Через тернии к звездам

Данное художественное произведение - авторский вымысел, а фактура не может быть использована в суде. Любые совпадения с имевшими место реальными событиями - случайны, а расхождения - наоборот, закономерны.

               
ПРОЛОГ

- Как бы ни сложилась наша жизнь, мы всегда будем помнить о своем городе!
Сидевший в вагоне поезда Сергей Лосев с улыбкой вспоминал эти простые, искренние слова, сказанные когда-то группой ребятишек после очередной снежной баталии. Пускай это была тихая провинция, уединенный уголок русского Севера, но разве его детство было серым и скучным? Никогда! Ведь даже самый суровый мороз не мешал им бегать и резвиться по всей округе.
Каргополь – маленький город Архангельской области, открывающий для своих гостей черты таинственного прошлого. Само его название до сих пор является загадкой. По старинной легенде оно произошло от глагола «каркать», потому что давным-давно здесь было чистое поле, забитое до отказа множеством ворон. С точки зрения науки Каргополь получил свое имя от финно-угорского «каргуи-пуоли» - медвежья сторона, отгороженная от остального мира дремучими лесами и болотами. Именно такая удаленность от различных туристов и инвесторов позволила городу сохранить свою самобытность. Здесь нет разноцветных иномарок, огромных небоскребов и  зазывающих торговых центров. Большинство людей по-прежнему живет в двухсрубных домах и занимается народными промыслами. Расположенный на реке Онеге городок имеет даже такую диковинную вещь, как общую полоскальню, в которой местные женщины полощут белье.
Сергею было по настоящему жаль расставаться со своей малой родиной, но он ехал осуществлять свою мечту. Древний край с множеством белокаменных и деревянных церквей чуть ли не с пеленок привил ему любовь к истории. Он знал каждый каргопольский уголок, тысячи фактов и событий, и потому к моменту окончания школы все мысли молчаливого паренька были посвящены одной цели – стать ученым-историком.
Стук железнодорожных колес все быстрее приближал его к Москве и все быстрее отдалял от родных мест, родных просторов, где еще оставался Максим – самый лучший и надежный друг Сергея. Несмотря на многочисленные уговоры, он не собирался покорять столицу, хотя тоже имел неплохие шансы поступить в престижный университет.  Осенью Макса, как и многих парней его возраста, с распростертыми объятиями ждал военком, а убегать от него он не собирался. Хотя прекрасно видел, что с развалом страны, армия все больше становится рабоче-крестьянской, что там не служат дети банкиров, бизнесменов, политиков. Видел, что офицеры торгуют оружием, словно морковкой на базаре. Тем не менее, Максим считал, что только по прошествии двух лет казарменных бдений, он сможет определить свое место в суровых реалиях жизни.
Судьба развела закадычных друзей по разным дорогам, оставив северный Каргополь среди приятных воспоминаний. И у каждого из них были свои мечты, цели и устремления.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«Каждое дело имеет своих фанатиков» (Вольтер)
                ( Вольтер)

; 1 ;
Москва жила своим привычным ритмом. В метро тесно прижимались друг к другу огромные толпы людей, а на земной поверхности гудели потоки машин, отравляя городской воздух очередной порцией химикатов. Восходящее солнце золотило высотное здание МГУ, четко передавая все его архитектурные изгибы. В XIX веке принадлежность к главному университету страны подчеркивалась темно-зеленым мундиром, который с одинаковой гордостью носили и преподаватели и студенты. Сегодня такого нет. Поэтому будущие умы России, лениво зевая на ходу, не всегда утруждали себя желанием надевать строгий костюм. Одним из противников такого вольнодумства был Сергей Лосев. Пошел уже второй  год с тех пор, как он услышал свою фамилию среди других, зачисленных в ВУЗ. Однако веселая и разгульная студенческая жизнь не затупила его зубы, а, наоборот, еще острее вытачивала их при виде очередного гранита науки. В то время как большинство его однокурсников учились лишь два раза в год – в январе и июне – Сергей каждый день уходил из университета не раньше семи вечера. Сначала он слушал лекции, причем с большим интересом, затем шел в читальный зал и готовился к предстоящему семинару. После выполнения подобной «программы-минимум» выбирал интересную книгу и с упоением ее читал, на фоне пустеющих с немалой скоростью столов. Ему не казалось это чем-то нудным и скучным. Высокие стеллажи, забитые до отказа красочными книгами, огромное количество известных произведений. Разве не рай по сравнению с тем, что он видел у себя в Каргополе?
- О! Лосев! – громкий мужской бас внезапно нарушил тишину читального зала. -  Я уж думал никого из наших не встречу. Сколько у тебя денег?
- Не знаю – удивленно моргая ресницами, ответил тот и полез в карман за кошельком. Рома тем временем листал лежавшую на столе книгу. Не пролистав и пяти страниц, он отложил ее в сторону и произнес:
- Отлично! Сейчас идем за букетом и двигаемся к Иринке в Подмосковье.
- Зачем?
- Что значит зачем? Человеку сегодня двадцать лет исполняется, а мы будем книжки читать.
- Но у меня завтра семинар по средним векам.
- А кому сейчас легко?
- Но я ведь не пью.
- А я тебе еще не наливал…  И, вообще, ты, что со мной спорить будешь?
Сергей уныло понурил голову. Спорить с человеком, отслужившим два года на границе, было бесполезно. Через час компания молодых  людей прибыла на место назначения. Усталость от серых будней столицы сменилась воодушевлением. Здесь, среди запахов первой майской листвы и робкого пения птиц, чувствовалась непередаваемая бодрость и свежесть. Лишь хруст сухих веток нарушал покой подмосковного пейзажа. Солнце шло вместе с нашими спутниками и как-то неторопливо клонилось к закату. Казалось, оно провожает их вдоль своих владений, не давая сбиться с пути. Вскоре появился привычный  для городского обывателя вид. Словно грибы после дождя взамен густых лесов вырастали красивые, благоустроенные коттеджи. Одна эпоха сменяла другую. Чем больше мы открываем для себя Европу, тем чаще на наших просторах появляются такие «швейцарские домики». Конечно, это не вилла на берегу Средиземного моря, но уже и не «огурцово-помидорная» дача размером в шесть соток. 
 Ирина Майорова в потрясающем по красоте платье принимала поздравления и подарки. Сказать, что их было много -  ничего не сказать. Цветы, золотые украшения, мягкие игрушки. Поздравить именинницу прилетели даже подруги из далекого Новосибирска. Ее импозантный кавалер Николай тем временем исправно жарил шашлык. Подобное он делал не в первый раз, но сегодня приходилось чувствовать себя передовиком производства. Один только Рома Астраханцев, нагулявший за время армейской службы аппетит слона, уплетал шампур за шампуром и запивал съеденное литрами пива. Пришедший вместе с ним Сергей как-то лениво размазывал  «Оливье» по тарелке. Подобная обстановка была для него настолько необычной, что он, словно младенец, растерялся от предложения произнести тост. Взяв в руки бокал сока, он вдруг начал рассказывать о путешествии Оноре де  Бальзака по Австрии , завершив повествование словами:
- Так выпьем за успешное преодоление жизненных трудностей!
Присутствующим тост понравился, но Астраханцев понял, что ситуация нехорошая. Если кто-то из гостей задаст Лосеву пару вопросов, то разговор за столом превратится в лекцию о проблеме шаманизма народов Дальнего Севера. Когда через пару минут он вернулся к столу, то в руке  держал ярко украшенную бутылку с мутновато-красной жидкостью.
- Серега! Такой рассказ о Бальзаке заслуживает награды – настоящего французского вина. Как говорят французы: «Вино в жизни – не все, но жизнь без вина – ничто»
Лосев осторожно отхлебнул из наполненного до краев фужера. Вкус выпитого коктейля никак не укладывался в знаменитое «шарман», но провинциальный паренек в алкогольных напитках был не гурман. Уже после двух рюмок он повел себя по-другому. Когда кто-то из присутствующих, невзначай, упомянул завтрашний семинар, то Лосев, к всеобщему изумлению, заорал: «Ну и Аллах с ним! Сегодня у нашей Иришки день рождения. Гуляем!» Тихий, обделенный вниманием противоположного пола студент так «зажигал» в танцах с новосибирскими девчонками, что в одночасье стал главным персонажем вечера. Когда же одна из них повела его за руку в направлении спальни, тот плывущие в медленном танце пары внезапно замерли. Роман Астраханцев, видя происходящее перед глазами чудо света, удивленно присвистнул:
- Вот и выпил водочки с вареньем. Ангидрит твою перекись!
Едва в комнате щелкнул замок, как Лосев сразу же оказался на кровати. Катя неторопливо снимала с себя одежду, ловя восхищенный взгляд и улыбку Сергея. Она знала его лишь пару часов, но этого оказалось достаточно, чтобы влюбиться. Таких людей сибирская девушка видела впервые: золотистые, светлые волосы, ярко-голубые глаза и задумчивое лицо словно срисованное с древнегреческого философа. К тому же он казался настоящим русским интеллигентом: очень умным и очень пьяным. Катерина ласково коснулась мягких губ, но было уже поздно.
- Да, он действительно большой оригинал. Всех парней стриптиз возбуждает, а этот заснул.
Подтверждением ее слов служил громкий храп, раздававшийся по соседству. Расстроенная девушка сняла с плеча парня свой лифчик, и, грустно вздохнув, стала одеваться.


