Числа

Петру Семеновичу было тридцать девять лет. Он был ростом один метр семьдесят пять сантиметров и весил семьдесят восемь килограммов. Петр Семенович жил в однокомнатной квартире по адресу Первого мая тридцать пять. На восьмом этаже девятиэтажного дома в квартире номер сорок.
Каждый день Петр Семенович просыпался в шесть часов пятьдесят две минуты. Он вставал с постели и шел в ванную, умывался холодной водой и чистил зубы в течение ровно трех минут. Петр Семенович также брился, на что тратил еще четыре с половиной минуты, и шел на кухню. Насыпав в миску полстакана хлопьев, Петр Семенович добавлял в них стакан холодного молока и завтракал в течение четырнадцати минут. Во время завтрака Петр Семенович всегда смотрел утренние новости. Помыв миску и ложку, надевал белую рубашку, галстук и черный деловой костюм. Петр Семенович всегда застегивал рубашку на все пуговицы.
Выйдя из квартиры в семь часов двадцать две минуты, он спускался по лестнице на первый этаж, пересчитывая ступени.
Автобус обычно приезжал на остановку в семь часов тридцать две минуты. Петр Семенович всегда ездил на пятьдесят четвертом, всегда занимая второе сиденье справа от средней двери. Петр Семенович любил сидеть у окна и считать столбы. По пути на работу их было сто два.
Через проходную Петр Семенович всегда проходил в семь часов сорок пять минут. Автобус обычно приезжал раньше, поэтому Петр Семенович имел обыкновение гулять перед входом: пять шагов, разворот и пять шагов обратно.
Затем Петр Семенович проходил через турникет и поднимался на четвертый этаж. По лестнице. Ступеней было восемьдесят три.
На рабочем столе Петра Семеновича всегда был идеальный порядок. Но Петр Семенович, тем не менее, перед началом работы всегда поправлял монитор, лоток справа для входящих документов, лоток слева для документов, рассмотренных Петром Семеновичем, клавиатуру на сто две клавиши и мышь.
Несмотря на то, что Петр Семенович всегда был готов ровно в семь пятьдесят восемь, брался он за работу в восемь ноль ноль.
Петр Семенович нажимал на кнопку включения компьютера и ждал. В это свободное время он пересчитывал папки в шкафу напротив. Папок было всегда тридцать семь: пятнадцать на первой полке, тринадцать на второй и девять на третьей.
До двенадцати тридцати Петр Семенович работал. Поступавшие в лоток справа от него дела раскрывались, просматривались, вносились в компьютер и перекочевывали в лоток слева. На рассмотрение каждой папки у Петра Семеновича уходило ровно двенадцать минут. Он никогда не ошибался и ничего не пропускал.
Коллеги давно исчерпали запас острот и привыкли сверять по Петру Семеновичу часы. Девушки только поначалу с интересом засматривались на идеальную осанку, строгий профиль и безукоризненный пробор. Петр Семенович ни с кем не общался, не курил, не пил чай или кофе. Он был слишком скучным, чтобы быть перспективным.
В двенадцать тридцать Петр Семенович вставал со стула и спускался на второй этаж. В столовой он всегда ел суп с двумя кусочками хлеба и запивал его чашкой чая с кусочком сахара. В тринадцать часов Петр Семенович уже снова был на рабочем месте и папки вновь приходили в движение.
Ровно в половину шестого Петр Семенович выключал компьютер, вставал и спускался по лестнице к выходу. К этому моменту лоток справа всегда был пуст.
В семнадцать тридцать шесть подъезжал пятьдесят четвертый и отвозил Петра Семеновича к его девятиэтажному дому.
Поднявшись на лифте на восьмой этаж, Петр Семенович заходил в квартиру, переодевался, аккуратно вешал в шкаф костюм и галстук. Затем Петр Семенович ужинал, глядя канал новостей, мыл посуду, выключал телевизор, чистил зубы в течение трех минут и ровно в восемь часов вечера ложился спать.
Жизнь Петра Семеновича, таким образом, была размеренной, упорядоченной и структурированной. Петр Семенович никогда не опаздывал, всегда выполнял свои служебные обязанности, не имел друзей, родственников и знакомых.
Кто-то назвал бы жизнь Петра Семеновича скучной, но для него самого она такой не была. Петр Семенович обожал числа. Они были его всегдашними спутниками и союзниками. Все, что окружало, Петра Семеновича было учтено, измерено и выверено. Это была амбарная книга его существования. Имело значение только то, что поддавалось подсчету, и не было ничего другого.
Но однажды привычная жизнь Петра Семеновича изменилась навсегда.

