Раскинулось море широко

               



               
               
                ( Так было )
               

          У каждого  из  нас,  в  памяти  хранятся  истории  из  своей  жизни. И  каждый  мог бы  написать  книгу. Тут  только   надо  иметь желание   и  усидчивость. Пожалуй,   и  всё. Разве   ещё  писчую  бумагу  и  перо. Ну и  сесть  за  стол,  или  как я  практикую,  облюбовать   тихий  уголок   в  уютном  кафе,  в  вагоне   метро,   в  городском  парке,  ну  где  угодно, и  создавать свой рассказ.
         
 И у  меня, за  долгие  годы  жизни,  накопилось  такое  количество  романтических  и  приключенческих  и  даже  трагических   историй, что  если   собраться  с  энергией,  можно   издать   много - томный  сборник  рассказов. И так, один  из них. 
      
 Завершался   пятый  год,  последний год той  ужасной,  никому  не  нужной  войны.  Никто   не   хотел  умирать  и  ник - то   не   мог  предсказать  своей  судьбы. Я  же  был  молод,   романтичен, постоянно  искал  себе  с ног  сшибающие    приключения и потому   стал   военным  матросом   Тихоокеанского  флота. Корабль,  палуба, авралы, вахты,  боевые  тревоги, морские  походы, секретные постановки  мин,  самоволки  на  берег   к   минутной  любви,  приказы  командиров,     морское  братство,  всё  это  и многое  другое  слилось  в  один  долгий  морской  день. Тогда,  во  время   высадки     морского     десанта   в  войне  с  Японией   на    Южном    Сахалине,  я и был ранен в правую  руку. И только потому, что  имел ранение, то  мне, девятнадцатилетнему  матросу   и    был  предоставлен    двухмесячный   лечебный   отпуск.   
         
 Было   осеннее  утро.  Над  проливом  Лаперуза  провисала  дождевая  туча. Я   задумчиво  стоял  у   причала .  Ленточки моей бескозырки шевелились на  свежем ветру. Мой  корабль   уходил  в  боевой поход, а  мне  предстояла   дальняя  дорога  в  родные  места. 
         
          -Матрос!
          Я  обернулся. Комендантский  патруль.  Младший  лейтенант с  интендантскими  погонами  и  два  солдата.
          -Почему  не  приветствуешь?!
         Всё было  так неожиданно, что  я  растерялся. И  к тому  же,  то  был  армейский  патруль,  а встреча  с   ним  матросу  не  сулила  ничего  хорошего.
        -Я?  Я…задумался,- и тут же улыбнулся, надеясь своей улыбкой раздобрить  его к себе.
        -Задумался?! А  как  стоишь?   Смирно!  Руки  по  швам!
         От  грубого  окрика  младшего  лейтенанта  я  вскипел. Да что это  он?!  Я  же этот  город у японцев  с  боём  брал,  ранен,  а он  сюда прибыл  как  на  готовенькое.
         -Ты  что  устав  забыл?!- наседал  на  меня  младший  лейтенант.
          И  тут  я  понял,  дело  дрань,  надо  как  то  выкручиваться.  И    как  мог,  пояснил.
         -Товарищ  младший  лейтенант!  Я  теперь  в  отпуске. У  меня ранение…
         -В  отпуске?!- перебил  он  меня, - ну  теперь  ты у меня  погуляешь. В комендатуру. Побежит  -  стреляйте ! 
         
В  комендатуре  оказалось  ещё  пятеро  солдат. И  когда  меня  втолкнули    в  мрачное  помещение,  один  из  них  насмешливо  произнес:
        -А,  матрос?  Ну,  со  свиданьицем! Садись,  садись  вот  на  этот  стульчик. Для  начала  мы  тебя того,  обработаем,  - и  демонстративно  размахивая   блестящей  никелем  машинкой  для  стрижки  волос,  двинулся  на  меня.
         
