Я недавно умер

    Ночью, часа в 3, когда еще долго было до рассвета, я проснулся. Шторы были плотно задернуты, и даже свет фонаря с улицы не пробивался в комнату. Темно. В воздухе ощущался запах противного одеколона, коим всегда пользуюсь. Было немного душно и жарко.
    -Встать? – мысль пронеслась отчетливо и ясно, словно я и не спал последние часов шесть.
    Повинуясь своему желания, неожиданно возникшему, я встал и на ощупь пробрался из комнаты на кухню, где не без труда нашел графин с водой. Руки дрожали, словно я вечером выпил лишнего. А может, так оно и было?
    Нет, безусловно я не употреблял вчера, да и позовчера, да что и говорить позопозовчера! Это все просто от недосыпа случилось со мной или наоборот. Какая разница?
Выпив стакана два прохладной воды и утолив долго мучавшую меня жажду, я, наконец, включил свет. Зачем – сам понять тогда не мог. Возможно, я уже чувствовал приближение чего-то страшного и неотвратимого, а может я просто уже не хотел спать.
    Свет немного резал глаза и от того я некоторое время щурясь стоял на месте.
    Вокруг все было таким же, каким я оставил все это вечером. Маленький неказистый потертый временем столик, несколько табуреток, холодильник старый, плита «доисторическая», шкафчик с небольшим количеством посуды и мойка вся ржавая и загаженная чем-то. На полу еще валялись несколько кусков хлеба, что я вчера уронил и не захотел поднимать. Около холодильника виднелось красноватое пятно, наверно вчера хотел что-то покрасить, да вот настроение было плохое и не смог.
    Да, настроение и сейчас было не лучшим. Опять. Что вчера, что неделю назад, что год, два. Каждый божий день – я был не в духе. То ли привык вставать с левой ноги, то ли моя полоса черная жизни никак не хотела прекращаться. Но я свыкся с этим и не пытался что-либо изменить.
    Вновь захотелось пить, и я налил стакан воды. На минутку остановился. В воде было что-то черное и маленькое, оно барахталось и пыталось прибиться к стенке стакана. Мошка – их у меня много. Иной раз развлекаюсь ловя их. Еще мухи – мои соседки – играют со мной в догонялки. Я уже не говорю про тараканов и прочую мою компанию. Но я увлекся…
    Мушка это, или мошка – какая разница – она все равно погибла бы, летая у меня по квартире или же у меня в желудке. Думаете, я такой неженка, что при виде мошки в стакане сразу выливаю воду и, лишь продизенфицировав стакан, только тогда наливаю новую воду? Ерунда! Мошки ничем не грязнее людей и ничем не хуже их. Потому я её просто раздавил, выкинул ее труп на пол и выпил залпом воду.
    Я почувствовал, как вода медленно и тяжело прошла по засохшему пищеводу и попала в желудок. Там она отчего-то стала бурлить и тут же отправилась в обратный путь. Мне оставалось только успеть добежать до туалета и, открыв крышку унитаза, выпустить воду обратно. Так все и произошло, вот только не один раз.
    После десятиминутного бега от унитаза до раковины в ванной и обратно я пришел немного в себя и, наконец посмотрел на себя в зеркало. Это было что-то неописуемое! На меня смотрел я сам, вот только глаза были чуть больше, чем обычно, на голове оказалась лишь горстка выживших волос, да и зубы почему-то оказались покрыты красным налетом. Еще виднелись синяки под глазами – видимо я либо наступил не тому человеку на ногу, либо я уже почти месяц толком не сплю.
