26. В больнице

     ДОМ НА ПЕСКЕ (роман-хроника). Часть первая.

     26. В БОЛЬНИЦЕ

     В город Орловы приехали вечером, когда уже густые сумерки заполнили узкие, но прямые улочки и почти во всех домах светились окна. Кони устали и при въезде в город пошли шагом. Плавно покачивалась полуфурка. Скороговоркой перекликались ступицы. Шуршал сухой песок под колесами.
     Больница находилась на другом конце города.

     Чем ближе подъезжали к центру, тем лучше были освещены улицы. Керосиновые фонари стояли на каждом перекрестке. У лавок и магазинов многолюдно.
     Почти из каждой подворотни выскакивала собака и с лаем бросалась к подводе. Вскоре их так много собралось, что они не давали проходу лошадям. Огромный белый пес с черными пятнами яростней всех нападал, целясь укусить лошадь за морду или достать кого-нибудь на возу. Варлаам разозлился и стегнул его бичом. Пес замотал головой, поднял лапу, поскреб за ухом, заскулил и отстал. Черный длинный пудель подпрыгивал справа, рядом с оглоблями. Пристяжная невзначай задела его копытом, и он, повизгивая, черным шаром откатился в сторону.

     Высокие ворота больницы были закрыты. Варлаам постучал черенком бича. Поднялся собачий брех в соседних дворах.
     Наконец кто-то подошел, открыл калитку и посветил фонарем.
     — Чаво надо? — спросил старческий голос.
     — Больного привезли! Открывай ворота!
     — А чего так сильно стучишь? Не глухие, чай.
     — Да я уже полчаса как стучу. Всю улицу поднял на ноги.
     — Ну и что же? Все равно Миколая Миколаича дома нету... И стучать зря нечего.
     — Кто это — Николай Николаевич?
     — А ты куда приехал?
     — В больницу.
     — Так пора знать, садовая голова, это наш главный дохтор. Они еще засветло уехали со своей супружницей в гости...
     Варлаам горестно покачал головой:
     — А кто же примет больного?
     — Марья Ивановна. Она у нас сегодня дежурная.

     Варлаам проехал в открытые ворота. Сторож освещал ему дорогу.
     Подвода остановилась у подъезда большого двухэтажного дома. В трех крайних окнах на первом этаже был свет. К повозке подошла женщина в белом халате. Варлаам рассказал, откуда они и что случилось с мальчиком. Она сразу распорядилась принести носилки. Сторож засуетился, расспрашивая, где они лежат.
     — Я на руках унесу, — сказал Варлаам и тут же осторожно поднял Ваську.

     В приемной его положили на кушетку, покрытую хорошо проутюженной простынью, сделали укол. Васька заплакал.
     — Ничего, миленький, легче будет, — ласково приговаривала сестра. Продувая шприц, она обратилась к сторожу, топтавшемуся за порогом приемной: — Леоныч, ты бы, миленький, съездил за Николаем Николаевичем. Он говорил, ежели я вдруг потребуюсь, пришлите за мной. Он у отца благочинного.
     — На чем я поеду?
     — Как — на чем? Разве лошадей у нас нету?
     — Есть, матушка Марья Ивановна, да на одних самого Миколая Миколаича повезли, а другие на покосе да на пашне. Все в разъезде...

     Видя такое дело, Варлаам предложил:
     — Поедем на моих, дедуся. Далеко ваш благочинный живет?
     — Нет, у самого собора... Они большие друзья.
     — Кто? — не понял Варлаам.
     — Да Миколай Миколаич и отец благочинный. Все в гости друг к дружке ездют и в пульку забавляются; есть такая игра в карты промежду благородными, пулькой прозывается.
     — И водку, наверно, пьют?
     — Кто? Миколай Миколаич? Нет, он не охотник до водочки. Правда, не без того, чтобы рюмашечку выпить, в праздник там или по какому-нибудь случаю. А так — нет. Он у нас трезвенник.
     — А благочинный?
     Старик помедлил с ответом, как бы не решаясь говорить.
     — Он, как и все люди, не без греха. Не нам судить его... Горе большое перенес человек. Сын застрелился у него в прошлом годе. С тех пор он и стал попивать...

     Летние ночи коротки, как птичий сон.
     Ваське сделали операцию на рассвете.
     После того как больного отнесли в палату, к нему из операционной опустился доктор. Это был высокий человек средних лет, с густой русой бородкой.
     Васька спал. Николай Николаевич проверил пульс, посоветовал сестре через полчаса сделать укол.

     Выходя из палаты, доктор в коридоре увидел Авдотью Андреевну, грустную, с заплаканными глазами.
     — Вы мамаша Василька? А зачем расстраиваться? У него все хорошо. Отличный сын у вас растет. Вел себя как настоящий мужчина.
     Авдотья Андреевна повеселела.
     — А он не помрет, господин дохтор? — опросила она, вытирая платком глаза.
     Доктор засмеялся:
     — Да что вы, матушка! Теперь-то не помрет, а вот если бы не привезли, изошел бы кровью и наверняка умер... Поезжайте сейчас домой, а через недельку приедете, он будет уже ходить.
     Она просилась в палату посмотреть на сына, но доктор не разрешил.
     — Ему нужен покой и покой.

     *****

     Продолжение: http://www.proza.ru/2011/08/13/714