***

Все началось девятнадцатого мая в четыре часа девять минут одиннадцать секунд утра.
Именно в этот момент Петр Семенович проснулся. Это было очень странно, ибо Петр Семенович спал всегда крепко, без снов. С неудовольствием думая об этом удивительном случае, Петр Семенович снова заснул, когда где-то совсем рядом раздался грохот. Женский крик громко потребовал кого-то убираться вон и долго провожал нелицеприятными словами хлопнувшую дверь и чьи-то шаги по лестнице. Затем все стихло.
Петр Семенович еще раз взглянул на часы и с удовлетворением отметил, что семейный скандал занял у соседей всего двенадцать минут. Он снова закрыл глаза и глубоко вздохнул.
Но в эту ночь Петру Семеновичу более не суждено было заснуть. Всхлипывающие и стонущие рулады ворвались в предрассветную тишину. Если бы Петр Семенович увлекался музыкой, он бы знал, что в это раннее утро рыданиям соседки аккомпанировала певица Таня Буланова.
Петр Семенович был возмущен. Соседи вели себя шумно, неудобно, а самое главное – абсолютно не по распорядку Петра Семеновича. В его расписании с восьми вечера значился сон, а не наблюдение сквозь стены за личными трагедиями.
Бормоча проклятия, Петр Семенович проворочался до утра, не сомкнув глаз.
Когда в шесть часов пятьдесят две минуты зазвонил будильник, Петр Семенович даже не сразу понял, что происходит.
Войдя в ванную, умылся холодной водой. Уставившийся на него из зеркала взлохмаченный субъект с опухшими веками и красными глазами так его удивил, что Петр Семенович чистил зубы на сорок секунд дольше обычного.
Петр Семенович был недоволен этой своей неточностью и постарался продолжить утро правильно. Он побрился за четыре с половиной минуты, позавтракал за четырнадцать минут, помыл миску и ложку. Петр Семенович надел белую рубашку и галстук, черный деловой костюм. Рубашку застегнул при этом на все пуговицы.
Выйдя из квартиры, Петр Семенович начал спускаться вниз, как всегда считая ступени, но дошел только до тринадцатой.
На этой ступеньке сидела удивительной воздушности девушка в розовом махровом халатике, и ушастых тапочках. Девушка сидела прямо на грязной лестнице и курила, сморкаясь и утирая слезы.
Петр Семенович остановился, не зная, как справиться с неожиданным препятствием. Надо было обязательно спуститься дальше. Ведь ступеней сто шестьдесят, а не тринадцать. Он топтался на месте и громко сопел. Но девушка его не замечала.
Петр Семенович даже несколько раз открывал рот, чтобы сказать, что сидеть прямо на лестнице неправильно, тем более хрупким девушкам и уж конечно не тогда, когда по распорядку дня должен спускаться вниз по этой лестнице Петр Семенович.
Но было что-то такое в этом несчастном создании, что его останавливало. Петр Семенович потихоньку поднялся обратно на свой восьмой этаж и, вздохнув, вызвал лифт.
Сидя на своем рабочем месте и слушая, как похрустывает, просыпаясь, винчестер, Петр Семенович, как обычно, оглядывал папки в шкафу напротив.
Компьютер был уже готов к работе, но Петр Семенович не шевелился. Что-то был не так. Он поерзал на стуле, прочистил горло, оглядел свой рабочий стол, поправил лотки и клавиатуру. Все было на месте, но что-то не давало сосредоточиться. С минуту Петр Семенович искал причину и нашел. Он не пересчитал папки. Смотрел на шкаф, как всегда, но не мог сказать, сколько их там. Вместо этого в голове была совершенно бестолковая каша, вроде того, что папки красные и фиолетовые, некоторые старые, некоторые новые. И, что совсем странно, Петр Семенович понял, что одни папки ему нравятся, а другие - нет.
Всегда бесстрастное лицо Петра Семеновича нахмурилось. Новые ощущения ему не понравились. Сжав кулаки, он сосредоточенно и методично пересчитал папки. Тридцать семь штук: пятнадцать на первой полке, тринадцать на второй и девять на третьей. Все в порядке.
