И когда почти отыгрался, решил больше не испытывать судьбу, пошел к кассе менять фишки и вдруг увидел, что на соседнем столе (возле каждого стола установлено табло с номерами последних девяти выпавших чисел) последние восемь раз выпадали цифры на черном. Я устремился к столу и поставил все имеющиеся фишки (около 450 дол.) на красный. Рулетка завертелась, крупье бросил шарик, и после  нескольких секунд томительного ожидания я увидел, что выпал красный.
  Утром, чтобы немного восстановить силы перед дорогой в Сан-Диего, до которого нужно было преодолеть более 600 км, я пошел поплавать в бассейн, потом немного позагорал в лучах мягкого ноябрьского солнца, выпил кофе и плотно позавтракал в уютном итальянском ресторанчике. Он находился во внутреннем дворике отеля, столики стояли под пальмами и другими экзотическими растениями. Я наблюдал за купающимися в бассейне, за официантками, за другими  посетителями кафе и ни о чем не думал.
 И вот теперь я опять в холодной, запорошенной снегом Москве, теперь мне остается только вспоминать то утро,  ресторан в «Белладжио», солнце и  пальмы  Лас-Вегаса. Кажется, что все это было, было  в другом мире, куда мне уже не вернуться. И только теперь я понимаю, как  далеко  был  тогда от этой жизни, как  сильно оторвался от повседневности  и забыл обо всем.

ПО НАПРАВЛЕНИЮ К САН-ДИЕГО   
       Не хотелось покидать праздник,  я  уезжал из Лас-Вегаса, подбадривая себя надеждами, что в Сан-Диего еще будет много ярких впечатлений. Я все-таки надеялся, что увижусь с Валентиной. 
       Никогда я не думал, не мог вообразить, что вспомню  о том вечере ни где-нибудь, а проезжая по пустыне Невады. Извлеку из памяти тот далекий вечер и буду перебирать его эпизоды, просматривать, словно черно-белые фотографии, оставшиеся от прошлой жизни.
В тот же вечер мы долго и весело пили вино, смотрели по видео «запрещенное» кино, а потом  устроили праздник секса.
       Вдоль дороги необозримо, до горизонта тянулись унылые голые холмы, меж них попадались островки кустарника, потом опять открытые пространства, потом опять невысокие горы - от этого еще сильнее хотелось  спать.  Наконец, после  заправки, где попытался взбодриться кофе, я пересек историческую дорогу 66, затем миновал  поворот на Лос-Анджелес и вышел на  трассу, ведущую прямо в Сан-Диего. Впрочем,  до него еще оставалось более ста миль, а солнце уже скрылось за горизонтом.

Я лежал на просторной кровати,  среди шести пуховых подушек, смотрел в потолок,  включил без звука  ТВ, транслировали как обычно бейсбольный матч, в котором я ничего не понимал, и продолжал размышлять «Но вот ты в Америке. Получил, что хотел. А жизнь продолжается. И нужно жить, работать, стремиться к счастью… А почему она все-таки не подходит к телефону?» И воображение  начало рисовать картины как она встречается в этот момент с другим, ее постоянным или случайным ухажером, она в его объятиях, картинно запрокидывает голову и они падают на постель, а потом они в позиции 69 … Но у меня никак не получалось представить ее возбужденное лицо, раскрытый рот и закрытые  глаза, все время вспоминалась девушка из Лас-Вегаса,  и  она заполняла своей бархатной попой весь экран, медленно входила в голубую воду бассейна, скрывалась в его глубине, чтобы поплыть…
        Утром я продолжил движение по федеральной дороге № 5. Ясное и звонкое утро, совсем не жарко. И впереди долгий-долгий день, впереди Сан-Диего, солнечный голод  моряков и военных летчиков. Только теперь , поглядывая по сторонам стремительно летящего шоссе, я понял, почему советских шпионов, скрывающихся под личиной журналистов, не пускали в этот город.
        Помню, еще в школе учился, родители выписывали газету «Правда», которую я не то чтобы читал, но иногда просматривал. Из неё и узнал об этом «закрытом» городе Сан-Диего. С той секунды меня непреодолимо стало тянуть на юго-запад Америки, в Калифорнию, поближе к Сан-Диего -  в закрытый для советских журналистов американский город.
По мере приближения к Сан-Диего, я видел, что практически все побережье от городка  Сан-Хосе Капистрано до Лахойи (пригорода Сан-Диего) блокировано военным частями, ракетными установками, казармами,  военно-морскими базами аэродромами и доками для ремонта подводных лодок.
          Везде по обочинам шоссе вдоль побережья мелькали строгие плакатики    «вход воспрещен» и стояли суровые люди в камуфляже. Из книг бывших работников госбезопасности я знал, что советское государство не скупилось при вербовке шпионов. 
         А что делать?  Сразу вспомнилось « Мы    вас закопаем».  Выкрикнул с трибуны комичный Никитка. ( Во время ночных попоек на Ближней даче Сталин заставлял его плясать в присядку) Ждать, когда придут  русские из Сибири с лопатами?
А вот и пригород – Лахойя. Место прекрасное. Облюбовано богатыми американцами. А может потому и прекрасное, что зажиточная публика содержит улицы, дома, парки  в чистоте и порядке.  По улицам расположились дорогие виллы, вид на океан открывается с живописного утеса.
