исповедь грешника

Часто ли мы задумываемся в жизни над своими поступками и, вообще, задумываемся ли? Хамство и невежие, ложь и лицемерие, безверие и безнравственность, наглость и предательство - это далеко не весь список нашего бескультурья. Душевная пустота и бесчеловечность, вселяющаяся ежедневно в опустившихся пьянчужек, служит оскорблением для нормальных людей. Выводя из строя электропитание населенных пунктов, нанося огромные убытки владельцам, лишая людей телефонной связи, эти наглые упыри безнаказанно продолжают бесчинствовать. Для них не существует понятия - нельзя! Безнаказанность рождает в них новые желания. В поисках легкого заработка они идут воровать, не гнушаясь ничем, и все для того, чтобы насытить свою потребность дозой алкоголя. Живя за чужой счет, не брезгуя ни дачными кражами, ни погребами, ни домушничеством, подонки эти продолжают жить рядом с нами. Бессилие перед ними правоохранительных органов дает повод задуматься и задаться вопросом: "Что с ними, подонками, делать?" Случай трехлетней давности, когда несколько секунд раздумья и мгновенных действий черной тенью ворвались в мою жизнь, долго не давал мне покоя. Я пытаюсь положить конец своим переживаниям и забыть те минуты гнева, которые будут преследовать меня до конца дней моих. Такое не забывается. Я лишил жизни человека. Нет, забегая вперед, скажу, это был просто нелюдь, потерявший совесть и достоинство. Совесть свою он просто-напросто пропил. Он не является ко мне в страшных снах, и я не считаю мой приговор жестоким, но грех не остается незамеченным. Абсолютно уверен, что какие-то неведомые силы несут в нашу жизнь испытания, проверяя нас на прочность, и приходит момент решительности. Об этом я хочу поведать свою историю.
"На отчаянный поступок пришлось пойти мне три года назад. За три года мне многое пришлось выстрадать и пережить. Мой сосед "слетел с катушек" и, не остановив его, я не знаю, что было бы. Пропив свою совесть и потеряв рассудок, он готов был зверствовать, но на его пути оказался я. Он не понимал, кто стоит перед ним и кому он адресует последние в его жизни слова. Безмерное употребление спиртного довело его до "белой горячки". Его агрессивное поведение обернулось против него самого. Глядя на умирающего подонка, я и представить себе не мог, что увижу картину его предсмертных страданий еще раз, которая в точности отразится в невинном и худеньком тельце моей младшей дочурки. Никогда мне не забыть той мучительной картины нездоровья своей дочки. Что я сделал неправильного в тот злополучный вечер? Нельзя было этого демона выпускать на свободу. С одной стороны это грех, а с другой напрашивается вопрос: "Можно ли было спать спокойно, когда знаешь, что зверь вырвался на свободу?" Мучительная болезнь пришла очень внезапно. Она, слава Богу, закончилась. Болезнь отступила от моей дочки так же внезапно, как и началась. Это было серьезное испытание, в котором все огрехи вылились против меня. Я поверил, что есть в жизни, которую мы проживаем, что-то неведомое, заставляющее всерьез задуматься. Мне не понятно, почему мой ребенок, не имеющий к этому трагическому событию отношения, пострадал за мой грех? Долгих три года я не мог полетать в своих снах, и вот сегодня я вновь смог испытать это чувство - сегодня я опять летал. Сегодня ровно двенадцать дней остается до трехлетнего рубежа, до дня свершения греха. Неспроста, именно сегодня, ко мне через сон пришло уведомление о прощении моего греха. Мне вернули сказочные крылья. Я не сомневаюсь, что этот знак отправлен мне в напоминание о том, чтобы я помнил, что у Иисуса Христа было двенадцать избранных учеников. Не апостолы ли Христовы постарались в прошедшую ночь? Не в этих ли двенадцати днях заключается мое искреннее покаяние? Нужно сходить в церковь и поставить свечку за упокой его души.
Три года полного забвенья
Мне к небу не давали воспарить.
Я верил - будет мне спасенье
И с этой верой продолжаю жить.

О чудо, мне вернули крылья -
Сегодня я летал во сне,
Паря над грешною землею,
Не от того ль вдруг стало легче мне?

Я верю, что прошедшей ночью,
Ко мне вернулся мир былой,
Которым жил я до трагичной даты.
В душе моей опять царит покой.

Прости, Господь, меня за все грехи,
За убиенного изгоя,
Который от зари и до зари
Хорошим людям не давал покоя.