Петр Семенович облегченно вздохнул и потянулся к лотку справа за папкой.
Рабочее утро методично продвинулось к обеду. Ровно в двенадцать часов тридцать минут Петр Семенович встал с рабочего места и начал спускаться в кафе. Дойдя до второго этажа, он остановился как вкопанный. Ступеней на лестнице было не сорок, а сорок одна!
Петр Семенович озадаченно оглянулся. Пересчитал видимые ступени пролета. Десять штук. Четыре пролета по десять получается сорок, а не сорок одна. Петр Семенович двинулся вверх по лестнице, глядя себе под ноги. Он медленно прошел вверх на свой этаж, шевеля губами, тихонько называя порядковый номер каждой ступени под своими черными ботинками. Коллеги, толпой спускавшиеся к месту общественного питания, огибали Петра Семеновича, недоуменно оглядывались. Петр Семенович не обращал ни на кого внимания. Дойдя до своего четвертого этажа, Петр Семенович дрожащей рукой вытер холодный пол со лба.
Четыре пролета по десять ступеней. Но всех получалось не сорок, а сорок одна.
Петр Семенович почувствовал, как подгибаются ноги. Он осторожно дошел до рабочего места, аккуратно сел на стул. Поднял глаза на шкаф напротив. Машинально пробежался по полкам.
Папок было тридцать шесть: пятнадцать на первой полке, тринадцать на второй и восемь на третьей.
- Чертовщина какая-то, - пробормотал он про себя.
Может, это какая-то шутка? Кто-то решил его разыграть?
- Кто взял папку из шкафа? - вскричал Петр Семенович.
Кабинет был пуст – все на обеде. Мужчина, проходивший мимо по коридору, бросил на Петра Семеновича любопытный взгляд.
Петр Семенович сильно зажмурился, открыл глаза, и еще раз пересчитал папки. Тридцать семь. Петр Семенович попытался сглотнуть, но слюны не было. Нет, ошибиться он не мог. Как не представлялось возможным, что кто-то успел подложить папку, пока он сидел с закрытыми глазами.
Тааак! Петр Семенович рывком встал и, решительно чеканя шаг, направился к лестнице. Топая ногами по каждой ступени, как на плацу, Петр Семенович вслух называл цифры. «Одна, две, три, четыре…» Дойдя, до второго этажа, Петр Семенович победно воскликнул: «Сорок!».
И засмеялся зло и радостно. Ступеней было сорок!
- Так-то! – довольный собой, Петр Семенович проследовал в столовую.
Все снова было хорошо. День продолжился как обычно.
Ровно в семнадцать часов тридцать минут. Петр Семенович привычным движением выключил компьютер. Лоток справа был, как всегда, пуст.
Бодро спустившись по должному количеству ступеней, Петр Семенович направился к остановке.
Ровно в семнадцать тридцать шесть к ней подошел пятьдесят третий автобус. Петр Семенович спокойно смотрел, как автобус открыл двери, впустил пассажиров и плавно отъехал, выпустив на прощение облачко ядовитого бензинового выхлопа.
Через семь минут подъехал еще один пятьдесят третий автобус. «Странно, раньше никогда не видел такого номера», подумал Петр Семенович и взглянул на табличку с названием остановки. Там значились два маршрута – сто четырнадцатый и пятьдесят третий.
Нервная дрожь охватила Петра Семеновича.
- Да вы что издеваетесь??? – заорал он на табличку, что было силы.
Люди на остановке шарахнулись в стороны, какой-то ребенок заплакал. Народ торопливо погрузился в пятьдесят третий автобус, которого здесь отродясь не было, оставив Петра Семеновича одного со своей бессильной яростью.
Садиться в автобус неправильного маршрута Петр Семенович не хотел принципиально. Прождав на остановке еще с полчаса и так и не увидев своего пятьдесят четвертного, Петр Семенович посмотрел на часы. На электронном циферблате было восемнадцать шестьдесят три.
- Вот черт!!! – часы с хрустом стукнули об асфальт, навечно запечатлев нелепые цифры.