         Пересекая Лахойю по дороге  № 5, я заметил необыкновенный,  неестественно белый и без крестов на шпилях готический собор. Это здание церкви Мормонов. Я не стал съезжать с трассы и возвращаться к церкви, потому что знал, что во внутрь храма могут пройти только прихожане.
         Через несколько километров  я увидел на обочине  табличку «Туристический центр Сан-Диего», и сразу свернул с фривея. Пожилые женщины, работники центра, не признали во мне россиянина и не сказали, что первым дело нужно побывать на советской подводной лодке. Она была захвачена американцами в 60-х годах, когда группа советских военных решила перейти на запад. И теперь в лодке устроен  музей Холодной войны.
Вместо лодки я отправился на авианосец “Midway”. Не побывать на корабле, с палуб которого поднимались самолеты, чтобы бомбить вьетнамских повстанцев, было невозможно.
        Спущенный на воду в 1946 году авианосец Мидуэй был на вооружении американских военно-морских сил до 1992 года. После нескольких модернизаций корабль оставался одним из самых современных. Но в конце-концов его все-таки пришлось поставить на якорь. С 2004 года он открыт для туристов.
          За 17 долларов вместе с входным билетом мне мы выдали аудиогид. Этот аккуратный приборчик  с наушниками я повесил на шею, он «говорил», к сожалению, только по-испански, по-японски и по-английски. ( Видимо ни французы, ни немцы, ни русские сюда не добираются.) Так что экскурсию по авианосцу я совместил с практикой по английскому. Впрочем  мне быстро надоело постоянно перематывать запись, поскольку с первого раза я все не понимал, и я стал бродить по палубам корабля уже без гида, лишь читая подписи и сверяясь с планом. А число кают на корабле открытых для осмотра было не счесть. Чтобы обойти все, нужно было потратить день.   
       На взлетной палубе корабля открыта экспозиция из самолетов американских ВВС 60-80-х годов. На этих машинах летчики сражались с советскими МиГами. На авианосце побывало уже более 3 миллионов экскурсантов. Гидами работают бывшие военные моряки и летчики.
Жаль, мне трудно было понять их увлекательные рассказы, возможно, они  служили на этом корабле. Часа три до закрытия музея я бродил по авианосцу, читая информационные таблички.
        Прокатился на аттракционе «Воздушный бой», установленный на второй палубе. Меня посадили в темную коробку, которая начала раскачиваться, имитируя полет самолета.
Потом поднялся на взлетно-посадочную палубу.  На ней  установлено несколько мониторов. В режиме нон-стоп идет фильм с хард-роковым саунд-треком  о слаженной работе корабельных служб, которые делятся на несколько команд. Каждая отвечает за отдельный этап работы авианосца. Так одни готовят вооружение, другие следят за заправкой, третьи за подъемом самолета с внутренней палубы на взлетную, следующие за подготовкой к старту, пятые снимают тормоза, когда двигатель наберет обороты. И наконец, все расступаются, и  реактивная машина срывается с палубы и взмывает над океаном в небо. Зрелище захватывающее.
     Чтобы истребитель успешно вернулся на корабль, этот процесс также обеспечивают несколько палубных команд.
      Я стоял на борту  авианосца и смотрел на открывающийся  вид современного города, на сверкающие в лучах заходящего солнца  бесчисленные стекла небоскребов; и дальше видел, перекинутый через залив  огромный изогнутый, словно динозавр,  мост. С океана дул слабый ветер, мимо проплывали белые корабли. Под ногами была покрытая  противопожарным слоем цемента или какого-то другого похожего вещества,   палуба военного корабля,  когда-то участвовавшего в боевых действиях во Вьетнаме, я в  этот момент подумал, а ведь, что каждый вылет, каждая выпущенная пилотами пуля и каждая сброшенная ими бомба  немного, но приближала конец советской  империи. А значит исполнения мои желаний.  И хотя уже прошло много лет,  но нахождение на корабле по-прежнему  вдохновляло.

     Остановился в отеле КРОУН ПЛАЗА. ($149)   Все в нем было замечательно, кроме ресторана. В котором мне принесли какой-то огромный и холодный сэндвич с маленькой бутылочкой японской рисовой водки саке. Даже затрудняюсь сказать, который из этих двух предметов хуже. Саке похожа на разбавленный теплой водой из-под крана тройной одеколон. Ну, а сэндвич на ужин – в 4-х звездочном отеле - это просто всех святых выносите. А, вспомнил, дали еще чипсы. Совершенно мерзкие чипсы.
        А в баре было довольно оживленно. На огромном телеэкране транслировали матч по американскому футболу, рядом за столом сидела кампания из шести человек, они потягивали коктейли и о чем-то живо разговаривали.
      Номер дали роскошный. ( Вале понравится.) Однако после «Белладжио» меня это не вдохновило. На постели было 8 подушек, шкаф из белого дерева (Карельская береза, наверное) Цветы кругом, тропическая зелень. Идешь по галерее к номеру. Тишина, только шум падающей и журчащей воды доносится, кажется отовсюду. Дизайнеры устроили искусственные водопады и ручейки. Внизу озерко. В нем плавает крокодил из папье-маше. А рядом покачивается индейская пирога. И никого. Ни души. Убьют – никто не заметит.
