5. Беседа. Иерусалим впервые

   
                Глава пятая
                Иерусалим впервые
                (Крестный Путь. Храм Гроба Господня)

     Перед тем как отправиться в путь по всей Святой Земле, вы, конечно же, должны посетить прежде всего великий и Святой град Иерусалим. Все дороги ведут в него, тем паче дороги паломника. А в Иерусалиме главное, священнейшее место, конечно же, Храм Гроба Господня и Воскресения Его. Этот Храм посетить — долг каждого паломника.
     Дорогу до Старого города вам подскажет любой. От центральной городской автостанции (на иврите она звучит так — Тахана Мерказит — запомните, для вас это станет одним из главных иерусалимских ориентиров) к Старому городу вы доберетесь быстро. У стен его увидите огромное скопище машин, рейсовых автобусов и туристов, среди которых без труда отыщете русскоязычных. Вы впервые в этом месте (если
вы, конечно, без опытного сопровождающего) и еще не успели освоиться, поэтому мой вам совет — облюбуйте какую-нибудь из русскоязычных групп, которые стоят в ожидании гида у своего автобуса, и примкните к ним. Люди здесь доброжелательны, в преддверии великой Святыни — особенно. И поэтому любая группа примет вас в свою компанию. Хорошо, если удастся примкнуть к православным, но если и не найдется
такой группы сейчас, не теряйте понапрасну времени, примыкайте к любой группе и держитесь ее — все идут практически по одному маршруту: Крестный Путь (Виа Долороза) с 14 остановками от Претории до Храма Гроба Господня. В Старом городе (где в основном хозяева арабы) очень узкие каменные, путаные улочки, донельзя забитые туристами, торговцами, палатками. Если не держаться вашей группы, можно заблу-
диться и попасть в средневековые закоулки с сырыми каменными сводами,  полуподвалами, лабиринтами. Здесь пахнет кошачьими (и не только) нечистотами, помои нередко выливают прямо под окна в сточные канавы, и арабский житель, у которого вы в панике станете спрашивать дорогу, далеко не всегда найдет общий с вами язык. Но не будем нагнетать страха. Вы усвоили, что нужно держаться своей группы, а главное
- экскурсовода, который всегда идет впереди и держит над головой зонтик, цветную трость или иной указательный знак. Если это даже какая-то протестантская или католическая процессия, не беда. Любой гид расскажет основное, что вам сегодня необходимо узнать, а в дальнейшем - вы будете приходить сюда, ко Гробу Господню, не раз и не два, а при каждой возможности - в дальнейшем вы разберетесь во всем сами
или с помощью ваших православных братьев, которых обязательно повстречаете здесь и познакомитесь — возможно, уже навсегда. Описывать весь Крестный Путь в подробностях здесь нет необходимости. В лавчонках арабов (многие из них православные) по пути ко Храму купите красочный буклет с цветными фотографиями каждой из 14 остановок и комментариями к ним. Купите также свечек и крестиков, пусть
самых недорогих, ибо существует только два места на всей земле, где кресты, иконы освящаются без участия священнослужителей. Это — плита Гроба Господня, а также Камень Помазания. Просто положите на них то, что желаете освятить, и все. Святее уже быть не может. Хотя бы только для этого по дороге ко Храму стоит купить иконку, крестик и свечи. Свечи вы зажжете перед Гробом Господним, а иконки, крестики,
освященные здесь, будут сопровождать вас в дальнейшем странствии. Вернувшись домой, вы еще долго будете дарить эти недорогие по деньгам, но бесценные святыни. Крестики продают здесь в упаковках — по сто и более штук в целлофановом простеньком пакетике, и цена невелика...
     Первое, что наверняка удивит вас в процессии — как же краток путь (долгий и скорбный Путь Сына Человеческого под Крестом) от Претории, где вынесен был приговор, до Голгофы! Вечность умещается в нем, а пешего пути какие-то минуты. Если, конечно, не останавливаться подолгу на каждой из 14 станций. Вы потом, быть может, в одиночестве, пройдете этот Путь, и тогда уже во всех подробностях разберетесь, подолгу
вникая в каждый Его шаг, а теперь — и ваш. А теперь просто пройдите этим Путем, пусть даже с чужой экскурсией, — вам необходимо немножко освоиться здесь...
     И вот, в конце Пути, — вы стоите перед Храмом Гроба Господня.
