Nota bene

      
                Истина лежит посередине
                и не принадлежит никому
                ……………………………………
            


            С водкой я впервые познакомился в пять лет. Или в шесть... Сейчас точно не помню.
            Тогда мама привела в нашу маленькую комнату в бараке леспромхоза дядю Костю и сказала: «Наверное, он будет твой папа».

           Но дядя Костя мне сразу не понравился - пришёл на нашу жилплощадь с раскладушкой и балетным чемоданчиком.
           Мне заявил, что он будет спать с мамой на кровати, а я – на раскладушке. А я не хотел спать на раскладушке, и чтобы я согласился, мне в сладкий чай налили водки.  Я чай выпил и уснул на раскладушке.
           Вкус водки запомнился. И понравился.

           Шло время.
           Почему чемоданчик дяди Кости назывался «балетным», я так и не сумел понять. Никакого отношения здоровый, как буйвол, дядя Костя к балету не имел, и  работал вальщиком леса.

            Мне он сделал красивые большие санки с полозьями, оббитыми блестящим железом.
           Всю зиму с друзьями я их обкатывал. Умещались на них втроём, а то и вчетвером и неслись с горы, сопровождаемые снежным вихрем и радостным визгом.
Катались с удовольствием, пока не врезались в занесённый снегом валун. Санки разлетелись в щепки, а мы отделались царапинами, синяками и лёгкими ушибами.

           Но зато появился повод не ходить в школу. Свободное время мы с другом посвятили исследованию внутренностей балетного чемоданчика.
           Доверху чемоданчик был забит пачками сигарет с вкусным названием «Варта» - почти ватрушка, и нам захотелось срочно попробовать сигареты на вкус.

           В дровянике каждый из нас распечатал свою пачку, достал сигарету и, прикурив от одной спички, мы по-взрослому затянулись.
           Дальше всё происходило, как в тумане: мы кашляли, чихали, захлёбывались соплями и, в конце концов, нас обоих стошнило.

           Дядя Костя нашёл нас среди чурок в полуобморочном состоянии. Отобрал сигареты, друга отвёл домой, а мне в назидание дал крепкого подзатыльника.
           Я обиделся и рассказал другу.

           На следующий день мы с разных сторон пописали в раскрытый чемоданчик, пометив все пачки сигарет. Тогда сигареты не паковали в целлофан, и наша месть удалась на славу.

           Друг убежал домой, а я расплачивался за нашу месть своей голой задницей.
           Дядя Костя вытащил из берёзового веника крепкий пруток и охаживал меня этой вицей по оголённым ягодицам до тех пор, пока я не сказал, что больше его сигарет никогда не коснусь.

           Мама с работы пришла поздно. Вытащила меня из-под кровати и, осмотрев предмет воспитания, молча раскрыла дверь, выставила в коридор раскладушку, следом выбросила балетный чемоданчик.
           Повернувшись к дяде Косте, сказала одно слово: «Проваливай!»

           Дядя Костя ушёл.

            Разливая по тарелкам подогретый суп, мама успокаивала себя и меня:
            - Ничего, сынок! Ты взрослый! Проживём мы как-нибудь без папы.

            Вот так всегда!
            Как что-то мне надо, то – нельзя, ты ещё маленький. Как ей настроение поднять, так ты - взрослый. И где логика?


            В школе я сначала обижался на клеймо - «сын одиночки». Даже лез в драку, дрался отчаянно, и постепенно все привыкли обходиться без этих обидных слов.

            Однажды классная руководительница собирала деньги на поездку в город. В  коридоре обмолвилась директору, что «сын одиночки» не может сдать деньги, как все.
           Я это услышал и высказал училке всё, что о ней думаю.
           А думал я, что у неё ужасно кривые ноги и отвратительно рыжий цвет волос, и, к тому же,  родинка на щеке, как у жабы.

         - Ты ещё и грубиян, – вмешался директор. - Мы хотели тебя за счёт школы свозить в город на экскурсию, а ты себе такое позволяешь. Немедленно извинись!

          Тогда я и директору заявил, что плевать хотел с высокой колокольни на их поездку, на всю школу и занятия в ней, а извиняться даже не подумаю.

          - За такое поведение придётся тебя отчислить из школы! Будешь неучем всю жизнь.
         - Как-нибудь не пропаду!

         Выгнать меня из школы им не разрешили. Или директор оказался мудрее. Не знаю, что повлияло на решение, но учёбу я продолжил.

