***

                РОМАН

                Научная  фантастика

                «АПОКАЛИПСИС  ЗОЛОТОГО  ВЕКА»

                Книга Первая

                «ЗОЛОТОЙ  ВЕК  ИЛИ  ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ»

                Деньги не должны служить зарабатыванию денег.
                Они должны служить подготовке Земли к проявлению Нового Творения


               
                ГЛАВА ПЕРВАЯ

               
         
Затаив дыхание Вересов прислушивался. И не мог никак понять, где, все-таки, находится источник вибрации, той, которая беспокоила его не только своим постоянством, но, так же, и своей интенсивностью. Она, то нарастала, то медленно спадала, но не исчезала совсем, а продолжалась и жила какой-то своей, одной ей ведомой, жизнью. Вересов никак не мог понять, что в нем изменилось. Толи, его ощущения, по отношению к окружающему миру, толи в его существе что-то появилось новое, еще не осознанное им. И выходило, что, либо он, вернее его тело улавливало вибрации проходящего мимо, территории базы, транспорта, где он работал сторожем, либо все-таки начали проявляться новые способности и возможности его существа в целом. Что, кстати было, совсем, не удивительно, так как практика интегрального совершенствования, которой он занимался уже много лет, когда нибудь должна была проявиться, вернее, проявиться должны были результаты этой практики. И все же, это интересно, вот так, вдруг, в тебе или через тебя, начинает проявляться что-то новое, не ведомое тебе, по крайней мере, неведомое на уровне физических ощущений. А с другой стороны, в этом мире каждое мгновение появляется что-то новое. Но, так рассуждает интеллект  человеческого ума, а тело просто откликается на те, или иные возможности, являясь послушным инструментом в руках Всевышнего. Но за этим послушанием стоят тысячелетние привычки косности. И что бы их преодолеть, надо потратить, ничуть не меньше времени, чем на их приобретение. Впрочем, практика нисхождения Свыше, сокращает этот срок преодоления тьмы и несознания, почти на порядок, а то и еще больше.

      Ну, так вот, вибрации и их ощущения дело хорошее, но хотелось бы знать, какое же, из всего этого может вытечь практическое, их применение.

      Вот это и занимало сейчас ум Вересова. А на ум ничего не приходило, что само по себе уже было хорошо, так как наш ум может предложить либо то, что всем известно, только в своей интерпретации, либо то, что, ну никак, не вставить в жизненные рамки существа человеческого. Или еще, что-то в этом роде. Вот и выходит, что единственная польза от ума, это когда он молчит. Просто молчит и все тут. И вот тогда, в это молчащее пространство ментального существа, нисходит Свыше то, что люди называют озарением или гениальностью. Искрой Божьей или еще как ни будь, в том же духе и что никогда не может проявиться в уме, постоянно болтающем, ноющем, бегающем по кругу, в общем, в уме беспокойном, что, кстати, есть его постоянное состояние и от чего он и «тащится» по правде говоря. Так вот такой ум никогда ничего сверхъестественного, ни то чтобы выразить, но и просто отразить, не сможет. Вот почему Вересов, отпустив все потуги личностного, индивидуального я, сконцентрировался на устремлении сознания к Горним высотам. 
 
       Сколько прошло времени с момента начала его концентрации сказать трудно, но, наверное, не очень много, потому что на улице как была ночь, так ночь и оставалась. Разве что луна и звезды несколько сместились на небосводе. И, наверное, этот опыт так и остался бы очередным, в ряде других концентраций, практики Вересова, как вдруг он услышал, или скорее стал тем, что прозвучало, и что охватило его целиком и полностью.

       - «Твое предназначение в проявлении Высшей Силы и Света! Сознание Высшего проявления будет принято позже»

       - Вот Оно и пришло,- подумал Вересов и обратил внимание на то, что в нем как будто что-то изменилось и изменилось настолько, что сразу и не объяснить, что же это такое.