    -Кошмар… - мои мысли, в отличие от моих действий и моего вида были чисты, как алмаз после огранки.
Кошмары. Они преследуют меня часто, и иной раз я даже боюсь заснуть, лишь бы не увидеть их. В темноте, в свете, даже когда я только дремлю, кошмары лезут ко мне и душат. То видения из прошлого, то ужасные картины будущего, то сама баба с косой приходит и начинает мне говорить о всякой ерунде и напоминает о том, что все смертны. Дурдом какой-то!
    По прошествии еще десяти минут мне приходилось приходить в себя после столь жесткого революционного поведения желудка. В это время я сел на край чугунной грязной ванны и углубился в разглядывание моих носков. Куча их лежала как раз напротив меня, возле закисших замоченных в красном тазике штанов. К моему удивлению я обнаружил, что и штаны тоже красного цвета.
    Когда-то этот цвет, я говорю про красный, был моим, не скажу что очень любимым, но и не самым нелюбимым. Это было еще в детстве и в юности. Просил покупать себе красные штаны, рубашки, футболки, носки, куртки и прочее. Даже трусы искал красного цвета и просил купить их! Было время, а теперь мне безразличен красный, как и синий.
    Да, и синий был одним из моих любимых цветов. А почему его не любить то? Небо – синее, море синее, и… Много что хорошего и красивого имеет синий и даже голубой цвет…
Но синего я давно не видел у себя ничего. Только черное, серое и иногда белое, что случалось очень редко. Вот, рядом с раковиной, что справа от меня, лежит некогда белая рубашка. Сейчас она немного в пятнах и немного грязная, но если постирать, то…
    Опять утешаю себя надеждами, что сделаю что-то и будет все лучше. А разве не пробовал это сделать? Пробовал и не один…
    А!!!
    Так сильно схватило желудок, что я даже не удержался на ногах и, корчившись от боли, повалился на пол. В голове все перемешалось. Все поплыло перед глазами, однако на миг я все-таки успел заметить свое отражение в зеркале. Как говорил ослик Иа из «Винни Пуха»: «Печальное зрелище. Кошмар…». Так оно и было на самом деле.
    Я – небольшое, худое существо, бледное с тонкими ручками, торчащими из длинной пожелтевшей майки, висящей на мне, как на палке. А ноги – еще тоньше, которые робко вылезли из трусов-семейников в горошек. Горошек вот только странный – красный какой-то.
    И тут красное что-то, на полу.
    После долгого или наоборот короткого времени боль исчезла моментально. Я встал и увидел на полу красные пятнышки и даже красную вязкую жидкость. Тут-то я и испугался. Я моментально выбежал из ванны и, с громким стуком, треском и ругательствами оказался вновь на полу. Разбил себе нос и рассек бровь.
    -Кто, вашу …, понаставил тут всякой херни! – заорал я, как бешенный. – Легче сдохнуть, чем пройти по собственному коридору до телефона!
    Сколько бы я тут ни кричал, все равно двери других двух комнат так и остались закрытыми на защелку, снаружи. Я же их и закрывал. Однако новый приступ боли не дал мне спокойно встать и дойти до телефона. Теперь боль продолжалась долго, и после в желудке осталось ощущение чего-то горячего и отвратительного на вкус.
    Не теряя драгоценного времени своей оставшейся жизни, я подлетел к телефону и набрал 01. Как только взяли трубку, я стал орать, что мне плохо, что я умираю, что начинается конец света. К моему несчастью трубку положили до того, как я успел сказать свой адрес. Однако, впервые, я не растерялся и набрал 03.

