Мама! Я жулика люблю! ЛюбОго! Даж коль не будет и

  Мама! Я жулика люблю! ЛюбОго! Даж коль не будет и еЬАть!
  Мои миниатюры в прозе о моём двоюродном братике Юре

Многие "дамы" очень любят преступников разного ранга и "специализации":
   <<Мама, я жулика люблю!
     Мама я за жулика пойду -
     Жулик будет воровать,
     А я буду продавать -
     Я за это Жулика люблю!>>
 
<<Отец мой - пьяница -
За рюмкой тянется,
А мать - уборщица - какой позор!
Сестра - "гулящая", всю ночь не спящая,
Братишка младшенький - карманный вор...>>.

Так воспевали в 20-е годы 20-го века этот странный (для меня-болвана!)
феномен. Среди моей родни были примеры этой, казалось бы, странной "прихоти"
"дам", которые для "обычных" (не преступников) - "Не дам!"ы, а для
преступников - "Всё дам, всё отдам и ещё доплачУ, да дам!". Чем-то они-то
привлекают таких "Дам!". Я лично наблюдал, как молодой вор-карманник
"работал" (со мной!) в трамвае в присутствии "своих" девчат-"Дам!", а потом
они все вместе ушли "под-ручки". А моего "братика" (40 лет провёл в тюрьмах!),
даже уже совсем седого и помятого (как засохшая картофелина!), просто обожали
и старухи за 60, и "девки" 15-летки. Вот примерные "специализации" наших
партнеров-преступников:
  Вор
  Грабитель
  Насильник
  Убийца
  Экономические преступления
  Прочие преступления

Юра (мой двоюродный братик) рожден на Хуторе (в нашей Хате!) 22 декабря 1941,
через 4 месяца после отъезда Отца в Севастополь на оборону от наступающих
немцев. Юрой его назвала его Мама - в честь её приятеля - командира взвода
солдат-связистов (живших на постое в нашей Хате с октября 1941-го по июль
1942-го и поочередно ходивших на боевое дежурство - линия фронта тогда
проходила у станции Ирмино и до нас доносился гул стрельбы орудий). Первые
месяцы жизни Юры прошли в нашем Каменном Доме (построенном в 1928-м моими
Папа-Мамой за Хатой Дубовой) в люльке-колыске, подвешенной к потолку. С июля
1942-го по весну 1943-го Юра жил в своей хатке, но без Мамы (Она тогда жила
в качестве <сестры полка> у красноармейцев за линией фронта) с Бабушкой и
сёстрами. Иногда приходил его дядя Павло, которому однажды в 1943-ем удалось
(благодаря Юре, Вере и Томе) спастись от расстрела немцами.
     Грудничок (оставленный без груди!) Юра ел всё, что удавалось достать
Бабушке. Он с жадностью поедал немытые очистки буряков, капусты, картошки).
А вот сметану есть отказался ("- Я такое не ем!"), когда Бабушка как-то
принесла чуток сметанки. Когда Юре ещё не было 6 годков, он начал курить
(окурки-<бычки>), чуть позже - пить (когда его угощали), а с 13-ти - и
женщин любить (их тогда был пере-избыток и они сами на Юру лезли!). Иногда
Юра со мной и Верой ходил на прогулки в Вильхи, в балки и ставки на речушке
Санжарке между станциями Алмазная и Ломоватка. Летом 1956 мы прошли мимо
открытого шурфа шахты (в огородах за казармами посёлка Семь-и-Восемь), через
станцию Орловка в пос.Елино, где в садо-питомнике мне пришлось приложить
усилия, чтобы заставить Юру идти (Юра с непривычки устал и заявил: <- Я
никуда не пойду!>). В феврале 1958-го Юра со мной и Борей Кононенко пошли за
Ставок вверх по долине Камышевахи; там Боря и я палками выкопали большую
пещеру в снежном сугробе и нам было жарко. А Юра не захотел к нам (боялся
обвала огромного сугроба) и стоял на ветру и замёрз. Так Боря засунул Юрины
закоченевшие руки ему в штаны на живот Юры, затянул ремень и мы вдвоём
потащили Юру на Хутор (пока дошли, Юра отогрелся). И этот Юра-рохля уже
давно (несколько лет) <осеменял> многих <Баб> и <Девок>. Когда в феврале
1959-го я приехал на каникулы, Юра во-всю развлекал (в нашей Хате) сразу
двух <Баб>: нашу квартирантку (жившую в нашей Хате) Марию Олексенко (1935гр.)
и мою сестричку-соседку Надю Крыленко (1929гр.). И они обе вместе всё свободное
время проводили с ним (а у Юры ВСЁ время тогда было свободным - он не хотел
ни учиться, ни работать). И этого, уже взрослого, Юру я свободно поднимал к
потолку1 (ухватив за его ремень на животе) одной рукой над моей головой. И
при этом я мог только по-хорошему позавидовать Юре: я на 5 годов старше Юры,
но у меня до 1962-го не только не было <женщин>, но даже просто приятельницы;
а первой <женщиной> стала моя жена через 3 дня после регистрации брака в ЗАГСе;
а вторая <женщина> (Циля, 1929гр.) появилась (да и то - только на 2 короткие
(по 15 минут) <сеанса-встречи> в конце апреля 2000г.) только восле сороковин
смерти моей жены. Я чем-то отталкивал от себя <особей женска пола> и, по своей
болванистости, и поныне не могу понять - чем, и как привлечь <женщину> к себе.
А к Юре женщины и даже девушки лезли сами (даже в 1993г., когда Юра несколько
месяцев провёл на-воле, между <отсидками>) - ему не требовались усилия: Юра
мог сразу привлечь к себе незнакомку в автобусе, в поезде, в магазине, на
улице. На нашем Хуторе и прилегающих посёлках у Юры были сотни <наложниц> и
Юра сам выбирал, с которой <спать> и пить. А я прожил там же до 23 лет и
часто бывая в 1967-74г. и в 1993-2005г. не сумел приобрести НИ ОДНОЙ <женщины>
или, хотя-бы, приятельницы для бесед. Причём я не скупился на <гостинцы> в
виде еды и денег: А Юру <Бабы> и кормили, и поили, и на себя ложили, и отдвали
ему свои последние гроши, а он только решал, которой из них отдать предпочтение.
В 1994-том Юру снова <посадили> (в тюрьме г.Славяносербска), но теперь в тюрьме
голодно. В начале 2001г. Юре был дан диагноз - открытая форма туберкулёза
лёгких, но есть подозрение, что ему просто отбили внутренности (почки,
лёгкие), но, чтобы не нести ответственности и не морочиться похоронами зэка,
Юру выгнали из тюрьмы, а через несколько дней Юра умер в 60 лет. 

              Владимир Крыленко   1 января 2011