Перевод с исландского окончание

***
После похорон Гистли сидел на пороге отцовского дома и не решался войти. Ему не хотелось верить, что отца там уже нет, и никто его уже не встретит со словами: «приходи, благословенный и удачливый». Гистли очень любил отца и воспринимал его скорее даже как брата, как равного, который никогда не должен был умереть.

Гистли замечает старые и поношенные башмаки отца, в которых тот обычно ходил по каменистой пустоши.Гистли надевает башмаки и отправляется к тому месту, где умер отец. Гистли знает, что без труда точно определит это место, потому что с рожденья ориентируется никому не понятным способом. Объяснить, как это у него получается, он бы не смог.
 
Гистли идет каменистой пустошью к тектоническому разлому мимо зарослей люпина. Он вспоминает, как много времени проводил здесь в детстве. Больше всего Гистли любил наблюдать за муравьями. Мог часами сидеть перед муравейником и любоваться непрерывным трудом его маленьких обитателей. Следил, как они запасаются пищей, как перетаскивают свою добычу по внутренним коридорам, как они обихаживают свою матку. Потом, уже в школе на уроке биологии, когда он очень увлеченно описывал жизнь муравейника, один мальчик спросил его:

- И как же ты мог это видеть, ты что, разорял муравейники?

С тех пор его стали называть: Гистли-разоритель муравейников. В тот день впервые он узнал, что никак не мог всего этого видеть и впервые задумался, как же он это видел. Тогда ему никто не поверил, только отец. Отец ему верил всегда и всегда был на его стороне.

Бьёрн хотел, чтобы сын стал художником, ведь Гистли имел чувство цвета, и у него, по словам художников, друзей отца, были все шансы стать живописцем. Отец отдал его в художественную школу. Но сыну не очень нравились занятия академической живописью, к тому же учителя ругали его за то, что он пишет в обратной перспективе. Они заставляли искать точку горизонта, где сходятся все линии, а у Гистли они только расходились.  Они расширялись и вверх, мир раскрывался веером, и чем выше, тем огромнее он становился. А сам Гистли чувствовал себя внутри гигантского цветка, окруженным его лепестками, уходящими в бесконечность.

 Бьёрна вызвали в школу, и учителя объясняли ему, что сын его видит все наоборот, и опять долдонили о точке горизонта, где все должно сходиться. Потом отец признался Гистли, что стоя перед ними с ужасом обнаружил, что и сам все видит в обратной перспективе, и его мир также расширяется по мере удаления. Он стоял перед учителями и краснел и что-то мямлил, и опускал глаза, а когда их поднимал, мир становился огромным и угрожающим, как будто не хотел сводиться в одну точку. После этого отец забрал Гистли из художественной школы и больше никто не заставлял мальчика рисовать горшки с тряпками.

…Гистли приближается к разлому и садится на то место, где умер отец. Уже солнце зашло за горизонт и в белой ночи, где-то рядом танцует и поет безумная Инга. Она почти неразличима, то появляется на скале, то снова тает, как паутинка. Но пение ее тревожит Гистли, оно какое-то жужжащее, вибрирующее. Оно гипнотизирует... И Гистли видит уже совсем другой мир.

Гистли видит в предрассветных сумерках бревенчатый причал и несколько кораблей викингов у него. И видит юношу, лет 15-ти- 16-ти, с копной русых, неровно стриженых волос на голове. Он уже снарядил ладьи и собирается на рассвете отчалить на юг в поход на богатые земли. И Гистли понимает, что юный викинг богат и уважаем, и сам владеет этими кораблями. И ещё видит он на причале тёмную фигуру человека, одетого не так, как одеваются викинги. В длинных, ниспадающих до земли, тёмных одеждах, явно иноземец, гость, человек стоит перед юношей и что-то ему говорит. Через какое-то время Гистли начинает слышать, о чём говорит гость. А говорит он о неведомых землях, где еще не бывал никто из викингов, где растет виноград и  много всякого зверья и рыбы, где тепло и красиво. И живут там совсем другие люди, приветливые и доверчивые. У юноши загораются глаза от того, что он слышит, он решает  посетить те земли, и на рассвете он повернет свои корабли не на юг, а туда, к неведомому Винланду. Гистли понимает, что они говорят об Америке. И происходит это задолго до открытия её Колумбом и даже задолго до плавания туда Лейва Счастливого.

 Ещё Гистли откуда-то знает, что этот юноша достигнет неведомых земель, но никогда не вернется назад, хоть и будет жить долго. И никто не узнает, что он был первым. И девочка Ауд с хутора у Орлиного фьорда выйдет замуж за другого парня. А мать юного викинга до конца своей жизни будет выходить на мыс, и всматриваться в горизонт в ожидании ладьи своего сына. И в белые ночи она будет разводить костер и танцевать вокруг него, и заклинать богов, чтобы они помогли ее сыну вернуться назад.

Гистли очнулся. Какой странный сон он увидел здесь. Прошло совсем немного времени. Вдали замирает жужжанье безумной Инги. Гистли встает с валуна и отправляется обратно.

                ***

Утром Гистли подъезжает к своему банку. На площади перед домом правительства беснуется толпа, протестующая против мирового кризиса, против повышения цен и снижения уровня жизни. Протестующие закидывают серенькое здание дома правительства яйцами, помидорами, дынями и йогуртами.
 Гистли проходит в свой кабинет и просит секретаршу ни с кем его не соединять. Он запирается, включает компьютер и открывает новый файл.

Слова летят стремительно, как стрелы дикарей. Гистли не приходится ни над чем задумываться, как будто кто-то другой водит его рукой. Гистли знает, что это тот, его далекий предок, подсказывает нужные слова.

 Проходит немного времени и вот уже стены растворяются. Не поворачивая головы, Гистли видит всё вокруг себя и даже то, что за спиной. Как это у него получается, он объяснить не может, да и не хочет, это состояние ему нравится. Вокруг бушует океан, и скрипят уключины, и летят ладьи сквозь волны. На носу первой из них стоит юный викинг, смотрит вдаль и уже почти видит неведомый берег, к которому рвется вся его юная свободная душа.

 Потом Гистли видит незнакомый остров совсем другой страны, корабли на рейде и чужой город на этом острове. Посреди города огромный собор, видимый далеко на много километров, устремленный ввысь. А вокруг много-много моряков. Среди них Гистли узнает своего деда, юного, безусого, с голубыми глазами. И глаза деда смотрят в небо, куда уходят купола собора. Гистли тоже смотрит ввысь на купола и вдруг пространство вокруг него раскрывается веером как лепестки огромного цветка и чем выше, тем огромней оно становится...
 
И свежий ветер свистит и зовет на волю, океан бушует и бьется о скалы… А на далеком берегу, посреди каменистой пустоши, танцует и зовет назад своего бродягу-сына вечно безумная чья-то мать.