Белая магия, чёрная магия

Я понимал, что надо уезжать.
Далее оставаться в Ленинабаде, оставаться в республике, охваченной гражданской войной,
нельзя по многим причинам.

Первая и главная – отсутствие инсулина.
Без него моя жизнь висела на волоске. Инсулин исчез, когда соседние республики закрыли границы с Таджикистаном.
Мой друг – главврач областного эндокринологического диспансера пытался помочь.
Но что он мог сделать, если на складах было пусто?
Ежедневно до меня доходили слухи о смерти знакомых диабетиков.
Со многими я лежал в больницах, проходил обследования. Теперь эти люди гибли, ничем не защищенные.

Тогда же, в горькие и жестокие дни, я впервые столкнулся с фактами явной и беззастенчивой спекуляции,
стремлением нажиться на чужой беде. Однажды ко мне в редакцию пришёл сравнительно молодой человек.
Лицо мне показалось знакомым.
Вспомнил – иногда я встречал его в эндокринологическом диспансере, где лечился какой-то его родственник.

Вошедший шумно приветствовал меня, как будто я, по меньшей мере, являлся его близким знакомым.
- Господин Маргулис, – сказал он после обычного, принятого у таджиков этикета, сопровождающего встречу – всех этих «Хорошо ли вам?», «Как здоровье родителей, жены, детей?», «Всё ли благополучно дома?» и так далее, и тому подобное. – господин  Маргулис, я хочу сделать вам предложение…

Он светился улыбками, и я подумал, что сейчас услышу нечто очень приятное.
Всё ещё мило улыбаясь, посетитель наклонился к моему уху и прошептал:
- Инсулин нужен?
- Конечно, нужен! – ответил я и уже обирался поблагодарить столь заботливого человека.
Но тут он резко выпрямился, и я увидел в его глазах алчный блеск.
- Это будет стоить, – многозначительно произнёс мнимый доброжелатель.
- Сколько? – невольно вырвалось у меня
Он назвал сумму, во много раз превышающую мой месячный заработок.

- Нет, – сказал я, – у меня таких денег нет.
- Ну, на нет и суда нет, – легко согласился он.
И пошёл к двери. У выхода остановился:
- Может, телефончик оставить? На всякий случай.
Я отрицательно покачал головой. «Доброжелатель» мгновенно исчез, будто испарился.

Вторая причина, по которой нужно было уезжать – почти полное отсутствие продуктов питания.
Бывало, я с утра уходил на поиски хлеба и молока. Иногда везло.
Чаще возвращался ни с чем. Как-то знакомый привёз из Ташкента (туда ещё иногда пропускали автобусы)
несколько упаковок мацы, и мы питались ею целую неделю.

Ещё одна причина – в городе было неспокойно. По ночам стреляли. Утром, идя на работу, видел фонари, разбитые пулями.
Шальные пули залетали в окна. Один такой выстрел унёс жизнь моего коллеги -  пожилого газетчика,
участника Великой Отечественной войны. Это был очень беспокойный человек. Всегда и везде пытался утвердить правду.
Отчаянно спорил с редакторами, с областным начальством. Отчаянно спорил с редакторами, с областным начальством.
Его острого языка побаивались даже в самых высоких инстанциях. И вот – выглянул в окно. А пуля-дура тут как тут.
А, может, и не дура вовсе? А, может, и знала, куда лететь?

Словом, причин для отъезда набралось очень много. Другой на моём месте давно бы паковал чемоданы.
А я всё тянул время. Мешала уехать библиотека.

Я любовно собирал эти книги десятилетиями.
Дома, в моём рабочем кабинете, стояли стеллажи от пола до потолка. Очень крепкие стеллажи,
сделанные по спецзаказу – на толстых железных опорах, к которым полки были привинчены болтами огромного диаметра. Делалось на века. Каждое утро я смотрел на книги и чуть не плакал.
- Как можно это оставить? – с беспокойством размышлял я, обдумываю ситуацию, – смогу ли я жить без своих драгоценных собеседников, друзей, наставников, воспитателей души? И сам себе отвечал: Не смогу!

Отъезд откладывался и откладывался.
Вокруг творилось невообразимое. Никогда в жизни я не видел и, надеюсь не увижу, что-либо подобное. Уезжало из воюющего Таджикистана многочисленное русскоязычное население. Уезжали люди, прожившие в Ленинабаде по двадцать, тридцать, сорок лет, всю жизнь. Оставляли дома, благоустроенные квартиры, дачи, работу, привычный, налаженный быт.
И катили в неизвестность. Многие, кто ещё не успел продать за бесценок жильё и оформить документы, нетерпеливо сидели на чемоданах. А я никак не мог расстаться с библиотекой.

Время шло. Всякая задержка начинала грозить катастрофой.
Отсутствие инсулина сделала своё чёрное дело – я почти не вставал.
Утрами приходила Люся, моя одноклассница. По специальности она была инженер-конструктор сельскохозяйственных машин. По призванию – белая колдунья. Сколько раз в предыдущие годы она добровольно «чистила» мою квартиру от неведомых тёмных сил! Сколько растопила воска и в его прихотливо застывших очертаниях старалась увидеть мою судьбу
и предупредить об опасностях!

Никогда не забуду утро её очередного визита.
- Ну, что вы сидите? – с порога начала она ругать меня м мою жену, – неужели хотите дождаться чего-нибудь нехорошего?
У меня-то уже всё на мази. Через неделю еду.

Жена сказала:
- Люся, повлияй, пожалуйста, на Рафаила. Нельзя же так. Это книги его держат.
- Книги? – Люся споткнулась, словно  бегун, неожиданно налетевший на   невидимое препятствие.
- Ах, книги! – повторила она со зловещей нотой в голосе.
И тут мы все услышали страшный грохот. Небывалый. Необъяснимый.
Грохот шёл из моего кабинета.

Я открыл дверь в своё святая святых и отпрянул, изумлённый.
Сначала ничего не было видно из-за густого облака пыли, которая мало-помалу рассеялась.
Глазам предстало страшное зрелище.
Железные опоры стеллажей, которые не соприкасались друг с другом, одновременно рухнули.
И не просто рухнули, они были скручены и перекручены какой-то дьявольской силой в странные узлы.
Книги лежал горами, непроходимыми баррикадами, словно это были тела убитых, тяжело раненных, покалеченных людей.

Я смотрел на чудовищную картину и понимал, что мне этого уже не перенести.
Люся схватила меня за руку и силой вытащила в коридор.
- Это знак, – сказала она, – тебе надо немедленно уезжать. Тёмные силы дважды не предупреждают.

Я вырвался и хотел снова войти в разгромленный кабинет. Но Люся была начеку, она вцепилась в меня намертво.
- Туда нельзя! – кричала она, – тебе заказано переступать этот порог.
Я подчинился, хотя понимал, что происшедшее – нелепость, недоразумение.
Через несколько дней мы с женой навсегда уехали из Ленинабада.

Я часто вспоминаю гибель своего кабинета. Меня мучает мысль, что же это было.
Как-то рассказал одному инженеру-строителю. Тот сказал:
- Произошла внезапная осадка фундамента. Такое случается.

Я хотел ему поверить и не смог
Потому что давно смирился с мыслью, что меня предупредили какие-то непонятные силы.
У них, очевидно была своя тайная цель.

                Р.Маргулис