Богдан-писарчук

  Анатолий, Алмат, Раис - фото из домашнего фотоархива.
  К тому времени, когда было сделано это фото,
  я уже уехала из Красной Пресни в Узбекистан. Надолго.
  Навсегда...               

Прочла я рассказ  Алекса Ершова  «Две звезды»  и припомнился сразу случай из  далёкой юности. Да нет, не армейской. Не служила я, и с дедовщиной не сталкивалась, но с другими негативными армейскими явлении знакомиться пришлось. А было это в  далёкие шестидесятые... Когда в Советской Армии служили ещё  три года.

Училась я в старших классах, а на каникулах, как многое ребята, работала в совхозе, чтобы хоть какую-то денежку приработать к тому, что мы с бабушкой имели в прожиточном минимуме. Не признаюсь каков он был, но уверяю: менее, чем минимальный. Спасало то, что жили мы в совхозе и кое-какое хозяйство натуральное имели: курочки там, огородик, молоко от тёткиной коровы, да и пшеничку тёткин муж мог чуток приворовать, так как в совхозе  водил  бортовую машину, и тоже работал на уборке зерна.

Каждый год  в Кустанайскую область  на уборку солдат присылали вместе с техникой: своими силами совхозы вряд ли справились, ведь урожаи в ту пору были немалые. И в наш совхоз Краснопресненский тоже солдаты прибывали. Обычные нормальные парни.  Вывозили с полей зерно на зерносклады и элеваторы,  ходили в кино в совхозный ДК, общались с девчонками, на свои копеечные «жалования» покупали конфеты и печенья, угощали нас. И никогда никаких нареканий или ЧП  в совхозе не было, ведь даже участкового в ту пору у нас  не было: всегда своими силами управлялись.

Но в тот год, кроме солдат, что служили у себя на родине, прислали ещё тех, кто проходил службу в Германии, и   тех, кто проходил переподготовку. Вот тогда и началось...
«Германцы» - так в совхозе прозвали тех, кто служил в Германии, сильно отличались от наших солдат. Они ходили в добротных, шерстяных кителях, брюках, в кожаных полуботинках и вели себя, как хозяева жизни. По мелочи  приторговывали тем, что прихватили из Германии: сеточками для волос, косметикой, дешевой бижутерией, сигаретами, поэтому всегда были при деньгах.

Быстро нашли дорогу к бабке Румынчихе и бабке Алма-ате, где в любое время дня и ночи могли купить «румынский» и «алма-атинский» коньяк, а в просторечии — их «фирменный» самогон.  Всегда навеселе, наглые и задиристые бродили по совхозу в вечернее время, ища приключений. Задирали местных парней, приставали к девчонкам.

Однажды досталось и нам. В тот вечер после работы мы с подругой Алькой и мальчишками одноклассниками Толиком и Раисом ходили в кино. Что за фильм был, я уж и не припомню, но то, что было после него — помню хорошо.
После окончания сеанса, мальчишки, как было принято,  пошли провожать нас с Алькой: сначала её, потому что она жила ближе к Дому Культуры, а потом — меня. Но на сей раз не успели даже Альку проводить:  прямо у самого её дома нас догнали двое парней. Они ещё в вестибюле ДК пытались прицепиться, но мы вовремя улизнули от них.

Мальчишки не успели даже слова сказать, как «вояки» скрутили их. Собственно,  особого труда это и не составило: у  Толика был врождённый дефект пальцев — только по одной фаланге на каждом, да и Раис особым атлетизмом не отличался. Мы с Алькой попытались заступиться за одноклассников и нам сразу открыли глаза  «кто есть кто».
-Я три года в окопах сидел! - заявил мне  один из парней: крепкий, с лицом волевым и самоуверенным. - А ты тут гуляла!
-Да? - удивилась я в ответ. - И что? С какой стати  ты предъявляешь мне претензии? Я что тебя  ждать  обещала верой-правдой, пока ты сидел в окопах?
-Смотри, какая шустрая?! -  возмутился он. - А вот мы сейчас посмотрим что ты из себя  представляешь?
 
Второй парень прыгал около дружка и просил:
-Не обижай девочку: она  чем-то мадонну напоминает.
Но сильно подвыпившего  «героя» было уже не остановить, он отстранил друга, и сказал, грубо прижав меня к штакетному палисадничку:
-Не мешай общению, Влад! Очень уж занятная тема тут вырисовывается...

Не знаю до чего бы довело это общение, если бы на улицу, заслышав шум, не вышел отец Альки с Джеком на поводке и не прогнал защитников и радетелей нашей целомудренности. В результате столь тесного общения, наши мальчишки имели слегка потрёпанный вид: у Толика — расцарапана щека, а у Раиса порван плащ. Пришлось приводить и щёку и плащ в порядок. Настроение у всех было вконец испорченно: мальчишки прятали глаза, словно именно они были виноваты в этом инциденте, у меня пылали щёки от обиды и несправедливости, да и Алька была вконец расстроена.

Отец Альки, дядя Толик, возмущался:
-Я этого так просто не оставлю! Завтра же пойду к их командиру и потребую приструнить хулиганов! Защитники отечества называется?!

А назавтра стало многое известно о наших «героях»: и имя зачинщика - Богдана, и то, что он все три года при штабе писарем служил. Мы потом ещё с Алькой посмеялись: Богдан-писарчук, три года  сидевший в окопах с ручкой наперевес! 
У нас тогда не хватило  смелости сделать вывод, что Запад настолько развратил ребят, что разница  между нашими солдатиками в выцветших гимнастёрка, простых и добрых и уже, вкусивших «западную жизнь» — просто разительна. Хотя вывод напрашивался сам собой.

Хвост Богдану, видимо, всё же накрутили отцы-командиры, потому что через два дня он явился к Альке на дежурство и просил прощения за недостойное поведение. Потом они даже подружились, и Богдан много любопытного рассказывал о жизни в Германии.  Всё удивлялся какие у нас девушки отсталые, недотроги - совсем не похожие на тех, что они узнали в Германии: раскованных, без тени стеснения, легко доступных...