Первое, что поражает в нем — непохожесть на все другие христианские храмы мира. Это не Храм в его классическом виде, а целое созвездие храмов самых разных конфессий, это целое мироздание! Здесь нет строгого архитектурного стиля. Храм состоит из множества пристроек, надстроек, подвалов, и за день вы, конечно же, не сумеете постигнуть всех его таинств и святынь. Я приходил сюда не менее десяти раз, но так и не могу сказать, что познал его как следовало бы. В каждый мой следующий приход сюда я обнаруживал что-то новое. То знакомый (житель Иерусалима) предложил мне подняться наверх Храма неприметной дверью в стене, и мы вдруг очутились в эфиопской церкви на крыше этого бесподобного сооружения — Храма Воскресения. То, в другой раз, с экскурсией
попали в подземелье по узкой каменной лестнице, и перед нами открылась огромная каменная расселина, на треть заполненная водой, — это древняя цистерна, из которой иудейские священники в дни засухи выдавали людям глотки живительной влаги. Влага скапливалась тут из подземных родников, из росы и конденсата, а священники, исконные хранители воды, сберегали все это и держали под замком. Вода — главная жизненная
ценность в засушливых местах, и с древнейших времен тот, кто имел власть над водой, имел ее и над людьми. Вот тут понимаешь в чем еще была несокрушимая власть и сила первосвященников — не только в уложениях Закона, царствующего над душами иудеев, но и в каплях, пригоршнях, драгоценных сосудах живительной влаги — воды. Ключи от ее хранилищ (цистерн) издревле, через поколения, держались в руках священников и никому не передавались, ибо в них была сосредоточена сила и власть.
     Род иудейских священнослужителей (как в Египте каста жрецов) был не просто группой учителей и наставников, но и огромной силой, могущей соперничать с земными царями, что она весьма успешно и делала на протяжении тысячелетий...
     А вообще, как выразился один экскурсовод-историк, Храм этот не что иное, как "машина времени". Сравнение, конечно, рискованное, но не лишенное определенного смысла, ибо фантастичность всего заключенного здесь поражает все снова и снова. Храм строился в разные времена, различными народами, и все тот же экскурсовод-историк предложил нам пройти по эпохам и тысячелетиям — в буквальном смысле. Вот мы стоим на дохристианских камнях, где отдыхали римские солдаты (сохранилась ниша, отделяющая нас от Нового времени). Вот Узы Христа — два отверстия в каменном полу, куда перед Казнью, при водружении Креста на Голгофу, вдевали ноги Его и закрепляли колодкой. А вот мы уже в переходе от Уз — это четвертый век нашей эры. А еще через
несколько шагов — камни крестоносцев. Это уже средние века...
     И так, за одну минуту, можно одолеть целое тысячелетие!
Но в первый ваш приход сюда вы этого, как следует, еще не разберете. Это оставьте на
потом. Сейчас ваш путь — ко входу в Храм. Здесь почти завершается Крестный Путь, и входя в широкий портал Храма, обратите свое внимание на левую каменную колонну. Она рассечена глубочайшей черной трещиной. Запомните ее, мы еще вернемся сюда на обратном пути от Гроба Господня, и тогда вам станет понятно, почему рука реставратора
не коснулась этой трещины, но оставила ее в своей пугающей, язвящей черноте. А сейчас, сразу за главным входом, перед вами предстанет Камень Помазания — простая, чуть щербленная временем плита, заключенная в блистающий мрамор и озаряемая сверху великолепными лампадами. Но путь наш пока не сюда, а направо, по каменной крутой лестнице, ведущей на вершину горы Голгофы. И все это — и Камень Помазания, и Голгофа, и плита Гроба Его, и все остальные священные камни — все это заключено под
сводами одного огромного Храма, который одновременно и Храм Гроба Господня (католики называют его Могильным Храмом), и Храм Воскресения.
     Подлинность — вот главное достояние Храма. Здесь все подлинно, не тронуто (почти не тронуто) искусной рукой, и все это только заключено под куполами различной высоты и объема. Просто не верится поначалу, что ты на том самом месте, где две тысячи
лет назад случилосъ Вселенское Событие. Все представлялось иначе, сами масштабы
местности казались иными. Да и гора Голгофа представлялась горой, а не каменным, шишковатым валуном, только весьма объемисто выступившим из земли. Тем не менее все было именно так и происходило именно здесь — совсем недалеко, по нашим меркам, от римской Претории, где предали Его на Крестную муку.