; 2 ;
Младший сержант 72-го парашютно-десантного полка ВДВ Максим Воронцов сидел у порога казармы и курил. Уже прошел целый год ранних подъемов, изнурительных марш-бросков и долгожданных отбоев. Пока по российским просторам гуляли многочисленные братки, финансовые пирамиды и другие прелести начала 90-х, здесь, за массивной каменной стеной, каждый день отдалял солдат от юношеской наивности и инфантильности. Армия меняет человека не столько физически, сколько психологически. Она учит его быть самим собой, иметь свой взгляд на мир и не прогибаться под всех подряд. А люди из разряда «гламурно-смазливеньких» ломаются здесь сразу. Особенно в ВДВ.
По чистому, голубому небу не спеша, плыли облака. «Белокрылые лошадки», превращаясь по пути в различные фигуры, напоминали Максу о первом десантском крещении – прыжке с парашютом. Залезть в вертолет с каким-то зеленым мешком за спиной казалось молодому солдату намного сложнее, чем пробежать кросс километров на десять. Едкий страх терзал не только его, но и весь экипаж, за исключением, командира роты – горячего грузина со звонкой фамилией Бибикидзе. За плечами грозного офицера были пески Афгана и два серьезных ранения. Он многое повидал и, наверное, потому относился к каждому новобранцу по-отечески.
- Я перед своим первым прыжком всю ночь спать не мог. А когда приземляться стал, несколько метров земли носом пропахал. До слез обидно было. Потом ничего, привык. Все-таки десант, а не стройбат. Смелей, орлы!
С этими словами первая пятерка начала крепить карабины к тросу и готовиться к выбросу. Спустя мгновение из открытой двери, словно бомбы, начали вылетать парашютисты. Со стороны это казалось несложным и даже успокаивало, но когда настала очередь Воронцова, парень судорожно вжался в борт и закричал:
- Пошли вы все к черту с вашими прыжками! Рожденный ползать – летать не может.   
- Слышишь, Горький! Ты в истерику не впадай – для Бибикидзе такие случаи были не редкостью – Ты же ДЕСАНТНИК!
Ветер хлестко бил солдата по щекам, но он с ужасом смотрел вниз. Ярко-зеленые глаза, всегда светившиеся радостью, сейчас были похожи на два шара для боулинга. Макс начал отступать назад, но в таких случаях не отступают. Сильный пинок под зад, отвешанный командиром, превратил нерешительного паренька в пробку из-под шампанского. Вывалившись из вертолета с дикими воплями, Воронцов упал в объятия воздушного потока. В промежутке каких-то пару секунд свободного полета, будущий сержант умудрился вспомнить, что помирать сейчас нельзя, поскольку он еще должен сотню рублей сослуживцу Косте. Звеневший в ушах похоронный марш внезапно замолк, когда над головой раскрылся белоснежный купол парашюта. Совершенно небольшой с земли, здесь он казался огромным. Перкалевый купол держал на своих стропах Максима, давая возможность перевести дух, проплывая над грешной землей. На огромной высоте чувствовалось мягкое дыхание неба, с каждой минутой становящееся все родней.
После такой комедии Воронцову приходилось прыгать еще не раз – и с оружием, и в кромешной темноте, и точно на поле переполненного стадиона, во время показательных выступлений, - но это было уже не то. Первый прыжок, как первая зарплата, - сначала гордость и эйфория, затем ощущение повседневного явления.
- Старичок, много мечтать вредно – подошедший приятель Костя уселся рядом. – Я в детстве знаешь как мечтал из автомата пострелять. Вот, блин, домечтался.
- Тогда бы о космосе мечтал. Туда точно не призовут, когда вырастешь.
- Да, ладно – ответил тот, устало махнув рукой. – Тебя там ротный требует. Контуженный он сегодня какой-то.
Воронцов молча встал и, поправив ремень, отправился к начальству.
               

; 3 ;
- Ты кто?
- Катя.
- Какая Катя?
- Которая из Новосибирска.
- А я как попал в Новосибирск?
- Дурачок, ты в Долгопрудном. Вчера день рождения Майоровой отмечали. Слушай, ты так классно танцуешь. Научишь? Вернусь домой – королевой дискотек буду.
- Я танцевал?!
- Да не то слово. Бразильцы позавидуют.
Глаза Лосева непроизвольно округлились, отзываясь нестерпимой болью в черепной коробке.
- А где все?
- Иринка к родителям уехала, другие – на учебе. А я с тобой осталась, завтрак приготовила
- За завтрак – спасибо
В таком состоянии Лосев пребывал впервые. Конечно, он не раз видел, как отвратительно бывает по утрам, но никогда не думал, что сам станет, как черепаха, сползать с кровати. Ощущение пустоты и тяжести, апатии и злобы. Кругленькая белая таблетка, предоставленная заботливой девушкой, постепенно возвращала привычную ясность мыслей. Еще сильнее этому способствовали висящие на стене старинные часы. Стрелки неумолимо показывали полдень. Полдень! Такая роскошь, как пропуск двух занятий, для него – отличника, круглого до такой степени, что круглее не бывает – просто не позволительна. Руки лихорадочно поправляли галстук, челюсти торопливо пережевывали бутерброд, а ноги готовились к забегу на длинную дистанцию.
- Сережка, ну какой смысл приходить на последнюю пару, где будет от силы четверть курса? Разве не лучше провести время со мной?
- Мне совесть не позволяет.
- А оставить девушку одну, наедине с телевизором позволяет?
- Да – Сергей даже сам испугался того холода, с каким произнес данную фразу.
- Может, хотя бы вечером увидимся?
- Это не самая лучшая идея.
- Почему?
- Вечером меня ждет русско-японская война
- А завтра?
- Завтра – Екатерина II
- Извини, что так ошиблась в тебе. Я думала ты живешь для того, чтобы жить, а ты живешь для того, чтобы закачивать в себя информацию. Но все равно я буду искренне рада, если ты сумеешь сказать веское слово в исторической науке.
- Сумею.
Катя проводила взглядом убегающего Сергея и вернулась в дом. Среди постоянных переключений каналов она даже не заметила, как появилась сестра, хвастаясь купленным платьем. Сибирскую девушку не покидало чувство потери. Нет, не оттого, что Лосев не захотел с ней встречаться, а  оттого, что любовь испарилась также быстро, как и появилась. Казалось, наконец-то она встретила ту самую свою половинку. Но, увы, эта половинка оказалась не той системы. Она обладала большим объемом рабочей энергии и полным отсутствием личной. Через неделю Катерина вместе с сестрой уехала домой. Живя за тысячу километров от Москвы, очаровательная девушка уже никогда не вспомнит о столичном всезнайке. А он о ней – тем более.       
 