         И я внезапно заметил, что одноклассницы взрослеют быстрее нас.

         Особенно – Наденька!
         Среди всех девчонок она необычно выделялась фантастически появившейся грудью. Потрогать эту часть её тела мечтали все мальчишки нашего класса. И не только нашего класса. Но рослая девочка-девушка не скупилась  на затрещины и пинками своих красивых ног отгоняла любопытствующих.

          Для меня Надя была самой красивой девчонкой в мире. Но почему была? Она так и осталась самой красивой, только теперь чужой замужней женщиной.
          Тогда мне очень хотелось ей понравиться, и я решил подарить Наде бабушкин подсвечник.

          Подсвечник из чистого серебра и чудо, как красив!

          Представьте себе маленькое серебряное блюдечко с узорчатым краем и с тонкой изящной ручкой в витиеватых узорах. По окаемке блюдечка вычеканены непонятные мне знаки. Я потом узнал, что это знаки Зодиака.
          В центре блюдечка красовалась невысокая серебряная роза с тонюсенькими коваными лепестками.
           Если в чашечку розы вставить огарочек свечи и зажечь его, то можно увидеть волшебство. Пламя, играя среди серебряных лепестков, создаёт сказочную картину. На этот волшебный огонёк хотелось смотреть долго-долго и мечтать о счастливом будущем.

           Мама очень берегла этот подсвечник. Это всё, что случайно сохранилось у нас от прошлой жизни.
           Случайно потому, что в день пожара мама прихватила бабушкину реликвию с собой на работу, чтобы потом продать её. Мне нужен был новый костюм потому, что я быстро рос и мужал.
           Но случился пожар,  наш деревянный барак сгорел, а мы остались в том, в чем были: мама – на работе, а я – в школе.

           Вечером в пустой комнате общежития, сидя на казённых кроватях, на пахнущих хлоркой простынях, она вытащила из сумки пакет молока, батон и подсвечник.

          - Вот всё, что у нас осталось. С этим подсвечником твоя бабушка гадала всем желающим, и предсказывала только хорошее - про счастливое будущее и красивую богатую жизнь. Денег за гадание никогда не брала. Верю,  и нам этот подсвечник поможет. Береги его!

          Мне очень хотелось понравиться девочке, и я признался маме в задуманном.

           Мать вздохнула.
          - Ты только растёшь. Присмотрись к ней. Попробуй понравиться девочке без подарка, своими делами.

           На день рождения я подарил Наде альбом для фотографий. С секретом.

           Сколько себя помню, я рисовал. Всё время - и до школы и в школе. Рисовал всё подряд - акварелью и карандашами, но больше всего мне нравилось рисовать тушью тонким стальным пером.

           Каждую страницу подарочного альбома я украсил рисунками тушью и цветными чернилами. Изобразил не банальные розочки и целующихся голубочков, а настоящие картинки с сюжетами из сказок.
           Но ни Надя, ни её подруги не поверили, что это сделал я.

           Альбом таскали многочисленные гости. Одноклассницы завистливо вздыхали и обещали друг дружке, что их папы обязательно им купят такой же.
           Взрослые оценивали качество работы и укоряющее поглядывали на меня. Мол, нехорошо присваивать авторство эксклюзивного подарка.

           А мне хоть сквозь землю провались! Никто не верил! Гости начали сердиться за мою настойчивость.
           Надя вообще забыла обо мне, и с подружками начала раскладывать фотографии в новом альбоме.

          Я попросил у неё чистый лист и ручку. Весь праздник дня рождения просидел в одиночестве. Потом положил изрисованный лист перед ней и ушёл.
          На листе в таком же стиле, как и в альбоме, я изобразил Надю и её подруг в карикатурно-смешном виде лягушек-царевен.

          На сэкономленные от сдачи бутылок деньги купил бутылку «бормотухи» и напился до омерзения и отвращения к себе.
          Больше с Надей мы не разговаривали.


          На уроке географии учительница перехватила лист с шаржем на себя. И сразу догадалась, чья работа.

          -Николотов! Подойди ко мне! Что это? Неужели, я такая?
          - Это рисунок такой!
          - Рисунок? По географии за четверть я тебе ставлю «два»! А по рисованию пусть директор выставит оценку.
          - Но почему – «два» по географии?
          - Нельзя на глобусе Африку рисовать рядом с Великобританией!
          - Это же шутка! Шарж!
          - В каждой шутке должна быть доля правды.
          - А остальное на листке - правда!
          - Грубишь, Николотов? Пошли к директору.

