Шестая глава

6.`
Муравей медленно шевелит усиками, ухитряясь одновременно принимать и отдавать сигналы окружающим муравьям и чистить зубы. Это мультизадачное насекомое с космической скоростью перемещалось по своей берлоге, одновременно с обозначенными тремя процессами успевая еще и поглощать еду, то разговаривать, то ссориться по мелочам с муравьем другого пола, собираться в дорогу и за секунды выпускать из лапок то, что искалось всё утро и те полчаса, которые были выделены на случай пробок. Звуковые волны, слабо передающиеся переводу на хотя бы один из существующих человеческих языков, еще долго сотрясали небольшую норку в земле, обустроенную как номер трехзвездочной гостиницы в западных странах. Да, это оставалась всё та же ямка в земле радиусом ну дай бог миллиметра 4, зато внутри было небольшое царство на двух насекомых, стандартизированное. Вот он снимает пальто и шарф с вешалки в руках «муравьихи» и, допив живительную влагу из чашки в её лапках, посеменит вниз по склону маленького холма, по тропинке под осенним листом.
Удивительно, как это бывает. Еще вчера, вернувшись в свою родную норку к её хозяйке, ты задумался о том, что в жизни надо что-то менять, что работа надоела, что грустная и вымученная рутиной улыбка жены вызвана ощущением безысходности. Каждый день – как бой, ты уходишь, собираясь в долгий путь, коротко прощаясь с женой, а то и не делая этого, как сегодня, на войну. Ты проклял тот день, когда вступил в эти ряды. Ты ругаешь себя за то, что когда-то хотел сам такой, именно этой жизни – работа в офисе, собственный кабинет, секретарь, руководство. Однако мифическая чашка кофе, которая должна была, словно по волшебству, подружить тебя с вышестоящим начальством и непосредственными подчиненными по вкусу как жизнь – горькая и маленькая, и если с первым ты можешь смириться, то уже нет сил налить вторую. Как и третью. Как и допить остатки первой. В результате, сколько бы ты не подмешивал сахара и не искал элитные сорта за суммы, на которые ты  уже давно сумел бы купить весь детский гарнитур и начать копить на обучение ребенка в колледже, ты не можешь пить жизнь или проживать кофе после того, как тебя начинает от него тошнить. И в результате ты просто выливаешь остаток в раковину, а осколки чашки засовываешь в глотку тому, кто сейчас едко заметил: «Ты же так этого хотел». И без этого тошно.
Миллионы таких же, как он, сейчас делят между собой миллиметры лесных улочек по дороге в ад повседневности. Пробка – вот тот пример, на котором вполне себе можно рассмотреть все особенности современного общества, которые появились в результате «уравнивания» людей в правах, несмотря на социальное положение, корни, приближенность к действующей власти – словом, одним волевым решением отказавшись от принципов, за которые сражались, плели интриги, покушались на людей и всё же умирали, умирали, умирали -, утверждения высшей ценностью в обществе человеческую жизнь. Не важно, чьё тело исполняет необходимые для этого определения биологические функции – вора или художника, школьника или наркомана, филантропа или террориста. Как бы не смешно это звучало, но это не важно. Если долго рассуждать на тему, кто достоин жить, а кто нет, можно потерять саму суть гуманизма.
Путь из дома всегда кажется долгим, особенно если тебе нужно приехать вовремя и в приемлемом виде. Быть вежливым, спокойным внешне и учтивым, какая бы просьба не поступила. Готовым откликнуться на любую просьбу, но при этом быть сосредоточенном на своём деле и не сорвать ни единого срока, и только в этом случае вы сможете называть себя полноправным членом общества, добросовестно выполняющим свои профессиональные обязанности. Никто не говорит, что вдобавок у вас есть дети, которые, не получив необходимую долю отцовского или материнского воспитания по вполне очевидной причине, становятся просто-напросто спиногрызами, есть пожилые родители и родственники, взаимосвязанные с вами кровным узами, а что тогда говорить о гражданском долге? Том долге, который вы якобы исполняете, вовремя оплачивая сомнительно подсчитанные налоги (не в обиду действующему правительству и законодательству Нашей, И Потому Великой, Страны), когда голосуете за очередное лицо на экране, мелькнувшее именно в момент серьёзного или восторженного восприятия потока информации из телевизора. Начните играть по правилам, и тогда станет понятным, почему слово «долг» в возвышенно-поэтическом понимании перетекает в банальное «должен» и пошлое «должок» перед лицом всего остального мира.