; 4 ;
Первая рота возвращалась в часть с боевых учений. Усталые лица солдат смотрели из кузова машины на то, как бурлила городская жизнь. Люди спешили с работы домой, за каждым углом расставлял свои сети мир игровых автоматов, на перекрестке столкнулись две дорогие иномарки. Какой-то мальчишка, завидев группу военных, приветливо махнул рукой, вызвав у Воронцова слабую улыбку. Одна страна, один город, но какая разная жизнь. Контрольно-пропускной пункт словно граница между дисциплиной и панибратством, уставом и тусовками, перловой кашей и ресторанами. В голове Максима всплыли каргопольские вечера: изрисованный нецензурными надписями подъезд, вечно хохочущие и не пойми чем накрашенные девушки, песни под гитару и распитие из горла дешевого портвейна. В казармах время бежит очень медленно, поэтому подобные воспоминания казались чем-то далеким и нереальным. Может, этого вообще и не было?
- Ворон, ходят слухи, что нас тоже на Кавказ зашлют. Ты не в курсе?
- Без понятия.
Макс опустил голову вниз и уставился взглядом в пол. Он не мог не слышать о разгоравшемся в горах конфликте. Генералы, сотрясая огромными звездами на погонах, кидали в топку войны все новые и новые дрова. Каждая воинская часть жила сейчас в ожидании своей участи, но Воронцов гнал тревожные мысли как можно дальше. Раскуривая черную трубку в кресле-качалке, писатели изображают войну в романтических тонах. На самом деле, война – это предательство, грязь, кровь и смерть. И если главу в книге можно перелистнуть и пропустить мимо себя, то в реальном бою ты либо выживешь, либо погибнешь.


; 5 ;
«Любая религия является показателем единения какого-то мира. На основе веры происходит переход от племенной разрозненности к возникновению народа, как духовной общности. Именно православие стало идеологической основой для появления русского народа… Интересно, он что думает, я так его не замечу?»
Внимание аудитории мгновенно переключилось на крадущегося вдоль стены Лосева. Тихо, на цыпочках, словно солдат, сдающий норматив на снятие часового, он пытался пробраться к свободному месту. Услышав извинения за опоздание, преподавательница, пересиливая смех, продолжила лекцию. С задних парт ехидные смешки, исходящие преимущественно от представительниц прекрасного пола, раздавались едва ли не каждую минуту. Лосев не обращал на них внимания. Главное – он все-таки добрался до заветного здания на Воробьевых горах.
Выйдя из домика Майоровой, наш герой направился в сторону ближайшей железнодорожной станции. Он знал, что спешка ни к чему хорошему не приводит (кроме ряда известных исключений), но поделать с собой ничего не мог. Стремление успеть на четвертую пару заставляло ноги работать быстрее головы. Итогом подмосковного экстрима (Лосев ничего тяжелее книг не поднимал, поэтому из всех видов мышц у него были развиты только мозговые) стало вовсе не получасовое опоздание, а то, в каком виде Сергей вошел в лекторий. Взъерошенные волосы, красное, как у рака, лицо были следствием многокилометрового бега, порванные брюки, выставлявшие теперь напоказ голубые трусы в белый горошек, напоминали о том, что нехорошо спотыкаться о собаку, мирно загорающую на траве, а в довершении всего белый ботинок, нелепо смотрящийся на правой ноге в сочетании с точно таким же черным на левой, воплощал в себе ругательства молдаван-строителей после того, как с грохотом опрокинулось ведро с краской.
- Братишка, ну ты нас уже второй день поражаешь – со звонком свободы к жалкому подобию прилично одетого человека подошел Рома Астраханцев – Поехали домой? Мыться, бриться, похмеляться…
 - Мне еще в читальный зал надо зайти – брезгливо сморщил физиономию Сергей, вспомнив об утренних ощущениях.
- Чего? Ты себя в зеркало видел? Такое инопланетное существо только в зоопарк отправлять, или пугалом на огород. У меня, кстати, бабушка все время жалуется: вороны совсем обнаглели, ничего не бояться, летают целыми стаями, да урожай воруют. Может, переквалифицируешься в спасатели народного хозяйства?
Лосев молча засунул тетради в кожаную папку и направился к выходу. Похоже, только сейчас он понял нелепость своего «прикида». Сидя в душном вагоне метро, пронзаемый насмешливыми взглядами толпы, Сергей рассказывал Роману о перипетиях сегодняшней «полосы выживания». Тот, как обычно, никого не стесняясь, ржал во весь рот, вплоть до самого дома. Дом у молодых людей был один. Точнее, квартира, которую провинциальные студенты вместе снимали. Несмотря на совершенно разные характеры, уживались они довольно неплохо.
Астраханцев тоже учился, в основном на пятерки, но никогда на зачетке не зацикливался. В глубины исторической науки он нырял в свое удовольствие, чередуя вечера с книжкой в руках и вечера футбольных баталий, дружеских встреч, волнующих свиданий. «Пройдет энное количество лет, ты оглянешься назад и  что там увидишь? Курсовые, зачеты, семинары, горы литературы и ксерокопий…» Данную мысль Рома с завидным постоянством впихивал каждому, кого встречал в огромных залах «ленинской» библиотеки с шариковой ручкой и тетрадью в руках. Естественно, наиболее часто он там встречал своего соседа. Лосев упрямо твердил в ответ о любви к учению, и бывший пограничник замолкал, погружаясь мир чтения, либо вовсе уходя, в связи с потерей интереса. По студенческой тропе Рома шагал довольно-таки весело. Там, где не хватало знаний, поскольку, как он любил говорить, «учиться никогда не поздно», выручал хорошо подвешенный язык и умение приплести к ответу самые различные факты.
Именно за счет таких качеств Астраханцев «проскочил» на экзамене по философии. К назначенному «часу Х» Рома пришел плохо подготовленным по двум объективным причинам:
1. Неожиданно появилась выгодная подработка в качестве распространителя объявлений
2. Понятие «выучить философию» является оксюмороном, т.е. сочетанием несочитаемого.
Сев перед пожилым профессоров, Роман не стал молчать и мямлить. Он рассказывал все, что приходило на ум, лишь бы было по теме. Профессор задумчиво морщил лоб, нервно теребил дужку очков, и в итоге сказал, лукаво улыбнувшись:
- Мне кажется, молодой человек, что с философией у вас проблемы.
- Да – кивнул в ответ студент – А вы знаете, Аркадий Николаевич, в IV в. до н. э. в древней Греции жил философ Пиррон. Так вот, именно его принято считать основателем скептицизма. Он ходил по Афинам и постоянно сомневался. А действительно ли вода - это вода? А может быть камень – это вовсе и камень? В итоге, когда знаменитый грек умер, на памятнике была такая эпитафия «Здесь похоронен Пиррон. Наверно, он до сих пор сомневается. Умер он, или не умер?»
Когда Аркадий Николаевич отнес зачетную ведомость в деканат, то оценка «отлично» стояла лишь напротив двух фамилий: Лосева и Астраханцева. Первый, понятное дело, прочитал кучу философских трудов, а второй, открыв в метро сборник анекдотов о великих людях, в нужный момент не побоялся пошутить. Вот и сейчас, идя домой, Рома рассказывал приятелю очередную веселую историю. Сергей угрюмо молчал, но не злился. Злится на таких людей бесполезно. Им всегда весело, а рот не заткнешь даже кляпом.
- Серег, я в магазин забегу. Куплю что-нибудь к ужину. Ты со мной?
- Нет. Я лучше на улице постою.
 Лосев остался ждать у входа, разглядывая яркую вывеску «Продукты». Из раздумий его вывели громкие вопли, раздавшиеся неподалеку.


; 6 ;
«Командующему ОГВ в ЧР
               
 Докладываю:
 15 апреля 1995 года 72-ой парашютно-
десантный полк сосредоточился в районе 
10 км юго-западнее г. Гудермес в полном
составе. Некомплект по солдатам,
сержантам составляет 170 человек.
Личный состав будет доставлен в полк
самолетом Военно – транспортной
авиации 16 – 17 апреля 1995 года.
Командир 72-го парашютно-десантного полка
генерал – майор В. Семенов
16 апреля 1995 года» 