 А изменения между тем были огромные. Можно сказать кардинальные. Внутри него все стало, как бы сориентировано в одном направлении. В направлении к Всевышнему. И эта устремленность стала его сущностным состоянием, силой, которую нельзя было превзойти никакими мыслями и эмоциями, не говоря уж о желаниях, раздражительности и тому подобным вещам, жизненного плана сознания. В нем, или вернее, он сам стал покоем и ровностью. Ровностью по отношению ко всему и покоем, который можно было, чуть ли не потрогать. И через эти, покой, и ровность стала проявляться Сила и Свет Всевышнего. А проявление это происходило для постороннего глаза совершенно незаметно и ничем или вернее никаким действием не было выражено. По правде говоря, никакого действия и не было. Во внешнем мире не было, но внутренний мир Вересова представлял собой Вселенную, расширяющуюся с какой-то непостижимой скоростью во всех направлениях и наполняющуюся неимоверными Светом и Силой. Тело его при этом переживало не менее колоссальные потрясения. И ощущения тела были следующими - вес и размеры его почти мгновенно сравнялись с матушкой землей и, не останавливаясь ни на мгновение, стали заполнять собой солнечную систему и, далее расширяясь в безбрежные просторы мироздания.

      Но повторяю, что с позиции стороннего наблюдателя ничего ровным счетом не происходило. Все выше описанное, было исключительно переживанием Вересова и лишь его внутреннего, если так можно сказать, мира, который до поры, до времени, мы с вами оставим в покое – по причине, откроющейся, для нас с вами, несколько позже.
            
        А между тем время неумолимо текло, все, приближая рассвет, который принесет нашему герою то, что в будущем станет отправной точкой в изменении всей картины жизни человека, на планете Земля. Но пока еще есть время, а глобальное мироустройство в перспективе, обратим наше внимание на дальнейшие действия Игоря Вересова - сторожа центрального склада производственной базы ЗАО «ТЕПЛОСЕТЬ».

        Опыт, достойный Богов и даже превышающий их, что само по себе уже не маловажно, приближался к завершению, но не остался лишь воспоминанием в памяти, а стал основой всей дальнейшей жизни нашего героя. И в результате не только высшие инструменты, такие как Витальное и Ментальное, но и само тело, до самой последней клетки его, приобрели качества сравнимые с качествами Богов. Правда, вот скелетный аппарат оказался не готов к восприятию Света и Силы Всевышнего и доставлял некоторые неудобства, которые, правда к внешней деятельности не будут иметь отношения или вернее не будут препятствием той миссии, которая уготована Игорю Вересову.
       
        Так вот, рассвет уже занимался, и пора было производить обход территории, как это всегда происходило перед окончанием смены. Но состояние сознания Вересова, было таковым, что кроме присутствия везде и во всем было еще и непосредственное знание того, в чем и где присутствовало в данный момент сознание. Так что надобность в обходе территории и объектов, отпала сама собой. И все же, Вересов вышел на улицу.               

        Территория была не очень большой, но и не маленькой – так, где-то гектара два, не больше. Полтора десятка складов по периметру, здание управления, песок, щебень, трубы, разное оборудование, ну и склад металлолома. Думается это обычная картина для подобного рода организаций. Погода была прекрасная. Ароматы ранней осени наполняли все вокруг. И было то радостное ощущение прелести всего живого, которое наполняет все окружающее в начале мая, когда   чуствуеш, как вокруг тебя возникает новая жизнь. Справа и с лева, везде, насколько хватает глаз, пробуждается что-то новое, живое. Но это в мае, а сейчас, как мы уже успели отметить, было начало осени. И все же радостное ощущение нового не давало покоя и подталкивало к каким-то неизвестным действиям. Впрочем, глубокое внутреннее спокойствие и ровность, ставшие теперь основой существа Вересова, не мешали воспринимать окружающую его жизнь, такой, какой она была в действительности. И то, что раньше было для него унылым, однообразным и серым, сейчас предстало в каком-то ином виде, как бы светящимся изнутри, своим истинным светом.

