Еще один сюжет нарисовался...

Ведьма была невысокого роста и совершенно невыразительной внешности. Такую не заметишь в толпе, а увидишь – потом не вспомнишь. «Мышь серая,- подумал инквизитор,- неудивительно, что ее столько лет никто не замечал!»
Действительно, в ней было что-то мышиное. Может, то, как она сидела в углу, обхватив колени, и буравила взглядом инквизитора: точь-в-точь, как мышка из норки наблюдает за котом.
– Ты понимаешь, в чем тебя обвиняют? – спросил он.
Ведьма задумчиво уставилась в потолок, что придало ее лицу выражение, как у девочки-подростка.
– Интересно, как монахи обходятся без женщин,- произнесла она тоном любознательного ребенка.
– Отвечай на вопрос,- терпеливо попросил инквизитор.
– Понятия не имею,- проворчала она, надула губы и демонстративно отвернулась.
«Сколько ей лет? – подумал инквизитор. – На вид -  шестнадцать – семнадцать, если бы не морщинки у глаз… А взгляд, как у старухи!  Ведет себя, как подросток… Черт ее разберет!»
– Тебя обвиняют в ведовстве,- продолжал он,- ты признаешь свою вину?
– Я не вижу своей вины! – выделяя каждое слово, заявила ведьма.
Инквизитор зашуршал бумагами.
– Ядовитые зелья, которые ты свободно продавала всем желающим, погубили одиннадцать человек!
– Разве это люди? – возмутилась ведьма. – Это – нелюди. А я, считай, доброе дело сделала. Один – жену свою бил и притеснял. Вот и получил по заслугам! Другая – над падчерицей издевалась. Зачем таким людям жить?
– Воздает по заслугам только Господь наш! И ни один смертный не может взять на себя это право! Ибо сказано: «Не судите, да не судимы будете»…
– Значит, вы меня отпустите? – вдруг обрадовалась ведьма. – Ведь только у Бога есть право судить, а вы – не Бог!
– Церковь, будучи посредником между Богом и людьми, и Святая Инквизиция будут судить тебя за все злодеяния. Поэтому сознайся и это смягчит твою участь.
– «Смягчит твою участь!» – передразнила она. – Милый мой…
Инквизитор от возмущения ударил кулаком по столу.
– Я тебе не милый, ведьма!
– Хорошо, немилый мой! – согласилась она. – Чем ты смягчишь мою участь? Сложишь костер из сырых дров, чтобы я могла растянуть удовольствие? Или назначишь аутодафе на Рождество – глядишь, Господь и помилует в честь праздника!
– Смертную казнь еще можно заменить на пожизненное заключение…
– В сырой тюрьме среди крыс и нечистот? Нет уж, спасибо! Лучше смерть на костре!
Инквизитор вдруг почувствовал симпатию к ней и предложил:
– Может, тебя в монастырь на покаяние отправить?
– Только если в мужской,- ответила ведьма и зарделась, как маков цвет,- если ты не понял, я пошутила.
– Я тоже пошутил. Шансов у тебя нет, но, тем не менее, советую во всем сознаться. Итак, кому, когда и какие зелья ты продавала?
Ведьма задумалась.
– Знаешь, я тут слыхала забавную историю. Один лесоруб зарубил свою семью. Его отпустили, а топор повесили!
– Я понял твой намек. Поэтому и спрашиваю: кто, когда и для каких целей покупал у тебя яды?
Ведьма снова с наивно-детским выражением принялась глядеть в потолок.
– Ты что, не слышишь меня?
– Не пойму никак, чего ты от меня хочешь,- пробормотала ведьма.
– Мне позвать палача?
– А, ты хочешь, чтобы я кричала,- «догадалась» ведьма,- все мужчины одинаковы!
– Палач! – позвал он.
В комнату вошел плотный человек крепкого телосложения, поглядел в нерешительности на ведьму, потом на инквизитора и, не услышав ответа, предложил начать с дыбы.
– Нет, просто расскажи этой девушке о своей интересной работе. Может, она пересмотрит свои взгляды.
– Ага,- кивнул палач, почесываясь,- значит это… как его…
– Какой ты добрый, немилый мой! – саркастически усмехнулась ведьма. – А твой предшественник не церемонился. И пикнуть не успела, как испанские сапожки примерили!
– Когда это было? – спросил инквизитор и зашуршал бумагами.
– Лет пятнадцать тому назад… а, может, двадцать…
«Да сколько ж ей лет?» - снова подумал инквизитор и вдруг наткнулся на нужный документ. С тех пор прошло двадцать два года.
– Дыба, значит, это такая штука… – наконец-то собрался с мыслями палач, но инквизитор перебил его:
– Подожди ты со своей дыбой! Сколько тебе лет? – обратился он к ведьме.
– Женщинам неприлично задавать такие вопросы! – возмутилась она.
– Двадцать два года тому назад ты отравила приходского священника. Тебя допрашивали, пытали, но почему-то отпустили. Почему?
– А то ты не догадался,- хмыкнула ведьма.
Палач, чувствуя, что беседа может затянуться, прислонился к стене и скрестил руки на груди. Инквизитор жестом отпустил его.