На автоответчике было оставлено два сообщения. И конечно, какая-то непонятная модель телефона. Так и не разобравшись с его устройством, прочитать их не сумел.   Это были ее сообщения, больше никто не может звонить мне. Значит, она все-таки  решила выйти на связь и встретиться со мной. Вселившись в номер я сразу позвонил ей, (опять не сняла трубку),  поэтому ей не составило труда определить по номеру телефона отель, в котором я остановился.  На душе полегчало. А то было так  тоскливо, ведь получается, что приехал к своей любимой, остановился в ее городе, а она даже не пожелала встретиться после многолетней разлуки.   
         На следующий день Валентина подкатила к отелю на большом белом Мерседесе в кузове купе. Она улыбалась и казалось была счастлива жизнью. Я спросил ее, зачем тебе такая большая машина? Ты еще не изжила в себе менталитет российских провинциалов?
Так ведь многие здесь, отвечала она, так поступают. Не нужно тратить слова, рассказывая о себе, просто покажи свой автомобиль. Я ответил, да, далеко вы в этом продвинулись. Впрочем, с новыми русскими  вряд ли сравнитесь, деньги в России шальные, а люди воспитанные в нищете при виде их безумеют окончательно.
        Оставив мой «Шевроле» на парковке отеля,  мы сели в ее автомобиль и  отправились в Старый город.  Оказавшись в прохладе кожаного салона, в удобном кресле, я провел рукой по  внутренней стороне ее  бедра, она посмотрела на меня, блеск глаз и надежда во взгляде. Конечно, мы займемся сексом, но сначала нужно осмотреть город, ведь ты столько расспрашивал о нем. И сначала мы поедем в музей первых переселенцев.
        Мы пронеслись мимо стремительных хайвэев,  немыслимых развязок, пальм, клумб, супермаркетов, мимо виднеющегося вдали светло-голубого океана, и свернули на узкую улочку, где начали искать свободное место.  Проехали дальше – на парковку перед ресторанами.  Там  тоже все было занято, но мы заметили, что один из автомобилей уезжает, и только он выехал, как на освободившееся место встала толстая женщина в обтягивающих брюках, Валя направила свою машину прямо на неё, но женщина, не желая уступать место, уперлась руками в капот Мерседеса и закричала, что здесь занято.  Валя немного отпустила педаль тормоза, и машина проехала вперед еще несколько сантиметров. Женщина отшатнулась, потеряла равновесие и села на асфальт прямое перед радиатором.  Она вытаращила глаза то ли от удивления, то ли от страха, разводила руками и открывала рот, видимо еще не решив какую фразу выкрикнуть. Рядом затормозил полицейский автомобиль.
Мы оказались втянутыми в неприятную историю на муниципальной парковке. Слава богу, что все закончилось благополучно, полицейский сразу встал на нашу сторону, поскольку женщина, не имея своего автомобиля, намеренно мешала  нам припарковать наш. И поскольку никаких повреждений у неё обнаружено не было, мы решили разойтись не вызывая  медиков, просто еще раз улыбнулись и извинились. Рядом, кстати, уже появилось несколько свободных мест.
          И вот мы в Старом городе, основанном  еще первыми испанскими миссионерами в 1769 году. С того времени мало что сохранилось. Кто в позапрошлом веке мог предположить, что люди увлекутся туризмом и будут интересоваться старыми неказистыми постройками.
   Через ворота мы прошли к храму. Монахи францисканцы построили базилику на небольшом холме, она называлась  «Базилика Сан-Диего-де-Алькала» и стала первым форпостом христианства в  Калифорнии. Сейчас рядом с ней находился  музей первых переселенцев.  В залах с приглушенным светом стояли огромные телеги из потемневших досок. Именно на них приехали сюда в позапрошлом веке  пионеры. Мы ходили меж  экспонатов, бережно сохраненных властями, я смотрел на эти грубые предметы быта и вспоминал роскошное убранство дворцов английских герцогов, замки французских аристократов, даже загородный дом дворянки Мамонтовой в Горках с горячей водой, отоплением и канализацией, телефонами и электрическим освещением. Даже в отсталой России ощущался прогресс по сравнению  с дикой Калифорнией. Никуда не деться от воспоминаний, а Валентине, заметил, было скучно, ну что здесь интересного? В полумраке, задумчиво блуждая между телег, ведер и лопат, она смотрела весьма романтично, словно в деревенском сарае, жаль, нет лестницы не сеновал. Может закруглиться с экскурсионной программой и махнуть в отель? Что топтаться по искусственным музеям, когда можно перейти к реальному общению? Сейчас вот так сразу и  задам ей этот вопрос, пока чувствую желание.
      Потом побывали в мексиканской деревне, потом пообедали в  мексиканском ресторане с экзотическими напитками.  В глубине зала играли на гитаре и пели  что-то зажигательное, национальное. В этом ресторане  я забыл фотоаппарат, вспомнил только через три часа, как жаль, что пропадут снимки. Ничего-ничего, тебе его вернут, и действительно, когда вернулись, работники мне с радостью его возвратили.  Рассказать  ей, что путешествовал не с кем-то, а именно с Игорем,  я решил утром,  на следующий день.
