Моя далёкая молодость

Из коридора доносились неясные шорохи и сопение.
Не прерывая объяснения новой темы я подошёл к двери класса и резко открыл её.
Завуч Захаров едва успел отскочить в сторону.

 -Что вы здесь делаете? – спросил я.
Он даже не попытался изобразить смущение.
- Вот, проходил мимо. Случайно.
- В следующий раз случайно держитесь подальше от двери. Могу и задеть, –  посоветовал я.
Завуч бросил в мою сторону взгляд, полный ненависти и острого желания ударить меня.
Я осторожно прикрыл дверь и вернулся в класс.

По дороге домой я размышлял над сложившийся ситуацией.
Работать становилось невыносимо.
На другой день у меня не было двух первых уроков, и я решил зайти в гороно.
Урунбаев заметил меня ещё с порога, но головы от бумаг не оторвал.
Делал вид, что внимательно читает.

Я кашлянул.
- Чего тебе? – буркнул Урунбаев, всё ещё не поднимая головы.
- Почему Захаров следит за мной?
- Ты, наверно, очумел, – сказал Урунбаев, – шпионских книжек начитался.
Кому ты нужен?
- Извините, – сказал я, – что-то с нервами не в порядке.
- К врачу сходи, –  посоветовал Урунбаев.
Я вышел в коридор.

- Вернись! – крикнул Урунбаев
Я вернулся.
- Вот что, – делая озабоченное лицо, сказал заведующий , – раз ты уже всё равно здесь,
давай решим один вопрос.
- Какой  именно? – не понял я.
- Тут тебе любопытная телеграмма пришла. Ты что, писатель?.
- Пробую свои силы, – осторожно признался я, всё ещё не понимая, куда он клонит.

Урунбаев достал из-под кипы бумаг телеграммный бланк и, подчёркивая каждое слово, прочёл:
«Маргулису Рафаилу. Вы утверждены участником третьей конференции молодых писателей Таджикистана,
которая пройдёт…»
Он оторвался от телеграммы и строго спросил:
- Что это такое?
- Приглашение.

Урунбаев смял телеграмму и выбросил её в мусорную корзину.
- Всё понял? – спросил он.
- Нет, –  ответил я.
- Ты что, всерьёз нацелился ехать? Как ты себе это представляешь?
Ты там будешь развлекаться, а ученики, выпускной класс,  должны по твоей милости собак гонять? Да?
А экзамены – на носу.
- Но это же всего три дня! – воскликнул я. – И потом – это почётно! И для вас, в том числе.
- Забудь о всяких там конференциях, – сказал Урунбаев, – лучше к врачу сходи.
- Но это же самоуправство! – я не выдержал и вскипел. – Может, вы моё будущее губите?
- Твоё будущее? – засмеялся Урунбаев. – Скажи «спасибо», что работу дали.
Нечего было по всяким квартирам шляться и разговоры говорить. Думаешь, про тебя ничего не известно?
- Гайбулло Урунбаевич, – тихо сказал я, – отпустите по-хорошему.
Ведь самовольно уеду.

Он усмехнулся и погрузился в бумаги.
Он знал, что я даже не дёрнусь.
И я ушёл.

Прощай, литература! Обними меня, милая муза!
Через час я войду в класс и ровным, бесцветным голосом скажу: « Тема сегодняшнего урока…»
А из коридора будут доноситься подозрительные шорохи и сопение.

Моя далёкая молодость! Я помню тебя!

                Р.Маргулис