– Действительно, у кого поднимется рука казнить ребенка,- продолжал он,- конечно, такие случаи бывали, но тебя пощадили.
– Помиловали, но не пощадили,- ехидно заметила ведьма,- знаешь, чем я расплатилась за это?
– Догадываюсь. Итак, три года покаяния и клятва, что ты никогда больше не будешь заниматься такими вещами. Быстро же ты  ее забыла!
– Нет, свое слово я держу,- ведьма снова сверлила его глазами, было в этом что-то очень нехорошее, но он еще не понимал, что именно.
– Скольким людям ты продавала ядовитые зелья?
– Многим. Всех и не упомнишь. В отличие от вас, я записей не веду.
– Нам известно только об одиннадцати. Но их было больше?
– Гораздо,- согласилась ведьма и в ее глазах забегали чертики.
– Сколько? – он решил, что вот-вот добьется от нее нужных сведений и уже втайне радовался. – Кто? Когда?
– Если я скажу, что я буду с этого иметь?
– А чего ты сама хочешь? – на всякий случай он уточнил. – Кроме свободы, разумеется.
– Тебя,- улыбнулась она.
Он почувствовал, как к горлу подкатился ком. Инквизитор мысленно прочитал Pater Noster, чтобы унять все чувства, и лишь после этого открыл глаза. Ведьма едва сдерживала смех.
– Pater Noster? Неужели помогает?
– Как ты узнала?
– Читаю по губам. Ты еле заметно шевелил ими. Так и быть, расскажу я тебе о моей последней заказчице. Это была сестра приора…
Он почувствовал, как сердце провалилось куда-то в желудок, а по коже пробежал холодок. Но это внутри, а так он даже бровью не повел. Только побледнел слегка. Ведьма это заметила и еще больше развеселилась.
– Эта девушка приходила ко мне дважды… нет, трижды. Сначала попросила приворотного зелья для своего любезного. Не знаю, какой цели она добивалась. Я дала ей отвар из корня мандрагоры, возбуждающий желание. Я думала, она этого хочет. Оказалось, что нет… Она прибежала через неделю, вся в слезах. Сказала, что он ее обесчестил, и попросила ядовитое зелье для него.
– Когда это было?
– Я отказала,- продолжала ведьма,- она умоляла меня, ревела, ползала на коленях, обещала любые деньги за склянку с ядом. Но я ей отказала!
– Когда это произошло? – еще громче спросил инквизитор, но она словно не слышала его.
– А через день девушка пришла не одна. Она написала донос и меня тотчас заключили под стражу. И вот я здесь! Это ты хотел услышать?
Он молчал, не зная, что сказать. Он не знал даже, что думать. Почему она отказала? Больше десятка человек отравила, а его одного пощадила. За какие заслуги?.. Врет она все! Но тогда откуда ей известно…
– Я буду добиваться смягчения приговора,- произнес он,- если, конечно…
– Клянусь, я никому об этом не скажу! – она сделала жест перед губами, будто запирает замок ключом.
– Ты знаешь имя этого неудачливого любовника?
Она кивнула, загадочно улыбаясь.
– А почему ты отказала?
– Ну, я же дала клятву, что никогда больше не отравлю служителя церкви! И обещание я сдержала. Сдержи и ты свое!
– Я ничего тебе не обещал,- мрачно заметил инквизитор.
– Как?! – она вскочила с места, но тут же вцепилась рукой в скамью, чтобы не упасть. – А смягчение приговора?
– Я сказал: «буду добиваться»,- терпеливо пояснил он,- но ничего обещать не могу.
– Гори ты синим пламенем! – завопила она. – И ты, и эта дура! Я же тебя, гадина неблагодарная, от смерти спасла! А то лежал бы уже в земельке сырой!
На шум вбежал палач.
– Увести ее,- приказал инквизитор,- немедленно!
Ведьма упиралась и выкрикивала ругательства, но она с трудом держалась на ногах. Поэтому палачу ничего не стоило закинуть ее на плечо и унести из комнаты.
Инквизитор задумался, еще раз изучил донос, написанный корявым почерком. «Обидно,- подумал он,- и ничего не поделаешь. Допустим, внесу я показания ведьмы в протокол. Начнут копать: для кого брала приворотное зелье? Для кого – яд. Доберутся до меня… Столько лет работы, а тут все коту под хвост! Проще будет сжечь эту ведьму, тем более, есть за что! Сжечь и забыть!»
Он достал из ящика стола медальон с портретом сестры приора, подаренный ею. У девушки были блеклые рыжеватые волосы, длинный нос и мелкие крысиные черты лица. Кто на такую позарится? Без слез и не взглянешь. Только теперь он решился, позвал палача и спросил, какого роста обвиняемая. «Мне до плеча еле достает» - ответил тот. Инквизитор задумался на мгновение.
– Знаешь что, а прикажи-ка позвать свидетельницу. Ту самую, что помогла поймать ведьму.
Палач вышел, а инквизитор осторожно вырвал лист из протокола, сложил его вчетверо и поджег. Ведьма права – зачем вешать топор, если виноват лесоруб? В колпаке и балахоне – кто там что заметит? Главное – они примерно одного роста…