           После ресторана поехали на пристань, на берегу установлен памятник уходящему в долгий и дальний поход военному моряку, обнимающему на прощанье свою девушку. Прогулявшись по набережной мы сели на туристический кораблик и совершили прогулку по заливу. Как обычно из репродуктора раздавался рассказ гида о тех достопримечательностях, мимо которых мы проплываем.
          Мы выбрали скамеечку на корме  и смотрели на вспенившуюся и бурлящую от винта воду.  Я обнял ее и поцеловал в губы. Это был  поцелуй с остатками страсти из прошлой жизни.  Потом поехали на остров Поинт-Лома, мне очень хотелось проехать на машине по изогнутому мосту.

      На острове, когда мы сидели  в открытом кафе, над головой с ревом проносились идущие на посадку реактивные самолеты. Я рассказывал о своей поездке по каньонам Аризоны и блужданиях по казино Лас-Вегаса, она – о последней лыжной поездке в горы Сьерра-Невады. С кем она ездила? Со священником  пресвитерианской церкви, он решил покорить сердце  гордой иммигрантки видами озера Тахо. И оплатил поездку, поскольку у него немного осталось от  пожертвований прихожан. Наивный американский чудак!
Это была веранда отеля   del Coronado  - пафосного отеля в викторианском стиле,  в котором останавливались разные знаменитости, президенты, киноактеры, фокусники и дрессировщики. А теперь  и мы заглянули. И занесло же меня! Занесло же меня в такую даль – на край земли.
       
       И почему я ехал сюда? Потому что все время воображал, что люблю ее, что должен непременно встретить еще раз. Какая будет радость, вспышка эмоций, заполыхает в груди и сердце трепетно забьется, словно перед первым свиданием.  Налетели  воспоминания, сантиментальные цветы, букет из трех белых роз за 3 рубля 50 копеек.
Но Валентина, кажется, вовсе не хотела  что-то вспоминать. Слава богу, что наши встречи остались в прошлой жизни. Не нужно, напрасно ты пытаешься пересказывать,  как мы ездили в переполненном  троллейбусе  купаться в Серебряный бор,  отправлялись на майские праздники в Таллинн пить глинтвейн  и гулять по средневековым улицам. А потом поездка в Грецию, Парфенон, циклопические сооружения в Микенах.  Нет. Сан-Диего – это совсем другая жизнь.
         Тогда я спросил, как ей удалось организовать инженерную контору, как она рассказывала,  это было нечто похожее на конструкторское бюро, выполняющее заказы какой-то крупной межнациональной корпорации, может «Локхид» по производству каких-то узлов для  военных самолетов или подводных лодок, а может авианосцев. Услышав, чем занимается Валентина, я подумал, видимо в силу своего совкового менталитета, что за мной теперь следят службы американской контрразведки. И теперь  меня-то, конечно, выпустят из страны, а вот у неё из-за встречи с русским могут быть неприятности. Я так подумал, потому что, хотя и прошло уже почти 20 лет, никак не мог избавиться от  ощущения, что «Старший брат» следит за тобой.
      
        Мы сидели в кафе, расположенном где-то совсем рядом с территорий  военно-морской базы ( одно из домов в идее свастики, если смотреть сверху, с самолета) и вокруг, видимо, были летчики и моряки, они думали, что мы просто обычные американцы, патриоты, любящие свою страну.  Что бы они подумали, если бы  узнали, что на самом деле мы из  России. Но родину свою, родину своего физического рождения любим гораздо меньше, чем их страну.
       Она мне ответила, что жизнь пришлось начать сначала. Ты помню, пела и писала стихи, играла женщину в школьном спектакле « Дети и гермафродиты», а теперь проектируешь кислородные форсунки и трубопроводы?   Не так все печально, поскольку за техническую сторону нашего проекта отвечает главный инженер, а   мне остается  организационная сторона. Откуда этот бизнес? Мне помог его организовать мой друг из вашингтонской администрации. Наверно это не было бескорыстно? А имеет ли это сейчас какое-то значение, тем более для тебя, если ты, конечно, не российский шпион.
        Нет, я разведчик на свободных хлебах, подрабатываю сливом информации с российские спецслужбы, чтобы иметь дополнительный доход помимо своего бизнеса. Платят скромно, даже почти не платят, но я занимаюсь этим из любви к искусству. Я так серьезно произнес эту фразу, что она, кажется, поверила. Не хотелось говорить о делах, но она задавала много конкретных вопросов и внимательно слушала. А может это она  -получила задание завербовать меня? Поэтому и встретилась, поэтому и проводит со мной время. Все логично. Но бередово. Поскольку непонятно, кому я нужен со своими хозяйственно-косметическими магазинчиками в Америке.  Я понимал, что она выясняет степень моей вшивости. И напрасно, поскольку я не собирался выдавать себя за преуспевающего ходорковского.
        Мы вернулись к машине и поехали в знаменитый зоопарк Сан-Диего. Именно здесь я у меня возникло необъяснимое желание  столкнуть ее в крокодилий питомник. И посмотреть с мостков, как рептилии будут разрывать на части  такое знакомое, близкое и даже родное когда-то тело, ноги, ягодицы, спину… Нет-нет, что больше подходит для «Шокирующей Азии»,  а здесь место отдыха для  семейных туристов с детьми. Здесь умиротворения и покой,   цветут экзотические растения, а трава на газонах аккуратно подстрижена. И зачем мы приехали сюда? Лучше бы я попросил ее отвезти меня на подводную лодку.
