Вся история земли в один день

Александр Хакимов (Фото Самира Алиева)

ВСЯ  ИСТОРИЯ  ЗЕМЛИ  В  ОДИН  ДЕНЬ

Пропало вдохновение. Такое случается, время от времени. Ну, я и поехал за вдохновением  к грязевым вулканам Гобустана. Замечательное место, каких немного на свете. И не так уж трудно добраться, было бы желание. Сначала на автобусе № 20, потом, высадившись на шоссе в нужном месте, я поторговался с ушлым таксистом, и он подбросил меня к подножью округлых гор, издали похожих на исполинские затвердевшие пузыри. Дальше я пошел сам. Я и не знал тогда, что меня ждет один из самых замечательных, удивительных и чудесных дней в моей жизни...
...Я шагал вверх по некрутому склону. Это было обширное поле засохшей и потрескавшейся глины, местами она была прямо-таки нарезана на многоугольнички, словно какой-то фантастический паззл. Дул сильный северный ветер, швырялся песком в лицо. Песок хрустел на зубах, набивался в глаза. Уворачиваясь от него и придерживая панаму рукой, я оглядывался. Расстилавшаяся вокруг панорама была до невозможности унылой - насколько хватал глаз, залитая ярким солнечным светом равнина, причем совершенно голая равнина, ни кустика, ни даже травинки. И островерхие камни и камушки, рассыпанные везде во множестве. Я вспомнил фотографии, присланные на Землю американским самодвижущимся роботом «Spirit» с Марса. Тот же самый ландшафт, только на Марсе почва красная, насыщенная оксидом железа, а здесь почва серая, потому как глина – она и есть глина... Из-за поднятой ветром пыли совершенно не было видно моря, весь горизонт утопал в зеленоватом мареве, и казалось, будто вокруг ничего нет, кроме этой серой, изрезанной морщинами, усеянной камнями голой равнины. Кое-где виднелись возвышения в виде конусов, с бугристыми от засохших потеков склонами. Назвать все это пустыней у меня не повернулся бы язык – я бывал в среднеазиатских пустынях, и знаю, как живописно они могут иногда выглядеть. Здесь же был совершенно мертвый мир. Я сказал себе: «Должно быть, именно так выглядела наша планета миллиарды лет назад, задолго до того, как на ней появилась жизнь...». Ветер неистовствовал. Сплевывая набивающийся в рот песок, я представил себя путешественником во времени, которого занесло в какую-нибудь архейскую эру (представить это удалось без труда), и что на всем белом свете (очень неприветливом, надо сказать) больше нет ни одной единой души... разве что в морях неуверенно шевелятся какие-нибудь одноклеточные... Молодость Земли, вернее, юность Земли, когда планета еще не остыла полностью, и в жерлах вулканов клокочет и бурлит грязь, словно каша в огромных котлах...
Добравшись до ближайшего конусовидного возвышения (это и был, собственно, грязевой вулкан), я вскарабкался по его склону и заглянул в жерло. Оно было заполнено чем-то, очень похожим на негусто замешанный раствор или жидкое тесто сине-черного цвета. На поверхности его медленно вздулся и лопнул громадный пузырь... Солнце жгло плечи через рубашку. Неподалеку виднелись два вулкана, стоящих рядышком, очень похожие на горбы верблюда...
Да, подумал я, спускаясь, вон сколько засохшей глины вокруг... Словно кто-то приготовил много глины для того, чтобы вылепить из нее массу интересных, живых штуковин... Да и булькающее тесто в вулкане – вот здорово было бы замесить из него что-нибудь такое, что бегало бы, пищало, кусалось, любилось и пело на разные голоса! Только вот кто этим займется, а? Не я же. В конце концов, я тут человек, в общем-то, случайный, турист во времени, занес меня черт в архей, или, может, в докембрий... когда состав осадочно-метаморфических формаций уже отличался преимущественным развитием основных и ультраосновных эффузивных и обломочных туфогенных пород, сменяемых хемогенными осадками... в общем, вы меня поняли. Короче, в ту геологическую эпоху, когда какая-никакая суша уже готова, а вот жильцов на ней пока что не видно... Не могу же я, в конце концов, брать на себя роль Демиурга!