        Вот в таком состоянии Вересов проходил мимо огромной кучи щебня. Куча была действительно большой, по объему, кубометров сто не меньше. И что-то, какой-то внутренний импульс заставил его остановиться около этой массы битого серого гранита. А в следующее мгновение, Вересовым овладел какой-то порыв, пришедший с огромной силой, и уверенностью, что так и должно быть. В нем, в этом порыве, было конкретное решение, придать этой бесформенной массе определенную форму. Какую именно не важно. Это придет в процессе работы, если только то, что должно было свершиться, можно было бы назвать работой. В общем-то, Вересов не прилагал никаких усилий, он просто знал, что должно было получиться в результате. И не только в результате, но и в каждое мгновение происходящего, грандиозного, по своим масштабам, действия. А происходило, точнее, начинало происходить следующее:

       Вересов, физически ощутил, исходящую от него силу, которая изливалась в пространство с мощностью Ниагарского водопада, другое сравнение никак не подходило, хотя и это, было настолько мизерным, по сравнению с имеющимися возможностями, что…

       И вот, огромная куча гранитного щебня, с грубым шипением или шуршанием, начала принимать форму правильного куба, в то же время очень быстро разогреваясь. Жар становился невыносимым и Вересов вынужден был отбежать от гранитного куба, удерживающего свою форму по средствам величайшей силы Свыше, и в то же время уже начинающего быстро раскаляться и светиться снизу, спекаясь или сплавляясь, как вулканическая лава, но только при этом, не теряя правильной формы куба. Решение пришло мгновенно, как будто только и ждало этой минуты:
   
       - Силой удержать температуру внутри процесса, иначе будет пожар.

       Мгновенно вокруг стало прохладно и свежо, но в то же, время гранитный монолит раскалился и засиял, ярко-малиновым светом. Отдельные его фрагменты окончательно сгладились и, его свечение стало терять свою интенсивность, но вверху, метрах в сорока, над остывающей массой, отчетливо было видно кипение горячего воздуха…   

     Остывание происходило в тисках все той же неимоверной силы, не позволяющей монолиту дать, даже самую маленькую, трещинку в его полированных гранях. Остывание прошло в течение нескольких минут, как впрочем, и формирование этого величественного гранитного куба, что противоречило всем законам физики, с какой стороны к ним не подойди. Но факт оставался фактом – великолепно-серый, полированно-блестящий куб, с равными гранями, метров пять, каждая, красовался на месте бывшей, бесформенной кучи щебня.
 
        И все-таки Вересову показалось, что работа не завершена
.
        - Не хватает памятника на этом постаменте,- экспрессом промелькнула мысль, и тут же ее образ, стал воплощаться в форму, из металла. Благо металлолома рядом было предостаточно. И, столь грандиозная работа была окрашена изрядной долей юмора.

       На постамент был водружен, монументально отраженный муж, с лицом генерального директора ЗАО «ТЕПЛОСЕТЬ» – Краюхина Ивана Владимировича. И выражение его лица говорило, что он только что одержал величайшую победу над всеми сразу. Стоял он, гордо вскинув голову, чуть выставив вперед левую ногу и опираясь двумя руками на черенок лопаты, которая была на половину погружена в кучу денежных знаков, у его ног, в виде монет разного достоинства.

       Высота скульптурной композиции была внушительная и соответствовала всем пропорциям постамента, и ее окружали, на том же постаменте разные вентили, задвижки, фланцы и отводы. И все же, не взирая, на сатирический подтекст данной скульптурной композиции, выглядела она великолепно. Четкости и прорисованности отдельных элементов и гармоничности ее расположения нельзя было не отметить. Оставалось только увековечить памятник надписью. Которая и была с тем же успехом, что и все остальное, отлита и впечатана в одну из граней постамента, обращенную в сторону въезда на территорию производственной базы. А надпись сия гласила:

       - «ТЕПЕРЬ ПОПРОБУЙТЕ, СНИМИТЕ», и далее, тем же шрифтом, в продолжение:

       - «ДОСТИГНУТОЕ - НЕ ПРЕДЕЛ».
 
       И так, на все, про все, ушло минут пятнадцать, которые впрочем, пролетели как одно мгновение. А солнце между тем уже взошло, и памятник предстал во всем своем величии и красоте. Красоте, для непосвященного, в дела и планы генерального
директора. О планах говорить не будем, так как они, скорее всего не осуществятся, а вот о делах, пару слов сказать необходимо, иначе смысл надписи на памятнике повиснет в воздухе. А этого как раз и не хотелось бы.