           Директор долго и с удовольствием рассматривал рисунок.
          - Вот это да! Это как раз то, что нам нужно. А у тебя ещё есть что-нибудь такое?

           Я выложил ему на стол всю папку.

           - Ты смотри! Так это наш физрук! А это – физик! А трудовик как смешно получился! Ну, прям, копия! Вот ещё смешной портрет. Неужели, я?
           - Вы.
           - А что это за знак в уголке? N и B. Нота Бене? С латинского – «хорошо заметь»? Что «заметь»?

            Я обалдел! Ждал, что хочешь – выговор, родителей в школу, а тут...

             - N и B – Николотов Борис. Моё имя.
             - А почему латинскими буквами?
             - Так на всех гравюрах художники свои значки ставят английскими буквами.
             - Те художники за границей живут, а ты... Ну, да ладно. Вот что! Разнарядка пришла. Ищут через областной центр творчества молодёжи таланты разные. И художники им тоже нужны. Поедешь туда учиться? Будешь жить в интернате, трёхразовое питание, своя койка в комнате на четверых. Ну, чем не жизнь? Согласен?
             - У нас в семье денег нет на такие поездки.
             - Ваших денег и не надо. Все за счёт облроно. Получишь среднее специальное образование. Может, дальше тебя продвинут. Только учись. А мы «галочку» поставим, что у себя талант нашли. Ну, соглашайся! Поедешь?
             - Если денег от нас не надо - поеду.

             Учиться мне понравилось. Там я нашёл свой стиль, свой инструмент. Ученическое перо «звёздочка», баночка туши и набор цветных чернил.

             Преподаватель изобразительных искусств после занятий пригласил прогуляться в парке.

             - Борис! Твой несомненный талант, единственная в своем роде манера изображать пером и буйная фантазия требуют исключительных учителей. Тебе надо продолжать учиться у мастеров этого дела за границей. Твоя манера сочетания точек и штриховки с разной толщиной линии позволяет тебе в чёрно-белом варианте передавать и красный, и синий, и зелёный цвет...
             - Но я люблю рисовать цветной тушью!
             - Тушь – производная сажи и она не может быть цветной. Только чёрный цвет.
             - А у меня...
             - Ты комбинируешь светотени туши и белой бумаги с цветными чернилами.
             - Это плохо?
             - Нет, не плохо. Но необычно и непривычно. Вне всяких школ графики. И это твоя фишка! Кстати, а почему все свои работы ты помечаешь латинскими буквами - «N и B»? Так расписывался на рисунках Найт Бергман. У тебя, мил друг, плагиат получается?
             - У Найта эН и Бэ имеют общую палочку, и буква эН сдвинута на полшрифта вверх от Бэ. У меня они раздельно и с наклоном.
             - Ты и это знаешь? Так может ты знаком и с книгой Артура Гаптилла «Рисование ручкой и тушью»?
             - Знаком. Читал. Но его специфические приёмы изящества – не для меня. Он акцент делает на умение расположить белые промежутки бумаги между линиями разной толщины тушью. У меня своя манера. Я комбинирую сочетание точек, разного диаметра со штриховыми линиями. Плюс вкрапливание точек разноцветными чернилами. А это уже исключительный случай. Здесь нужна особая сноровка и твёрдая рука.
             - Молодец! Уверенно, с апломбом! Шустро ты авторитеты развенчал! Так и надо! Верь в себя! Теперь  посмотрим, как ты дипломную работу сдашь. Учти, от этого может зависеть всё твоё будущее.

           С «будущим» у меня встреча не сложилась.

           На диплом я представил цветной портрет главного начальника облроно в виде Эйнштейна с высунутым языком. Все преподаватели Дома творчества были изображены рядом. Каждый из них был похож на известного киношного комика, и все они гладили высунутый язык начальника.

           Не обиделся только мой преподаватель.
           Меня выгнали с учения - без диплома и без справки. Считай, что даром провёл время!

           Пока я учился, мама тихо скончалась. Меня, в суете похорон, об этом никто не известил.
           Ключ от комнаты я взял в конторе леспромхоза. Я знал, где мама прячет подсвечник, и с этим богатством вернулся в город.

