28. Чинарик

   Степан схоронил бабку и деда в одной могиле, в двух гробах изготовленных из старых, почерневших, не строганных досок.
   Деньги у Стёпы никогда не задерживались, он пропивал их в первый же день, как они появятся, поэтому самогон, для поминок, он попросил в долг. Ему дали трех литровую банку, знали, что расплатится. Он всегда держал свое слово.
   На поминках пришли постоянные собутыльники. Помянули стариков, которые воспитывали Стёпу после смерти родителей.

   Отец его, в послевоенные годы был лучший печник в селе, мастер на все руки. Мог и дом срубить и по кузнечному делу.
   Стёпа был единственный, поздний ребёнок. Мать баловала сына, Не приучала к работе по хозяйству, хотя держала корову, кур, кабанчика.
   Отработав днём в колхозе, она спешила домой, обихаживала скотину, да и огород у неё, был очень большой. Вот только сына, к работе на нём никогда не привлекала.
   Умерли родители в один день.
   Несколько лет, подкармливали внука дед и бабушка, но силы их были на исходе.

   Вот так незаметно и вырос Стёпа.
   Работать на огороде, со скотиной он не любил, а после девяностых, в их селе и работы другой не было.
   Парень собирал дикоросы, да жил браконьерством. Благо, что после отца осталась двух ствольное ружьё.
   В любое время года Стёпа под заказ, в основном за самогон и немудрёную закуску, мог добыть и сохатого, и козу. Это не говоря, что запросто отыскивал огромного «секача», а если просили и подсвинка.
   Не боялся он ходить и на медведя. Хоть пил много, а стрелял он отменно. Не любил только стрелять глухаря, да рябчика. Считал баловством и потерей времени.

   А больше всего, Стёпа любил ночами, чтобы не попасться инспекторам, ловить красную рыбу, поднимающуюся по реке Бира к Теплому озеру на нерест.
   Сети у Стёпы были самодельные, но вязал он их хорошо. Крепкие они у него были. Много рыбы он выгребал каждую ночь.

   Был у Стёпы единственный, но самый верный друг. Беспородная маленькая собачонка. Звали её Чинариком.
   Это потому, что её хозяин, много курил, но своих сигарет у него никогда не было. Вот он и просил постоянно у сельчан, дать покутить остаток сигаретки, или папиросы - чинарик.

   Была его собачка низкорослая и очень худая. Она беззаветно любила своего хозяина. Когда у Степана спрашивали, почему собака такая худая, рёбра видно, чем он кормит, Стёпа отвечал:
   - Тем, что ем сам.
   А ели они из одной, давно не мытой миски.
   Учитывая, что в полуразвалившемся отцовском доме никогда не было запасов еды, огород Стёпа не засаживал, Чинарик ел не регулярно, только в дни, когда в доме собирались собутыльники и обмывали успешную охоту Степана.
   Собаке доставались кости с остатками мяса, да куски черствого хлеба. После пьянки, Стёпа отсыпался на кровати, застеленной грязным матрасом. С ним рядом, головой на черной, без наволочки подушке, спал  Чинарик.

   Если сельчане видели Чинарика, то знали, Стёпа где-то рядом. Они никогда не расставались.
   Только когда Стёпа ходил ночами добывать горбушу и кету, он закрывал Чинарика в доме.
   Рыбаки-браконьеры, никогда не брали с собой собак, знали, что не выдержат они, станут  облаивать посторонних и этим выдадут их местонахождение.

   Однажды, Стёпа не подпёр входную дверь в дом, когда пошел ночью на реку. Чинарик, понимая, что хозяин не хочет его брать с собой, выбравшись из дома, тихонько пошёл следом за Стёпой, ничем себя не выдавая.

   Ночь было теплая и звездная.

   Стёпа, в очередной раз выбирал из воды сеть.
Хватая большую рыбину за жабры, он брал «таблетку», деревянную колотушку и с размаху, бил ей по голове, чтобы добыча в лодке вела себя смирно.

   Стёпа почувствовал, что за ним кто-то пристально наблюдает с берега. Он несколько раз всматривался в заросли, но никого не заметил.
   Или ему это показалось?

   Выбравшись на берег, при свете костра, Стёпа распотрошил самок и бросив в таз икру, выпрямился, повернулся лицом к своей небольшой деревянной лодке.
   Рядом с ней, стоял катер рыбоохраны из которого вылезали два инспектора и милиционер.
   Как он их не услышал, не понятно!

   Стёпа, схватил с земли маленький топорик, бросился в сторону болота, в пяти метрах от своей стоянки. Склонив молодую березку, он схватился за её вершину и бросился в самую жижу, спрятавшись за кочки.

   Инспектора с удивлением посматривали по сторонам, был рыбак и нет его! Вот диво!

   Они собрали сети, пересчитали сколько «хвостов» добыл браконьер, и собрались всё это отнести в катер, как сержант милиции заметил в кустах два светящихся глаза.
   Первое, что пришло в голову, Волк!
   Сержант потянулся к поясу за пистолетом. Увидев движение своего товарища, инспекторы испугались и бросились к катеру за карабинами.

   Но тут из зарослей, с громким лаем, на них выскочил Чинарик.
   Он так яростно на них бросался, защищая имущество хозяина, что казалось, сейчас разорвёт на мелкие кусочки нежданных пришельцев.
   Рассмотрев при свете луны, что их напугала мелкая собачонка, инспектора громко рассмеялись.
   Им стало стыдно за свои страхи и они, как бы в отместку за это, стали пугать собаку. Однако этим они ещё сильней раззадорили Чинарика. Он так бесстрашно бросался на них, так громко лаял, что даже редкие тучи на небе растворились, освободив звезды из плена.
   Стало светлее.

  Сержант, после своих страхов, по малой нужде решил сходить в кусты, да на беду, пошёл в ту сторону, где в болоте прятался Степан.
   Чинарик, заметив это, бросился к Степану, потом вернулся к милиционеру и высоко подпрыгнув, схватил  того зубами за промежность.
   Собака пыталась защищать хозяина, до последнего...

   От боли сержант с размаху ударил кулаком собаку по голове. Чинарик взвизгнув, отлетел в сторону и, скуля, побежал к Степану. Сержант за ним, за сержантом побежали инспектора, они уже поняли, что браконьер прячется где-то поблизости.

   Но тут все трое, услышали предсмертный визг собаки.
   Потом, раздался крик:
   - Чинарик, милый! Да, что же я наделал!

   Когда  инспектора подошли ближе, увидели, что, держась левой рукой за березу, из болота выбирается весь мокрый и грязный мужик.
   В его правой руке был окровавленный топорик, а на кочке перед ним, лежала собака с разрубленной головой.
   Горе Степана было неподдельным.
   Он, бросив топор, поднял Чинарика на руки и, прижав к груди своего единственного и верного друга, громко, по-детски, с надрывом, зарыдал.