       Так вот зарплата у нынешнего генерального директора ЗАО «ТЕПЛОСЕТЬ» была, примерно тысяч двести пятьдесят, в то время как средняя по организации, была примерно около пятнадцати тысяч. В частности у сторожей она была всего около пяти тысяч рублей. И вот при такой зарплате нынешний директор умудрялся еще проводить свою, частную контору через ЗАО «ТЕПЛОСЕТЬ» и списывать свои, личные расходы, не считая махинаций с транспортом, а так же откровенного воровства. Но люди молчали, боясь потерять работу. И хотя должность ген. директора была выборной, но выбор-то делали учредители данного ЗАО, а у них рыльце тоже было в пуху, как, впрочем, у каждого, из представителей крупного бизнеса, в нашей стране. О власть придержащих, пока умолчим, но…

       И так в конторе, можно сказать, процветал волюнтаризм по нисходящей безответственности, но заработок, какой-никакой, был и люди в основном держались, хотя текучка и наличие вакансий были, можно сказать, хроническим недугом этой фирмы. А занималась она, ни много, ни мало, поставкой или вернее обеспечением горячей водой, как населения, так и производственных предприятий, нескольких районов, Санкт Петербурга и Лен. Области. Но в верхних эшелонах управления, как раз считали, что чем больше неорганизованности внизу, тем тише наверху. И работал бы Вересов в этой конторе и дальше, так как зарплаты худо-бедно на еду, какую-никакую, хватало, за квартиру тоже можно было заплатить. Правда на все остальное денег как не было, так и нет, но дети уже выросли и сами себя обеспечивают, да и жена его не донимала вопросами о деньгах. А в остальном, целью его жизни было только одно – Интегральное самосовершенствование.

        И вот на тебе. Открылись врата, Великого могущества Всевышнего и инструментом проявления был избран он – Игорь Вересов, пятидесяти лет от роду. И не знал он еще, что не он один оказался готовым стать переходным звеном в Божественной игре эволюции, и что скоро сведет его судьба и с другими избранными в этом мире. Но до этого еще далеко и спешить мы с вами не будем, а будем вдумчиво и с большим вниманием следить, по очереди за каждым из наших героев. И будем не только удивляться тому, что мы узнаем, но и осознавать перспективы человечества, в его грядущем будущем. И начнем, пожалуй, с господина Краюхина и иже с ним.
 
      Так вот, жил себе, относительно спокойно и безбедно, господин Краюхин Иван Владимирович, жил и не подозревал, да и не мог он подозревать, что судьба ему уготовила такой кусок славы и известности, от которого он не сможет отказаться. Даже если бы и очень захотел. Хотя не будем забегать вперед, а проследим за всем, что будет происходить во вверенной ему организации дальше.

       И так, вдоволь налюбовавшись, возникшим из небытия, произведением искусства, непосредственным участником возникновения которого он и являлся, Вересов взглянул на часы. Правда он этого мог и не делать, так как и без их помощи уже знал, что минут через десять придет его сменщик – Володя. Человек верующий и к таким сюрпризам не подготовленный. Хотя, с другой стороны, верующий человек спокойнее и главное откровеннее воспримет то, что в просторечии именуется чудом. А то, что стояло сейчас на территории базы, сверкая в лучах восходящего солнца, не иначе, как чудом и назвать-то, было нельзя. Да и по правде говоря, памятник, на великолепном постаменте, был действительно прекрасен, если не вдаваться в смысловую часть, его дополняющую. И даже пес Шарик, сидевший на цепи у сторожевого помещения и бывший немым свидетелем, всего произошедшего, не произнес ни единого слова, то есть, не издал ни единого звука, хотя сказать ему, наверное, было что. Ведь не каждый день на твоих глазах, пусть и собачьих, возникают такие чудеса. Но возможно, на сей счет, у него были свои резоны и он, впрочем, как и всегда продолжал преспокойно лежать около своей будки, на травке, положив голову на лапы, и только изредка переводя  взгляд с памятника на свою миску, где как всегда хозяйничали воробьи. И этот взгляд как бы говорил, что пора бы вам, летающие твари, присесть на голову этого мужа, а то уж слишком сильно блестит.
 