О,  что  значит  для  бывалого  матроса   причёска.  Стриженный  наголо  матрос, что  корабль  без  паруса.  Ни  один  матрос  не  сойдёт  на  берег,  не  покажется  в оболваненном  виде  девчонке. И вот  тогда, мгновенно  оценив  обстановку,и прижав  к  груди  раненую  руку,  крикнув - “Полундра”,  - бросился  к  выходу. Да, да,  точно,  наверняка   ушёл - бы,  но в  последний  миг,  когда  уже  был  у  выхода,   один  из  солдат  подставил   мне  ногу,  и  я  растянулся  на  полу.
            
Резкая  боль  пронзила  тело.  В  рукаве  бушлата  потекло  что – то  липкое,  тёплое. Срывая  голос   прокричал :
            -Вы, что?! Ослепли,  гады ! Я  же  раненный! Шов  разошелся..! Кровь !
             Но  солдаты, не внимая  моему  отчаянному  крику,    навалились  на  меня и,  заломив  назад  руки,  бросили   на  скамейку.  А  тот  самый,  что  с  машинкой,  с  каким – то остервенением  вцепился  в  мой  затылок. Нет!  Он  не стриг.  Он дёргал,  рвал  с  корнем  волосы,  пытаясь    простричь  хотя  бы  полоску  в  моей  пышной  шевелюре.
          
Может  быть  в  таких  случаях,  когда  испытываешь  от  других   жестокость,  у  тебя, откуда - то  берутся   силы  сопротивляться,  защищаться  до  последнего. Резким   движением  вскочил  на  ноги,  и,  сбросив  с  себя  стяжателей,  прижался  спиной  к  стене. И  тут я  вспомнил,  в  моём  внутреннем  кармане  бушлата   граната – лимонка. В порту, где совсем недавно  гремел бой, прятались японские самураи, и я  носил  её на всякий случай.   Я  выхватил  её из кармана, угрожающе   приподнял,  и    уже  готов был  выдернуть  чеку,  но  тут, к моему счастью  в комендатуру  вошёл  морской  офицер,   с  которым   я   высаживался  десантом  в  этот  город…   
         
…Двенадцать  дней  и  ночей  пассажирский  поезд  Владивосток – Москва  стучал  колёсами  на  стыках  рельсов.   Война  завершилась.   Казалось,  что  ещё  надо,  я  остался  жив   и  ехал  в  отпуск  домой,   где  прошло мое  детство.  Надвинув  на  лоб  бескозырку, я  смотрел   на  бегущие   за  окном  вагона  дальневосточные  сопки, дикий  Байкал,  осеннюю  тайгу,  на  Уральские  горы. Призраками  мелькали  полустанки,  города..  На  перронах,  демонстративно  покачивая   на  пальцах   рук  квартирными ключами  стояли  молодые  женщины,  солдатские  вдовы, откровенно  приглашая  отвоевавших  фронтовиков  разделить  горькое  одиночество. И летели   из  вагонов  туго  завязанные  вещмешки, а следом  за  ними   выпрыгивали   и  отвоевавшие  солдаты.  Под   звуки  голосистых  гармошек  и  одобрительные  шутки  однополча,  они  выбирали  себе  подруг…
             
…Москва  удивила  своими  размерами  и  шумом.   Всё для  меня  было  неожиданным  и  интересным.  Конечно  же,  посетил    художественный  музей  на   Волхонке  где  впервые,  увидел  знаменитую  картину  Пикассо “Девочка  на  шаре”. Бродил  по набережной  Москва – реки и,  конечно же,  оказался  у  стен  кремля.
Но разгуливая  по  Москве,  был  настороже. Ещё  на  корабле  матросы  предупреждали, военный комендант  Москвы зверь. Он  армейский  полковник  и   не  любит  матросов. Попадёшься  ему  на  глаза,  прощай  отпуск. И   вот  тогда,  опасаясь  встречи  с  военным  патрулём, я  соорудил  из  бинта  повязку  для  раненой   правой  руки, что бы   ни приветствовать  встречных  офицеров.
             