     И вот мы всходим по каменной лестнице на Голгофу. Как она преображена! Здесь все сияет золотым убранством — лампады, иконы, росписи, мозаика... и только в середине горы, под толстым стеклом, виднеется освещенный кусок подлинного камня — того камня, куда был водружен Крест. Пусть вас не ослепит и не смутит нынешняя роскошь этого скорбного места, люди любят украшать святыни, даже и скорбные, это простительная слабость. Но главное здесь — вот этот кусочек горы, расколотой надвое до
основания земли. Всмотритесь сюда, эта трещина в момент Его смерти прошла сквозь центр мира, и Пречистая Кровь Спасителя, стекая с Креста, доструилась до сердцевины земной, — Она омыла череп Адама, лежащий в основании Креста. Тем самым кровью Его были искуплены все грехи рода людского — от первочеловека Адама до всех
последующих поколений...
     Сверкают лампады, блещет мозаика, но надо помнить и ощущать ежесекундно, что мы сейчас стоим на самой высокой вершине мира. Пусть вершина эта невысока по нашим меркам, но выше ее не было и не будет, ибо отсюда Он благословил мир, пославший Его на Распятие и даровал спасение миру...
     А потом грянул гром и разверзлись небеса — от шестого до девятого часа в страстную Великую Пятницу, и разодралась надвое завеса в Храме. Это тоже надо себе представить: Иерусалимский Храм — единственный в мире Храм евреев, так как синагоги более
места для чтения Торы, для споров толкователей Библии. Это скорее места для общественных собраний, нежели храмы в христианском понимании. А Храм у них был один на все времена — Соломонов Храм в Иерусалиме, от которого теперь остались только развалины, точнее одна, когда-то укреплявшая Храм западная стена, обводная стена Храма. Теперь это знаменитая еврейская Стена Плача — самое святое для
иудеев место на земле, ибо как раз у западной стены находилось Святое Святых — место, где в золотом ковчеге хранили великий Завет, а по верованиям самих древних иудеев обитал сам Бог Яхве. Место это было отгорожено храмовой завесой и сюда, за эту завесу, не имел права войти никто из смертных, даже глазком глянуть. Только верховный первосвященник раз в году проникал сюда, общался с Богом, и выносил об этом свидетельство собравшимся иудеям. Остальным вход сюда настрого был заказан. И вот —
завеса эта разорвалась надвое. Разверзлись гробы, святые вышли из могил...
      Что мог подумать в тот миг ортодоксальный иудей, один из тех, кто кричал Пилату: "Распни Его!", кто предпочел разбойника Варавву более страшному (на его тогдашний взгляд) преступнику, невозможно и представить. Остается только дивиться, как Такое событие не перевернуло всех устоявшихся представлений иудеев и язычников, присутствовавших при казни Его. А, наверное, — перевернуло. Не сразу и не у всех
подряд, но если вспомнить, что крайне малочисленные последователи Христа, вдруг разрослисъ за какие-то два-три столетия во всемирную, вселенскую религию и Церковь, то станет допустимым — потомки тех язычников, да и евреев тоже, стали не только прозелитами, не просто перешли из одной веры в другую, но всем своим существом
восприяли Его, и внукам и правнукам своим передали эту Благую Весть Сына Божия.
    И разодралась надвое завеса в Храме… - эта деталь повторяется во всех Евангелиях.
О волнениях земли, о воскрешении мертвых – тут рассказ варьируется, но о том, что разодралась – надвое! – никогда не приоткрывавшаяся завеса, говорится всюду. Это было самое мощное потрясение, которое испытали древние иудеи и не преминули передать из поколения в поколение. Всякое прежде бывало, и камни трескались, и гробы разверзались, но чтобы завеса в Храме, в Святая Святых, разодралась надвое – такого еще никогда не бывало. И это показалось им, наверное, самым страшным из всего, что произошло тогда,  в Тот день. Даже не сама казнь и Кровь Невинного, а вот этот дурной, очень дурной знак. И сжались, наверное, в страшной тоске и тревоге их сердца от гиблого предзнаменования – быть худу! И худо не долго заставило себя ждать. Не прошло и столетия, как Храм
был разрушен до основания, а сам народ почти на два тысячелетия изгнан с родины и рассеян по всей земле. Но об этом достаточно писано, пролита бездна слез, да и сама история евреев за последующие века представляется невыносимо тяжкой цепью страданий. Возможно, страданий во искупление невинной Крови Его...