***

Случайные прохожие в этот вечер могли видеть в городе крепкого мужчину в строгом костюме, который быстро шел вдоль дороги, размахивая руками и выкрикивая проклятья и угрозы.
Дойдя до своего дома в совершенно расстроенном состоянии, Петр Семенович, увидел на своем, безусловно, своем доме, тридцать шестой номер вместо тридцать пятого, а на табличке на углу надпись «ул. 9 мая», хотя всю жизнь улица называлась в честь совершенно другой праздничной даты.
Квартира на восьмом этаже была под чужим номером сорок один.
Петр Семенович вошел, и бессильно опустился на пол. Стянул галстук и рванул душивший ворот рубашки. Пуговицы звонко рассыпались по линолеуму.
Петр Семенович смотрел перед собой невидящим взглядом. Стройная картина мира рушилась, рассыпалась на глазах, как песчаный замок.
Не было нужды пересчитывать костюмы, галстуки, ложки. Он уже знал, что ни одно из чисел не будет правильным. Что-то изменилось в мире Петра Семеновича в этот день. Цифры смеялись над ним. Они прыгали по комнате и показывали языки.
Все, что Петр Семенович знал о вселенной, были цифры. Но теперь он не был уверен ни в одной. Длина экватора – сорок тысяч километров или сорок две? Букв в алфавите тридцать две? А при полной луне – тридцать девять? Нормальная температура тела – шестьдесят три и три? Сколько дней в неделе? Пять? Пальцев на руке – семь или восемь?
Обман! Предательство! Издевка! Этого не могло быть!
Петр Семенович зажал голову руками и застонал. Мозг гудел как перегретый трансформатор, сердце стучало в висках, каждый его удар был подобен кузнечному молоту.
И вдруг сквозь эту какафонию зазвучал всхлипывающий заунывный голос.
У соседей пела о несчастной любви Таня Буланова.
И вдруг Петр Семенович все понял.
Он вскочил с пола и опрометью бросился вниз по лестнице. Дверь – настежь. На безупречно чистом полу остались черный галстук и ровно три оторванные пуговицы.

***

Ирина как раз провалилась в тяжелое забытье, когда требовательно позвонили в дверь. Девушка с трудом села на кровати. Голова кружилась, во рту было сухо. Пить Ирина не любила и не умела. Но как тут не напиться, когда два года отношений – коту под хвост? Это ж надо, каким козлом он оказался…
Проходя мимо зеркала, окинула себя беглым взглядом. Халатик мятый, лицо – тоже. На голове и в голове – бардак. Ей бы хотя бы умыться, но звонок визжал, вкручиваясь в больную голову. А, черт с ним, с внешним видом! Не для кого уже наряжаться!
Ирина распахнула дверь.
На пороге стоял симпатичный брюнет средних лет с сосредоточенным лицом в строгом черном костюме. Но это Ирина разглядела потом. А сразу она увидела огромный букет алых роз. Крупных, свежих, ароматных.
- Ой, - выдохнула Ирина.
- Вы, наверное, ошиблись дверью, - промямлила она спустя минуту, хотя в душе вдруг очень захотелось, чтобы это было не так. Ей так сейчас нужен был кто-то надежный, сильный. И почему бы ему не быть с букетом роз?
- Нет, я не ошибся, - громко и внятно ответил брюнет, - Я – Ваш сосед сверху, - и без паузы объявил, - Я Вас люблю.
Ирина ошарашено уставилась на гостя. Это было похоже на розыгрыш. Или к ней заглянул какой-то состоятельный и учтивый маньяк?
Ирина переводила взгляд с цветов на костюм, рубашку с оторванными пуговицами, упрямый подбородок... И наконец, в его глазах она увидела, что он не шутит. Даже похоже, что он вообще шутить не умеет. Между тем, руки сами собой начали приглаживать взлохмаченные волосы и обтягивать нелепый домашний халат.
- Сколько здесь? – растеряно спросила Ирина, не зная, что еще сказать.
- Сколько?.. Вы не поверите. Я не знаю, - сказал Петр Семенович и улыбнулся. Впервые за много лет.