Моё колымское детство

Мне не надо лететь в офис, протискиваясь сквозь тучи людей в метро, рассчитывая каждый шаг, чтоб не потерять ни секунды. Я в отпуске! Наконец занимаюсь домом, который, как сирота, бывает обласкан совсем нечасто. С удовольствием отмываю, отчищаю и слушаю радио. Вдруг новость в эфире: «В Магаданской области пропал с радаров самолет «Ан-12», который находился недалеко от поселка Омсукчан, в районе месторождения «Джульетта».
Я поняла в ту же секунду, что никто не спасется. Нет, я не провидец, я просто прожила там 18 лет. Там одни сопки. Эти люди были обречены, и для них Колыма стала могилой. Сама дорога от моря к Омсукчану буквально выстлана костями тех, кто ее прокладывал. А в поселке была остановка «Лагерь».  Действительно, там когда-то был лагерь для заключенных, от которого осталась только колючая проволока, а на его месте появилась автобаза «Магаданстройтранс», в которой работали мои  родители, овощная база и завод «ЖБИ».
Мое знакомство с Колымой состоялось 27 ноября 1976 года. Папа уехал в «солнечный» Магадан в еще августе, а мы с мамой добирались больше недели, потому что ехали с Украины в плацкарте до Хабаровска с пересадкой в Москве,  а оттуда уже самолетом до Магадана и автобусом до Омсукчана. Неделя в поезде – это нечто, но двадцать часов на галёрке в «ПАЗике», по Колымской трассе глубокой зимой, так сказать, без удобств, когда тебе голову пристроить некуда, все завалено чемоданами, а окна заморожены наглухо, и можно что-то увидеть сквозь толстый слой льда только, если нагреть  в руке монетку и потом прислонить ее к окошку, чтобы растопить лед - это тоже экстрим еще тот. Мне тогда было девять, мою голову на своих коленях держала милая девушка Люда из поселка Дукат, а ноги я разместила на маме. Я была ошеломлена видом Людиных торбазов (это такая обувь из оленьих шкур) и песцовой шапки "магаданки" с ушами. Мама мне пообещала, что они мне тоже все это купят. К слову сказать, так и было. На коротких остановках я могла видеть один и тот же пейзаж: все белым-бело, вокруг сопки, похожие на лицо небритого дядьки, потому что из-под снега торчат голые черные лиственницы, как щетина на щеках.Очень впечатлили меня туалеты на трассе, в которые войти было очень сложно, потому что на дверях висел груз в виде батарей из двадцати ребер, чтоб не разморозить отопление. В Омсукчане нас встретил папин друг – дядя Вася Родин. Папу не отпустили с работы. Из Омсукчана нам нужно было еще ехать семь километров до поселка Индустриальный, от которого ныне ничего не осталось. Дядя Вася нас привез в барак, где стояли две панцирных кровати, круглый столик и самодельная электрическая плитка из двух кирпичей и спирали.
Наконец появился папа: в тулупе, в шапке, с бородой и усами! У меня эта картина до сих пор перед глазами стоит.  Мы не видели его целых четыре месяца! И ровно через десять лет его не станет. Через несколько дней будет уже четверть века, как мы расстались с ним навсегда.  Быстро и неожиданно. И невыносимо больно… До сих пор.  Как мне тебя не хватает, мой милый, любимый, самый лучший в мире папочка! Дяди Васи тоже нет уже, он похоронен рядом с папой.
Но в ту минуту, когда появилось папино лицо, другое, непривычно бородатое, я была на седьмом небе от счастья!
Оказалось, что в поселковой столовой готовят по-домашнему, и папа побежал с двумя тарелками за жарким из баранины. От столовой до барака полминуты бегом, но жаркое замерзло моментально. Потом помню, как мама варила  суп в глубокой эмалированной сковородке, потом уже начали появляться кастрюли и прочее.
Вечером папа повел меня в клуб в кино. Я бывала до этого в кинотеатрах, поэтому очень удивилась, что сначала нужно занять место, а потом уже киномеханик - тетя Валя будет ходить по рядам и продавать билеты. Места занимали, разбрасывая рукавички по креслам, а кому не хватало места, брали стулья из библиотеки, в которую можно было войти прямо из клуба. Можно было также сидеть на подоконниках наглухо забитых окон,  лежать на сцене  или принести свою табуретку.
Когда папа повел меня оформлять в школу, я его спросила, увидев вывеску: "А ты сейчас начальник?" Он удивился моему вопросу, а я пояснила: "В начальной школе ведь учатся дети начальников?" Я-то на материке училась в средней школе, слово "начальная" там не звучало для нас.
А тут захожу в школу и вижу стенд на стене "Гордость школы", где красуются практически все, кто там учится. Поразило, что все три класса сидят в одном кабинете, и на всех одна огромная доска. Я не очень понимала, как мне вписываться в коллектив, но все получилось само собой. На перемене я пошла в спортзал. Помню: сижу на матах, подходит толпа интересующихся и задает мне вопросы, мол, откуда и куда? Я что-то там лепетала поначалу, но после моей фразы "А я знаю анекдотов багато" - народ выпал  в осадок, а я влилась сразу в коллектив.
Закутывать меня приходилось в платки и шали, потому что мое зимнее пальтишко и вязаная бабушкой Машей шапочка никак не подходили для колымской зимы. Потом у меня появилась оленья шапка, которая страшно лезла, но была очень теплой. 
В бараке мы прожили недолго. Ровно 25 февраля 1977 года, в папин день рождения мы переехали в дом, в трехкомнатную квартиру, в которой нам полагалось две комнаты. С нами жила еще соседка – тетя Валя с сыном Сережей. Отношения складывались сначала непросто, но потом все наладилось. Этот деревянный, двухэтажный дом на восемь квартир строили зэки. Туалет там не предполагался, но папа сделал нам удобства, а раз в неделю ходили в баню. Можно было попроситься в душ для рабочих и среди недели, все остальные водные процедуры дома в тазике или корыте.