     Вот серебряный диск, указующий место, куда был водружен Крест на скале. Трещина в основании Креста расколола Голгофу, и вы увидите эту продольную трещину, спускаясь по лестнице от Распятия. Теперь перед вами — шагах в двадцати — Камень Помазания, куда положили Тело Его по снятии с Креста. Здесь Иосиф Аримафейский умастил Его, напитал благовониями и маслами Плащаницу. Все это было очень непросто сделать. Аристократ, участник Синедриона, и поэтому тайный последователь Христа, он один из
немногих в тот день нашел в себе силы для такого деяния. Нашел силы вернуть себе состояние духа, чтобы не оцепенеть от горя окончательно, как многие Его ученики и близкие. Он добился аудиенции у Пилата (также тайно, кажется, благоволившего Распятому, тем более что жена его умоляла не допускать казни, но угрозы иудеев, страх перед императором Тиберием взяли верх, и Пилат уступил — это малодушие и прославило его на веки вечные. Да, именно малодушие, а не высокий римский политес и
не военные доблести, которые наверняка значились в послужном списке бывалого вояки, оставило в истории имя пятого прокуратора Иудеи Понтия Пилата). Иосиф Аримафейский недаром причтен к Лику Святых. Он не только получил разрешение похоронить Иисуса в новом каменном гробе (возможно, загодя заготовленном для себя или близких своих), но
и снарядил слуг, и они принесли несколько кувшинов благовоний, ароматических масел, елея и, вероятно, каких-то иных снадобий, о которых подробно не говорится, но сам факт того, что Плащаница после должного приготовления, пропитанная всеми составами, весила несколько килограммов, говорит за себя. Возможно, еще от египетских жрецов досталось и передалось иудеям это тайнознание, умение так бальзамировать усопших, что они оставались в целости, как пчела в меду, многие годы, века...
     Мощнейший энергетический выброс от Воскресшего Тела, перед схождением во ад, подобно молнии, мгновенно отпечатлевшись на Плащанице, вот уже две тысячи лет являет нам Первообраз, который отчетливо зрим на полотне, хранящемся сегодня в Туринском Соборе. Это одна из величайших христианских святынь за пределами Храма Гроба Господня. А здесь — Камень, на котором лежала эта Плащаница, коконом спеленавшая Тело Его. Слегка шероховатый Камень, заключенный мраморной обводкой, одно из двух мест на всей земле, где без участия священника совершается таинство освящения. Проходя мимо Камня, вы увидите припадающих к нему паломников изо всех стран. Кто просто целует Камень, кто освящает на нем крестики, некоторые выливают воду на эту плоскую плиту и тут же бережно, пригоршнями собирают ее в сосуды, чтобы унести с собой эту Святую теперь влагу...
     Но вот мы вошли под главный, гигантский купол Храма, окруженный колоннадами, нишами, балконными переходами, и приближаемся к самому святому месту на земле — ко Гробу Господню. Над Ним, в центре Храма, возвышается каменная ротонда, по-гречески Кувуклия, а по нашему — Часовня. Часовня эта двухчастная, первая ее часть — Придел Ангела. Здесь некогда, утром Воскресения, юноша в ослепительных белых одеждах встретил жен-мироносиц и сообщил им Благую Весть. Вторая часть — собственно Гроб Господень. Это маленькая пещерка, метра два, не более, в длину и метра полтора в ширину, но как она изукрашена! Великолепные лампады, иконы покрывают стены пещеры и потолок, нависая над плитой Гроба Господня. А сама плита, расколотая здесь надвое, розоватого цвета. Над ней, в нише, вы обнаружите сосуд с песком, куда ставят свечи и где вы, конечно же, затеплите свою. Описывать подробно это Святое место — не хватит слов, да и зачем они здесь, где обитает поныне воплощенное Слово? Здесь надо просто побыть самому, в благоговейном молчании и молитве...
     К Часовне этой всегда стоит очередь из паломников и туристов. В праздники она чрезвычайно велика, а в простые дни не очень, так что придя сюда впервые в будний день, вы сможете без особой суеты и давки поклониться Гробу Господню и обойти Часовню вокруг. Два окошечка в каменной стене ее, в Приделе Ангела, служат для передачи всем молящимся Благодатного Огня, который сходит на Гроб Господень в Великую Субботу, накануне Пасхи. Этот Огонь нисходит чудесным образом на Иерусалимского православного Партиарха и может быть воспринят только им. Об этом мы еще скажем  ниже чуть подробнее.
     Что творится с вечера Великой Пятницы по Субботу в Храме — передать невозможно.