Великий и могучий Советский союз бесславно рухнул. Уже несколько лет Россия пыталась учиться жить по-новому. Красное знамя, гордо реющее над башнями Кремля, сменил триколор, грузинские вина и волны Евпатории в один миг стали заграничными, а в самой стране шел передел огромного наследства. Делили все, что только можно разделить: власть, нефть, районы, рынки, машины. «Берите суверенитета столько, сколько хотите» Президент с барского плеча даровал регионам свободу, но, отойдя от очередного насморка, начинал гневно кричать о единой и неделимой Отчизне. С его вершин Чечня казалась маленькой мухой, которую можно прихлопнуть одним парашютно-десантным полком. Так началась война. Война предательская до безрассудства.
72-ой парашютно-десантный полк, в котором служил Максим Воронцов, расположился у города Гудермес. Пусть и не горя желанием, молодые русские парни честно явились по повестке в военкомат и были направлены в войска. Едва переступив порог казармы, они на собственной шкуре узнали кто такие «деды» и собственным желудком прочувствовали качество армейской пищи. Но кто мог предугадать, что, едва научившись держать автомат в руках, они окажутся в адском котле войны. Не поддается описанию тот страх, который царил в их глазах. Дикий, животный. Одни справлялись с ним и выживали, другие – сходили с ума, или пускали пулю в лоб.
22 января на рассвете федералы начали наступление. Под шквальным огнем наши бойцы вели упорные бои за расширение плацдарма. Хмурое небо было исполосовано оранжевыми полосами гранатометных стрел, а из глубин города ухала установка «Град». Воины Аллаха не собирались воевать по старинке. Для этого у них были все новейшие образцы оружия.
Разведотряд десантников во главе с Воронцовым двигался в сторону вокзала. Поставленная задача: узнать о количестве боевиков и совместно с первой ротой вытеснить их оттуда. Четверо разведчиков подошли вплотную, оставшись незаметными. Максим двинулся вправо и через секунду «загасил» задремавшего пулеметчика. Трое сослуживцев убрали с крыши снайпера, а также компанию ваххабитов, пытавшихся заминировать здание. Путь для роты был открыт. Под прикрытием артиллерии голубые береты пошли на штурм. Взрывы раздавались каждую минуту с такой интенсивностью, что горную местность полностью заволокло серыми облаками дыма.
Внезапно Костя Зезин схватился за бедро. Сомнений не возникло. Где-то поблизости засел снайпер. Глаза Максима нервно забегали. Десантники никогда не оставляли товарищей на поле боя, поэтому снайперы специально стреляли по ногам и ждали, когда за раненным бойцом приползут. После этого они открывали огонь на поражение. Случайно в окне соседнего дома Воронцов увидел женский силуэт. Высокая, красивая блондинка смотрела на российского солдата сквозь оптический прицел. Через секунду раздался выстрел…
- Товарищ младший сержант! Что делать будем? Там почти всю нашу роту подбили.
- Надо удерживать вокзал.
По коже Макса бегал мороз. Минуту назад он должен был умереть, но он жив. Жив! Это в компьютерных стрелялках все просто: в тебя автоматную очередь выпустили, а ты поднял аптечку в углу экрана и пошел дальше. В реальности гораздо сложнее. Достаточно одного выстрела. Но иногда ангел-хранитель спасает, и снайпер промахивается.
Отойдя от шока, Воронцов громко ругался. Зеленая равнина предстала пред взором сержанта страшным зрелищем. Куски тел были разбросаны повсюду, обагряя местность алой кровью. Словно малиновый сок она текла по разорванным камуфляжам, помятым беретам. Лишь двенадцать человек обороняли вокзал от воинов свободной Ичкерии. Павел Новиков, напоровшийся на растяжку, лежал в углу и тяжело стонал. От стальных ног двухметрового бойца осталось темное месиво. Кому он теперь нужен? Стране, за которую воевал? Так она никогда не ценила жизни солдат, а, собираясь воевать, даже не задумывалась, что сначала этому необходимо научиться. Воит и дзюдоист Пашка, видевший БМП и РГД  только на картинках, прямо с призывного пункта, минуя воинскую часть, оказался один на один с врагом. Не с условным, а реальным. С высокой  боевой подготовкой и патологической жестокостью. В таких условиях армия обречена на поражение, забирая с собой в могилу десятки Павлов, Иванов, Сергеев, Никит.
Десантники изо всех сил удерживали захваченное здание вокзала. Со всех сторон на них накатывали волны шквального огня, гортанные кавказские голоса сливались в один большой гул, но все напрасно. Из десяти наших выстрелов девять попадали точно в цель. Боевики падали замертво, а вместо одного убитого на горизонте появлялись двое живых. ДШК  разрывал воздух, сигнальная ракета взмыла вверх. Помощи не было.
- Мужики, не скисайте! – Воронцов весь в крови  как мог подбадривал своих солдат. – Только в наших силах остановить этих отморозков.
Сумерки почти сгустились, семеро человек с десантским шевроном на плече мужественно погибли, оставшиеся в живых сдаваться не собирались. «Никто кроме нас». Это не пустые слова, а настоящий девиз «крылатой пехоты». Ослабевшими руками Макс передернул затвор АКМ и услышал, как залетевшая в окно граната со звоном упала на пол. Раздался взрыв…
Совсем молодой солдатик на руках нес Максима в сторону «вертушки». Когда подоспела долгожданная помощь, Воронцов уже лежал без сознания на холодном полу. Его имя не войдет в учебники истории, там будут совершенно другие имена. Но не ради «момента славы» он проливал в горах кровь, не ради денег, или наград. Это был его долг. Долг человека, присягнувшего на верность Родине.
Через неделю Гудермес окажется полностью под российским контролем. Шаг за шагом Кремль будет восстанавливать свое величие в маленькой горной республике. Только ни сухие строчки отчетов, ни высокопарные интервью не передадут и доли того, какой ценой это далось.
- Выпьем за победу! – к Георгию Бибикидзе, заметно покачиваясь, подошел подполковник Черняев. Именно он отвечал за огонь гаубично-артиллерийской батареи. – Мы с тобой взяли Гудермес. Мы всем показали силу русского оружия!
Резким движением Бибикидзе схватил «вояку» за воротник.
- Это ты-то показал, мразь! Ты своими пушками всю мою роту положил. Ты хоть понимаешь, дурень, сколько там ребят погибло?
- Капитан – отмахнувшись, произнес Черняев. – Победителей не судят. Что в России мужиков мало? Одних увезут, других привезут.
 - С-сука!
В следующее мгновение подполковник полетел в грязь. Трех ударов оказалось достаточно, чтобы горе-офицер размяк.
- Капитан! Совсем страх потерял? Я тебя под трибунал отправлю. – Черняев пытался сохранить самообладание, но ни гнева, ни власти в его голосе не чувствовалось. Он, скорее, напоминал детский лепет, издаваемый малышом, когда у него отбирают любимую игрушку.
- Иди в жопу!
Бибикидзе развернулся и тяжело побрел в сторону штаба, слыша издаваемые за спиной трехэтажные проклятия. Подполковник пытался подняться на ноги, но лишний вес этому сильно препятствовал. Черняев хлопнул от досады кулаком по луже и позвал на помощь сержанта, стоящего неподалеку. Таковы реалии современности. Подобных офицеров в армии множество, и за собственные ошибки они расплачиваются кровью солдат-срочников.


; 7 ;
По тихой улочке, сверкая бритыми макушками на ярком солнце, шла толпа не совсем трезвых подростков. Алкоголь способствовал развитию их вокальных данных, которые они демонстрировали сейчас всему жилому кварталу. Только случайные прохожие оценивали его без какого-либо восторга. Некоторые даже переходили на другую сторону улицы. Репертуар у этих молодых ребят был не менее агрессивен нежели их внешний вид.
Поравнявшись с Сергей, они стали ходить вокруг каргопольца и истерично хохотать. 
- Смотри, девушки, это последний писк московской моды. Цирк Шапито отдыхает. Спешите познакомиться
- Ой, да я уже готова замуж выйти – отозвалась брюнетка с бутылкой пива.
- Ребят, да я в институт просто спешил – пугливо оправдывался Сергей.
- В институт он спешил. Хорош парить, клоун. Дай лучше денег на пиво.
- А у меня нет.
- Да ладно, у тебя костюмчик хоть и рваный, но далеко не дешевый. Гони бабло, интеллигенция – заорал высокий блондин, который по всей видимости был предводителем шайки.
Больше ответить Сергей уже ничего не мог. Первый же удар повалил его на землю, он закрывал лицо руками, а удары сыпались со всех сторон. Через минуту толпа зевак с завидным интересом наблюдала за боем без правил. Желание вызвать милицию, а уж тем более вмешаться самому, не возникло ни у кого. Как в древнеримском Колизее публика требовала хлеба и зрелищ.
- А ну разошлись, пиндос папандос! Совсем оборзели!
Рома Астраханцев, едва выйдя на крыльцо, запульнул пакет с молоком в голову одного из хулиганов. Зеваки одобрительно захохотали. Действо разворачивалось по всем канонам американского жанра, когда из-за угла появляется супермен, и добро одерживает победу над злом. Увидев, что подмога подошла не слабая, подростки быстро ретировались. Самый юный из них оказался самым нерасторопным, в один миг, почувствовав крепкие стальные пальцы на своем теле.
- Ну что, хулиганье малолетнее – Астраханцев держал хулигана за ухо, словно рассвирепевший отец. – Тебе родители разве не рассказывали о том, что такое хорошо, а что такое плохо.
- Рассказывали – в ответ раздались лишь жалобные всхлипывания. Былое величие собственной фигуры улетучилось в неизвестном направлении. – Я больше не буду. Я случайно сюда попал.
Почувствовав, что хватка ослабела, парень, сверкая, как пятками, так и бордовыми ушами, бросился наутек. Буквально минуты хватило ему на то, чтобы исчезнуть за горизонтом.
- Ты хоть живой? – обратился Рома к приятелю.
- Живой – прохрипел Лосев, выплевывая на асфальт выбитые зубы. Если не считать трех сломанных ребер, то состояние его здоровья было вполне нормальным.
- Вот поколение растет, ангидрит твою перекись.
Любопытствующая толпа плавно разошлась, и двое приятелей одиноко брели по пустынной улице домой. За сегодняшний день в жизни Сергея произошло столько событий, сколько не случалось за все годы учебы в Москве. Столица показывала ему свои зубы, но он упрямо шел к желаемой цели. Лосев видел свое будущее только в одном свете: либо преподавательская кафедра, либо бесславное возвращение в Каргополь.
 