        В зоопарке мы поехали на канатной дороге над питомником полярных медведей, а потом над гориллами, обезьяны находятся в состоянии перманентного совокупления, им просто больше нечем заняться – еды достаточно, леопард не загрызет. Только на некоторое время наступают  минуты насыщения и отдыха, а затем опять.  Мы смотрели на увлеченных приматов, вот так и надо жить, а не мотаться по прериям в тоске и одиночестве.
Она спросила, ты же хотел побывать в горилльем питомнике? А ты ничего не путаешь?  Может быть, и хотел, но не уверен. Конечно, наблюдать за обезьянами гораздо занимательнее, чем смотреть на полярных медведей.
       Гориллы  не перестают совокупляться ни днем, ни ночью. Наверно поэтому тебя тянет в питомник. Только заканчивается одна встреча, как в поле зрения появляются новый партнер и после небольшого отдыха все продолжается. очнувшись, вновь заняться любовью. Валентине видимо мечтала об этом  состоянии непрекращающегося   возбуждения и  восторга, а может, она находилась в нем, никак не выдавая окружающим своего внутреннего трепета?
Она рассказывала, в нашем зоопарке содержаться уникальные животные и африканские птицы,  таких не увидишь нигде. Она пристально посмотрела на меня, желая видимо увидеть в моих глазах хоть искру интереса. Наверно она  периодически впадает в младенческий идиотизм, результат американского благополучия, раз  привела меня сюда да еще с восхищением рассказывает. А может, думает, что путешествуя по пустыням, я окончательно забыл о сексе?
        Дальше решено было  передохнуть в прохладе кафе, обменяться впечатлениями по поводу горилл и медведей, а потом уже ехать в итальянский ресторан, и уже после ресторана я решил, что  приглашу ее к себе в номер. Рядом закричал чернокожий ребенок, мальчику не разрешили  покормить льва, большая тучная женщина, тоже чернокожая, вела его за руку.  За соседним столиком их ждали еще трое совсем маленьких негритят, они уселись вокруг столика и ели мороженое. Она что-то сказала и мальчишка  заплакал еще громче.  Да, в такой обстановке не размечтаешься о сексе с любимой девушкой, когда-то любимой девушкой, поправил я себя.
        Когда же закончится этот день? Одни воспоминания и ожидания любви. Смуглые служащие в фиолетовой униформе у выхода кивали и улыбались. Опять раскаленный асфальт на парковке, и, наконец, прохлада салона автомобиля. Она уверенным движением  повернула ключ стартера. Я спросил – Может, немного отдохнем? Она не чувствовала усталость, она была напряжена, она была готова отработать этот день до конца. И ответила - Нет, мы же собирались поужинать в итальянском ресторане?
Несколько поворотов,  наш Мерседес пролетел по одной эстакаде, затем по другой, и вот мы на 5-ой Авеню – популярной улице. Ресторан только назывался по-итальянски, кажется, «Солнечная Феличита», или что-то подобное, на самом деле его можно было легко назвать и мексиканским. Появились музыканты с гитарами, в широкополых соломенных  шляпах. Официант принес еще красного калифорнийского вина.  И спросил не хотим ли мы сделать дополнительный заказ? Куда же еще, у нас еще вся ночь впереди. Опять попросишь тебя раздеть и отнести на постель?
         Чем дольше продолжалась наша беседе в ресторане, тем слабее я чувствовал желание заняться с ней сексом. А она казалось, и вообще забыла об этом. Хотя внешне была  весьма  привлекательна, следила за собой и  видимо немало усилий потратила, чтобы вызывать у встречных мужчин желание. И потом отказывать,  показывая свою стервозность  и тем еще сильнее подчеркивая ****овитость. Так и со мной поступит. Ведь жажда ничто, а имидж – все. Наверно, этому ее научила американская жизнь.
        Нет, она согласится, немного пококетничав ради приличия, и мы останемся в номере до утра. Наступит хмурое похмельное утро в Сан-Диего. Даже трудно вообразить, что в этом солнечном городе может быть такое утро. Нет, так не будет, ведь это очень скучно, и это уже было и было  ни один раз, и мы к этому привыкли. Нам нужно что-то особенное, необычное – такое, что может встряхнуть нас и пробудить, позволит вновь почувствовать желание обладать друг другом и делать это самозабвенно, забывая обо всем окружающем.
И  этого не было. Стара, очень стара наша любовь, наверное, уже мертва. Не хочу мириться с этим. Зачем я проехал пол мира? Только для того, чтобы убедиться в этом? Меня манил этот Сан-Диего, обещал мне фейерверк ярких эмоций и а теперь всего-навсего  дикие скучные звери в вольерах, а рядом красивая, но чужая жизнь, и почти равнодушная женщина.
Она мечтает о безлюдном пляже, горячем песке и шуршащих в порывах знойного тропического ветра пальмах. Я тоже мечтаю об этом, и не могу понять, что  это уже было у нас, это уже было у меня с Валентиной,   или это еще будет, но с другой женщиной.  И счастье еще неминуемо придет, еще наступят солнечные дни.