Я вновь парю над бездной грешных мыслей
И не боюсь нечаянно разбиться.
Двенадцать дней я буду у икон
За упокой души его молиться.

Апостолов двенадцать у Христа,
Двенадцать дней до даты роковой,
А крылья, возвращенные мне нынче,
Дают мне веру - Бог всегда со мной!
3 августа 2006 г.
В беседе со своей совестью не однажды я задумывался над гнетущим и щемящим мою душу вопросом: почему наш мир так не справедлив к своим обывателям? В размышлениях над своими поступками я бываю самокритичен. Бывает так, что в глубине своей грешной души, я укоряю себя, ну а где-то и оправдываю. Свои мысли и переживания я отображаю в своем откровении. Пришло время высказаться и очистить свою душу.
Это произошло три года назад. Для многих это уже не секрет, но груз невысказанности не дает мне покоя. Я обещал рассказать правду по этому поводу. Косвенные свидетели и подстрекатели не хотят, а по правде говоря, просто боятся подойти к этому осмысленно. Страх перед возмездием порождает в них трусость, а сопричастность свою они пытаются отвести в сторону. Трусы и лицемеры – вот кто они. Они отказываются от своих же слов. Их желания не совпадают с реальной ответственностью, которая страшит их сознание, а я, видя боль и страдания людей, просто не могу бездействовать, даже если это в религии называется грехом. Грех, принятый в защиту людских интересов и в наказание беспредельно распоясавшихся, не останавливающихся ни перед чем изгоев общества, должен быть оправданным. Предлагаю к рассмотрению свою исповедь. Роль священника я хочу доверить простым людям. Моя совесть чиста, я не чувствую себя виноватым, но и не хочу больше молчать. Надеюсь на взаимное понимание. Представляю на суд то, что не имею права не рассказать.
Исповедь грешника или медовый спас

