Дорожные лоскутки...

…До пункта назначения автобус идет чуть больше семи часов. Рейс ночной, пассажиры полусонные. Тем не менее – жизнь продолжается. Не столь активная, но именно сейчас можно внимательно рассмотреть то, что днём прошло бы не замеченным. Это - всего лишь наброски, абрис будущего полотна. Возможно, отдельные штрихи смогут сложиться в картину. Вероятнее всего – нет. Но лоскутки разложены на столе, нужно попробовать собрать их в … салфетку в стиле «пэчворк».


… Полупустой перрон автостанции. На горбатой лавочке с выломанной планкой – спящий мужичок. Возможно – бездомный. Может быть, просто пассажир, дожидающийся своего рейса. Прикрытые роллетами безглазые ларьки. Туалет на заваленной мусором строительной площадке. Здесь за десять рублей можно получить сомнительное счастье посетить полуразмокшие кабинки, где мужчины и женщины абсолютно равноправны. И за фанерной перегородкой явственно слышно натужное сопение объёмного дядьки, проскочившего без очереди.

Выхожу на площадку, вдыхаю относительно свежий воздух. После активно распространяемого моей соавтобусницей чесночно-самогонного амбрэ – полное великолепие. И… застываю в изумлении. На освещенном тусклым, заляпанным известкой фонарём круге – две довольно крупные собаки. Это - полукровки русской пегой гончей – поджарые, короткошерстые, с крупными лопушистыми ушами. И из одного помёта наверняка - очень уж похожи.

Я и раньше задавала себе вопрос – почему обездоленное, беспомощное животное всегда больше жаль, чем человека, попавшего в безвыходную ситуацию. Наверное, это в человеческой природе – жалеть того, кто зависит от тебя.

Больно смотреть на одну из собак. У неё нет передних лап. Они не сломаны и не изуродованы. Их просто нет выше… (как у собак называется область колена – не знаю). Коротенькие обрубочки лежат на припорошённом цементной пылью асфальте. А глаза - весёлые и доброжелательные.

Беляш, купленный в единственном работающем киоске разламываю пополам. Один кусок протягиваю собаке-инвалиду. Но вторая встаёт между нами. Удивительно – она тоже дружелюбна, радостно помахивает хвостом, но отдать кусок не позволяет. Я протягиваю ей. Внимательно обнюхав, псинка осторожно берёт в зубы и передаёт той, что лежит на асфальте. Бритоголовый парняга удовлетворённо хмыкает и едва не аплодирует. «Блин, наркоконтроль в действии». Слегка подтянув туловище, искалеченная собака съедает свой кусок. Вторая в это время наблюдает. И лишь затем осторожно вытаскивает у меня из руки ту половинку, что предназначалась ей. О которой я, отвесив челюсть, совсем забыла.

И я понимаю, что со мной произошло что-то значительное, необыкновенное. И думаю о том - кто же из нас живёт разумно, кто  - повинуясь инстинктам.



…Первый курортный посёлок встречает гомонящей толпой сдающих квартиры аборигенов, кучами туристического снаряжения, сваленного на площадках, запахом шашлыка из многочисленных работающих кафешек. И группами  «бывших активных членов общества». «Коллектив» из двух довольно молодых девиц и двоих основательно потрёпанных худосочных мужчинок приближается к компании туристов. Те веселы и великодушны. Угощают вертлявую, в потерявшей свой цвет юбчонке и майке-топике выше пупка «женщину» двумя бутылками дорогого пива. Окрылённый успехом  квартет спускается по лестнице к кустам самшита, высаженного по периметру автостанции.

Неосторожно пошатнувшись, девица выпускает из рук бутылку, и она с предсмертным стоном разбивается о плитку ступеней. В следующий момент преступница, нанесшая ущерб спаянному коллективу, летит от качественной оплеухи на землю. Не заморачиваясь дальнейшими передвижениями, один из оставшейся троицы открывает уцелевшую бутылку о перила. Поочерёдно присасываясь к горлышку, её опустошают. Обиженная девица жалобно скулит в стороне.

Так кто зверь, кто человек? Мне сложно дать на это ответ. Да и есть ли он…