           Подрабатывал рисованием афиш кино.
           И пил. Пил всё, что попадалось под руку. Водку запивал «шмурдяком», пиво – «грушками-яблочками». Похмелялся огуречным лосьоном и выжимками из тормозной жидкости.

           Мне как художнику выделили маленькую комнатку в полуподвале. Там я рисовал, спал и сочинял сюжет будущей гениальной работы. Но сюжет вместе с парами алкоголя таял в сигаретном дыме и не хотел фиксироваться на картоне.

          С женой познакомился случайно.

          Потерял ключ от своей комнатушки, а ломать замок  не хватило ни сил, ни желания.  Сел возле подъезда на лавочку и задремал. Сквозь пьяную полудрёму я чувствовал, как моросящий осенний дождь пропитал не только пальто, но и рубашку, и холодные струйки стекают по спине до трусов, а шевелиться всё равно не хотелось. Но зато протрезвел.

          - Эй, парень! Жив ещё?
          - Жив.
          - А я тебя узнала – ты художник из кинотеатра. Что идти некуда? Дождь, на улице поздний вечер, а ты на скамейке загораешь.
          - Ключи потерял.
          - Ясно! Пошли, переночуешь у меня в тепле, обсушишься, а утром видно будет.

           Мы стали жить вместе, и даже расписались.

           Энергичная, молодая, полная разных идей, женщина активно включилась в устройство моей судьбы. Ничего не понимая ни в графике, ни в рисунке, она интуитивно почувствовала мой талант.
            Знакомила с нужными людьми, водила на встречи и выставки. Устроила меня на работу в солидное издательство. Там я оформлял книги, журналы, подрабатывал на «левых» заказах и между делами готовился к персональной выставке.
            Мы жили в её однокомнатной квартире дружно, тепло и богато. Меня прошибло на сюжеты, и к выставке я подготовил тридцать работ размерами 40 на 60 см.

            На предварительном просмотре созванные консультанты и критики цокали от восхищения языками, перешёптывались между собой, но с вопросами почему-то обращались только к ней.

            И мне стало скучно.
            Видно ей тоже стало скучно. Она нашла себе любовника с огромной квартирой, шикарной машиной и двухэтажным домиком на южном побережье.

            Разводились просто - детей нет, делить нечего.

            - Квартиру я оставляю тебе. Себе на память возьму твои работы. Они ничего без имени не стоят, но хорошо будут гармонировать с отделкой второго этажа у нас в особняке. Не возражаешь?

           Я не возражал и мы расстались.

           А жизнь, как  спички в коробке, таяла с каждым днём и подошла к концу. Коробок жизни опустел, и относиться теперь к существованию серьёзно – было бы смешно, да и поздно, а несерьёзно – получилось печально.

           Сейчас мне... Хотя, какая разница – сколько мне сейчас лет? Все мы хранилище будущей старости. От неё никуда не спрячешься! И старайся, не старайся – всё равно уготованный тебе конец не отодвинешь. Стоит ли дергаться по этому поводу?


           Я опять у того же подъезда, на той же скамейке, и опять моросит осенний дождь.

          - Борис?.. Неужели ты?

          Мы с Надей не виделись со школьных времён, но я узнал её сразу.

         - Надя?..  Вот так встреча! Ты какими судьбами в нашем районе?
         - Живу теперь я здесь.
         - Как так – теперь?
         - А так. Развелась с мужем, разменяли квартиру. Мне досталась «однушка» в этом доме в соседнем подъезде.
         - Дети с ним остались?
         - Боря, проснись! Нам сколько лет? Моя дочь живёт своей жизнью, своей семьёй, отдельно от всех.
         - Так ты здесь поселилась одна?
         - Одна. Вот хожу по магазинам, знакомлюсь с районом. К новоселью готовлюсь. А ты тоже в этом доме живёшь? Семья? Дети?
         - Ни семьи, ни детей. Один, как пугало в огороде.
         - Ну, для пугала ты ещё прилично выглядишь. А что под дождём сидишь? Домой не идёшь?
          - А что дома? Телевизор, диван, четыре стены и водка в холодильнике.
          - Водка в нашем случае – плохая попутчица! Увлечёшься ей – пропадёшь!
          - Знаю. Всё это проходил, а сейчас печень возражает.
          - Настроение у тебя, смотрю, никуда не годное. Вот что! Приходи-ка ты ко мне завтра, в первой половине дня. В одиннадцать устроит?
          - А зачем?
          - Ты приходи, поможешь полочки развесить, мебель расставить. Чайку попьём, школьные годы вспомним.
          - А ведь - приду! Тот твой день рождения я долго помнил.
          - Я тоже помню - сам же прихвастнул и сам же обиделся?
          - Тот альбом действительно разрисовал я!
          - Художником стал?
          - Да.
          - А где твои работы посмотреть можно?
          - Нигде. Уехали, испарились, как и моя персональная выставка.
          - Приходи завтра. Всё расскажешь подробнее. Договорились? Вон моё окно на третьем этаже. Найдешь?
          - Найду.
          - Смотри, я ждать буду – не забудь!