Несколько служб христианских церквей проходят в эту ночь — армянская, эфиопская, сирийская, коптская и, наконец — греко-православная, при которой единственно и схо-
дит Благодатный, несотворенный Огонь. Об этом сейчас много пишут (прежде стара-
лись умалчивать), много спорят, снимают подробнейшие документальные фильмы,
но Самого Чуда объяснить никто не в силах. Ибо Его и объяснять не надо — Огонь просто
сходит, каждый год даруя людям Благую Весть о Присутствии Его среди нас, даруя надежду на продолжение жизни и любви. А вот как именно сойдет Огонь — сразу после Службы Патриарха, или час-другой спустя, предсказать невозможно. Этого не знает и сам Иерусалимский Патриарх, которого специальная комиссия у входа в Часовню перед Службой освидетельствует на предмет отсутствия у него зажигательных вещей. Торже-
ственно разоблачают до исподнего, и только после этого Патриарх входит ко Гробу Господню. Каждый год Огонь сходит по-разному, и это ведает только Патриарх — иногда вспыхивают лампады над Гробом, иногда самовозжигаются свечи. Причем бывают случаи, когда они вспыхивают и за пределами Часовни, в руках ожидающих Огня паломников. А иногда Огонь проступает медленно — проступает светящейся росой на плите Гроба Господня, и Патриарх ваткой собирает эти, изнутри озаряющиеся чу-
десным светом, шарики росы воедино, и вырастает их накал до тех пор, пока несотворенная эта влага не вспыхивает Благодатным Огнем. Вот тогда Патриарх, возжегши от Него свечи, возвещает всем истомившимся в ожидании христианам об этом Событии, и служители передают Огонь через два окошечка Придела Ангела — в мир. Что начинает тогда твориться в переполненном Храме, трудно передать! Кажется, что разноязыкие возгласы ликования сливаются в единую песнь радости, восторга, и разносятся по всей земле в это мгновение. Огонь перетекает из рук в руки. Поначалу Он не жжет, он еще слегка голубоват, а чуть позже – краснеет. Но также не обжигает еще. Его в эти первые мгновения можно брать в руки, перекатывать из ладони в ладонь, омывая чело и тело, — что и совершают те, кому посчастливилось в первые мгновения получить Его из рук Патриарха...
     А минуты через полторы-две Он уже желтеет и набирает ощутительный накал. Но вот что поразительно — за две тысячи лет не случилось ни одного пожара в донельзя переполненном Храме, где не остается ни одного уголка, где бы ни пылала громадная связка свечей (минимальная связка состоит из 33 свечей, а таких набирают по три и
более в одни руки!). Жара в тесном Храме стоит необычайная, женщины в длинных до пят одеждах (молодые туристки нередко в газовых платьях и шарфиках) теснятся друг к другу с горящими свечами, мужчины буквально стоят борода к бороде, и вся эта огнепышущая факельная процессия во главе со священнослужителями всех христианских церквей медленно движется к выходу из Храма. Не менее получаса длится шествие, свечи трещат и пылают, пот стекает ручьями, Храм раскален... и тут, надо признаться, панический всплеск малодушия и ужаса посетил меня — вот сейчас вспыхнет все, и в толчее не пробиться к выходу, пожар неминуем!.. Но спасительное чувство, Слава Богу, погасило панику почти тотчас же — да это же Благодатный Огонь! Он не может быть во погибель христианам и никогда не бывал таковым. Вот только однажды напомнил о Себе удиви-
тельным и поучительным образом. Помните ту черную трещину на левой колонне у входа в Храм? Однажды армяне-монофизиты подкупили мусульман (владеющих и поныне ключами от Храма) и выторговали право самим принять Благодатный Огонь вместо православного грека. Огонь яростной молнией сошел в ту Великую Субботу и, уклонившись от подставленных свечей, через колонну у входа, где стояли оттесненные армянами-монофизитами православные греки, вышел вон из Храма…
Вот она, эта змеистая черная трещина, этот знак неповиновения и уклонения от истинно православной Традиции и Предания. Не станем обсуждать всех богословских тонкостей и знамений, связанных с тем Событием, просто запомним, что с тех пор только
православный Патриарх признан был вправе совершать последнюю Службу и принимать Огонь. Обычай этот доселе не нарушался ни разу. И, говорят, доколе будет сходить Благодатный Огонь, дотоле стоять всему нашему миру. А трещина эта стала не только одной из православных святынь, но и напоминанием всем христианским конфессиям о том, что в изначальной своей сути есть единая Соборная и Апостольская церковь, основанная на Предании, на огненном Слове Божием, а не просто на рационализме и словах Реформаторства, пусть и более приспособленных к современным ритмам и реалиям жизни. Жизни, но, видимо и судя по всему, не Бытия.
     Обойдя Часовню вокруг, вы обнаружите в ней крохотный коптский придел, где находится третья часть от плиты Гроба Господня. Здесь также можно освящать иконки и крестики. А вот о том, как были поделены и растащены здесь на части единые христианские святыни — вам расскажут экскурсоводы, повествуя об истории Храма. Повесть эта очень печальна. Но это уже не предмет нашей беседы. Наш путь сейчас лежит за пределы Храма, через долину Кедрона, в Гефсиманию.