Надавил на рычажок в жестяной капсуле, потом на соседний, сонно качнулся по инерции. Пошевелил антеннами, включил радио. Попалась политическая волна, занудным, или даже немного агрессивным, злым, рассерженным голосом зачитывали заголовки новостей, комментировали их, брызгали слюной. В ответ наблюдаемый изверг немного муравьиной кислоты, что-то начал передавать на низких частотах и, как результат, забрызгал ей сидение. Запахло горелой кожей. По этому поводу разъедающей жидкости оказалось гораздо больше, но интеллекта держать её при себе оказалось достаточно. Движение регулярно останавливали особи крупнее, они же и поднимали капсулы с нарушителями, чтобы после краткого оглашения приговора смять и передать рабочим. Честно говоря, мало кого волновал, куда они направлялись – либо ты опаздываешь на работу, либо ты передаешь этих гадов жукам-носорогам, либо это произошло с тобой, либо ты жук-носорог.
Тем не менее, время идёт исключительно вперед, как и движение по автостраде. Он лихо крутанул руль-крышу из под легендарной газировки и вырвался на оперативный простор – хвойную ветку поперек поваленной ели. Оставалось совсем недолго до того сладостного момента, когда ты рухнешь на стул в своём кабинете, закажешь чашку кофе и свежую газету, а тем временем скинешь осенние ботинки и опустишь свои лапки в удобные кожаные туфли, которые ты так давно купил, но, благодаря твоей заботе, они не старели и до сих пор смотрятся безупречно с твоим костюмом. Эта вполне гуманоидная мысль о комфорте доставила физическое удовольствие и ему. На середине ветки направо, затем, проехав ближе к зданию администрации, сдать вновь право и уехать под землю. Но перед этим потерпеть несколько минут мысленной работы сородича, пробивающего номер твоей машины с тем, что есть в электронной базе офиса.
Мерный стук шагов, портфель в правой, в левой ключи, которые надо убрать в карман пальто. На месте крепления головы к туловищу синий бархатный шарф, который не столько согревает, сколько его приятно надевать и завязать на какой-нибудь вычурный узел. Обернулся. Посмотрел на сумрачное небо, невольно окрашивающем всё в серый, белый или черный цвет, вдохнул в себя осенний воздух. И пошел по отвесной стене к первому дверному проёму, на пункт охраны.
-Доброе утро, сэр, - у него бритая голова, мелкие бегающие глазки, шрам на носу, местами недобритые участки лица. Не смотря на всё это, он искренне старался быть вежливым и приятным людям, чьи недовольные жизнью и сонные лица он созерцал каждое утро. За это все его любили. «Все» - значит, я и наверняка кто-нибудь еще.
-Доброе утро, ……. – с натянутой улыбкой ответил я и приложил карточку к считывающему устройству. Я увидел, как на его лице отражалась информация с экрана, в частности, моя фотография, сделанная криво и несколько лет назад.
-Вы выглядите здесь заметно моложе, мистер ….. !- он усмехнулся, чтобы это не показалось оскорблением.
-Скорее, выспавшимся на еще несколько часов.-
В тот самый момент, когда я расстегнул пуговицу кармана пальто, чтобы положить в него пропуск, произошла чудесная метаморфоза. У меня пропали лапы, усы-антенны и мелкие глазки. Я вырос, воспарил над землей на двух ногах, мои ухоженные руки делали все плавно и элегантно. Во рту – два ряда зубов, а не жвала. Да и мир стал иным!
В этот самый момент, когда я обнаружил, что у меня есть две замечательные ноги, две гибкие руки с ловкими пальцами, что я хожу на двух ногах и делаю это красиво, что я заметил улыбку и даже легкую приязнь к сотруднику службы безопасности – тогда я почувствовал себя человеком. Такое настроение, созданное одним банальным осознанием, я сохранял до тех пор, пока не дошел до лифта, нажал на кнопку своего этажа, но лифт не двинулся с места.