; 8 ;
Декабрьским утром мягкие хлопья снега падали на землю, символизируя наступление Нового года. На смену непонятного цвета слякоти пришли белые полотна сугробов, звоном бокалов слышалось наступление главных празднеств. Загадывались различные желания, но в армии оно одно: возвращение домой. Воронцов наконец-то дождался торжественного момента. Запах – дух – слон – череп – дед – дембель. Шесть ступеней военной карьеры прошел десантник за два года срочной службы. Когда он пришел сюда молодым и зеленым, то готов был удушить всех сержантов и прочих старослужащих. Они «выписывали фанеру», посылали в «чепок» за едой, не давая на нее денег. Через год они ушли, а Максим сам стал младшим сержантом. Сегодня уйдет он, а кто-то из молодых нацепит лычки. Армейское колесо покатиться дальше, и год за годом кто-то будет вставать на низшую подножку, а кто-то соскакивать с высшей.
- Рота, равнение налево!
Строй голубых беретов отдавал дембелям честь. У Воронцова защемило сердце от накатившей сентиментальности, на глазах двоих, стоящих  рядом с ним, ребят выступили слезы. Только на первый взгляд, кажется, что, дождавшись приказа, солдаты уносят свои ноги от портянок и кирзовых сапог со скоростью света. На самом деле расставание с воинской частью проходит намного тяжелее. В армии, как правило, плачут два раза. Первый раз – в первый день службы, а второй – уходя на гражданку. Через некоторое время Макс покинет КПП и направится на все четыре стороны. Однако, в отличие от ухода в увал, сегодня в казарме его вечером никто ждать не будет.






ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«Жизнь как басня. Ценится не за длину, а за содержание»
( Сенека)


; 1 ;
- Придется вас маленько потревожить. Время перевязки пришло.
Симпатичная медсестра заботливо ухаживала за очередным больным. Он был доставлен сюда пару недель назад, после того, как, переходя улицу на зеленый свет, все равно оказался под колесами. Водитель машины останавливаться не стал, и только бдительные граждане сразу вызвали «скорую». Автомобиль с красным крестом на капоте примчался на место происшествия по российским меркам быстро -  через 30 минут. Погрузив в салон, лежащего на тротуаре человека, экипаж направился в отделение травматологии. Вот уже полмесяца Сергей Лосев одиноко грустил среди бледно голубых больничных стен. За это время в палату заскакивало множество людей с фруктами, но шли они к соседним койкам. Подаренный на сорокалетний юбилей, мобильник не заливался многоголосными мелодиями, сообщая о получении нового текстового сообщения. Изредка из него раздавались голоса радиостанций, но не более того. Профессор МГУ, доктор исторических наук, слегка поседевший за годы вредоносной работы, вызывал интерес только у медсестры.
-  А я вчера вашу статью в «Родине» читала – ухоженные женские пальчики разворачивали стерильный бинт. – Так интересно! Даже невероятно, что викинги, разграбив пол-Европы, прятали добытое золото в землю.
- Они верили, что так заработают счастливое место в загробном мире.
- Ничего! Мы вас вылечим, будете здоровее любого викинга.
Лосев еще долго глядел отсутствующим взглядом на белую покосившуюся дверь. Подмигнув на прощание, Татьяна скрылась за ней и теперь ухаживала за другим пациентом. Когда закончится рабочий день, она зайдет за хлебом, приготовит ужин и проведет остаток вечера с мужем. А может у нее уже есть дети? Они каждую минуту ждут свою маму, чтобы взахлеб рассказать обо всем прожитом. «А когда я последний раз с кем-нибудь беседовал по душам?» - мысленно спросил себя Сергей, откинув голову на подушку.
Очутившись более 20 лет назад на Ленинградском вокзале, маленький паренек с большим чемоданом достиг всего, о чем мечтал. Красный диплом, аспирантура, научные конференции за рубежом. Сергея Анатольевича Лосева знает весь образованный мир, его имя красуется на учебниках истории. Но что с того? Разве исполнение мечты принесло ему счастье и удовлетворение от жизни? Да, есть хорошая московская квартира, материальное благополучие, только все чаще и чаще профессора гложет желание вновь оказаться на перроне Ленинградского вокзала с большим чемоданом в руках. Конунги, валькирии, крестовые походы и европейские революции. Стоило ради всего этого тратить бесценные годы молодости? Он горел научными стремлениями, но почему нашлись те, кто сумел бы его охладить? Почему его не цепляли за душу ядовитые насмешки однокурсников? Почему не возникло желания переломить ситуацию, стать другим. Нет, не алкоголиком и тунеядцем, а просто нормальным человеком. Когда они с Астраханцевым появлялись в корпусе, то Рома уставал здороваться с каждым встречным, а Сергей не обращал внимания на эти мелочи. По окончании университета их пути разошлись. Лосев остался покорять Москву, а Астраханцев вернулся в родной Волгоград. Иногда они перебрасывались письмами и sms-ками, и специалист по русско-скандинавским отношениям завидовал спортивному журналисту из города-героя. Слишком поздно он понял теплоту простого слова «привет», слишком поздно прочувствовал улыбку, осветляющую губы при встрече. Он пытался завоевать счастье, но сам того не ведая, положил его на алтарь своей победы. Дружеское «здорова» уступило место сухому «здравствуйте», телевизор, компьютер и книга стали верными друзьями, а из друзей живых не было никого. Никто не звонил ему, чтобы узнать как дела. А если и звонили, то спрашивали о его делах лишь для приличия, чтобы сразу прийти к обсуждению деловых вопросов. Чего он добился за столько лет? Он стал маленьким человеком с большой должностью заведующего кафедрой.


