Любовь не предрассудок. Глава 1

ГЛАВА 1 «Костя, Василек, Сашка и Марина»

- Папочка, а где мама? – спросил пятилетний мальчик у молодого мужчины, держащего ребенка на руках.
Мужчина глубоко вздохнул и, посмотрев за горизонт, стоя на балконе седьмого этажа двадцатиэтажного дома, ответил, пытаясь сдержать свои эмоции, которые уже били через край.
- Маленький, понимаешь…, маме нужно было уехать далеко-далеко….
- А она вейнется? – не унимался малыш, уткнувшись своим холодным носиком мужчине в шею, обхватив своими маленькими ручками в рукавичках отца за шею, и прижавшись к нему всем тельцем.
- Она не сможет, - каждое слово давалось молодому человеку с трудом.
- Почему? Она лазве сможет без нас? Я ее очень люблю и хочу к ней.
- И я тоже маленький, очень скучаю и люблю маму, но….
Он не знал, как сказать сыну, что мама умерла при родах, не родив их долгожданную дочку, но от обильного внутреннего кровоизлияния врачи не могли спасти и саму роженицу. 
- Но? – переспросил неугомонный малыш, подняв на отца свои глазки, полные непролитых слез.
- Но она не сможет маленький, не сможет, не сможет, - повторял мужчина, поглаживая сына то по голове, то по спине, успокаивая и его, за одно и самого себя, - она пыталась вернуться, но у нее уже не получится этого сделать.
- Я хочу к маме! – попросился ребенок.
- Нельзя.
- Я хочу к маме! – не унимался мальчик.
- Нет! – мужчина был строг.
- Я…, к маме…, хочу…, - мальчик уже не мог выговорить и слова, так как из глаз непроизвольно полились слезы, и вновь маленький комочек прижался к отцу, ища в нем поддержку и силу, которая только отдает и ничего не требует от себя, если только огромное море любви сына к отцу, и отца к сыну.

Молодой мужчина прижал сына к себе, и стал говорить, говорить, говорить разные разности, лишь бы как-то прикрыть и свой страх того, что теперь он остался один с пятилетним сыном на руках, совсем один, так как ни у него, ни у его покойной жены не было родителей, они были сиротами. И теперь спустя все эти похоронные хлопоты, которые были любезно проделаны его друзьями по работе, окончательно показали, что высокая шатенка по имени Василиса уже не будет смеяться над его шутками, не будет целовать его в губы, а сына в щечку, не будет готовить вкусные обеды, и ему одному придется жить, а точнее проживать свои годы вместе с сыном, который прекрасно чувствует своего папу. И плачет ребенок именно поэтому, так как чувствует, как его папе плохо сейчас. А прошло только три дня с момента погребения.