Нет, это не отключенная проводка. Вовсе не сломанный лифт. И не восстание техники и электроники против эксплуататорского гнета человечества, создавшего их. Это была человеческая нога. Волосатая, но это лишь догадки. Сейчас я видел только офисный ботинок, причём не самый дорогой. Учитывая, что он один, он вообще не имеет никакой стоимости, но даже за пару таких я не потянулся бы за кредитной картой. А уж если подумать, кому принадлежит эта нога….
-Привет!- сказало мне натянуто улыбающееся лицо, по корпоративным нормам позволило себе слишком многое.
-Доброе утро, мистер … ,- ответил как можно холоднее, но между тем безразличнее, уперев взгляд куда-то в сторону от него. Сделал вид, что оформление кнопки с номером этажа, на которую я нажимал уже второй раз, гораздо интереснее, чем тот кретин, прервавший моё торжественное шествие на рабочее место в хорошем настроении.
-Славная погодка как для ноября, а? Будто специально на день рождения!-
Посмотришь в глаза – умрёшь.
-У вас сегодня день рождения?- грубо отозвался я.
-Спрашиваете как будто хотите узнать, какого чёрта я здесь делаю, мистер Руководитель С Седьмого Этажа,- проговорило сначала серьёзно с выражением обделенного женской грудью (может, так оно и есть) младенца, а потом расхохоталось собственной шутке Лицо.
-Если бы я хотел это спросить, то сделал бы это непременно.-
Скажешь что-нибудь личное – умрёшь.
-Ну, готов, - я почувствовал на плече его сальную руку, - к сегодняшнему совещанию?-
-Так у кого день рождения сегодня?-
-У меня доклад на девять страниц!-
-Мать, отец?-
-Рукописный!-
-Племянник?-
-Почти свой!-
-Тупорылый баран.-
-Скачал из интернета и подправил так, что автор родной не узнает.-
-Вы молодец.-
Повисла тишина, но не лифт, который продолжал двигаться наверх. Он двигался настолько плавно и настолько медленно визуально, что мы не заметили ту кучу народа, ради которой конструкция останавливалась практически на каждом этаже. Людей становилось всё больше – мужчины, женщины, даже подросток, в костюмах, комбинезонах, с чемоданами, зонтами и ящиками инструментов -, мы с столь ненавистной этим утром Лицом становились плотнее, ближе друг к другу; расстояние сокращалось, но просто физически. Мне всё так же хотелось на каждой остановке выбежать из кабины и продолжить движение наверх уже по лестнице, где мне, не жалея своих ног, могло бы повезти, и я бы не оставил Ему не единого шанса, добежав до кабинета и закрывшись там. Можно даже без предлога. На формальности было глубоко плевать.
Мой собеседник продолжал трещать без умолку, наверное получив такой эмоциональный заряд от процесса создания речи и предвкушения её произнесения на публике. Это кажется безумным, ведь, по сути дела, мы каждый день разговариваем друг с другом, что-то рассказывая, и потому привлекая все свои интеллектуальные силы к тем впечатлениям и фактам, что мы хотим поведать другому человеку. Особенно если вы хотите чуть-чуть приврать. А иногда можем и без малейшей подготовки так залиться соловьем, что собеседнику остаётся только лихорадочно догадываться о смысле, содержании сказанного и причине такого бурного повествования. Но для него это было в первый раз. А первый раз всегда такой.
-….и в конце концов мой доклад заканчивается цитатой….-
Я автоматически кивал, разбавлял его монолог междометиями и давал какие-то практические советы, одновременно жестикулируя. Он же восторженно меня слушал и явно воодушевлялся после моих одобрений и реакции в целом. Но не слышал.
-Как вы думаете, - резко поменял обращение новоиспеченный говоритель, - уместны ли будут риторические вопросы?-
-О да.-
Кажется, не понял ответа.