; 2 ;
Вишневая «девятка» неслась по мокрой трассе в направлении Санкт-Петербурга. Мелкие капельки падали на лобовое стекло, заставляя дворники усиленно работать. Ехавшие впереди машины оказывались позади, а, не желавшие уступать дорогу, неуклюже виляли вдоль мелких озер. Белая Газель свернула в кювет и уперлась колесами в небо. Из окон начали показываться руки и ноги тех, кто пытался выбраться наружу, а водитель уже вовсю убегал в лес от атлетически сложенного мужчины, страстно желающего преподать горемыке уроки вождения. Скажите, ну в какой стране на фоне трагедии может разыгрываться комедия? Пассажиры «девятки» невольно усмехнулись. «…По сообщению телеканала ВВС президент США Гвен Вуштон, обедая в Букингемском дворце, поспорил с английской королевой на два щелбана, что сможет в течение получаса съесть десять ростбифов. После третьего куска президент был срочно доставлен в больницу. Врачи уверяют, что сейчас его состояние не вызывает опасений»
- Мир сошел с ума – мрачно произнес сидящий за рулем кавказец и переключил магнитолу на другую волну.
Салон автомобиля наполнила мягкая музыка Мишеля Леграна. Украшенные щетиной пассажиры «девятки» на музыку французского композитора не обратили ни малейшего внимания. Возможно, они вообще слышали ее впервые. Тяжелый взгляд трех человек смотрел на пустынную дорогу, по бокам которой то и дело чередовались лес и АЗС. Чем ближе становилась северная столица, тем все сильнее росло напряжение. И автомобиль, нашпигованный до отказа взрывчаткой, и все сидящие в нем значились в федеральном розыске. Затемненные стекла очков скрывали от посторонних глаза Арби Гедарова. Этот коренастый  человек, одетый в пятнистый камуфляж, излучал само спокойствие. Казалось, он ехал в Эрмитаж смотреть картины. Только истинные цели полевого командира, уже прославившегося на весь мир взрывами жилых домов и расстрелом мирных граждан в больницах и школах, были намного хуже. Любой теракт, устроенный на российской территории, приносил ему необычайное моральное облегчение. Самое страшное, что Арби не родился таким, он таким стал. Хлопая глазенками, маленький чеченец с удивлением смотрел на то, как с наступлением темноты федеральные войска проводят зачистки в деревнях и селах. Однажды трое сержантов нагрянули и в его дом. Гедаров от страха забился в шкаф и, стуча зубами, наблюдал за действиями «защитников Родины». Увидев раскрытый на столе Коран, один из солдат подошел к отцу мальчика и стал зверски его избивать. Двое других в стороне не остались, так усердно работая ногами, что у пожилого мужчины не было ни единого шанса выжить. Прибежавшую на громкие крики жену грубо схватили за волосы, разорвали платье и изнасиловали. Утолив свои плотские желания, бойцы набрали еды и укатили на БМП восвояси. Темноволосая женщина по-прежнему лежала на полу, тихо плача от душевной и физической боли. Подошедший Арби протянул матери стакан воды и злобно прошипел: «Я отомщу за тебя. Русские шакалы больше никогда не будут чувствовать себя хозяевами жизни». Повзрослев, Арби ушел в горы. Вслед за старыми героями на южном небосклоне зажглась очередная звезда мирового терроризма.
Полосатый жезл гаишника заставил Гедарова вернуться из воспоминаний в современность. Судьба всей операции решалась именно сейчас. С «дорожной дояркой» договориться не проблема (их уже столько миновали на пути из Дагестана), но два рослых омоновца внушали опасения. Попробовать проскочить? Так, шмальнут по колесам и тогда точно – конец. Нет, надо действовать решительно. Автоматная очередь из окон «девятки» разом отбросила сотрудников правопорядка на несколько метров. Бронежилет ЖЗЛ – 74, надетый на каждом из них, на  такие случаи рассчитан не был. Трое молодых ребят устремили свои взгляды в небо, став первыми жертвами планируемого теракта. Старенький «Москвич», ехавший рядом, тут же свернул на Лугу, дабы не испытать подобной участи, а «девятка» продолжила свой черный путь. Через час бандиты пили коньяк с майором ФСБ и смотрели из окна его квартиры на Мойку. Смертельный груз доставлен по назначению.
 

; 3 ;
Ветер, дувший с Финского залива, одевал снегом фонари Невского проспекта. «С самого начала мы въехали в длинную и широкую аллею, вымощенную камнем и по справедливости названную проспектом, потому что конца ее не было видно… Она необыкновенно красива по своему огромному протяжению и чистоте, в которой ее содержат, и она делает чудесный вид, какого я нигде не встречал» Именно так Фридрих Берхгольц, один из представителей свиты Петра I, описывал в 1721 году главную улицу Санкт-Петербурга. Прошла уйма лет. Проспект выгорал и восстанавливался, но, несмотря на все благоустройства, слишком многое в нем напоминает о XVIII веке.
Максим Воронцов неспешно свернул на набережную канала Грибоедова. Детские мечты о городе фонтанов и разводных мостов стали реальностью. Только эмоции восхищения при виде Исаакиевского собора и Дворцовой площади уже остыли. Он, как и раньше, считал северную столицу одним из самых красивейших мест на планете, но теперь она таила в себе чувства повседневности. Каждое утро Воронцов садился в вагон метро и ехал на работу, пробегал там, где туристы стоят часами, не обращал внимания на кучу сувениров, продаваемых повсюду. Выросший в провинциальном Каргополе, он никогда не стремился перевернуть мир, чтобы жить в большом и красивом мегаполисе. А тем более таком красивом как Санкт-Петербург. Так сложилась судьба. За годы армейской службы Максим очень сдружился с Костей Зезиным и после дембеля уехал вместе с ним в Санкт-Петербург. Бравых десантников, награжденных орденами «За заслуги перед Отечеством» I степени с радостью приняли на службу в питерский ОМОН. Поначалу Макс жил на квартире лучшего друга, но затем получил и собственное жилье, всего на одну остановку дальше. Опасностей в службе омоновца было куда больше, чем радостей, но никто из ребят не жаловался, не тосковал по заграничным мирам. Ведь даже самая лучшая мечта в конечном итоге может привести к разочарованию и печали.
- Не нравится мне эта история с «девяткой». Дерзко расстреливают пост ГИБДД, а на следующий день на какой-то помойке появляется сгоревшая машина с тремя не поддающимися опознанию трупами внутри. Кто-то усиленно заметает следы.
- Похоже, но нам от этого не легче. Товарищи с Литейного начальству отрапортовали и в архив дело списали.
 Воронцов облокотился на черные перила изгороди и устремился взглядом на купол стоящего перед ним собора. Храм Спаса на крови успокаивал Максима своей красотой и монументальностью. Сразу после смерти Александра II на месте гибели императора была установлена часовня. В 1883 году ее перенесли на расположенную рядом Конюшенную площадь, а на опустевшем канале Грибоедова состоялась торжественная закладка храма. Освятили его спустя 24 года, когда все строительные работы закончились, и он предстал перед петербуржцами в том виде, в каком стоит и поныне. Сине – золотой храм, отражаясь и переливаясь на солнце чарующим светом, сочетает в себе лучшие черты русского декора XVI – XVII вв. и возвращает нас к нашему далекому прошлому. К эпохе великих реформ и революционного террора.
Странное чувство тревоги не покидало душу. Храм выглядел так, словно хотел поведать Максиму о чем-то страшном. Но о чем? Незаметно подошедшая женщина тепло обняла Воронцова за плечи. Вместе с ней величаво стоял паренек лет двенадцати. Черная вязаная шапка, украшенная мелкими ледышками сбилась набекрень, а лицо сияло ярко-красным румянцем.
- Папка, я сегодня два гола вколотил. Такой матч выдался: быстро забили гол, затем четыре пропустили, сравняли счет и на последней минуте вырвали победу.
- Решающий гол твой?
- Не-а. Я тогда голевой пас отдал.
- Орел! Мы с мамой тобой гордимся.
Простившись с Костей, Воронцов с семьей направился в сторону дома. Рядом с ним шли два самых дорогих для него человека на свете, и он был по-настоящему счастлив. Завтра исполнится ровно пятнадцать лет с того момента, как Максим и Ольга сочетались законным браком. Жгучая брюнетка искала в толпе принца, но все время натыкалась то на веселых студентов, прожигающих жизнь в ночных клубах, то на бизнесменов, постоянно занятых своими переговорами. «Надо стать для мужчины незаменимой – хвалить его, сопереживать его увлечениям, готовить то, что он больше всего любит». Ольга отбрасывала в сторону женские журналы с подобными советами. Она что угодно приготовит, лишь бы было для кого.
Однажды теплым летним вечером усталая девушка возвращалась домой. Завтра ей исполнится 23 года. Соберутся подруги, подарят всяких безделушек, да поплачутся в жилетку – вот и весь праздник. «Какой импозантный мужчина!» - первая мысль, мелькнувшая при виде рослого представителя закона, одетого в серый камуфляж. Улыбнувшись друг другу, они разошлись, и пошли каждый своей дорогой. На следующем перекрестке они сошлись вновь.
- Девушка, а нам, наверное, с вами по пути.
- Почему? Вы же не знаете, куда я иду.
- Ну и что. Мне в любую сторону по пути. Особенно в такой очаровательной компании.
Ольга улыбнулась и направилась дальше. Максим пошел вместе с ней, и через полчаса пришел к ее подъезду. В гости он напрашиваться не стал, а всего лишь, чмокнув на прощание в щечку, галантно раскланялся. «Наверно, разочаровался. Больше не появится и не позвонит» - подумала девушка. Печальные домыслы оказались напрасным. Выйдя ранним утром на балкон, именинница сладко зевнула при виде шелестящих листвой берез. Прошла целая минута, а челюсть девушки была по-прежнему открыта. Уцепившись альпинистским снаряжением за перила, на нее смотрел Максим, прячась за огромный букет белых роз. Больше часа он провисел на высоте третьего этажа, ожидая пока Ольга проснется. С тех пор их судьбы слились в одну. Они строили свой семейный очаг и, несомненно, уют ему придало рождение сына. Маленький крохотный человечек каждую минуту радовал молодых родителей. Первый шаг, первое слово… Они росли вместе: гуляли, катались на аттракционах в парке, весело проводили праздники и выходные. А, если в день праздника, Максим работал, то подрастающий футболист не капризничал, а гордился тем, что его папа – офицер, геройски совершающий подвиг. Причем не просто офицер, а командир ОМОНа.   