        И вот, исходя из нашего пояснения, первым кто увидел это величественное изваяние, другого слова не подберешь, был сменщик Вересова – Володя. Который, войдя на территорию базы, не то что бы замер, а попросту окаменел, от увиденного. И чтобы освободить его от ступора, Вересов непринужденно сказал:
 
         - Полюбуйся, каков красавец. Пожалуй, здесь ему самое место. Хотя можно и рядом с конторой поставить. Только перевезти не на чем. Хотя, пусть сам решает, где себя любимого, установить.
 
         -Это кто?.., когда?.., вот это да! Когда привезли? - наконец, придя в себя, спросил Володя.
 
         - Только что, перед твоим приходом, даже еще остыть не успел. Так сказать с пылу, с жару. А вообще-то, это не последнее изделие на нашем веку. Так что возможно скоро еще кого ни будь, изваяют.

         -А кто это, неужели сам Краюхин,- еще не совсем оправившись, от увиденного, спросил Володя.

         - Ну, конечно,- сказал Вересов,

         - Это он, Краюхин Иван Владимирович. Ты на надпись-то посмотри.

         -И что, это он сам придумал или кто подсказал,- наконец придя в себя, и улыбаясь, спросил Володя.

         Но в его словах не было вопроса, скорее было утверждение и ирония по отношению к пояснительной надписи, сверкавшей полированными буквами на серой глыбе мрамора.
 
         - Но, это же, и в ворота не пройдет, да и поднять нечем,- окончательно успокоившись и направляясь к новому чуду света, произнес Володя.

         - Неужели и впрямь, сделано по личному заказу. Но надпись..., это же, паноптикум какой-то. Похоже, он с ума сошел.

         - Пока что вряд ли, но как только увидит и прочитает, чем его увековечили, думаю, крыша у него отъедет. И на значительное расстояние от владельца. Он ведь ничего не знает. И, я думаю, что надо будет поискать смельчака, который сообщит ему о таком подарке судьбы.
 
         - А кто привез-то? На чьей смене? Хотя, если вчера, то он бы уже знал об этом. Выходит ночью, сегодня?

         - В логике тебе не откажешь. Только не ночью, а за десять минут до твоего прихода. И не привезли, а сотворили из казенного щебня и металлолома. Правда если ему не понравится, то он может отдать приказ привести все в исходное состояние. Хотя молва бежит быстрее приказов, и я думаю, что вот-вот начнут собираться любопытные. Так что сегодня Вова на базе будет аншлаг. Готовь билеты.

         - А что же я скажу, когда будут спрашивать, откуда, мол, это появилось.

         - А ничего говорить и не надо. Всего лишь пришел, увидел, записал в журнал дежурств, как данность. А объясняться буду уже я. Тем более что мне, уже давно, есть что сказать. Да и показать, нашему руководству, тоже есть что. Так что Вова не грусти, а вали все на меня.

Сегодня будет замечательная история в нашей организации. А вон уже и первые зрители идут.
 
         Со стороны автостоянки, не обращая внимания на необходимость раннего выезда, уже шли, о чем-то,  громко переговариваясь, водители.

         День обещал быть Жарким.



               
         Все было хорошо в это прекрасное утро. Утренняя свежесть просто таки растекалась елеем по всему вокруг. Не было еще ни давящей жары, ни удушливого, струящегося из всего вокруг, воздуха. Было просто тепло и свежо, как бывает ранним, осенним утром, при ясном небе, поющих про что-то свое птицах, журчащем, в зеленой листве деревьев, ветерке. Все вокруг было так гармонично и естественно, что можно было подумать, а не сон ли это. Не видение ли это. Но нет, это была действительность и к тому же, в неестественно натуральную величину, с такой же, неестественной литературной поддержкой. И вокруг этой неестественности уже собирались люди, знающие того, кто был отформатирован в металле на граните. И кто-то, уже успел сообщить о случившемся, наверх. Без злого умысла конечно, но все-таки с прицелом на незамедлительную реакцию, которая в свою очередь обещала много интересного. Если только на все это смотреть со стороны и не принимать никакого участия в будущих событиях. А они обещали развернуться незамедлительно и бурно. Не в смысле, бурно для окружающих, а как раз в смысле бурно, для участвующих в них, а так же для тех, кого эти события захватят в свою непредсказуемую орбиту.
         