Сделав крюк, я спустился к морю. Ветер гнал к берегу волны с «барашками», вода суетливо наступала на песок и так же суетливо отступала. Я присел на плоский камень. Побережье было завалено мочалами высохших водорослей, выкинутых прибоем. В водорослях и на песке белели ракушки. Я подобрал несколько ракушек, начал рассеянно подбрасывать их на ладони. Подыгрывая созданному мною же образу «туриста во времени», сказал себе: «Не все так плохо, мсье, вот уже появились водоросли, моллюски... Жизнь идет вперед!». Потом я встал и медленно зашагал прочь от моря, сквозь скудную и малорослую прибрежную растительность. Из-под ног во все стороны сигали саранчовые. Потом вдруг появился паук-фаланга и задрал передние лапки в угрожающей позе. Я не стал ее трогать, и она поспешно уползла, на всякий случай держа лапки поднятыми. А я вновь побрел верх по голому склону, к грязевым вулканам. По дороге заметил на плоском камне греющуюся под солнцем серую ящерицу. Она посмотрела на меня, мигнула глазом-бусинкой и стремительно юркнула под камень. Вот я уже и вышел далеко за пределы архея, мысленно усмехнулся я, раз уж рептилии забегали с паукообразными вперемежку... По-прежнему дул сильный ветер, вздымая тучи песка. И все так же палило яростное и молодое солнце...
Приближаясь к одному из вулканических конусов, я вдруг услышал доносящиеся откуда-то сверху голоса и смех, похожий на женский. Это меня удивило, поскольку я все еще находился «в образе». Помедлив, я решительно вскарабкался по склону и увидел в жерле человеческие тела, погруженные в синевато-черное «тесто». Голоса и смех замолкли, четыре головы, густо покрытые грязью (чистыми оставались лишь носы и рты,  противосолнечные очки и те были заляпаны) повернулись в мою сторону. Я стесненно поздоровался. Головы дружелюбно ответили. Оказалось, это и в самом деле женщины, приехавшие из Баку специально для того, чтобы принять грязевые ванны – это ведь полезно для здоровья... Как раз в данную минуту они собирались покинуть жерло вулкана и заворочались в «тесте», вставая. Я спрыгнул вниз, испытывая некоторое разочарование: присутствие людей разрушало ту фантастическую картинку путешествия во времени, которую я сам для себя придумал, ведь в этом мире людей пока что быть не должно... Но когда женщины, все четверо, с гиканьем и азартными воплями поочередно съехали на спинах по вулканическому склону, разбрызгивая вокруг себя жидкую грязь, а потом поднялись на ноги, я понял, что фантастика вернулась. Меня окружали четыре человекообразные фигуры, сплошь покрытые блестящей, жирной, голубовато-серой глиной. Они только что, на моих глазах, вышли из вулканической жижи, их словно вылепили из глины, вдохнули в них душу и выпустили в самостоятельную жизнь... Во всем этом отчетливо проступала божественная символика, но я, грешный фантаст, вспомнил почему-то не Бытие, а «Солярис» Лема, особенно то место, где солярийский мыслящий Океан творил из собственной протоплазмы фантомы людей... Впрочем,  дамы, не будучи фантомами, быстро вернули меня к реальности, попросив поднести их вещи в полиэтиленовых кульках. Я повиновался, будучи единственным джентльменом в этих краях.. И все мы зашагали вниз по склону, направляясь в ту сторону, где за полосой летучей пыли скрывалось море.
Я шел среди глиняных женщин и переговаривался с ними на ходу. Их, оказалось, зовут Гюльнара, Элина, Анна и Александра. Кто из них был кто –  не разобрал бы никто, кроме них самих, ибо глина их всех практически уравняла (я еще пошутил: «Вот единственный случай, наверное, когда женщины добровольно согласились стать одинаковыми!»). Между тем под лучами солнца грязь на моих попутчицах быстро подсыхала, превращаясь в корку, обезображенную потеками. Но дамам, по-видимому, это не доставляло никаких неудобств, они были все так же бодры и веселы, и их  чистенькие носы победоносно белели на голубовато-серых лицах. А их ладные тела наводили на мысли о том, что практически все древние народы связывали воедино понятия «плодородие» и «женщина», и неспроста землю называли «матерью»... Земля порождала женщин, а женщины, в свою очередь, порождали всех остальных... Мудры были древние.
Когда мы дошли до моря, все четыре мои попутчицы с радостными воплями бросились в волны. Я сел на берегу и, посмеиваясь, наблюдал за тем, как они плескаются, ныряют, брызгают друг на друга водой... Волны с шумом накатывали на берег. Надо мной, отчаянно борясь с ветром, зависли две чайки. А вскоре женщины вышли из моря – чистенькие, свежевымытые и словно бы светящиеся, и принялись приводить себя в порядок.