НОЧЬ ПЕРЕД ГОЛЛИВУДОМ
         Было уже за полночь, когда я оставил безуспешные попытки заснуть, оделся,  вышел из отеля и направился к  парковке. Машин на ней не прибавилось. Завел свой «Шевроле» и выехал в город, куда-нибудь, куда глаза глядят, однако лишь миновал шлагбаум остановился.  Все-таки не стоит рисковать, пьяный за рулем даже в такой свободной стране как Америка – нарушитель. И решил воспользоваться такси. Улыбчивый мексиканец, но какой-то тощий как конголезский патриот, сначала привез меня опять на 5-ую Авеню, но потом опомнился и поехал в сторону доков и гавани, туда, где проводят время  моряки и военные с  ближайших авиабаз.
Как и следовало ожидать жизнь на улице била ключом – из ресторанов  с верандами доносилась музыка и людской шум. Припарковавшись возле ярко пылающего огнями ресторана, я вышел из такси и двинулся по тротуару не решаясь а может выбирая в какое заведение повернуть.
         Сразу ко мне подскочил распорядитель и пригласил отдельный кабинет, поскольку столик уже все заняты. Я отказался, сказав, что мне хотелось бы выпить в баре, просто выпить у баркой стойки. будет вполне достаточно, если я устроюсь за стойкой бара. Оттуда, кстати, легче будет определить стоит ли здесь задерживаться и представляет ли или контингент для меня интерес.
 Только я расположился за стойкой, ко мне подошли три невысокие  девушки со смуглой кожей, они были по видимому мексиканки, заулыбались, одна из них взобралась на высокий стул и попросила заказать ей выпить.  Это не входило в мои планы, тем более не хотелось  оставаться с мексиканской. Они плохо говорили по-английски и  чаще всего были связаны с криминалом.
        Как бы отделаться от них, не нарушая правил заведения? Между тем девушка начала  задавать вопросы, первым из которых был как всегда, откуда вы? Я ответил.  Она обрадовалась и сказала, что у них в баре  тоже есть одна девушка, которая говорит по-русски, поскольку она из России. Позвать? Конечно, позови, это  уже меняет дело, поскольку можно будет хотя бы поговорить, если она окажется страшной.
Но девушка «из России» оказалась весьма привлекательной и вовсе она была не из России, а из Польши, а русский знала, потому что несколько лет прожила на Западной Украине, где-то подо Львовом, в спокойной горной деревушке. Так не бывает, из идиллии Карпат в притон Сан-Диего, она все врет, лишь бы раскрутить меня на деньги! Но девушка начала рассказывать, что тогда еще был Союз, и власти создавали проблемы ее родителям, когда они хотели переехать в Польшу, а все было потому, что ее дед состоял в национально-освободительных формированиях Степаны Бандеры. Услышав имя «врага народа», я заключил, что для развода пьяного посетителя это слишком тонкий ход и ответил, что нынешние власти поставили ему  памятник и присвоили  звание героя. Ах, для меня это уже не имеет значения, ответила Ванда (так звали девушку), я теперь здесь в Сан-Диего.  Когда распался Союз, я сразу уехала, сначала в Польшу, а потом в Америку.
Мы пили шампанское,  на ней было сиреневое платье и туфли на тонком высоком каблуке, светлая прядь коротко постриженных волос была заколота брошью со стразами. Я спросил ее, может ли она пойти со мной? ($175)

        Общение с Вандой было прорывом на свободу.  Мгновенно Валенина со своими комплексами превратилась в карлика уснувшего где-то в глубине памяти. Я, правда, постоянно вспоминал ее, пока занимался любовью, пока задумчиво входил в ней, или поворачивал так, чтобы была видна  загорелая спина и дальше  скрытая от солнца купальником белая кожа. Лопатки, и стриженный затылок , волосы, впрочем, были достаточны длинными, чтобы за них ухватиться и потянуть к себе. Чтобы она выгнулась как  жеребица и застонала, уставившись в потолок  и открыв рот.
 Это продолжалось, как мне показалось очень долго, а потом мы опять пили вино и говорили о том, как мы здесь оказались. И она спросила, зачем я сюда приехал? 
Я хотел рассказать ей, что приехал повидаться с любимой девушкой, когда-то любимой девушкой, но сразу почувствовал насколько все глупо и бессмысленно. Я сказал, что я  - российский шпион, которого кинули, обманув с адресами явок, в тайниках не оказалось денег, а каналы связи  оказались засвечены. У неё сохранилось чувство юмора присущее советским людям, и она рассмеялась.
 

ПАРК АТТРАКЦИОНОВ – КИНОСТУДИЯ «ЮНИВЕРСЛ».
      До Лос-Анджелеса оставалось немногим более 100 миль. Утром пока я неторопливо завтракал, думал, что я доеду быстро и успею на киностудию «Юниверсл» еще к полудню. Однако я поплатился за свою опрометчивость и в полной мере ощутил насколько огромен  этот мегаполис.
       Город уже начался, уже  полчаса я стремительно двигался по фривею мимо  двухэтажных домов, садов, гаражей, заборов, а движение не замедлялось, как обычно в городе, машины ехали с прежней скоростью 110-120 миль в час. Стараясь не думать, что попал на какую-то другую дорогу,   еду  по нескончаемой кольцевой  и никогда никуда не доеду.