****

- Ашка!
Крикнула с возмущением тридцатилетняя женщина парню девятнадцати лет, спокойно лежавшего в своей кровати, накрывшись с головой под одеялом, и уткнувшись лицом в подушку. Она подошла и хлопнула его по мягкому месту, процедив при этом.
- Живо вставай! Сколько можно уже лежать? Попу не отлежал случаем? У тебя ведь сегодня экзамен.
- Ну, Мурзик! – простонал юноша из-под одеяла, - еще несколько минуток.
- Эти минутки длятся уже полчаса, - не унималась женщина, - я из-за тебя итак на работу опаздываю. Где твоя совесть?
Парень хлопнул со всей силы по кровати и сел, не открывая глаз, проговорив при этом сердито.
- Вот, если я не сдам зарубежную литературу сегодня, то все это будет по твоей вине.
- Ах, ты поросенок! – рассмеялась женщина задорно, отвесив брату увесистый подзатыльник, - он идти не хочет на экзамен, а я виновата еще и остаюсь?! Вот и будь потом старшей сестрой, которая о тебе, между прочим, заботиться.
- Ну, ладно, - вновь простонал Саша, открыв уже глаза и взглянув в полусонном состоянии на старшую сестру, - Марин, а покушать есть?
- Я тебя сейчас поколочу! Разбуди, приготовь, накорми, а разжевать тебе не надо было? – с упреком посмотрела Марина на него.
- Нет! Вот этого делать не надо. Я сам. Я кушать хочу! – проговорил он умоляюще, дотягиваясь до своих стареньких, потертых и обтрепанных по низу, но до смерти любимых джинсовых шорт. Он взял их со стула и стал натягивать под одеялом. Отчего наблюдая за братом, сестра громко рассмеялась.
- Ой, какие мы прям стеснительными стали. Я тебя  с младенчества купала, чего я там не видела? Ты стесняешься меня?
- Между прочим, я уже не младенец, а взрослый парень! – обиженно  и с упреком проговорил Саша, натянув на себя футболку.
- Ой-ой-ой. Одень лучше свитер, сегодня холодно, а у нас еще отопление толком непонятно, как работает, - поучительно сказала Марина, заглядывая в шкаф брата, вытаскивая из него тот самый свитер.
- Не хочу я, мне тепло.
- Это тебе тепло, потому что ты еще под одеялом и согрелся, а потом все равно замерзнешь. Живо натягивай, и не спорь со мной, - она бросила брату свитер и уже, подходя к двери, Марина оглянувшись, произнесла, - Сашок, не будь букой, я и вправду опаздываю. И прости меня за то, что шлепнула тебя, но мне нужно было как-то тебя поднять.
- Все! Проехали! Я уже встал и сейчас надену свитер.
Саша поднялся с кровати и натянул на футболку еще и свитер.
- Спасибо братишка, яичница с твоей любимой одесской колбаской уже готова.
- Вот с этого и надо было тебе начинать.
Рассмеялся юноша и быстрым шагом прошмыгнул на кухню, естественно не успев увернуться от увесистого шлепка старшей сестры.
- Вот ты хулиган.
- Бе-бе-бе, - показал язык Сашка, скрывшись за углом.

И так начинался почти, что каждый день в семье Александра Антоновича Переменкина. Переменкин – смешная и обидная фамилия, как решил для себя восьмилетний Сашенька, учась во втором классе, когда кто-то из его одноклассников обозвал его «переменкой». Хотя этот самый одноклассник Саши – Антошка стал его самым лучшим другом, который уже сам ругал всех, кто называл Сашу – переменкой, или как-то по-другому. Так что, чтобы не попадаться в руки Антохи, одноклассники прикусывали свои острые язычки, и пытались не зарываться, и ничего обидного не говорить Саше. И поэтому он уж в пятом классе был просто Шуриком, Сашей, или просто Санькой, без всяких «переменок». И от прозвища он был избавлен. А когда поступил в институт на филологический факультет, то стал гордиться своей фамилией, так как его отец – Антон Васильевич Переменкин был прекрасным студентом, о котором преподаватели вспоминали с улыбками на лице. До этого Саша просто и не думал, что его папа был таким студентом – ботаником – отличником. Но узнав об этом, парнишка дал себе зарок в том, что он будет таким же отличником, как и отец, чтобы там не говорили. И к тому же ему не давали никаких поблажек, не смотря на то, как все преподаватели любили отца Саши. Он учился на отлично, и это ему давалось легко. «Весь в отца пошел», - говорил кто-нибудь из преподавателей, нахваливая своего студента, отчего Саше становилось еще лучше на душе. Тем самым доказывая и себе, и всем остальным, что он достоин носить фамилию своего отца.

И вот так на быструю руку съев свой завтрак и выпив чашечку чая. Саша с сестрой вылетели из дома. Хорошо, что у них был автомобиль – жигули – девятка, оставшаяся от дедушки, и находящаяся в приличном состоянии, а у Марины были водительские права, так что спустя пару минут, они уже ехали по центральной дороге. Ехали молча. У каждого были свои мысли, которые мешали простому разговору между братом и сестрой. Но так было всегда, когда Саше нужно было сдавать какой-нибудь экзамен или Саша, просто в который раз дулся на свою старшую сестру из-за того, что она не разрешает ему учиться водить машину: «У тебя плохое зрение, еще не хватало, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я тогда себе этого никогда не прощу» и только тогда Саша успокаивался и переставал предаваться мечтам о том, как он сидит за рулем и ведет сам свою машину. А Марина молчала из-за проведений консультаций в больнице.

