Бабочка

                Не будь рабой своих несчастий!

Пёстрая бабочка нервно билась в закрытую створку окна... а створка рядом была настежь открыта.
- Ли-идочка-а! - вдруг услышала она. Потом увидела ярко накрашенное лицо и фигуру в белом. - Не волнуйтесь, вы находитесь в больнице, а я Люба, медсестра. Вы можете говорить? 
- Да, - сказала Лида, не узнав свой голос. - Почему я здесь? - И как только она произнесла эти слова, память её словно включилась, она посмотрела на свой живот. - Мой ребёнок... -  тяжело задышала. - Он жив?
- Успокойтесь, он жив, всё хорошо... это мальчик. Теперь всё у вас будет хорошо! Вам очень повезло... А имя... как назовёте пацана?
- Антон, - Лида слабо улыбнулась.
- Ну вот, мы уже и улыбаемся, значит идём на поправку, сейчас принесу вам что-нибудь пожевать, - Люба скрылась за дверью.
"Всегда находится кто-то... с нужными словами, - подумала Лида. - Где же Игорь? Где Серёжка? Господи... когда я увижу Антона?".
На следующий день она, сидя на кровати, тревожно набирала знакомые номера. Номер мужа всё время был недоступен. Откликнулась только крёстная... тётя Варя. Сказала, что новость знает, что очень уж рада и что Серёжка у неё. Она говорила, смешно захлёбываясь словами и глотая окончания. Обещала придти вечером...
Где же, наконец, Игорь? Как там Серёжка? - Лида тихо плакала и глядела на своего сына, спящего рядом. Он улыбался во сне.
Бог дал ей второго сына, наверное, Он любит её... ведь они оба живы!  "Я чуть не умерла, наш сын чуть не умер! А он... даже не пришёл.. Что это? Наверно, что-то случилось", - она с тревогой думала о муже. На сердце было тяжело, так сильно мучает эта неизвестность.
Пришла тётя Варя. Как хорошо, что существуют крёстные. После смерти родителей она у неё одна осталась. Тётя постоянно что-то бормотала и доставала бесконечные свёртки из своих сумок. Лида удивилась какому-то странному, страдальческому, выражению её лица и излишней суетливости. Наконец решилась спросить со страхом в сердце: "Тётя... что случилось?.. Говори сейчас же! Где Игорь? Как Серёжа?
- Ты, вижу, чуешь нехорошее, бабочка* моя... держись, правду тебе скажу... а ты слушай... муж твой дома...  девку молодую привёл, две недели как...
Лида надолго замолчала, глядела на свои руки. Такие худые. Кости, обтянутые кожей.
-  А Серёжа, не волнуйся, простудился немного, кашляет, через пару дней приведу. Бабочка моя, ты только не молчи, замкнёшься в себе, хуже будет, и так вон от тебя половина осталась! Надо есть, сил набираться, у тебя теперь малый, о нём надо думать! Давай-ка поешь.
Лида взяла кусок пирога... положила обратно.
- Кусок в горло не лезет? Ну ничего, всё пройдёт, всё образуется. У меня пока поживёте, а там разберёмся...
Всё звучало как-то буднично, обыденно, словно так и должно было быть.
- Я ничего не поняла, - сказала Лида, - ещё раз скажи... какую девку он привёл и куда? - Лида очень хотела услышать что-то другое.
- Послушай меня, мы, бабы, все через это проходим, рано или поздно, - сказала тётя неуверенно, было видно, как сама она была сильно расстроена.
- Скажи мне всё, тётя.
- ... Как в больницу тебя увезли... соседка сказала... так на следующий день девица эта появилась. Я пришла Серёжкины кроссовки взять... а на кухне баба какая-то. Наглая, ужас!
Лида почувствовала, как в груди словно что-то отваливается и падает вниз... 
- Я хочу домой, пойдём сейчас! - Лида решительно встала...
Очнулась она, лёжа на кровати, увидела круглое тётино лицо.
- Рано тебе ещё вставать... слабая ты, беречься надо, -  а Серёжу, не волнуйся, приведу. - Тётя, глядя на Лиду, сокрушённо покачала головой.

****
Вернувшись, Лида сказала единственную фразу: "Я буду жить здесь, это мой дом" и завертелась в заботах о малыше... Она старалась не смотреть на проходящих мимо неё... жильцов.  А они, её муж, Игорь, и эта особа, смотрели на неё совершенно спокойно, как на неизбежность. Проходили друг за другом в свою комнату и закрывали дверь. Как только они появлялись и скрывались за дверью своей комнаты, Лида брала беруши и тщательно вставляла их в уши, чтобы... никакие звуки, связанные с ними, не могли проникнуть сюда, к ней. Когда они уходили, она сразу же брала губку и начинала судорожно тереть дверные ручки, и всё, до чего они, по её предположению, дотрагивались. Сначала она считала проходящие дни, сама не зная для чего, потом просто ждала, когда они придут и закроют за собой дверь, чтобы... наконец освободить её от напряжённого ожидания этого ежедневного ритуала  - "пришли, прошли, закрыли за собой дверь".  Жизнь её теперь стала какой-то расплывчатой, непонятной и словно была ей в тягость...

****
Антошка рос быстро. Был очень улыбчивым и смешливым, часто и громко выражал своё удовольствие. Этакий хохотунчик. Лида так сильно его любила и чувствовала, что он просто спасает её и её душу всё это время. Он не был таким беспокойным, как старший Серёжка. Лида высыпалась, и это было даже как-то странно для неё. Утром она собирала Серёжу в школу, затем стирка, кормление, снова стирка, готовка... Тётка приводила Серёжу из школы. Они вместе обедали... и так изо дня в день. Однажды она вдруг заговорила с Игорем:
- У меня заканчиваются деньги, мне нужно больше на месяц.
- Скоро у меня зарплата. Я подумаю, сколько смогу добавить, - ответил Игорь.
Она впервые за полгода взглянула ему в лицо и вдруг поняла, что у неё нет никакой ненависти к нему, просто это совершенно чужой ей человек. Она почувствовала какое-то облегчение или даже... освобождение, и жизнь её снова завертелась в заботах, только теперь всё вокруг ей казалось правильным и чётким, а сама себе - важной и нужной.

****
Бабочка-крапивница бесконечно билась в стекло, а совсем рядом была открыта форточка. "Какая глупая, - подумала Лида, и ей вдруг показалось, что она уже где-то видела это раньше. - Надо ей помочь". - Но как только она протянула руку, бабочка резко метнулась в сторону... и вылетела на свободу...
 


* Уменьшительно-ласкательное от слова "баба".