; 4 ;
«Я один среди людей,
Себя я ненавижу
Я в мире сумрачных теней
И света я не вижу
Любимым быть - не мой удел
Увы, не всем это дано
Сколь долго я бы не смотрел
В свое разбитое окно
Там будет жизнь всегда меняться
Но это будет не со мной
Не будет той, что улыбнется
И уведет вслед за собой...»
Дописав последнюю сточку, Сергей Анатольевич вышел на улицу. То, что он сейчас сочинил, не представляло никакой литературной ценности, но помогало ему жить в одиночестве. Лосев выплескивал на бумагу все то, что разъедало организм изнутри. «Пер аспера ат астра».  Знакомая фраза, правда? Лосев на всех парах летел к звездам науки, а теперь, став ей, угрюмо шел вдоль Патриарших прудов. Морозный декабрьский воздух обжигал лицо, а тишина, столь редкая в столичной жизни, мягко успокаивала. Сергей не мог бывать дома один. Кирпичные стены новостройки заставляли сердце учащенно биться, в то время как по соседству  постоянно царило веселье. Слыша порой среди ночи громкую музыку и звон бокалов, Лосев не спешил возмущаться подобным антиобщественным поведением. Он молча завидовал, потому что тяготился пустотой своей жизни.
Вагон метро остановился на станции «Молодежная». Пробегая глазами газетные заголовки, по эскалатору ехала часть многомиллионного мегаполиса. Сергей всматривался в лица москвичей и москвичек, но не видел в них ничего. Серьезные, сосредоточенные на чем-то. Сколько ни проходи мимо них, редко кто улыбнется, поздоровается, заговорит. Даже медсестра Таня промелькнула в толпе, но тоже не обратила на него внимания. Может, и забыла совсем. Сколько пациентов прошло через ее руки, всех не упомнишь. Жаль! Одинокий профессор с трепетом в душе проходил мимо Центральной клинической больницы в надежде на новую встречу. Он несколько минут смотрел на окна палат, и так ни на что, не решившись, шел дальше. Километр за километром, проспект за проспектом. Благо, Москва – большой город. «Надо на некоторое время уехать отсюда. Быть может, новые эмоции и ощущения помогут мне справиться с собой». С этими словами Лосев резко свернул с тротуара и направился в сторону трамвайной остановки.         


; 5 ;
Мир считал часы в предвкушении праздника. На вечерних улицах зажглась иллюминация, повсюду расхаживали мужички в красных шубах и с ватными бородами. Время приближалось к полуночи. В центре зала, за покрытым белоснежной скатертью столом сидела большая семья. Стол ломился от яств: нарезанные тонкими ломтиками сыры и колбасы, запеченная утка, ароматно поблескивающая хрустящей корочкой, всевозможные салаты, густо заправленные майонезом. Но суть праздника улавливалась не в еде. Количество выставленных блюд лишь внешний атрибут, поскольку главное – близкие люди, собравшиеся наконец-то вместе.
- Happy New Year!
Звонкий голос маленького Артемки слился с гулом остальных голосов. Наступивший год для него был особенно важен. Футбольная карьера подростка вышла за рамки родного города. Летом он  в составе сборной России отправится во Францию на неофициальный чемпионат мира среди мальчишек его возраста. При этом Артем ничуть не стремился забить полсотни голов, чтобы его заприметили селекционеры, и понеслась линия жизни вверх. Лидерство в клубе – первая сборная – многомиллионные контракты - слава и популярность во всем мире. Он ехал во Францию играть за страну и свято помнил слова отца, внушаемые с самых пеленок: «Никогда не стремись подчинить себя какой-либо цели. Достигнув вершины, ты поймешь, что слишком многое потерял, пока ее добивался»
Праздничная пиротехника со свистом взмыла в небо и осветила черное пространство яркой вспышкой. Воронцовы, закинув голову, смотрели ввысь. Максим с легким налетом грусти вспомнил свое каргопольское детство. Были времена, когда они с Серегой Лосевым выбегали из теплой избы и грохали петардами. Дед Иван что-то недовольно бурчал, а мальчишки радостно смеялись. Сколько лет прошло. Из родных никого не осталось в живых, сам Каргополь сильно изменился за последние десятилетия, а Лосев давно затерялся в московской суете, мелькая лишь на страницах газет.
Звонкая новогодняя мелодия, зазвеневшая в телефоне, прервала ностальгию о прошлом.
- Папка, тебя сегодня, наверно, вся Россия поздравила?
- Ну что ты, только половина. Позже еще президент обещал позвонить. Они сейчас в Кремле с немецким канцлером зажигают.
Прочитав очередную sms-ку, Воронцов положил телефон в карман. На Рождество ожидались интересные гости.


; 6 ;
Под ногами раздавался мягкий хруст снега. Сергей Лосев, отправившийся в турне по российским просторам, приехал в родной город и  задумчиво шел вдоль Благовещенской церкви, построенной в 1692 году. Как долго они не видели друг друга. Будучи школьником, Сергей  по пути домой всегда проходил мимо красивого архитектурного сооружения  с разнообразными архитектурными элементами и формами. Ни одно из его окон не повторяет другое, а стены сплошь и рядом покрыты многочисленными белокаменными узорами. Сергей рассматривал золотой купол церкви, задрав вверх кучерявую голову. Солнечного цвета эмаль игриво переливалась на фоне безоблачного неба, колокольный звон гулким эхом звучал среди старинного города.
- Мужчина, купите счастье.
Одинокий профессор резко обернулся и увидел перед собой маленькую девочку лет пятнадцати. Ее хрупкое тельце, укутанное в белоснежный полушубок, колыхалось на ветру, а ручонки сжимали глиняную фигурку. Фигурка представляла собой уютный домик, на крыше которого сидели два голубка.
- А что я так несчастен? – как-то непонятно спросил Лосев.
- Наверно… Поверьте, этот домик волшебный. Он всегда будет нести вам радость и согреет вас в самые трудные минуты.
Достав из кошелька деньги, Лосев расплатился с юной мастерицей и принялся вертеть на ладони только что приобретенный сувенир. Обычная статуэтка и, правда, казалась необычной. Неизвестное чувство теплоты плавными волнами раскатывалось по всему телу. Казалось, Лосев приобрел некий амулет, способный оградить его от прежних тягостных переживаний.    


;7 ;
Новый Год и Рождественские праздники не только семейный праздник. Это прекрасный повод собраться вместе всем тем, кто не видел друг друга десятки лет. Время позволяет забыть о многом, но есть события, о которых будешь помнить всегда.
- Здорово, Ворон! Время идет, а ты все такой же – молодой, да озорной.
Компания здоровенных мужиков в тельняшках радостно обнималась в узкой прихожей. Эмоции перехлестывали через край, на кухне уже стоял накрытый стол. Пропустив по одной, бывшие сослуживцы принялись активно обсуждать годы десантуры.
- Слушай, Хол! А ты помнишь как под второе августа генерал приезжал? Ты видимо так вдохновился его погонами, что на плацу во время показухи  одному из «дедов» руку сломал в двух местах.
- Да хорош уже, блин. Мне эту историю по гроб жизни теперь будут помнить. Я знаешь как пересрал тогда. Думал меня вечером в казарме зароют. А вообще у нас нормальные деды были. Беспределом не занимались. Зато разыгрывали постоянно. Я постоянно в залете перед офицерами был.
- А как мы сами «духов» гоняли.
На кухне раздался мощный взрыв хохота. Волны воспоминаний накатывали одна за другой. Вспоминали учебку, полк, Чечню. Третий тост за погибшую при взятии Гудермеса родную роту отозвался жуткой болью в сердце каждого из присутствующих. Тогда в апреле 1995 года погибли все их друзья, под снарядами собственной артиллерии. Спустя два месяца погиб их командир – Георгий Бибикидзе. По свидетельству многих он сам искал смерти. Когда начинался бой, капитан шел в него с такой экзальтированной яростью, что не видел перед собой ничего. Он поливал чеченские отряды огнем,  душераздирающе кричал. Спрятанная в траве мина разорвала его на куски.
Среди наступившей тишины мелодично зазвенел телефон. Яркий многопиксельный дисплей высвечивал номер начальства. Воронцов, грустно вздохнув, снял трубку. Мрачные ожидания оправдались.
- Боевая тревога, мужики -  произнес Максим, лихорадочно вставая со стула. – Мы еще с вами обязательно увидимся.
- Конечно! Какие вопросы?
Одевшись, Воронцов поцеловал на прощание жену и выскочил на улицу. Теперь на нем красовался не голубой берет, а черный. В то время как по всей стране шли рождественские службы, питерский омоновец спешил на очередное задание. Быстрые шаги все дальше и дальше отдаляли Воронцова от дома и друзей.
 