    …

    Прошло минут десять, а может даже и больше. Приступов новых не было, а трубка так и лежала не на своем месте. Слышались короткие губки, которые эхом отдавались в большой пустой прихожей. Кроме этих звуков было еще мое неровное и испуганное дыхание, да биение сердца.
    Я открыл, минут пять назад, входную дверь нараспашку. Пусть в общем коридоре и было темно, как в гробу, я этого не боялся. Страшнее было другое – что не успеют приехать.
    Где они? Быстро едут или медленно? Хотят они помочь или ругаются, что в такой поздний час их вызвал какой-то обезумевший идиот страшащийся смерти больше, чем чего бы то ни было другого?
    Вокруг тоже было темно. Я не додумался включить свет в прихожей. Притом, я еще успел каким-то образом выключить свет на кухне, и теперь лишь маленькая полосочка света, пробивающаяся в щель между дверью в ванную и косяком, меня успокаивала.
    Было время, когда я любил свет, любил игру света и сам играл светом. Я обожал фейерверки, создавал картины в ночном небе и радовался смеху зрителей. Я не получал благодарности, не слышал овации в свою сторону, но я был счастлив, что дал людям… НЕТ, подарил людям красоту!
    А теперь…
    Жалкое зрелище. Вокруг темно. Сыро. Пахнет плесенью и запустением. Во рту железный привкус. Сосет в желудке. Горло пересохшее. Голова кружится. Ноги и руки дрожат. Сердце бешено стучится. Кровь пульсирует с удвоенной силой по венам. Дыхание…
    -Что это? Неужели кровь теперь идет и из глаз?! Неужели они не успеют мне помочь! Я задыхаюсь! Помогите! – всего лишь мысли, но вновь ясные, чистые, не заляпанные ничем, но кто их слышит кроме меня?
    Нет. Не кровь. Просто слеза. Теплая. За этой другая, еще, еще, еще. Как давно я не плакал. Как давно слезы, настоящие, не вызванные надобностью казаться жалким или же всего лишь «показательным, мнимым почтением» к другими…

    …

    Тепло солнечного летнего дня. Шепот озера, что был всего-то в каких-то десяти шагах от дома. Зеленые листья под окном. Мягкая трава во дворе дома. Веселые крики детворы и громкие разговоры местной «шпаны». Жужжание двигателей машин под окном. Открытые окна настежь. Синее небо.
    Давно это было? Или недавно? Может это случилось со мной всего лишь два дня назад? Или может я таким был с самого рождения?
    Я сидел на полу, замерзший, голодный, жаждущий. Тишину не нарушало почти ничего. Я даже не слышал собственного дыхания, не говоря уже о сердце. Но я был жив! Пусть боль усиливалась, и иной раз я кашлял кровью, но я был жив. Пока жив.
    Пальцы на ногах уже онемели, а руки ни в какую не хотели делать элементарных вещей. Я хотел позвонить снова, я хотел кричать, хотел умолять, хотел звать на помощь, но я оставался на месте и ждал. Покорно ждал своей судьбы.
    Судьба – я верил, что мне предначертано нечто большее, чем было. Я верил, что чем бы ни занимался – все получится. Я верил, что удача – дарована мне свыше для осуществления некоего плана. Я был убежден, что моя жизнь – это бесценное сокровище, которое должны все беречь и ценить. Так я  и остался один на один со своей верой и убежденностью.
    Но я же не был не прав?
    -Ах, больно… - прохрипел я и начал кашлять с такой силой, что думал, сейчас мои легкие вылетят изо рта.
    И какое же было мое облегчение, когда откашлявшись, я увидел на полу лишь небольшую лужицу собственной крови. Еще теплой, липкой.
    С неимоверным усилием я приподнялся и встал сначала на колени, а затем на ноги. Держась за стену, я пошел в сторону кухни и, не увидев кучи хлама, об которую уже запинался, вновь оказался на полу.
    Было больно, больнее, чем тогда. В классе шестом или седьмом. Я ведь всего лишь хотел доказать, что не слабак, а зря. Был там у нас изгой, козел отпущения. Все его «лоханили», били, издевались. Стоял выбор – либо я с ними, либо с ним. А я-то был новеньким! В совершенно незнакомом мире, один. Что мне оставалось делать?!
    Зная свою силу, недаром я ходил три года в бокс, я не сильно его лупил. Даже иной раз хотел извиниться, но что-то меня заставило пойти дальше. Да, может, это и было неправильно с моей стороны, но я его побил и после этого смог доучится «нормально» до девятого класса. А после – я просто струсил сказать «Нет».
    -Неужели это шум машины? – обрадовался я и, быстро вскочив на ноги, оказался около окна.
    -Да! Это они! Разве я не могу не узнать машину скорой помощи! Они мне помогут! Я спасен! – наивно думал я.
    Но ожидание оказалось дольше, чем я предполагал. Хотя может и прошло минуты две-три для меня они оказались целой жизнью.
    Боль вернулась и не одна. Я вновь упал на пол, начал корчиться, сжиматься. В голове всплыли все воспоминания о прошлом. Даже детство свое я вспомнил, когда маленьким мальчиком бегал по воде озера и мечтал о собственном шикарном трехмачтовом фрегате.
    Начались галлюцинации. Я видел людей, которые умерли. Они ходили по квартире. Открывались двери, которые вот уже год я закрыл. Загорелся свет, появились веселые голоса, звон бокалов и смех, как в новый год… Тот самый…
    Я тогда потерял уже желание видеть праздники. А все почему? Просто я ошибся. Я ошибся в себе, в своих друзьях, в своей любимой. Я потерял смысл жизни и хмурый сидел за столом. Но приходилось иногда улыбаться, пить шампанское и играть со своими племянниками. Все думали, что я просто поссорился с кем-то, и не расспрашивали меня, а я просто знал – что умру.
    Страшно знать свою судьбу наперед, знать, что ничего не спасет тебя. Еще страшнее знать, что никакого плана на тебя нет у Бога или кого там еще. Страшно видеть все свои мечты, все свои надежды умирающими, погибающими из-за тебя. Мне тогда уже было страшно, но я пытался не показывать этого.
    И ведь какие-то строки, какие-то сухие слова доктора убили меня! Нет, я умер не в ту ночь, я умер раньше! Намного раньше! Когда человек, обязанный спасти меня не захотел! Когда люди, которые должны были мне помочь – отвернулись от меня! Когда она, что должна была прожить со мной всю жизнь – ушла к здоровому!

