Нюрка - продавщица

Была Нюрка кривоногой, правда, на одну ногу, слегка горбатой и немного косой. Вот такой ей фарт природа выдала. И угораздило ее влюбиться в красивого. Умного, обаятельного и талантливого мужика. Как говорят, всё при нем. Ейный обожатель в упор Нюрку не видел.
Правда, когда-то в молодости, когда Нюрка была ещё ничего: нога не совсем окривела, горб еще не вырос и глаз не начал косить, красивый мужик благосклонно поощрял ее восхищение, гоголем ходил, про высокие материи рассказывал, развивал умственно, то бишь духовно.
Нюрка от природы дуррой не была, образование у ней имелось высокое, да только чувствовла она себя перед ним круглой идиоткой.
Прослужила Нюрка своему обожателю тридцать лет и три года, как в сказке у Пушкина, только роль у нее была несколько иной, чем у сварливой старухи. Занеможет ли обожаемый, Нюрка все аптеки оббежит в поисках лекарства. А если не найдет, начнет писать во все концы если не света, то близлежащих городов с просьбой выслать искомое. И порой высылали посылки с минеральной водой, бандероли с нудными лекарствами, а иногда и книги, которые умный ее друг мечтал иметь. Она строго следила за его желаниями и расшибалась в лепешку, хоть чем-нибудь его порадовать.
А уж если в больницу ляжет любимый, так каждый день бегом бежит с передачкой, чаще жены набеги делала. А та даже в кустах засаду устроила, чтоб поймать мужа с поличными. Только ловить было нечего. Святое у Нюрки было чувство, ничего ей от него не надо было. Всё ему в рот смотрела, вдруг слово какое умное скажет. Она и жену его любила, потому что он любил жену. А если ему это нужно, то какой тут разговор… А жена была и вправду хорошая, прекрасно за ним смотрела, как в народе говорят. И жене она тоже слова поперек никогда не сказала. А та ласково так поучала Нюрку, как ходить, как держаться, как еду готовить. Слушала Нюрка и думала, что кое-чему и она могла ее поучить, да никогда бы не стала, чтоб не обидеть. Это ведь Нюрка не должна обижаться.
Настал момент, когда Нюрка поняла, что вконец опостылела она своему кумиру, и тогда стала думать, чем бы еще ему помочь, как бы еще послужить, чтобы с пользой.
А смута в ту пору и нужда великая в ихнем городе случилась. И взялась ьогда Нюрка продавать всякую всячину на «блошином рынке», чтоб помочь как-то свести концы с концами своему любимому и его жене. Нюрку благодарили за каждую мелочь, ласковые слова говорили, глядели приветливо, а когда и рублишком одаривали. Только ничего она не брала, а частенько свое добавляла незаметно.
Но была Нюрка от природы нехозяйственна, неэкономна и к торговле не приспособлена. И стоило ей всё это великой муки. Но ради ласкового слова… А если переставала продавать ихнюю всякую мелочь, грозно сдвигал брови повелитель, так и цеплялся, чтоб обругать побольнее.
Как-то принесла она невеликие денежки и, согнувшись, раскладывала их на кучки, отчитываясь, что и за сколько продала. Обожатель сидел, а согнутая Нюрка всё расположила на столе, и не виден был обожателю в окне цветок сирени, и заорал он на Нюрку:
- Не засти своей уродливой фигурой мне белый свет.
Выпрямилась Нюрка, уж насколько получилось, и выдала:
- А не пошел бы ты со своим барахлом знаешь куда?
И ушла.
Поняли красивые, что перебрали. Пришел, стал объяснять, что это цитата, дескать, из книги, что не думает он так. Слушала Нюрка это враньё, шитое белыми нитками, и так ее тошнило.
Но опять простила, только бы не прогнал прочь.
Вскоре после этого случая появилась у повелителя зазноба, полная-полная, как сдобная булка, симпатичная женщина, но без особого высокого положения. Была она по профессии портниха. Нюрка же образованием немного повыше ее значилась. Вот как-то нужда опять скрутила друга, а Нюрка занемогла. По-собачьи глядя в глаза любимому, тихо сказала:
- Я болею, торговать не могу. Может, портниха поторгует, поможет?
Как вспыхнет, как закричит красивый мужик:
- Я не допущу, чтоб она торговала!
Побрела Нюрка домой вдвоем со своим высоким образованием, и никогда бы она его с чьим-то другим не сравнивала, если бы не сравнивали ее.
Ночью у Нюрки болело сердце, она вспоминала мужчину, который за ней ухаживал в молодости. Был он тихий, простой и спокойный парень, фрезеровщиком работал на заводе.  Читал мало, а она уже в то время присохла к этому женатику. И умных разговоров у него было побольше, и слушать его было интереснее. Кроме того, был непьющий, что Нюрка высоко ценила в мужчинах, да и похабником тоже не был. Вот, ради всех этих высоких достоинств, положила она жизнь свою ему под ноги.