;8 ;
Рассвет долго нет наступал. В Северной столице, укрытой белыми сугробами январского снега, царила напряженная атмосфера. Она витала на каждой улице и в каждом переулке. По городу носились машины с мигалками, то там, то здесь мелькали фигуры стражей правопорядка.
«Вот уже более девяти часов в Храме Спаса на Крови группа террористов удерживает около тысячи заложников, пришедших на праздничную службу. Ведутся переговоры, и мы будем держать вас в курсе событий…»
Максим с Костей угрюмо курили недалеко от телевизионщиков. Последние метались со своими камерами то к одному представителю власти, то к другому. Не стали исключением и они.
- Скажите пару слов для экстренного выпуска новостей
- Пожалуйста – откликнулся Воронцов – Я считаю, что главной причиной происходящих событий являются психосоматические особенности отдельных лиц, в связи с тем, что сублимативная рефлексия общества не отвечает  перциптивно-репрезентативным потребностям.
Молоденькая корреспондентка брезгливо сморщила лицо и удалилась, слыша вслед негромкие смешки отряда рослых парней. Омоновцы считали ее очередной назойливой мухой, летающей вдоль канала Грибоедова в поисках «жареного». На голубых экранах снова раздуют истерию  о беспомощности государства, снова раскритикуют всех и вся. Только говорить и делать – совершенно разные вещи.
Почему наши правоохранительные органы стоят без дела? Почему они не могут быстро освободить заложников? Да потому, что от одного неверного шага, от одного неверного действия российская земля снова обагрится кровью. Кровью людей, которые пришли в храм, чтобы увидеть Бога, а увидели дьявола. Государство не смогло уберечь их от этой встречи, но оно не потеряло шанса их спасти.
Силовики все плотнее сжимали кольцо вокруг храма с целью полнейшей изоляции места теракта. По всему городу стояли подразделения внутренних войск. С наступлением сумерек мощные фигуры бойцов «Альфы»  и «Витязя» застыли на боевой позиции. Арби Гедаров, увешанный взрывчаткой, кричал что через полчаса начнет отстрел заложников. Времени на раздумья не оставалось. Спецназ пошел на штурм…
Большая часть боевиков, среди которых был и Арби Гедаров, обрела  свою смерть в храме «неверных». Оставшиеся в живых, отстреливались на улице. Шансов выжить у них не было.
Воронцов под пулями выносил на руках немолодого человека, упавшего от переживаний в обморок. Дорогое серое пальто было разорвано в нескольких местах, лицо стало сухим и бледным. Только Макс все равно узнал бы это лицо из тысячи. Сколько раз за последние годы он вспоминал Серегу Лосева, представлял их встречу, беседу. Но даже в самом страшном сне не мог представить, что она произойдет вот так. Наверно, сама судьба свела их вместе, пусть и при трагических обстоятельствах. Теперь они смогут взглянуть друг другу в глаза и посмотреть, кто из них стал счастливым. Целеустремленный Лосев или плывущий по течению Максим. Много лет назад они расстались на вокзале Каргополя, и пошли в разные стороны. Теперь их пути пересеклись, но одно осталось неизменным. Разные дороги – разные судьбы.   


;9 ;
По ГУМу туда-сюда бродили покупатели, заглядывая в многочисленные отделы. Сергей Лосев ничего здесь не искал. Он просто сидел у искрящегося водой фонтана и читал газету. Успешная спецоперация по освобождению заложников до сих пор не сходила  с первых полос, хотя с того дня прошло уже больше недели. Санкт-Петербург профессор покинул только вчера и впервые пришел  на работу в ВУЗ с улыбкой. Он с улыбкой смотрел на лица студентов-первокурсников, дрожащей рукою, вытягивающих билет, с улыбкой ставил в зачетку пятерки. МГУ удивленно переглядывался, т. к. таким известного историка еще никто не видел.
Встреча со старыми друзьями, порой, может поменять в нас очень многое. Наивно считать, что пожив у Максима неделю Лосев стал другим человеком. Нет, он просто нашел того, кому смог выговориться, снять с сердца тяжелейшую ношу, заставлявшую одиноко и сгорблено бродить по московским улицам. На фоне долгих лет пустоты неделя общения с Воронцовым пролетела незаметно, но слишком глубокий след она оставила в душе Сергея. Теперь он чувствовал, что кому-то нужен, что кто-то ему искренне рад, а не просто сухо пожимает при встрече руку и отводит в сторону глаза. Он понял главное: откройся  миру сам, и тогда мир откроется тебе.
- Ой, Сергей Анатольевич! Здравствуйте! – среди огромного пространства универмага раздался тоненький женский голосок. – Вы меня помните?
 - Конечно, помню, Танюша! – Лосев привстал от неожиданности – Ты, что здесь делаешь?
- Зашла подруге сувенир купить, а теперь иду по городу гулять. Погода такая солнечная.
- Значит, мы идем вместе. – Сергей подхватил девушку за руку и направился к выходу.
Вся Москва  покрылась разноцветными огнями, а они все шли и шли по проспектам и мостовым. «Как много я упустил в своей жизни – грустно подумал профессор. - Я  осуществил все свои мечты, но мне никогда не было так хорошо, как сейчас» Мягкий снег падал на землю, на Арбате, как и всегда, уличные музыканты играли разнообразный репертуар. Таня даже и не заметила, как быстро пролетело время, и она оказалась у подъезда своего дома. Девушка держала не слишком крепкую мужскую руку и не хотела ее от себя отпускать. Она смотрела на стоящего перед ней Сергея и чувствовала его дыхание. Он чувствовал то же самое. Через пару мгновений их губы сомкнулись в страстном поцелуе.




ЭПИЛОГ
За окном мелькали первые лучи солнца, а будильник противным пищанием сообщал о новой трудовой неделе. Вставать не хотелось. Вчера сборная России по футболу не сумела обыграть в гостях Лихтенштейн, и, в очередной раз, оказалась за бортом мирового первенства. Кошмар, о котором будут помнить долго. Один удар в створ ворот за девяносто минут игрового времени – все, на что оказались способны «вояки» в белых футболках с двуглавым орлом на груди.
Астраханцев глянул на часы и пулей выскочил из кровати, сетуя на то, что в очередной раз проспал. Наспех умывшись, Рома засунул кусок мягкого батона в рот и безуспешно пытался попасть хотя бы одной ногой брючину. Армейская выучка давно осталась в прошлом. Ныне спортивный журналист одной из центральных газет Волгограда постарел, оброс жировыми отложениями и был далек от прежних физических кондиций. Заперев входную дверь, Астраханцев побежал вниз по лестнице. Возле почтовых ящиков он остановился. За маленькой дверцей что-то таинственно поблескивало, а поскольку ключи достать было уже трудно, то удар кулака в данном случае стал наиболее рациональным средством. В руках Астраханцева оказалась красивая открытка с огромными, золотыми буквами в центре.
- Ангидрит твою перекись! – ошарашено почесав затылок, журналист вышел из подъезда – Серега Лосев приглашает меня на меня на свадьбу. Мир перевернулся. Я-то думал, он только диссертацию свою под венец повести сможет, а он вот как. Что ж, меняться никогда не поздно. Главное – в правильную сторону.
Астраханцев бережно положил приглашение в папку и поспешил на остановку. Через неделю он уже будет в Москве. На свадьбе лучшего друга.



Тула, 2005