На пороге соседней квартиры появился человек из милиции. Судя по обстановке, творившейся в квартире, можно сделать заключение, что здесь находится притон для любителей выпить: неубранный после гулянки стол, лежащий на полу матрац, не раз подмоченный своим хозяином и гостями, сплошной беспорядок. С улицы, сквозь разбитые окна, доносится отвратительный запах чего-то испорченного и тухлого, а на кровати скорченное тело. Мне был знаком этот мерзкий, любящий приносить людям страдания и горе отморозок, безмолвно и неподвижно лежащий на мокрой кровати. Свершилось то, чего в подсознании своем ждали те, кому надоела ежедневная картина его наглого и распутного поведения.
Весть о смерти Быка мгновенно разнеслась по двору. У нас во дворе его никто не любил, за исключением одной семейки, в которую он был вхож, для коих считался близким другом. У соседей он давно снискал неуважение, только в этой семье его ждали. Здесь Бык пил и ел, проматывая то, что раздобыл за ночь. Многие соседи пострадали от его краж. Бык крал все, что можно обменять на спиртное. Он опустошал погреба, крал всякую утварь из цветного металла, собирал выращенный людьми урожай. Узнав о его смерти, соседи вздохнули с облегчением. Одни говорили: «Слава Богу, и нас оставил в покое, и сам отмучился». Другие добавляли без жалости в голосе: «Допился!» Об истинной причине смерти никто не хотел думать. Терпение лопнуло, люди устали от его безобразий. Приятная новость ласкала слух наглядевшихся на всё это соседей, вынужденных терпеть не один десяток лет. Добрых дел за Быком не велось. Побывав несколько раз в местах заключения, собутыльникам своим он внушал легенду о том, что он «ВОР В ЗАКОНЕ». Вокруг себя он собирал глупых и доверчивых малолеток, которых обучал воровать и подчиняться ему. Любимым методом обработки  взрослых мужиков была их невменяемость от выпитого спиртного. Подыскивая удачный для этого момент, наш Бык валил жертву и начинал избивать ее до бесчувственного состояния. После такой обработки клиент становился для него рабом. Внушаемый страх загонял этих бедолаг в угол. Им ничего не оставалось, как работать на своего господина, ублажая его, ведь он мог лишить их места ночлежки. Дающему кров и пищу, тащили всё, что можно. Воровство стояло у них на потоке.
Мое знакомство с ним было лет с пяти. В детстве он побеждал меня в мальчишеских поединках, но, взрослея, я ему уже не поддавался. Наша с ним дружба оборвалась внезапно, когда на скамье подсудимых оказались многие мои знакомые. Я вовремя успел понять, что он для меня не может быть другом. Уговоры отца против нашей дружбы на меня не действовали. Увлекаясь опасными играми, я чуть было не поломал свою судьбу. Только оказавшись на судебном процессе, я увидел своего друга без «маски», под которой он скрывал свое истинное лицо. Я увидел под этой «маской» труса и лицемера, способного предать. Избежав наказания, у меня не осталось желания продолжать нашу дружбу. Наши пути разошлись. В дальнейшем он пытался сманить меня на свою сторону, но безрезультатно. Я ушел служить в армию, а он загремел на тюремные нары. Пока я служил в вооруженных силах, мой «дружок» успел выйти на волю и снова сесть. Наши с ним «разборки» начались гораздо позже. Я был женат, когда вместо «ВОРА В ЗАКОНЕ», я сделал его «БЫКОМ В ЗАГОНЕ». Обломав ему рога, я внушил Быку страх. Однажды, после очередной отсидки, он пришел ко мне с повинной и предложил все забыть и продолжить нашу дружбу. Я не держал на него зла, но от дружбы отказался. Его недовольству не было предела, но Быку оставалось с этим только смириться. Подвыпивший Бык часто угрожал мне расправой, но я смотрел на это скептически. Когда же дело доходило до предельной отметки, он получал в зубы и спесь его мигом пропадала. После порции «пряников» Бык залегал на дно и боялся показываться мне на глаза. Однажды он был пойман мной за кражей. Не зная, что я дома, Бык решил похитить из моего огорода из-под бочки с водой алюминиевые предметы. Пришлось вновь набить ему морду и помять бока. Недели две он не появлялся во дворе, «зализывая» свои раны. Вернулся он в окружении новых корешей. В компании рослых и широкоплечих дружков он вновь стал чувствовать себя королем, но не осмеливался даже при них мне грубить и угрожать. В разгар весенних забот я выделил для его огорода часть своей рассады. С неделю за рассадой ухаживали, но человеку, привыкшему жить за чужой счет, было это ни к чему. Темная ночь давала ему больше и без особых затрат. От вылазок этой группы пострадали многие огородники. С дружками-собутыльниками он «чистил» погреба, квартиры и учил своему промыслу легко поддающихся подростков. Его квартира служила для них перевалочным пунктом. Награбленное продавалось и пропивалось, а огород стал местом обжига цветного металла, который они добывали по ночам. Ворованные картошку, лук, чеснок они меняли у самогонщиков на порцию зелья. Собравшись на трапезу после очередной удачной вылазки, они напивались. Днем они отсыпались, а ночью опять уходили на промысел. Во что превратился огород Быка, надо было видеть. Разбросанные по нему говяжьи головы, где-то скалымленные на закуску и не ставшие ей, начали издавать зловоние. Все соседи морщились от запаха, но высказать свои претензии виновнику просто боялись. Я попросил Быка навести порядок, и он обещал это сделать. Разгружая из машины овощи, привезенные с дачи, я был взбешен его нахальством. Бык попросил у меня огурец на закуску. Я дал ему огурцов, но высказал всё по поводу захламления огорода, на котором он собирался выращивать овощи и зелень. Ответ его был очень дерзок. Он дал мне понять, что такой обременительный труд не для него, что легче собрать урожай с моего огорода, чем долго ухаживать за своим. После такой наглости он не мог рассчитывать на спокойную жизнь. Я дал ему срок до завтра навести порядок в огороде. Время пошло. Следующим вечером я возвращался из гостей домой, мы отмечали медовый спас. В его квартире горел свет, значит Бык дома, а во дворе все то же зловоние и даже усилившееся. Соседки атаковали меня вопросами о беспорядке в соседнем огороде. «Вы хотите, чтобы я взял грех на душу?»- спросил я их, но они промолчали. Они очень хотели избавления. Противный запах распространялся по двору, а зеленые мухи роями кружили над протухшими головами. Я направился к его квартире. Бык вышел мне навстречу и угрожающе замахнулся на меня обгоревшим поленом. Я успел увернуться. «Собаке собачья смерть!»- мелькнуло у меня в голове. Остановить меня в тот момент было уже невозможно. Удар в живот, и полено вывалилось из его рук. Не нарушая вечерней тишины, я отложил полено в сторону. Бык, тяжело вздыхая и держась за живот, стонал. Я понимал, что это его последняя выходка, он подписал себе приговор. Терпению бывает предел. Страдания, приносимые Быком людям и своим родственникам, заканчивались. Он не должен больше избивать свою сестру и мать, что делал он в последнее время. Не понимая, кто перед ним стоит, он стал повторять одну и ту же фразу: «Шлюха, шлюха, ты что здесь делаешь?» Шлюхой он называл свою мать, когда избивал ее в пьяном угаре. «Что с тобой делать?»- спросил я его тихим голосом, чтобы не разбудить соседей. «Пусти, сука…пусти…»-шипел он в ярости. Надавив ему левой рукой на болевую точку за ухом, я приструнил Быка. Его всего перекоробило. Бык попытался сопротивляться и мне пришлось ударом правой руки усилить болевое чувство своего врага. Он медленно полз навстречу безысходности, подчиняясь мне. Сконфуженное тело Быка было мною взвалено на его, видавшую виды, кровать. Бык кряхтел, задыхаясь, а я стоял и ждал, когда он затихнет. Подмочив под собой матрац, Бык навсегда покинул этот мир. Я видел его предсмертные и судорожные движения. Какую цену пришлось заплатить мне и что пережить, об этом страшно вспомнить, но соседи получили то, чего им хотелось. Месяца через два тяжелая и неизвестная болезнь чуть было не забрала у меня младшую дочь. Я смотрел на задыхающуюся дочку и видел в ней страдания Быка. Она задыхалась, а я ей ничем не мог помочь, даже врачи. Я плакал, стоя у иконок, и, чувствуя себя бессильным, просил небесных покровителей отвести гнев Божий от своего чада. Когда дочке стало намного легче, я решил нести добро людям и дозвонился  до труднодоступной программы на радио в московском эфире. Я дал обет перед небесами: три года не пропадать из эфира радиоканалов, что у меня получилось. Через радиоэфир я  общался с людьми и нёс им позитивную энергию. Я сдержал своё обещание, три года пролетело незаметно, а любимые программы на радиоволнах исчезли. Видно закончилось отпущенное для этого время. Что касается того злополучного вечера, то на утро была милиция и заключение эксперта, в котором говорилось, что умер Бык не насильственно. Я бы мог умолчать об этом случае и хранить свою тайну, но от Всевышнего нашего ничего утаить невозможно. Вернись я в то время, я, не задумываясь, сделал бы то же самое.
А был ли грех в моих действиях? Я защищал свою семью и самого себя. Мне надоело жить в страхе, который сеял Бык, угрожая моей семье расправой. Кто-то его должен был остановить и этим кто-то оказался я. Я очень хотел бы побеседовать со священником на эту тему. Я понимаю, что убийство является тяжким грехом, но почему за мой грех ответ понес мой ребенок? Это жестокое правило, с которым я не могу согласиться. Я, как и многие люди верю в справедливость. Я не соблюдаю посты, редко посещаю  церковь, но у меня есть одно правило – держать свое обещание. Я обещал опубликовать это, давно не секретное событие своей жизни. Абсолютно безгрешных людей в нашем обществе нет, но за свои грехи должны отвечать те, кто к этому имеет непосредственное отношение. Один лишь вопрос хочу задать тем, кто дочитает все до конца: «Какова ваша точка зрения на данную ситуацию?»

