Стихи и старость

Недавно мне довелось читать стихи в одном хостеле.
Меня пригласила на эту встречу по телефону милая девушка Оля, которая работала там воспитателем.

Я сразу же согласился выступить перед одинокими стариками. Правда, у меня возникли вопросы.
- Что входит в круг обязанностей воспитателя? – поинтересовался я у милой девушки Оли,
обладавшей серебристым голоском.

Она смутилась. Мямлила, бормотала нечто невразумительное.
Наконец, выдохнула:
- Среди прочего, я организую культурный досуг.
- Ваши подопечные интересуются стихами?
- Не знаю, – честно призналась милая девушка Оля, – я впервые приглашаю поэта.
И добавила с детской непосредственностью:
- Известных людей приглашать боязно. А вы ведь не шибко знаменитый.
Очень надеюсь, что не откажетесь.

Мне крыть было нечем.
И уточнив дату и маршрут, я коротко сказал:
- Ждите.

В назначенный час я был на месте.
Милая девушка Оля, очень молоденькая, очень смущающаяся и трепещущая от волнения,
встретила меня у входа и провела в небольшой зал – абсолютно пустой и сиротливый.
- Я сейчас соберу аудиторию, – пообещала милая девушка Оля и выпорхнула за дверь.

Ждать пришлось довольно долго. Наверно, полчаса.
Постепенно стали приходить старички и старушки.
Они рассаживались с видом невыносимого страдания.

Людей собралось немного.
Но и те, кто пришли, как я понял, не горели желанием пообщаться с моими стихами
Милая девушка Оля выступила на середину зала и торжественныо звонким голосом произнесла:
- Сегодня у нас в гостях…
Раздалось несколько жидких хлопков.
Большинство собравшихся сразу же начали клевать носами.

Я приготовился читать. Но один старичок, казавшийся бодрее других, спросил:
- Скажите, пожалуйста, а вы откуда приехали в Израиль?
Я ответил.
Старичок не унимался:
- А кем вы работали в своём Таджикистане?
Прояснил и это.

Последовал новый вопрос – о моих родителях, потом – о братьях и сёстрах.
Я терпеливо удовлетворял любопытство настырного слушателя.
Впрочем, он спрашивал не зря. Аудитория оживилась. Многие проснулись и начали рассказывать о себе.
Вечер поэзии стремительно покатился в сторону вечера мемуаров.

В конце концов, я не выдержал.
У меня появилось острое желание прочесть несколько стихотворений.
- Можно начать? – спросил я с надеждой.
- Валяйте! – разрешил всё тот же любопытный старичок.
Остальные, как по команде, закрыли глаза.

Я постарался придать голосу звонкость и глубину.
Но уже через пять минут с тоской понял, что кидаю слова в пустоту.
Аудитория спала.
Бодрствовал только мой мучитель.

- Вы знаете, – бесцеремонно прервал он стихи, – я никогда не понимал, зачем люди говорят в рифму.
Это неестественно и даже скучно. Всё равно, что опера в театре.

Споткнувшись, стихи разбежались по углам зала.
Собрать их уже не было никакой возможности.

Я беспомощно посмотрел на милую девушку Олю.
Она, словно ожидая моего взгляда, охотно вскочила с места и продекламировала:
- Давайте скажем нашему гостю «Спасибо» за интересное выступление.
Надеюсь, – она посмотрела на меня наивными глазами, – вы придёте к нам ещё.
- Непременно! – пообещал я и заторопился к выходу.

Возвращаясь домой, я размышлял над темой, совместимы ли стихи со старостью и одиночеством.
Но ничего вразумительного для себя не придумал. И очень расстроился.

До сих пор тяжело на сердце.
Или, правда я совсем плохой поэт?
Поэтому, как сказала милая девушка Оля, и неизвестный.


                Р.Маргулис