Все эти воспоминания гнали сон прочь. Кое-как под утро забылась, во сне кричала от боли, сны всякие страшные видела. И главный ее ужас – умирает любимый в нужде и без лекарств. Просыпалась в холодном поту и молила Бога: «Господи, только после меня забери его, только после меня…»
А сердце всё болело и болело. Уже серое утро заглянуло в уютную комнату, и уже первый луч солнца жизнерадостно заиграл на зеркале, а Нюрка всё лежала и не вставала. И тихие слезы лились из ее некогда красивых глаз. Она чувствовала свою никчемность и ненужность этому миру, и ее собачья преданность, и любовь обернулись цепью бесконечных унижений.
Зазвенел телефон. С трудом поднялась и услышала мужской голос:
- Я сейчас зайду, дело есть, - почти ласково сказал повелитель.
Стоять Нюрка не могла, ей было плохо. Доползла до табуретки и сидя открыла дверь.
- Чего это ты? – удивленно спросил он.
- Болею.
- Сказала бы, а, впрочем, я бы не поверил, подумал бы, что фокусы.  Может, что надо? Я скажу жене, чтоб сварила. Ты ведь ничего не умеешь, - небрежно добавил он.
Белая, как стена, Нюрка, держась рукой за сердце, вдруг ответила:
-Передай своей жене, что варить я умею.
- Ты мою жену не трогай! Кто ты такая? – заорал он.
- «Господи, хоть бы он ушел», - подумала Нюрка.
Ушел, и она поняла, что уже не хочется его видеть, чтобы не испытывать боли. Так, может быть, издали, но не вблизи. Долгая-долгая мука ее служения подходила к концу. Душа истощила все свои силы и просила покоя и уважения.
Провалявшись несколько дней, перемогла болезнь Нюрка. Тихо и спокойно стало у нее на душе. Она подошла к зеркалу, распустила густые светлые волосы, уложила их в высокую прическу, подкрасила губы, надела красивое платье и улыбнулась. Пожилая, но совсем не уродливая женщина смотрела на нее из зеркала. Накинув на плечи вязаный платок, чтоб не так было видно ее округлую спину, Нюрка вышла из дому. Она решила пойти к морю, подышать воздухом. Уже подходила к остановке, а народу там стояло полным-полно, как увидела идущих ей навстречу обожателя с женой. Жена сурово посмотрела на Нюрку и не удостоила ее приветствием. Он сухо бросил несколько фраз. Нюрка уже откланялась и шагнула к подходящему троллейбусу, но потом, оглянувшись, миролюбиво сказала:
- Не обижайся на меня, - имея ввиду жену. Но как только повернулась спиной к ним, услышала:
- Эй, ты, тебе говорю! – орал любимый. Словно нож, воткнулись эти слова ей в спину, а он продолжал:
- Надо вести себя, как надо! Я тебе говорю, ты слышишь?
Люди смотрели на приближающуюся к ним женщину с милым лицом. А в мозгу у нее стучала одна мысль: «Главное – не поворачиваться». Всем людям и так был понятен адресат направленной брани. Нюрка сухо встретила сочувственные и удивленные взгляды и отмела их прочь. Она с безразличным выражение лица вышла на остановке и побрела к морю. Ее преследовал этот крик. Он разрушил ее только что обретенный покой и мир, раздробил на куски любовь, жившую в сердце и растер в порошок остатки достоинства.
На море был штиль. Нюрка села на скамейку и тупо смотрела на безбрежную гладь моря. Ей было уже всё безразлично. Она смотрела в морскую даль, и ей казалось, что она умерла и находится уже в ином мире, где так спокойно и безмятежно, где плещется море любви, от которой и на ее долю что-то есть.
- Бабушка, посмотри, какой у меня красивый мячик!
Нюрка подняла глаза. Маленькая девочка держала синий мячик и улыбалась. Нюрка протянула к ней руки:
- Иди ко мне. Как  тебя зовут?
- Алена, - весело ответила девочка, положила мячик на колени Нюрке и обняла ее ручонками за шею, а потом отстранилась и, заглядывая ей в глаза, сказала:
- Бабушка, не плачь, глазки будут болеть.
- Я не плачу, милая. А мячик у тебя очень красивый.
-Здравствуйте, извините нас, - женщина в синей куртке подошла и протянула руки к девочке.
- Ну как тебе не стыдно, забралась к незнакомой бабушке на колени.
Но девочка прижалась к Нюрке и ответила:
- Это хорошая бабушка, она добрая и она плачет. Я посижу у нее, ладно? – девочка спрашивала только для того, чтоб отвязаться от мамы. А мама рассмеялась:
- Знаете, я как раз ищу няню. Нужно идти на работу, Аленку не с кем оставлять. Если бы вы согласились…
Она вопросительно посмотрела на Нюрку. Та улыбалась сквозь слезы.
- Мне вас сам Бог послал.
И стали звать Нюрку Анной Степановной, и узнала она и почет, и уважение, а самое главное -  любовь маленькой Аленки.
А красивый мужчина, окруженный красивыми и любящими его женщинами, и не заметил исчезновения Нюрки. Только изредка, ощущая желание на ком-то сорваться, он испытывал раздражение от того, что подходящего объекта нет под рукой. И еще – в тяжелые минуты материальных затруднений обнаруживал. Что исчезла так нужная ему продавщица, а в этой роли она оказалась незаменимой, и тогда он жалел, что он был с ней так неосмотрительно груб. А слыл он в народе как человек тонкий и человеколюбивый.