          Так   я ехал еще  полчаса,  и беспокойство росло  – ну где же  центр,  где же этот злачный даунтаун (down town), где пучок небоскребов, где ущелья улиц с развалившимися на тротуарах пьяными бомжами вперемешку с афро-американцами? Может, уже проскочил?
      
        Свернув на первую попавшуюся заправку, я достал карту. Нет, судя по ней, не  проскочил. Даже спросить не у кого. Разве что идти к оператору, в конторке сидит мексиканская девушка, наверно карту не держала в руках, начнет что-то тараторить – все равно не пойму. Я вернулся на фривей и продолжил  движение с прежней максимальной скоростью. И только  через 20 минут, краем глаза заметил, что где-то вдалеке, в стороне от трассы проплывает долгожданный пучок небоскребов – down town – центр города. Значит, от него мне потребуется  еще более часа, чтобы найти киностудию. Я ехал и ехал по Лос-Анджелесу, город казался нескончаемым.   
          Но теперь у меня не было никаких планов, кроме, конечно, киностудии. Я был абсолютно свободен и открыт для приключений. Так нужно пойти в представительство «Аэрофлота»,  есть где-то в Лос-Анджелесе, и сменить на билете дату вылета, это будем мне стоить не более 100 долларов, но тогда я получу  еще неделю, а могу получить и  две,  это будет продолжение американского путешествия. Вернусь за Вандой в Сан-Диего,  и мы поедем с ней в Лас-Вегас, нет, сначала в Монтерей – на океан по легендарной Дороге номер Один (Pacific Coast Highway).   
Киностудия меня разочаровала. Она похожа на парк аттракционов, которые называются « Парк Юрского периода», «Мумия» и так далее по самым кассовым фильмам прошедших лет. Какой-то детский сад с каруселями и лотками с фаст-фудом. А что еще ждать от американского парка развлечений? Цена входного билета составляла 67 долларов, но если сопоставить эту цену с тем количеством аттракционов, которые можно посетить,  то  цена вполне соразмерна, ведь за каждый аттракцион вполне можно было бы брать по 10 долларов. Только кто осилит все аттракционы? Мне удалось побывать в четырех. 
      Самое сильное впечатление оставил «Дом ужасов». Почему-то я ожидал, что сейчас серьезные дяди и костюмах или в джинсах с не менее серьезными девушками тоже в джинсах, и будут рассказывать и показывать мне как снимается голливудское кино. На самом деле меня, ничего не подозревавшего беспечного туриста, начали пугать гробницами, мертвецами, отрезанными головам, какими-то демонами, вурдалаками и разного рода «крюгерами». Мне стало конкретно не по себе, когда в темной комнате завешанной тряпками и паутиной на меня бросился некто в белом одеянье изображавший смерть. От испуга я закрылся от него руками и поспешил вон, что только подзадорило артиста, который с дикими криками бросился за мной. Эта сцена вызвала приступ безудержного хохота у местного американского мальчишки, идущего за мной следом.
   А коридоры «Дома ужасов» все не кончались. Камеры пыток, гробницы, могильники, морги, темницы с соответствующими обитателями продолжались и продолжались. Везде раздавались дикие вопли, стоны, скрежет и лязганье, в лицо брызгала какая-то маслянистая жидкость, под ногами хрустело и скрипело, пол то начинал дорожать, то ходить ходуном, словно трясина в болоте. Мне, неподготовленному к таким испытаниям становилось жутко. И вся эта атмосфера, несмотря на заразительный смех мальчишки, как-то угнетала и пугала меня, и это, к сожалению, не оставалось незамеченным переодетыми в трупы и убийц артистами, которые, завидев мою неуверенность, старались пуще прежнего. «Наверно я погибну в этих казематах или умру от разрыва сердца, слава Богу, что мальчишка смеется», – подумал я, и, стиснув зубы, двинулся в очередной склеп.
   Другим аттракционом был, как бы я назвал его, ультрасовременный кинотеатр. На экране демонстрировали обычный мультфильм по сюжету и героям чем-то напоминающий современный российский мультфильм по мотивам сказки о богатыре-лежебоке. Помимо стробоскопического изображения и стереофонического звучания, кресла в зале тряслись, качались, дрожали. Думаю, что они «умеют» делать и другие движения. Когда герой фильма ехал на телеге по проселочной дороге, они тряслись, когда телега подскакивала на больших камнях, они подпрыгивали, когда дорога уходила в лес чрез заросли кустов и ветви деревьев смыкались за спиной героя, зрителям по области шеи и затылка тоже что-то повеяло и прошелестело. Если на экране пошел дождь, то и в лицо брызнуло водой. Если горел огонь, то теплым воздухом. Нужно отметить, что все эффекты были сделаны максимально натурально и производились строго в соответствии с меняющимся на экране действием. Так что иллюзия, что ты находишься среди героев фильма, как бы присутствуешь в той обстановке, достигалась почти полная.         
      Киностудия закрылась точно по расписанию. Едва-едва я успел перекусить в кафе, получив от души, по-настоящему, по-американски полную тарелку картофеля френч-фрайс и колету щедро залитую кетчупом. «Лучше бы на киностудии украинскую корчму открыли», подумал я.    У входа мне повстречались богато одетые господа и дамы, идущие, вероятно, на прием по случаю очередного просмотра нового кинофильма. «Жируют, буржуи» - по-марксистки оценил я.