        И так, как мы уже отметили, день действительно обещал быть жарким и уже становился таковым и в прямом и в переносном смысле, так как на территорию базы, волоча за собой облако пыли, въехала машина, одного из ответственных лиц ЗАО «Теплосеть». И, надо вам сказать, что ответственным это лицо было исключительно по должности, но никак не по существу. Да и должность то свою оно, это лицо, получило исключительно благодаря близкому знакомству с другим не менее, а по правде говоря, так и более, ответственным лицом. Называть их по имени мы не будем, так как и тот и другой в нашем повествовании, скорее всего только промелькнут, хотя первый из них все-таки хлебнет из горькой чаши, но исключительно благодаря собственному внутреннему устройству ума, психики, ну и так далее. Назовем его просто - помощник. Помощник и все тут. И ни каких гвоздей. Ведь он и по жизни то был просто помощник. Хотя кто его знает. Но нам он известен только как помощник и все тут.
      
        Да, чуть не забыл вас предупредить. Так как утро раннее и многие из нас еще не успели позавтракать, настоятельно рекомендую сделать это безотлагательно. Ведь мы с вами будем свидетелями не очень приятных, с точки зрения приема пищи, ситуаций. А порой они могут вызвать и обратный эффект у слишком впечатлительных читателей.
 
        Так вот, как раз то, что наш уважаемый помощник не успел позавтракать, из-за столь не ординарного случая, это как раз и избавит его в дальнейшем от того, что…  Впрочем, не будем забегать вперед и предоставим всему свой черед.

       -Ну, что тут у вас опять происходит,- спросил помощник у сторожа, так как это была его дежурная фраза…

       -Что за… – и, не договорив, помощник уставился на монумент, окруженный к этому времени уже достаточно большим числом работников предприятия.
 
       -Кто это привез,- наконец членораздельно произнес помощник.
 
       Ведь как, никак, а он был помощником по безопасности и, наверное, вследствие этого в его голосе зазвучали тревожные нотки. Правда тревога эта была, скорее всего, за себя любимого, хотя и имела подсознательную природу.

       Сторож только пожал плечами в ответ. А помощник, не обращая больше внимания на него, направился к, уже веселящейся толпе, окружившей предмет их веселия. А подойдя поближе, помощник, надо отдать ему должное, так как он в прошлом имел не косвенное отношение к «конторе глубокого бурения», обратил свое внимание сначала на надпись на постаменте, а уже потом на того, кому она принадлежала и чей статус, так сказать, озвучивала. И все увиденное в целом, как первое, так и второе, не предвещали для помощника ничего хорошего. Но это он понял не сразу. Это доходило до него какими-то обрывками и складывалось  уже в его уме, в нескончаемый и пренеприятный, для него пазл.
 
        Между тем окружающие уже обращались непосредственно к нему. И то, как и что они говорили, с очевидностью, свидетельствовало, о том, что этот памятник, а главное его надпись, не столько веселит народ, сколько его раздражает. Правда, раздражение это было скрыто в едких и острых шуточках отпускаемых в адрес владельца данного предмера роскоши.
        -Слушай,- обращаясь к помощнику, говорил один из водителей,

        - На кой черт, ему такие размеры, ведь его и так каждый первый поминает, про себя, по матушке. Другой бы на его месте уже давно стал заикой, а нашему, хоть бы что. Или это у него от наших воспоминаний крыша поехала? Это же, какие деньжищи надо было заплатить за такое.
         
        -Не-е, это он себе на дачу или на могилу приготовил. Впрок, так сказать,- сострил другой.

        - И главное,- поддержал еще кто-то,

        - Зачем сюда-то, было тащить? Или дома уже ставить не куда, так везли бы прямо к конторе. Там ему самое место. И главное, всю щебенку на него угрохали, ни камешка не оставили. Хорошо еще, что песок не тронули,- говоривший, как будто знал или видел процесс изготовления предмета всеобщего интереса.
   