-Да, непременно. Иначе вы рискуете остаться без публики.-
-Разбегутся в панике от высокоинтеллектуальных сообщений, да?- не дожидаясь моего ответа, снова начал смеяться. Интересно будет узнать, в каком отделе работает такой персонаж.
-Кажется, ваш этаж.-
Я уже и не надеялся.
-Спасибо.-
Мой родной седьмой этаж. Непонятного материала, но приятный цветом пол, покрашенные стены, картинка в рамке, наверняка купленная в строительном супермаркете. Точно, он.
Я обернулся и посмотрел этому чудовищу в глаза, так как знал, что сейчас дверки лифта захлопнутся и унесут его выше. Или ниже. Но так или иначе, разделят нас.
-До встречи!-
-До встречи сегодня! Совещание!- радостно помахало Лицо папкой документов.
До моего кабинета оставалось четыре рукопожатия. Ровно четыре, потому что пятый человек в моей команде, в силу своего пола, не воспринимала данный жест дружбы, мира и согласия. Пожимай руку сдержанно, но так, чтобы не почувствовать давление со стороны ладони другого. Не отводи глаз и улыбайся. И так еще три раза. Молодой, но удивительно старомодной сотруднице скажи «здравствуйте» и пройди в свой кабинет. Не закрывай дверь, но можешь выдохнуть – никто не следит. Только не очень шумно.
Не раздеваясь, я включил маленькое окошко в мир и, ожидая конца его приготовлений к работе, выложил из портфеля папку с бумагами и два скомканных листа, на которых была пара заготовок по сценариям для роликов. Расправил один из них, пока рассматривал и восстанавливал мысли родом из очередной бессонной ночи, успел стянуть с себя верхнюю одежду и поместить её на вешалку при входе. Короткие слова, записанные отрывисто и без очевидной логической цепочки, медленно и верно складывались в единое целое. Зарисовки в этом помогли, если не смотреть на их манеру исполнения – как курица лапой.
Прошло полчаса, а я только сейчас переобувался. Мысль, озарившая меня ночью, явно требовала выхода – именно поэтому пришлось вызывать весь отдел (если скромнее, то просто 5 человек) ко мне в кабинет. С трудом рассадив их в своем нешироком логове, я недолго объяснял свою идею. Это было моей работой, а проработав в этой сфере несколько лет, начинаешь понимать, что научиться объяснять себе подобным замыслы стоит хотя бы потому, что двух жизней не хватит самому всё воплощать. Не говоря уже о возможностях и времени.
Изменил своё ритуальное начало рабочего дня из-за одного ключевого образа, который наверняка в скором времени разойдётся по всем каналам связи с рядовым потребителем импульсов.  Неслыханная дерзость и отвага! Разрушил стереотип мышления, именно сегодня разбив оковы внутреннего расписания дня и заняв эти полчаса обсуждением нового перспективного проекта, полностью принадлежащего теперь всему рабочему коллективу! Ведь именно позитивный контакт неформального характера ведёт к улучшению процесса интеллектуально труда, товарищ! Во всеединстве – эволюция рабочего класса, ведь так говорил Заратустра! Господи, какое счастье, что это прошло…..!
Проверка почты, ответ на корпоративную рассылку (в которой и была угроза-напоминание о совещании в конце рабочего дня), поиск необходимой информации в Интернете, телефонные звонки и разговоры с клиентами, которые так мило записывались службой безопасности, написание отчёта по работе за месяц – всё это съедало не столько сил, сколько необходимого времени для того, чтобы сконцентрироваться на ДЕЙСТВИТЕЛЬНО важном. Когда я закончил борьбу с той мелочью, которая, по сути дела, имело к моей работе отношение дело третье-четвертое, начался обеденный перерыв. Час. Время пошло.
Обед сорвался. Да, я уже решил, какой ресторан осчастливлю своим визитом сегодня, даже почувствовал языковыми рецепторами, как плавленый  сыр обжигает кончик розовой волны, мои передние зубы смыкаются на тонком, как талия этих южных женщин, тесте, а по моему пищеводу отправляется в путь части мясного хлеба и ветчины. Невольно прикрыв глаза для усиления воображаемой трапезы, я проглотил целое озеро слюны. Утром не так часто приходит аппетит из-за нарушения биоритма, так что самый большой шанс разорваться в кровавые ошметки от перенасыщения приходится именно на бизнес-ланч. И именно этот сверхважный приём пищи в жизни офисного человека я вынужден пропустить. Трагедия в двух действиях.