На паркинге «дом ужасов» продолжался. Более часа я искал свою машину. Неужели я нарушил в спешке какие-то правила и мой автомобиль в наказание эвакуировали? Вариант угона я даже не рассматривал, поскольку машина, на мой взгляд, никак не могла войти в разряд угоняемых.
Я ходил и ходил по огромному многоэтажному гаражу, совершенно безлюдному, даже спросить было не у кого, и становилось  как-то жутко в этом пространстве, заставленном разными дорогими и не очень машинами. Неожиданно приехала компания пьяных мексиканских молодых людей. Они вели себя шумно и развязно, в открытую пили пиво из бутылок, затем начали мочиться на пол. Странные люди, ведь здесь столько чистых туалетов! Им бы в Россию, там бы они бы четко вписались в местный менталитет.
 После киностудии я долго ехал по какой-то бесконечной и широкой улице, не понимая, куда направляюсь: к центру города или наоборот. Ехал как «беспечный ездок», совсем не беспокоясь о том, что заблужусь,   или что меня ограбят, или я попаду в полицию по подозрению в воровстве. По конец  моего путешествия у меня появилась уверенность, что  все  непременно закончится благополучно. Все-таки это не Россия.   
Так и получилось. Я увидел вывеску  «hotel Comfort Inn», на ресепшене спросил « А далеко ли до Санта-Моники?» и девушка мне ответила, что минут 40 на машине, но если будет легкий трафик». Невозможно передать глубину моего сарказма по поводу легкого трафика в Лос-Анджелесе.  Никогда им, знающим о Москве понаслышке,  не понять, что в действительности «легкий» трафик.   Перспектива поиска отеля в Санта-Монике меня совсем не вдохновляла, на сегодня достаточно поездок. Я оплатил номер и поднялся на третий этаж.
  По коридору  ходили какие-то цветные, задрипанного вида афро-американцы, толстые женщины, дистрофичные мужчины.  Из окна открывался унылый  вид – были видны только крыши соседних  сараев. По ТВ шла трансляция бейсбольного матча.
А мне ведь предлагали купить билет с открытой датой, но за это нужно было еще доплатить. А я еще хотел  сменить дату вылета  и остаться в Калифорнии еще на несколько дней. От этих мыслей мне стало еще тоскливее. Нет, уж лучше я водочки выпью и чемодан соберу.
 Я достал огромную синюю бутыль с остатками водки и налил в пластиковый стаканчик. И помянул Игоря, ушедшего из моей жизни в этой поездке навсегда. Пожелал успехов и процветания Валентине. Это было даже не разочарование, поскольку знакомством с такой девушкой можно было бы и похвастаться и  воспользоваться, чтобы бросить якоря. Однако в душе легкий трепет, а в теле спокойствие словно ничего и не было. А может наоборот. Тишина и спокойствие, потому что уже все было.
В бутыли  оставалось еще  достаточно огненной воды. Я опять налил себе и включил телевизор. Если продолжать, то закончится походом на улицу в поисках приключений на свою жопу. А это в последнюю ночь перед отлетом совсем не входило в мои планы.
      Последний день я решил воплотить в жизнь свою вечную мечту – купить американские джинсы. Конечно, джинсы у меня уже были, но вот купить в Америке настоящие американские джинсы – это мне казалось по-настоящему круто.
Выяснив у администратора отеля, где находился ближайший торговый центр, я выехал на его поиски. Ассортимент в огромном моле Mery’s , оказался бледнее обычной рыночной палатки на обычном московском рынке. Ну а цены? Цены почти такими же. А как же американские   джинсы? Так они были исключительно китайского и мексиканского производства. А вот в Москве – турецкие. Все-таки культура производства немного выше,  во всяком случае, турецкий пошив не хуже мексиканского.
  Из магазина я поехал в парк «Центр Гретти», однако неудачно, поскольку был понедельник и центр был закрыт. Это мне красноречиво объяснил чернокожий охранник у ворот немного похожий на главного героя известного кинофильма «Побег из Шаушенка»
  Закончил я свое путешествие на берегу океана в Санта-Монике. Сколько нужно было проехать, чтобы понять, что прекраснее океана ничего нет.
       Дул сильный ветер. Я шел по набережной и заметил на парковке потрепанный временем фургончик. Путешествуют американцы не только  на дорогих RV, но и на скромных "автокухнях", нагруженных и обвешанных тюками нехитрого дорожного скарба. Едут, наверно, через всю страну, чтобы  остановиться перед безбрежным океаном и сидеть на лавке, установленной на крыше фургона, пить вино, курить траву и встречать закаты.
         После отлива песчаный пляж Санта Моники увеличился  в два раза. В ноябре не  тянет купаться. Ветер и небо в облаках. Хотя любителям виндсерфинга этого только и надо. Перед возвращением в холодную и грязную Москву я бы тоже непременно искупнулся в океане, но  мне нужно было спешить на самолет.  Печально, что путешествие заканчивается в таком красивом месте. Стоять бы и стоять на берегу, всматриваясь в бесконечную даль...