Война и мир. Голгофа для демократии

Русская Царица 29 мая 1917 года писала: «Народ наш уж очень некультурен, – оттого, как стадо баранов идут за волной. Но дать им понять, что они обмануты, – и всё может пойти по иному пути. Способный народ, но серый, ничего не понимает». Годы советской власти ничего не добавили к «великой» культуре народа, который был и остался «стадом баранов», идущим за волной, поднятой генетическими манипуляторами сознанием людей.

Как отметил З. Бжезинский: «Россия в культурном отношении вызывала презрение со стороны большинства своих вассалов в Центральной Европе и ещё большее презрение со стороны своего главного и всё более несговорчивого восточного союзника – Китая. Постепенное политическое пробуждение нерусского населения означало, что украинцы, грузины, армяне и азербайджанцы стали считать советскую власть формой чуждого имперского господства со стороны народа (!!!), который они не считали выше себя в культурном отношении» (до революции не только они, евреи так не считали – Н.О.).

Эти две цитаты полностью характеризуют состояние «великой» русской культуры накануне социальных переворотов, инспирированных извне. Заметим, что ни Царь, ни коммунистическая элита России не были заинтересованы в формировании самостоятельного мировоззрения (культуры) русского народа, поскольку это противоречило задачам оперативного управления государством и краткосрочным интересам элиты. О будущем ни тогда, ни сегодня власть не думает, ей, согласно христианским нормам поведения, вполне достаточно забот сегодняшнего дня.

Поскольку весь культурный аппарат любого государства находится в руках власти (а власть остаётся властью, пока контролирует сознание масс – пример октябрьский переворот), то культурное состояние («серость способного») русского народа (а, следовательно, его генетика, интеллект и психика), нещадно эксплуатируемого «интернациональной» элитой, имеет вполне логичное и естественное объяснение. «Сила власти, - по мнению китайских мудрецов», - основывается на невежестве народа». Поэтому «государство пухло, а народ хирел». Роль Церкви в этом процессе вполне оценивается её «симфонией с властью» и экстремизмом самого учения. В результате: «за что боролись, на то и напоролись».

Если даже царская семья, обладая властью, капиталом, остатками авторитета и влияния на СМИ,  не смогла «дать понять» «стаду баранов», что «они обмануты», то уже никто более, ни один «герой», этого сделать не в состоянии. А «добиваться освобождения своею собственной рукой», или хотя бы создать гражданское общество, необходимое для «демократии», «атомизированное» стадо, лишённое собственного (отдельного от власти) самосознания, (национальной культуры и национальной элиты) не может в принципе.

«Свобода никогда не исходит от правительства. История свободы, это история сопротивления, это история ограничения (народом) правительственной власти, а не её возрастания», - утверждал Вудро Вильсон, 28-й президент США. Заметим, что никакие рассуждения о свободе не имеют смысла, если сознание и мировоззрение человека и нации формируется властью и в её интересах, а права и свободы обретаются отнюдь не мирным путём.

С полным основанием можно назвать православие, заместившее русскую национальную культуру и историю, религией оккупационной, несамостоятельной и нежизнеспособной без иудаизма, частью которого оно является. Поэтому В. Соловьёв в одном из своих опусов назвал русских евреями, а себя – русским.  В доказательство своей позиции кандидат наук сослался  на то, что «русских ТОЖЕ не любят». И это так же логично и научно, как и вся официальная, т.е. полезная для власти идеология. Хотя  нормальными для Соловьева являются оба два взаимоисключающих утверждения «мы – евреи» (в интервью с главным раввином Всея Руси и окрестностей), и «мы – русские», которые он использует в зависимости от аудитории и обстоятельств.

Русские отличаются от «западоидов» более глубоким распадом культуры бывшего «имперского» «стада» и условиями существования, требовавшими намного большего по сравнению с Западом изъятия прибавочного продукта (и человеческих жизней) на нужды государства. Мобилизационная экономика и такая же идеология – норма существования государства российского, во многом предопределённая климатическими условиями, производительностью труда в сельском хозяйстве, а, следовательно, плотностью населения, которая играет основополагающую роль в интеллектуальном и культурном развитии общества.

Этот форсировано-припадочный военно-бюрократический режим, с характерными для хронически отстающей страны разрывами в естественном историческом (психологическом, культурном, интеллектуальном) развитии, не мог не сказаться на состоянии русской нации, к которой следует отнести, в основном, славянское население России, подчинённое (в отличие от большинства других народов, например, евреев, армян, татар, чеченцев и т.д.) ущербной и чрезвычайно нестабильной (в зависимости от режима) государственной идеологии, которая, как мы видели, ни основой объективного миропонимания, ни источником идей свободы быть не может в принципе.

В частности, Д. Медведев (в своём первом послании) признал ведущую роль государства и «мнимо мудрого» госаппарата, т.е. власти, в разрушении человеческой личности. В свете вышесказанного понятно, что русский человек так говорить и думать не может. А государство (и лично Медведев со своим аппаратом, на который «русский национализм» действует как крест на нечистую силу) эту, разрушенную им личность воссоздавать не будет ввиду политической и экономической нецелесообразности любой русской самодеятельности для государства и его элиты (включая вышеупомянутого  Соловьёва и прочих «русских» евреев).

