Тихая летняя ночь...

       - Как же  хочу я, чтобы ты была счастлива… по-настоящему:  чтобы душа твоя не сломалась средь   реальности, жестокой и несправедливой:  война,   смерть, муки и кошмары; чтобы твоя крошка-лодочка судьбы, зачерпывающая сейчас только слезы своими маленькими бортами, выросла, окрепла и стала прекрасным белым лайнером. Большого плавания тебе, мой ангел, пусть не сломят тебя шторма, ураганы, бури…. Ведь случаться они еще в твоей жизни, и не раз…
       Малышка внимательно смотрела  своими большими синими, точно океанские воды, глазами и пыталась разобрать, внять и запомнить  каждое слово, звучавшее для нее напрасно…

      Весна.  Из сырой земли пробиваются ростки жизни. Пытается обогреть всех милое солнце. 

      1942 год. Казалось, что птицы не хотят возвращаться в родной Ленинград. Они напуганы. Они кружат над  смертью. Ужас охватывает их пернатое тело: от кончиков когтей он пробирается внутрь и вонзается прямо в сердце.  То же происходит и с людьми.
       Безвыходность сдружилась с горем, и теперь они вместе царствуют в блокадном , испуганном, но не сдающемся городе.

       Очередная бомбежка началась в пять утра.  Сыплются бомбы. Небо превратилось в измученную серую массу. А земля в избитую, истоптанную  смесь с железом.   «Эх,  - думало сонное солнце за тучами, - если бы я могло выйти, прямо сейчас, не дожидаясь своего часа и залить всех золотым  животворящим светом. И пусть бы сгорели эти бомбы в моих лучах, пусть пули бы расплавились , а жестокость, злость  и их попутчица смерть испепелились бы от проникнувших в них мелких всепоглощающих частиц мира, добра и любви». Увы, милое солнце… 

      Война продолжала свое черное дело.  Дома рассыпались под огнем бомбежки. В разрухе навсегда застывали тела людей, души  которых были отобраны от них смертью.  Метались они, как мотыльки тихой летней ночью перед  пламенем. Ты, мишень смерти, очередная и  несчастная,  в этот час отчаяния могла ли думать о тихой летней ночи? Тишь, веет теплым ветерком откуда-то сзади. Прислушайся… Трескотня цикад, шелест трав и листвы на деревьях. Вдохни… Аромат медоносов кружит голову. Услышь ауканье совы, ровное и мерное. Жутко от спокойствия и благодати. Все на свете отдал бы бедный человек, бегущий, рвущийся к спасению сейчас, чтобы оказаться в этой жуткой тишине. Вот и этот старик… всеми силами сжимает он уши своей маленькой девочки. Тишина, ее все тут ждут, пытаются догнать, добежать до нее.

       Если  продержаться еще чуть-чуть  и суметь на два дома обмануть смерть, то можно оказаться в укрытии. Тянет он, заставляет бежать  маленькое испуганное существо. Надо! Надо! Надо! Взрыв Долгожданная тишина наступает, но лишь для одного человека. Она выбрала ребенка, внучку того самого старика. Ну, и не этого ли ты хотел? Не в тишине ли ты хотел укрыть малютку? Нет…  жизнь или судьба тебя просто не правильно поняли.

        Глаза ребенка отражают страх.  В шесть лет  пришлось осознать, что война, что смерть, что в случае бомбежки нужно прятаться,  что  появляющиеся зеленые побеги нужно сразу есть. Азбуку выживания война преподала всем. Но видеть и не слышать – урок раз и на всю жизнь, без предупреждения. Продолжали тащить за тощую ручонку. Хоть ее не оторви, старик, бедняжке. 

      Разве можно подумать, что  черная дыра может так порадовать глаз человека, что она может послужить  шансом выжить.  Как только вползли в  сырой подвал старик сразу же принялся ощупывать и целовать свою внучку. Слезы радости  начали заполнять глаза.

- Дедушка, что ты говоришь? я не слышу, а??

Жгучий, вязкий деготь  отравил стариковые слезы…