У  кинотеатра "Ударник" забрёл  в  чайную. В  зале  было   пустынно,  и лишь за  одним  столиком,  что  у  окна,  вырисовывался  силуэт  девушки. Тоненькая,  в  плотно  облегавшем  её  плечи  свитере,  она  казалась  мне  волшебством. В  Москве  я   был одинок,  а мне  так  хотелось  иметь  друга.
             -Который  час?- спросил я  девушку.
             В  ответ – улыбка. И я  ощутил,  как  запылали  мои   щеки,  ведь  на  моей   руке  сверкали  трофейные часики.
             Девушка  допила  свой  чай  и   вышла  на  улицу.
            
Ну, а  что  я? Конечно  же,  пошел  следом.  Узнав,  что  я  матрос  Тихоокеанского  флота, и  Москву совершенно не знаю,  она   согласилась   показать  мне  свой  город. Мы  говорили  о  моём  боевом  корабле, о  штормах  в  Татарском  проливе,  о  моей  мечте  стать  художником  и  журналистом.  Мог - ли  я  тогда  предположить,  наивный  матрос,  как  далеко    до  исполнения  моих  желаний : что  после  трёх  военных  лет моей  боевой   морской  службы,  после лечебного отпуска, предстоит  оттрубить  ещё  целых пять  долгих  лет,  прежде   чем смогу быть   самим   собою…
            
Близился вечер.  Мы  ехали  на   электричке   за  город. В  вагоне   все  места  были  заняты, и мы,  плотно  прижавшись,  друг  к  другу стояли в тамбуре. Входная  дверь  была  отворена, и  свежий  ветер  с  запахами  золотой  осени  теребил  её  густые  волосы.  Всё  для  меня  было  впервые,  и эта романтическая   ночь,   и  податливость нежного   девичьего  тела.  Оно  было горячим, совсем  рядом, и так  близко,  что  меня  трясло  как  в  лихорадке.
            
И  тут  до  моего  слуха  донеслась  знакомая   песня  о  море  широком, о  кочегаре,  у  которого  перестало  биться  сердце. И  пел  её  безногий  инвалид  войны. В   матросской  тельняшке,  на  роликовой  тележке,  он  медленно  катился   по  вагону и пел.   Пассажиры,  особенно  женщины,  бросали  в  его   бескозырку  монеты.
          
Я узнал  его. То  был  Володька  Богатырёв,  матрос  из  нашего  корабля,  что  подорвался  на  мине.  Я  хотел  окликнуть  его, но  тут  возник   милиционер. Я хорошо видел, как тот милиционер  резко  наклонился  к  Вовке, что бы   вырвать  из  его  руки  бескозырку  с  медяками. Но  Володька,  эх, этот  наш  Володька,  славный  морячок,  виртуоз  в  матросском  переплясе,  бесстрашный  десантник,  изогнулся,  и,   ухватив  зубами  бескозырку,  торопливо   зашлёпал  ладонями  по  полу,  направив  свою  тележку  к  открытой   двери  вагона.
            
Нет,  я  не  мог  ошибиться,  Володька  узнал  меня.  Он  даже  подмигнул, и,  не  желая,  оказаться  в  руках  милиции, на полном ходу поезда,  метнул  свое   искалеченное   тело в ночную тьму...
            Стало  как то  пустынно.
            Колёса  стучали о рельсы.
            В   тамбур  врывался  осенний ветер.
            Рядом   со  мною  стояла  юная  девушка.   
            Мы  ехали  к  ней  на  дачу... 
            
Страна тогда  была заполнена  инвалидами,  калеками  войны. И  условия  их жизни были  нищенские.  Многие  из них  пробирались в Москву  и  на улицах   выпрашивали  милостыню.   И  Сталин, вождь всех времён и народов,вместо того,чтобы чтить своих героев,  отдал страшный  приказ, ловить несчастных калек  и силой  высылать из  Москвы. 
               
                Москва - Сидней. 2011год.