    Когда я сам все это придумал и превратил в реальность!

    …

    Шаги были слышны мне, но безразличны. Я видел свет, но он казался мне темнее ночи. Я ощущал прикосновение живых человеческих рук, но это не волновало меня уже. Как-то все вмиг потеряло смысл, если он и был.
    Думаете, когда вместо привычной картины перед глазами я вижу кровавые точки, которые увеличиваются и поглощают все, я думал о прожитом и жалел, что поступил как дурак? Думаете, что потеряв смысл жизни и ведя такое скотское существование я перед смертью думал о раскаянии? Считаете, когда я захлебывался собственной кровью, мне хотелось дышать?!
    Вы правы, если так думаете. Я жалел, я раскаивался, я жаждал дышать. Вот только для чего? Я и так знал, что умру – рано или чуть позже. Мне сказали: «Вы больны, вы умрете, мы ничем не можем помочь». Но ведь это было так? Или я соврал себе?

    …
 
    Я куда-то еду. Вокруг люди. Они плачут. Они смеются. Они радуются. Они скорбят. Они злятся. Они задумались. Они рядом со мной.
    Что-то жужжит над ухом. Что-то колет в животе. Что-то закрыло мне глаза. Что-то душит меня. Что-то зовет меня. Кто-то?

    …

    Вот все остановилось. Вокруг тишина. Холодно. Сыро. Кровь где-то бежит и раны, или изо рта. Может это из носа, который я сломал падая? Нет, это из глаз. Я плачу? Нет, я просто рыдаю. Чья-то рука касается моей руки. Такая нежная рука. Кто-то сурово смотрит на меня и с укором что-то говорит.
    И вновь никого. Мне вновь плохо. Что-то из желудка поднимается к горлу и выходит беспрепятственно. Обжигает губы.
    Вновь чье-то суровое лицо, на котором все равно читается скорбь. Или страх? Надежда?
Никого. Тепло. Сухо. Блаженство. Свет… Видимо, я все-таки умер… Это было вчера…