Вместо того, чтобы насчитать пять пустых рабочих мест, у меня получилось четыре. Дело не в моем «хорошо» по арифметике в начальных классах. Дело в том, что на одном из этих мест сидел мой прямой подчиненный. В наушниках и с дьявольской трубкой в руке. Судя по тому, что его сегодня пропустила охрана, дело не в душевном здоровье. Значит, женщина.
Он не на много был младше меня. Его телосложение точно говорило о том, что он всю свою молодость и юность мечтал о карьере центрального нападающего в столичном клубе, причём он бы не обиделся, если перебрался бы в страну-родоначальницу европейского футбола: окружающим приходилось часто задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза, он внушал страх, не обладая широтой плеч и кости; но при этом нельзя было прицепиться к его физической кондиции. Он наверняка бы выдержал и скорости, при которых разгораются самые сильные драмы в профессиональном спорте, и тот близкий физический контакт, который, казалось бы, утвердит гомосексуальность как одну из ключевых черт успешного футболиста. Никто не предполагал, почему он сидит в офисе и именно здесь, но все понимали – либо побоялся рисковать, либо необходимо кормить семью. Его можно понять в любом случае.
-Мистер ……… ?-
Нет ответа.
Грубо или не очень?
Он продолжал пялиться в монитор, при этом не совершая никаких других действий. Он очень сильно о чём-то задумался, сильно настолько, что у него вот-вот затрещит телефон в руке, а ведь этот кусок пластмассы меньше всего виноват в его несчастье. Я присел на краешек стола и стал ждать, когда он меня заметит. Корпоративный дух, все дела.
Его губы сжаты добела. Может, я ошибался с самого начала, и всё, что он хочет, так это взорвать всё здание к чертовой матери. И мне пора бежать отсюда в этом случае. Однако он чем-то занимается, скользит по Всемирной сети или слушает музыку.  Я посмотрел на монитор и обомлел: он даже не включен.
-Мистер ………… ?-
Я потрепал его по плечу и он дёрнулся, как будто ужаленный. Снял наушники и начал пялиться на меня. Сверлить зелеными глазами.
-Мистер …………, добрый день.-
Он зашевелил бровями. Не сразу дошло, чего я хочу.
-Добрый день, сэр.-
-Вы в курсе, сколько сейчас на часах?-
-Д-да, сэр.-
-Сколько?-
-14:38.-
-И что это значит?-
Он потух на глазах. Кажется, кто-то выключил подсветку его глаз. Я послушно ждал.
-Что, сейчас обеденный перерыв, сэр?-
-Именно.-
Попытался выразительно на него надавить. Но он отвернулся к монитору и включил
компьютер.
-Мистер …….., что вы до сих пор делаете здесь?-
-Работаю, сэр.-
-Во время обеденного перерыва?-
-Да, мистер ……. .-
-Вы не должны работать во время обеда.-
-Но  я работаю.-
-Почему?-
-Вы также не обязаны спрашивать меня об этом.-
-Вот именно.-
Он включил музыку. Я видел это по тому, что его лицо сначала попыталось расплыться в блаженной улыбки от настоящей, качественной музыки, но он будто вспомнил о своей грусти и её причине, и снова нахмурился. А ведь я взял его на работу сам, по результатам собеседования.
Я хотел сказать ему, что жизнь не заканчивается в результате одного дня. Что он хороший парень, и неплохо было бы пойти вместе пообедать и обсудить какие-нибудь бытовые мелочи, трудности, с которым сталкивается любой мужчина. Что-то вроде того удовольствия, когда тебя передергивает от ощущения свободы, когда падает последняя капля. Он был поразительно молод, и наверняка просто поссорился с женой или его подруга решила какое-то время пожить отдельно. Ну, на худой конец, его могло разозлить тот факт, что его одноклассник по спортивной школе стал признанной звездой своего спорта. Тогда всё, что я вижу – реакция в духе «На его месте должен был быть я». Ну и ладно. Пусть он пинает мячи, защитников и вратарей, а ты сидишь в офисе. У него маркер и любая часть тела как место для автографа, а у тебя бонус и премия. Ты сделал свой выбор. Enjoy it.