Точно так же ведёт себя и капитал. Именно поэтому КПД капитала намного выше единицы, что он потребляет не только рабочую силу, но и самого человека, разрушая психологические и культурные основы личности. От уровня компенсации этого разрушения, которое достигается отнюдь не мирным путём, зависит развитие общества и его способность к демократизации общественных отношений. 

Русские – рабы государства российского, которое существует за их счёт и до тех пор, пока живы эти рабы. Это «естественное» неравенство русских с другими народами России (толерантность которых к Кремлю и режиму ПОКУПАЕТСЯ за счёт «мирного» грабежа и фактического геноцида русского народа), является одним из основных препятствий на пути демократизации страны: «если несвободен хотя бы один из народов, то несвободны все».   

Тем более что «демократическое» волеизъявление русского, т.е. порабощенного империей этноса, полностью контролируется государственной властью, в руках которой сосредоточен весь доступный ей культурный аппарат, основная часть которого (вместе с «печатным станком» валюты) находится в США, под контролем «божьего народа» и масонства. Поэтому, в частности, «русских тоже не любят», но совсем по другому поводу, чем евреев.

Поэтому же борьба русского народа за свободу и равноправие в России принимает  «антисемитский» характер, а реакционное противодействие «русскому национализму» автоматически трансформируется в борьбу с демократией и будущим России, т.е. по сути своей, является деятельностью антигосударственный. Словом «фашизм» у нас кидаются безответственно, как удобным бранным словом, чтобы не дать стать русскому самосознанию», – заявил А.И. Солженицын в одном из своих последних интервью.

Второй причиной недемократичности (и коррумпированности) государства российского стала нефтегазовая «труба». Монополизм в экономике означает не только монополизацию политики, но и перекос всей экономики с естественным удушением неконкурентоспособных (по отношению к «трубе») отраслей народного хозяйства.

Оба этих процесса (культурный и экономический развал)  ускоряются в связи с глобализаций, которая стала основной причиной правого сдвига политического сознания народов не только в России, но и на Западе. Поэтому наряду с глобализацией и кризисом поликультурной идеологии (основанной на таких же истинах, как приведенное выше «доказательство Соловьёва») произошло не только естественное обострение межнациональных противоречий,  но и ускорение процесса создания национальных государств – базы национальной культуры.

Нация – такая же естественная и необходимая форма существования человека, как семья. Искусственное разрушение естественных форм существования (что является основной задачей масонства, с которым в этом солидарна наша безумная Церковь и власть) ведёт к разрушению человека, как существа разумного, социального и нравственного.

Поэтому бунты, подобные недавнему английскому, уже становятся нормой общественной жизни, а это автоматически влечёт за собой усиление государственного контроля над поведением граждан вплоть до т.н. «личной жизни», для которой (и для нравственного выбора)  места уже не остаётся. Как заявил один из ведущих российских политиков: «благодаря интернету (и господам, очень похожим на Касперского) мы имеем доступ не только к нужной нам информации, но и к душе каждого человека», что, учитывая естественно-бандитский характер любой власти (тем более, такой бесконтрольной, как в России), послужит «на пользу» и обществу, и человеку.

«В нормальном государстве, – утверждал Максимилиан Волошин, подтверждая вышесказанное, – вне закона находятся два класса: уголовный и политический. Во время революций они меняются местами… Политика есть дело грязное: ей надо людей практических, не брезгающих кровью, торговлей трупами и скупкой нечистот… Но избиратели верят в возможность из трёх сотен негодяев (которые избирают сами себя – Н.О.) построить честное правительство».      

«Тому, кто толерантен к (такой) власти, опасаться нечего», - считают «народные избранники». И они, конечно, правы. Ибо только идиот и самоубийца (каковым и был Иисус Христос) может в таких условиях противопоставить себя коррумпированному и антинародному государственному механизму, находящемуся под контролем «трех сотен негодяев», «не брезгающих торговлей трупами и скупкой нечистот». Это касается не только России, но и Запада, где столько же демократии, сколько Бога в религии: в Него верят, о Нём говорят и Его именем манипулируют массами и их сознанием, но живым Он власти и Церкви не нужен.

Единственное противоречие, ещё способное отсрочить конец «иудео-христианской» цивилизации и снизить её внешнюю агрессивность (признак конца), это противоречие между созидательным национальным самосознанием (культурой, опытом мира) и глобальной (теневой) властью («трёх сотен») разрушителей, использовавших демократические и общечеловеческие идеалы для создания самого тоталитарного и бесчеловечного политического монстра в истории человечества.  Чем глобальнее эта власть, тем страшнее надвигающаяся Катастрофа, связанная с постепенной отменой всех гражданских свобод (а, следовательно, контроля над властью «трех сотен преступников») под предлогом обеспечения безопасности.

Казалось бы, в стремлении людей к миру и безопасности нет ничего плохого. Но. Не зря говорят, что благими намерениями вымощены дороги в ад. Для того, чтобы понять всю опасность безопасности, нужно видеть мир и жизнь иначе, чем это «рекомендовано» властью и христианским учением. Мало найдётся русских (православных), которые правильно поймут один из постулатов иудаизма, который, говоря словами Путина, «имеет безусловную ценность для России»: «нет ни мира, ни безопасности, а пророки, призывающие к миру, – лжепророки». Там, где нет борьбы и риска для жизни, не может быть ни истины, ни самой жизни, ни разума, не говоря уже о правах человека и демократии.