Марина Антоновна Переменкина – сестра Саши, не замужем. Как она говорила брату: «Мое счастье где-то заблудилось. Но я верю, что скоро я встречу свою вторую половинку, и тогда мы будем счастливы». Она была молодым специалистом, хотя и проработала в больнице пять лет, начиная с самых азов. Специализация ее заключалась в зубном протезировании. Так что Саша не очень злоупотреблял сладким, особенно дома, хотя и был страшным сладкоежкой, чтобы не быть подопытным своей сестры. Но Марина это знала, и просто закрывала глаза на слабости младшего братишки. Вот так они и жили: ругались, ссорились, мирились, смеялись, подшучивали друг над другом.

В своих раздумьях Саша не заметил, как девятка остановилась неподалеку от входа в педагогический институт. И только тогда он услышал взволнованный голос Марины: 
- Ашка, ты только не переживай сильно, ладно? Пусть лучше я на работе буду волноваться, хорошо? А ты спокойно сдавай свою зарубежную литературу, удачи, братишка.
Она уже хотела его поцеловать в щеку, но Саша увернулся, так как не хотел, чтобы кто-нибудь вновь увидел его из сокурсников, и посмеивался над тем, как старшая сестра целует младшего брата в щечку, и успокаивает. Саше не любил быть центром внимания, но все-таки он уважал свою сестру и поэтому сильно не сопротивлялся таким ее нежностям, но в этот раз все равно не дал себя поцеловать. Марина это знала и не обижалась на него.
- Ни пуха, ни пера! – пожелала Саше Марина, и тогда он быстро проговорил, наконец-то все-таки очнувшись от своих дум.
- К черту!
- Не забудь мне написать смс-ку, как сдал экзамен.
- Разумеется, - улыбнулся Сашка, показывая свои ямочки на щеках, - ладно, - взъерошил он свои черные, как смоль волосы, - спасибо за то, что подбросила. Я побежал.

Затем и вправду Саша побежал в институт, не обращая внимания ни на кого. Марина смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за дверьми института. Такая она была  мнительная. Особенно после того случая, случившегося пять лет назад, у них во дворе. Когда на Сашку и Антона напали какие-то бритоголовые, обзывая парней разными ругательствами и оскорблениями. Просто кто-то из этих бритоголовых увидел, как Антон успокаивал своего друга, получившего первый раз за всю свою учебу двойку. Антон обнял Сашу, не имея за собой никаких мыслей, но отморозки решили всё по-своему, так что через пару минут началась такая заварушка, что без милиции никак не обошлось. Их на силу оторвали друг от друга. Все были в синяках и ссадинах. Больше всего досталось естественно бритоголовым, хоть их и было пятеро человек. Но то, как Сашу и Антона назвали «голубчиками» и «голубой парой» - этого не смогли стерпеть двое подростков. Хоть они и были младше своих противников, но это незаслуженное обвинение куда больше дало им силы справиться с ними. Но увы, им досталось тоже прилично: разбитые в кровь губы; рассеченные брови; несколько выбитых зубов, да так, что даже не пришлось обращаться к зубному, как пошутил тогда Антон; и помятые ребра, которые давали о себе знать еще некоторое время – и от всего этого, когда Марина их увидела, у нее был шок. Первые несколько недель после случившегося она совсем не отпускала от себя Сашку одного, да и в школу водила, хотя он сопротивлялся, как мог, но ничего не выходило. Сашу успокаивало лишь только то, что и Антону тоже приходилось отбиваться от своих родителей, которые не давали ему проходу своей заботой. И когда прошло три месяца Марина и родители Антона успокоились, и со спокойной душой, но с тревогой в сердце отпускали их одних. Проблема была исчерпана, но волнение и беспокойство за брата у Марины все же осталось и по сей день.
Марина, убедившись, что действительно с братом все в порядке, уехала, оставляя за собой вихрь пожелтевших осенних листьев, вылетевшие из под колес ее девятки. Октябрь приближался к концу, становилось прохладнее. Все готовились к зиме.


Рецензии
интересное начало. удачи в творчестве.

Александр Михельман   15.12.2011 19:34     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.