Когда в поселок привозили картошку, это было целым событием. Очередь занимали накануне, а потом сообща на санках таскали ящики домой. Запасались ведь на всю зиму. Картошки хватало до весны, а потом варили супы из пачек и борщ из банок. Сухую картошку употребляли без особого восторга.
Питьевую воду нам привозил дядя Гриша Амбалов, который заходил в подъезды и кричал своим зычным голосом: "Вода!" И начиналась беготня с ведрами. Летом баки стояли на улице, дядя Гриша их открывал и наполнял водой самостоятельно, а в остальное время воду таскали домой. И мне приходилось этим заниматься, когда я училась во вторую смену, а родители были на работе.
Индустриальный был хорош тем, что там зима мягче протекала. У нас солнце было очень часто, а в Омсукчане ветер или туман, потому что мороз дикий. Гуляли мы чаще омсукчанских, я думаю.
В кино мы ходили каждый день, поскольку телевидение добралось в наш поселок лишь к 1978 году, да и то смотреть передачи можно было с трудом, так как изображение едва видимое, с сильными помехами. Папа был в Магадане на соревнованиях по волейболу и купил там телевизор "Рекорд", который держал на коленях безумное количество часов пути из Магадана все в том же пресловутом "ПАЗике".
Как-то раз(было не лето, потому что сугробы были уже серьезные), выйдя из клуба после очередного фильма, Оля Фарафонова, Маринка Логвинова и я решили, что надо вызвать на прогулку новенького - Ваську Авилова. Он жил в бараке за клубом. Но поскольку мы были хорошо воспитаны и не могли себе позволить ломиться в дом к малознакомому мальчику, мы решили залечь в сугроб и снежками бросать в его окно. Мы бросали снежки поочередно и залпами, при этом орали:"Васька, выходи!" Васька вышел. Только это был сосед Авилова - дядя Вася. Точнее: он выскочил с ружьем и трехэтажными матами. Мы просто неправильно вычислили окно. Поскольку этот дядя злоупотреблял известными напитками,  мы сдрейфили, конечно. Вечер не удался.
Ближе к весне были схватки на огромных сосульках, с нас ростом. Еще весной можно было собирать в проталинах прошлогоднюю бруснику и загорать, но только лицом. Мы лезли на сопку с одеялами и в пальто и укладывались на спину, подставляя солнцу лица. К лету все, как правило, имели загар только на лицах и кистях рук, а тела были словно от других людей.
В основном, у нас, конечно, были зимние забавы. Догадайтесь, почему. Коньки, лыжи само собой, катание на горке, на санках, в полиэтиленовых пакетах от взрывчатки. Катаясь на санках, мы проявляли особую фантазию. Чтоб разнообразить процесс, мы ставили на санки огромное корыто и забирались в него вдвоем-втроем. Катались и задом-наперед, и лежа, и стоя - кто во что горазд. Господи, как мы только не покалечились?
Летом мы, в основном, в походах. Собирали зеленые шишки и варили их как кукурузу, ели зелень лиственниц и пушистые комочки верб.
Грибы, ягоды, не отходя от дома... И комары. Это то что омрачало вылазки на природу. Еще оводы донимали. Летом было купание в Омсукчанке, когда вода шесть-восемь градусов, и ноги сводит судорогой.
Мы брали с собой специально камфорный спирт и растирались после таких водных процедур. Уж очень хотелось лета.
Летом поселок вымирал, потому что многие уезжали в отпуск, а дети в лагерь "Зеленый Дол". Я там тоже побывала, в самоволку ходила, мальчишек пастой мазала - все, как у всех.
Оставшаяся в поселке детвора гуляла до утра, ведь ночи летом были белые.
А жили все там, как одна семья. Двери были нараспашку, в гости без спросу, как в песне. В праздники были танцы в клубе, где собирались все вместе: и отцы, и дети. Плясали от души под песни поселкового ВИА.
А еще помню, как мы ломились в школьный автобус по утрам и радовались, если заметало дорогу, и автобус не мог проехать из Омсукчана.
Как ходили пешком из школы, конечно,  в теплое время. "МАГИРУСы" и "КАМАЗы" мотались, как маршрутки, поэтому удавалось большую часть пути ехать, а не идти. Будучи учениками четвертого класса Омсукчанской средней школы, я, Оля Фарафонова, Олег Резванов по кличке Калория(кличку ему по причине упитанности дал Ольгин брат - Юра) решили двинуть на Индустриальный пешком. По пути мы ели голубику и бруснику, а Ольга с Калорией дрались периодически мешками со сменной обувью. По истории мы как раз изучали монголо-татарское иго. Я объявляла перед очередной схваткой на поляне:"Дерутся монголо-татарский бык и русская корова!" "Корова" почти всегда побеждала.
В тот раз мы добрались с Толиком Фоминым на его мотоцикле с коляской. Толик - это местный Шумахер. Как мы рискнули с ним поехать - до сих пор не понимаю. Калория сидел позади него с выпученными от ужаса глазами и стоящей дыбом от ветра челкой, а мы с Ольгой в коляске орали до самого Индустриального, потому что летели, не касаясь земли. Какие у нас там дороги, колымчане знают, а до Индустриального трасса узкая и очень извилистая.
Колыма - чудная планета, на самом деле. Красотища неописуемая, ковры брусники,голубика, жимолость, смородина, малина, морошка, поляны грибов, пушистые лиственницы, карликовые березки, рододендроны на сопках, чистые-чистые ручьи и реки. Звезды висят прямо над самой головой, а небо синее-синее.