Еще минут десять я слушал, как молодая девушка с сильным и многогранным голосом рассказывала о несовместимости двух стихий, о том, что нельзя разжечь огонь под дождём. В этой метафоре складывалось безумно много, она вызывала много вопросов и давала простой же ответ – так не должно быть. Несмотря на все «но», несмотря на то, что это можно сделать. Этот парень захотел сегодня грустным, печальным, в отчаянии. Что сделало его таким? Одно резкое слово, один упрёк, два-три неправильно истолкованных выражений. Он попал под гнёт, а это не полоса и не череда, а целый водопад.
Я поступил благоразумно, не пойдя в нашу столовую. Как правило, в день какого-нибудь важного события начальник пытается за двадцать минут обеда и прикончить свой обильный заказ, и объяснить всем важность предстоящего собрания и их роль.  Получалось, как несложно понять, скверно. Но никто не хотел об этом говорить вслух.
Он не захотел больше лупить по воротам кожаной сферой, поменял шорты с гетрами на костюм, миллионы от рекламы и поклонни(ц)ков на место в офисе и зарплату. Он не бил по ногам ………..ев, не рвал сетки Атлетико и Кальчио, шипами не выдирал газон из всех полей мира. Его коронная левая больше не выбивает пальцы другим парням, любившим это дело (соккер, а не травмы рук). Его не ждут: 5 сильнейших лиг Старого Света, 2 континента, 10 сильнейших клубов, Чемпионат Мира и Континента. Теперь его ждёт пара заказов да нагоняй от начальства за «поведение, подрывающее благоприятную атмосферу для плодотворного творческого процесса».  Ему 25, жена наверняка чуть моложе, есть ребенок – хронические мешки под глазами и всегда выглаженная рубашка, но потертый телефон могут о многом рассказать. Он вынес из своего дома всё, что связывало с счастливой и беззаботной юностью, а она вынесла ему головной мозг. Так он и сидит. И думает. Лучше не знать, о чём.
Он не покидал меня весь день. Всё совещание, на котором было душно и из-за этого болела голова – плевать, что осень -, весь отрезок пути от кабинета до парковки. Номер «9» школьной сборной был похож на собаку, которая решила стать вегетарианцем. Он смотрел на кость, а кости мерещились ему ВЕЗДЕ, и облизывался. Уже шел по направлению к ней, организм выбрасывал вязкий поток предвкушения, но всё равно было нельзя. Небольшой разряд от чипа в голове, удавка-поводок в руках хозяина, совесть. Это было войной его против себя же. Он сражался с тем, что получил в результате выбора, а я проигрывал будущим рискам. Мы братья по горю, нам доступно настоящее единство и дружба. Но не судьба. Не только в этом дело.
Слепит, скотина, дальним светом. Я раньше увидел это парковочное место, уже выкрутил руль, но он изъявил своё желание встать на него. Мне всё равно. Он нажал на руль, машина взревела раненым зверем.  Один изящный жест, и я уже могу прочитать по его губам что-то новое о себе. Скотина.
Я шел по лестнице в подъезд, кое-как набрал код и вошёл в подъезд. У меня подкосились ноги, по дороге к лифту я схватился за перила. Мне страшно было смотреть на отражение, в глазах начало мутить. Всем телом навалился на звонок, затем на свою жену.
-Родной, я тебя раздену, ты сразу в душ и спать. Хорошо?-
-Папка…..Портфель….-
-Какой портфель?-
Молчание. Без лишних слов шмякнул ладонью по своему лицу, рука стекла с него словно тухлый помидор. В памяти отпечаталось: «На смену новым непременно приходят старые». Скорее всего так. Или наоборот…?
Надо что-то менять. И срочно.