           В гости с пустыми руками не ходят, а денег нет - я опять на мели. С разводом оборвались все связи: рухнуло «сытное» место в издательстве, левые подработки. Теперь вот перебиваюсь случайными заработками - разгружаю по ночам машины с молочным товаром для магазина на углу.

           Утром в комиссионном магазине никого. Унылый хозяин без интереса оглядел мою одежду. Такие типы, как я, для него не могут быть выгодными клиентами.

           Я показал ему бабушкин подсвечник. Глаза комиссионщика вспыхнули алчным огнём, но он тут же совладал с собой и сделал равнодушное лицо.

          - И что вы хотите иметь за это старьё?
          - Это уникальная вещь. С клеймом мастера. И стоит хороших денег.
          - Где клеймо? Вот эти полустёртые каракули? Вы удивляете в моём лице всю комиссионную сферу торговли! Что вы можете понимать в клейме мастера? Вот где настоящий автограф мастера – смотрите сюда.

          Он махнул рукой на стену.
          - Чётко видно - настоящий гений сработал!
          - Кто гений?
          - Найт Бергман! Видите, с каким изящным наклоном изображены его инициалы? Вот где настоящее удивление и радость для глаз, я вам скажу!

           Хозяин магазина с гордостью продемонстрировал мне одну из моих выставочных работ. С инициалами в уголке – NB.

           - А что это за цифры на приклеенной бумажке?
           - Это цена!
           - В рублях?
           - Найт Бергман – в рублях? Не делайте мне смешно! В «евро», конечно!
           - Так много?
           - Только один экземпляр ротапринтной копии этой работы стоит до ста «евро»! А это первый экземпляр, из-под самой руки мастера.
           - И много у вас таких работ?
           - Хозяйка предложила только пять работ. Всё расхватали в один день, как пирожки на рынке. Остался последний рисунок - и больше не будет.
           - А остальные двадцать пять где?

            Хозяин магазина посмотрел на меня с удивлением и с возникшим уважением.

            - Вот как! Я смотрю вы знаток Бергмана? Остальные двадцать пять поедут на аукцион. Туда!

           Он многозначительно показал пальцем на потолок.

           - Там и заявку оформили и покупатели есть. Так вы продаёте подсвечник?
           - Нет! Передумал.
           - А зря! Как специалист специалисту, я вам дам за него хорошие деньги. Решайтесь! Деньги за так в луже не валяются.



           К Наде я пришел с молотком, плоскогубцами и дрелью.

           - А ты молодец! Сам догадался инструмент прихватить. Вчера я совсем забыла об этом сказать.

           Расставили мебель, развесили полки, подключили светильники, и сели на кухне пить чай.
            За чаем я подробно рассказал Наде историю с подсвечником и Бергманом.


            - Значит, они воспользовались схожими инициалами. Николотова никто не знает, но все знают Бергмана.
            - Но Бергман работал только в чёрно-белом варианте, а мои работы в цвете!
            - А что стоит подкупить парочку искусствоведов, которые «вспомнят» новое направление в творчестве великого мастера?
            - Но это мои работы! И тут дело не только в деньгах! Я тоже хочу быть известным и хочу, чтобы мои работы на аукционах и выставках шли от моего имени! Хотя, конечно,  и деньги мне тоже не помешали бы.
            - Пиши доверенность!
            - Какую доверенность?
            - Я не зря заканчивала юридический факультет? Докажем мы твоё авторство со всеми вытекающими последствиями.
            - Неужели такое возможно?
            - Ещё как возможно! Не скажу, что это будет просто, но, если бы не бабушкин подсвечник, не пошел бы ты в магазин и никогда не узнал бы об этой истории. Он тебя определённо бережёт! Береги и ты его! Вот так «nota bene»! Хорошо ты заметил!

             И жизнь начала приобретать новые краски.