Раселс Кинхетнас

P.S. Трехлетний рубеж моего обещания пройден. Я побывал в церкви, поставил свечку за упокой души убиенного. Рассказав священнику свою историю, я с облегчением вздохнул. Доверительная беседа состоялась. Даже родственники Быка не имеют ко мне претензий. Э то жизненное событие заставило меня немного приобщиться к церкви. С тех пор прошло уже восемь лет (15 августа 2003 год). Такое не забывается.

Когда умом вполне осознаёшь,
 Что жизнь не кажется уже безмерной...,
 Её остаток хочется прожить,
 Идя дорогой праведной и верной.
 Нелёгкий вопрос меня часто тревожит,
 Не зря ли отмеренный путь мною прожит?
 И тяжек ли грех, совершённый мной в прошлом(?)
 Ищу я ответ в этом "ребусе" сложном.
 Я не терзаюсь мыслью, что неправ
 И точно знаю - не свихнусь умом.
 Повергнут враг, не дрогнула рука,
 Казнён падлец,
               ну, так, и поделом.
 Я твёрдо шёл к финальному концу
 И отступать мне было нерезон...
 И до сих пор в мозгу своём храню
 Его предсмертный, безысходный стон.
 Неподконтрольный "зверь" уже сражён
 И шансов нет
              ему подняться в рост.
 И лишь одна ему уже дорога-
 В "бушлате" деревянном на погост.

Сегодня ровно восемь лет с того вечера. Я прошу у Господа прощения. Полено, хранившееся до сих пор у меня в огороде, то самое, которым Бык мне угрожал, я, пожалуй, прикопаю на его могиле.
                15 августа 2011 год