Моё сердце сейчас - это открытая рана

*данное произведение является сонгфиком. при прочтении слушать трек Jane Air - "Мое сердце сейчас - это открытая рана"

Новый город. Новый клуб.
"Ох, а в этом городе ведь она живет!" - немного запоздало вспомнила я, когда мы уже сидели в гримерке какого-то клуба.
Да, даже несмотря на то, что мы не общались нормально уже вот года два, как раз с того момента, как я начала петь в этой теперь довольно-таки известной группе, она приходила на каждый концерт, когда ее город вот так случайно попадал в рамки нашего гастрольного тура. Приезжала и в столицу. Я не видела ее в зале, но чувствовала, что она где-то рядом. Что смотрит на меня обязательно пьяными глазами - да, на моих концертах она всегда была в хлам, и обычно, я точно знаю, ее увозили знакомые, потому что она ломала себе ребра в слэме и от боли не могла двигаться.
После каждого концерта, когда мы сидели и потягивали пиво, мне приходило сообщение от нее. Я несколько раз меняла номер, но все бесполезно. Откуда она узнавала его заново? Я не понимаю. И это, признаться, пугает. Как будто она следит за мной не только на концертах..
Впрочем, это еще вопрос, кто за кем следит на концертах. В какой-то момент я заметила, что выступаю практически только ради ощущения мести, которое непременно придет, когда ее будут увозить из очередного клуба с поломанными ребрами. Мне было безумно приятно знать, что ей больно.
Становится понятно, почему так, если вспомнить наше прошлое. Частые ссоры, чужие постели.. Хоть и заканчивалось это все примирением, но в какой-то момент стало невыносимо. И мы обе, не сговариваясь, ушли. Просто встали, оделись, разошлись по разным дорожкам, как будто никогда не были знакомы, никогда не любили друг друга. Остались совсем одни. Тогда я и стала находить утешение в музыке, лишь изредка пытаясь наладить с ней контакт, что было тщетно.
Я до сих пор иногда звоню ей. Особенно,когда напиваюсь. Но телефон неизменно отключен или выдает холодные длинные гудки, за которыми ничего не следует. Я прекрасно знала, что в такие моменты она курит в чьей-то квартире после бурного секса, может даже оргии. Утром она будет жалеть, но пока что ей надо заглушить ревность, которая по мере возрастания нашей популярности все чаще и чаще давала о себе знать. Она никогда не показывала виду, что ревнует. Но это чувствовалось по особенно глубоким царапинам на моей спине, что она оставляла по ночам. Это чувствовалось по искусанным ею губам. По ссадинам на лбу.
Сказать честно, я не знаю, что мне делать сейчас, когда ее как будто бы и нет. Я любила ее. А, может, и сейчас люблю. Я не знаю. Я запуталась. Как бы то ни было, она никогда не верила в искренность моих чувств. И искала малейший повод, чтобы обвинить меня во лжи. Это было больнее всяких царапин, ссадин и искусанных губ. Но в такие моменты я начинала любить ее еще больше.
Пару раз я попадала в больницу с сотрясением мозга. Спасибо ей. Она сидела тогда у моей койки и молчала. Пристально смотрела на меня и молчала. Я понимала, что это все не зря, что то, что ближайшие пару недель я оттуда не выйду только потому, что не надо было давать повода для ревности. Думала, что мы квиты. А потом кто-то начинал все сначала, и все мчалось по кругу, по бесконечному кругу.. И каждый раз мое сердце обливалось кровью. И каждый раз мы сами рыли себе яму. Но не могли остановиться. И до смерти было так далеко. Умирать было так рано.
Воспоминания двухлетней давности затянули меня в мир грез. Очнулась я только тогда, когда меня растолкал гитарист - основной объект ее ревности, мой лучший друг еще со школьной скамьи и мой постоянный "кавалер" с легкого пера журналистов желтой прессы. По ту сторону гримерки шумел зал, разогреваясь перед кровавым месивом.
Я широко улыбнулась и вышла на сцену.