         Слова последнего, и вывели помощника из ступора, в котором он находился, пока слушал все это и смотрел, не видящим взором, на изваяние. А от слова, щебенка, его как бы встряхнуло и поставило на нужные рельсы.

        - Щебенка, щебенка, а где же она, щебенка-то,- и тут его мысли начали принимать более упорядоченный вид,

        - Так, кто дежурил ночью. Ё-моё, так это же была смена Вересова, он же мне вчера опять пытался что-то доказывать. Ну, дружок, теперь-то ты у меня попляшешь,- с радостью подумал помощник и в тот же миг, как ему показалось, его организм отказался удерживать в себе то, от чего было принято избавляться без посторонних глаз. И выходило то, что помощник, попросту наложил в штаны, но не по полной программе, а так, слегка. Процесс продолжался, какие нибудь секунды полторы, не дольше. Ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы перестать думать о возмездии, по отношению к Вересову, но, так же, и ровно столько, сколько потребовалось, чтобы осознать, что нижнее белье, действительно пришло в полную негодность. И что дальнейшая его эксплуатация, в его теперешнем состоянии, чревата унижением, как моральным, так и эстетическим. Вот так, ни с того, ни с сего, взял и ... наложил в собственные штаны, да еще и при исполнении служебных обязанностей, помощник по безопасности ЗАО «ТЕПЛОСЕТЬ».
   
        -Что же теперь делать,- судорожно думал помощник,

        - Куда идти. В туалет к кладовщицам, нет, ни в коем случае. Скорее в машину и домой. Чтоб тебя,- выругался он, неизвестно, в чей адрес.

        - Хорошо еще, что не понос,- машинально подумал помощник и уже садясь в машину, понял, насколько отвратительно и паскудно, его теперешнее состояние. И какая, уж тут, к чертям собачьим, безопасность, когда нужно срочно спасать свою собственную задницу. В прямом и переносном смысле, этого слова.
 
         И так, в преотвратном состоянии, как телесном, так и душевном, наш горе герой, стоя под душем, у себя дома, и замывая, ненавистное ему, свое собственное дерьмо, мысленно вернулся к началу сегодняшнего утра на базе.
   
        -Что же это такое,- подумал он,

        - Ну, Вересов,- и не успел он додумать, вернее, сформулировать, что он собирается сделать с Вересовым, как очередной приступ недержания, одолел помощника. Причем так одолел, что он даже присел, от напряжения своего собственного организма, работающего, теперь самостоятельно, без какого либо вмешательства со стороны своего владельца. Повезло помощнику, на этот раз, действительно повезло, так как он был под душем. Но сам факт очередного приступа медвежьей болезни, не сопровождавшегося никакими симптомами отравления или болевыми ощущениями, поразил его.

         - Может взять больничный, сейчас как раз самое время. Тем более, что с этим, непонятно откуда взявшемся памятником, да еще с такой надписью, разборки будут проводиться на самом высоком уровне. И все-таки, откуда он мог взяться,- размышлял помощник, смывая в шпигат ванны, содержимое своего кишечника.
 
         -Вчера еще ничего не было, никакой информации ни о доставке, ни тем более об изготовлении, да еще таких размеров. Вчера не было, значит ночью,- думал он, интуитивно, уже, побаиваясь вспоминать всуе фамилию Вересова.
 
         И все-таки его мышление скатилось до Вересова. А куда еще, скажите на милость, ему было катиться, как не в этом направлении, вот он и прибыл к тому, от чего его в будущем, будет бросать в дрожь. И о чем он будет стараться забыть, как о страшном сне, правда, случившемся с ним, на яву.

          Да дорогие друзья, помощнику опять стало плохо, при одном только воспоминании о Вересове. И это уже не шутки, так как интуитивно, помощник воспринял-таки то, что другим предстоит усваивать и усваивать, в мучениях и страданиях, покуда не наступит момент прозрения и осознания, в той части существа, которая уже к этому будет подготовлена.
 
         И мы с вами, оставим этого героя, его собственной участи, так как свое дело, в нашем повествовании, он уже выполнил и дальнейшее его участие не привнесет нам ничего нового, в то время как, другие участники перспективы происходящего, уже ждут своей очереди. Но это будет уже другая глава…