Постепенно я разговорился с Элиной. К восторгу своему я узнал, что она – выпускник Бакинского государственного университета, окончила географический факультет в 1997-ом году. Это просто счастье, встретить в таком удивительном месте своего однокашника -  я ведь тоже окончил наш Университет, правда, в 1986-ом, когда он еще назывался Азербайджанским государственным, у меня диплом биолога... Я горжусь нашей Альма-Матер, каждый выпускник его для меня все равно что родственник, и я искренне сожалею, что у нас специальных перстней, какие носят, например, выпускники известных американских университетов, а то бы всем было видно издали – вот идет человек, изучавший науки в нашем АГУ или, как его сейчас называют, БДУ... Элина – географ, и занимается как раз грязевыми вулканами Азербайджана. С ее слов я узнаю, что наша страна занимает первое место в мире по количеству грязевых вулканов. И что они существуют на белом свете потому, что с большой глубины под большим давлением через изломы горных пород выдавливается вода, которая на пути своем проходит сквозь различные минеральные вещества и наверх выходит уже в виде синевато-черной глины... По-азербайджански грязевые вулканы называют «янардаг» (горящая гора), или «гайнача» (кипяток), или же «боздаг» (серая гора)... За последние двести лет отмечалось около 200 извержений грязевых вулканов, сопровождаемых подземным гулом и сильными взрывами; из глубинных пластов земли вырывались газы и сразу же воспламенялись; иногда пламя взлетало на высоту до одного километра! А в последний раз наши вулканы активизировались весной этого года, отреагировав, видимо, на разрушительное землетрясение в Японии... Да, ведь азербайджанские грязевые вулканы – это не только невысокие конусы с небольшими жерлами, в которых так уютно возлежали мои новые знакомые; есть вулканы намного крупнее, до полукилометра высотой и диаметром кратера чуть ли не с километр! При извержении такие великаны выбрасывают большое количество газов, грязи и камней и изливают обильные потоки ила, смешанного с песчаником... Элина говорит, что у нас имеются еще и подземные грязевые вулканы (их более 140), а из островов бакинского архипелага 8 так вообще образованы морскими грязевыми вулканами... Еще Элина говорит, что грязевые вулканы появились в Азербайджане примерно 25 миллионов лет назад - не так уж и давно по геохронологическим меркам, чуть ли не накануне появления на Земле человека, так что все эти аналогии с археем и прочими докембриями остаются лишь в рамках моего буйного воображения... А на международном конкурсе, организованном швейцарской некоммерческой организацией «7 чудес Природы» грязевые вулканы Азербайджана заняли 5 место... В качестве «алаверды» я тоже рассказываю Элине кое-что любопытное. Мне доподлинно известно, что фильм Тарковского «Сталкер» мог быть снят в Гобустане, правда, этому помешал какой-то пустяк. Теперь попробуйте себе представить, какую эмоциональную окраску получил бы этот легендарный фильм, если бы его действие происходило на фоне гобустанских пейзажей («марсианскими» назвал их Евгений Цимбал, второй режиссер «Сталкера»)!   
На какое-то мгновение я отвлекся, а когда вновь посмотрел на моих спутниц, увидел, что Александра взвешивает на руках большую пластиковую бутыль, наполненную целебной грязью из вулкана, смеющаяся Элина подняла над собой полотенце, держа его за уголки, и полотенце плещется на ветру, как флаг, Гюльнара, выйдя из волн, обмывает ноги морской водой, набранной в бутылку, а Анна прикуривает от зажигалки, прикрывая пляшущее пламя от ветра ладонью...  И я пожалел, что я не скульптор, иначе я изваял бы всю эту группу из камня и назвал бы ее «Четыре стихии»...
Потом четыре стихии любезно согласились подбросить меня до города на машине, и я с радостью согласился. Пока ехали, стемнело. В небе зажглись звезды. Беседуя о чем-то с попутчицами, посланными мне судьбой, я смотрел на звезды и думал о том, что везде и всюду, вокруг какой бы звезды ни вращалась та или иная планета – происходит одно и то же. Миры рождаются мертвыми, полными камней, песка, минералов, кипящей воды и глубинного огня, клокочущего в вулканических зевах... Проходит непостижимая уйма времени, слабеет огонь и остывает кипяток, и появляются примитивные формы жизни. Еще миллиард-другой лет – и живая Природа приходит к венцу своего развития, то есть к Человеку. И к самому прекрасному, что только может быть на свете – к Женщине. Сегодня в течение дня – так уж вышло – мне удалось как бы увидеть воочию всю историю Земли и Жизни, несколько миллиардов лет, спрессованных в несколько часов... И вдохновение, кстати, вернулось! Такое случается – время от времени... 
(Да, вот еще что. Дважды я сравнил гобустанский ландшафт с марсианским, и оба раза, как выяснилось, оказался прав. Геологи NASA, изучающие марсианскую почву, пришли к выводу, что грязевые вулканы Азербайджана по своему строению сходны с возвышенностями Марса... И еще: шотландский химик Кернс-Смит считает, что первым организмом на Земле был так называемый «глиняный ген». Минералы глины способствовали образованию биополимеров и возникновению механизма наследственности...).

                Баку,  29 июля 2011 г.