ВСМ-18 Чего может хотеть Археолог

Сэндвич с говядиной шлепнул горгулью по гранитной морде. Сколько можно?! Поскользнуться на лестнице – пусть, облится кипящим кофе – переживу, но бутерброд…
Я вернулся взглядом к сэндвичу этажом ниже. Выпученные глаза горгульи из-под хлебного треугольника сверкали смехом. Был обед, нет обеда. Есть пакет кефира, и пока он еще есть – им удовольствуюсь, сидя на кромке крыши. Хотя мелочность моего закона откатов бесит больше, чем даже зимний случай. Тогда поскользнулся на мосту. Пробил лед бестолковкой (хоть шею не сломал) и ушел под воду. Вытащили, откачали. Не бабочка, товарищ Рэй, но опрокинутая чашка кофе.
Из-за упавшей чашки я почти успел. Догнать…
Я смотритель музея. Т.е. хожу и обмахиваю метелкой зубы тирэкса на полочке. Это для общественности. Для мамы с папой – еще и реставрирую сложнейшие объекты. Не огорчать же их работой дворника? А для себя и дюжины коллег – Черный Археолог.
Скажите, что сделает человек, вдруг получивший в руки Вещь? Которая, по его желанию, изменит мир. Станет мять под себя? А если такая вещь не одна? Попробуй тут стать Черным Властелином, внушив египетским жрецам приказ ждать прихода Меня, такого прекрасного; заодно дав им средства постройки очередной Звезды Смерти. Попробовать можно, но потом придут свои и надают по шее всем: тебе, жрецам и энтузиастам луча смерти дохристовой эпохи. Потому что каждый из нас – независимая эгоистичная скотина. И никому не дадут стать сильнее всех. Позволена только борьба капиталом в сегодняшнем времени.
Поэтому мы богатеем. В самом банальном варианте – убедить верховного жреца, что погребальный золотой инвентарь новопреставившемуся фараону не нужен – вмуровать его в стену полезнее. Или оказать гиперборейскому роду услугу. А плату потребовать хранить в сундуке, который будет передаваться из поколения в поколение. Или – жрецы ацтеков строят усыпальницу тому же Пакалю. И опять ты – показываешь пару архитектурных изысков, берешь подарок ценностями, закапываешь. Перепроверив во всех трех случаях возможную судьбу клада – что бы стену не развалили обычные археологи, сундук у гиперборейцев не потерялся в войне а на условном месте возле усыпальницы не стали ничего строить. А также вулканику, сейсмическую активность и множество всего.
Так и развлекаемся. Живем 25 лет с момента получения Дара. Чем сильнее вмешательство в историю, тем больнее по нам бьет потом неудачами. Зимнее купание тому примером. Есть также страховка на случай, если все пересобачатся – легендарные хрустальные черепа. Их чертова дюжина, и нас столько. Как только начнется активная работа в истории с целью ущемить соседей – хрустальные черепа срабатывают и прости-прощай, прекрасный дар.
А мне это теперь по-барабану. Да, поначалу греб, как умный зверь – все под своих. Два года – и я второй сын-чудак крупного предпринимателя. Чудак – потому что отказываюсь от «золотой» жизни и сижу в городском музее. Двадцать один год – самое время устраивать дебоши, веселиться, за слабым полом бегать. А я вижу больше приключений, чем заядлый фанат Голливуда. Все страшнее, подлее и без блеска – но это дико интересно. Сесть и попытаться без предварительных данных просчитать, что нужно было Александру Македонскому сделать, что бы его империя стояла? Да не вопрос!
Более опытные Археологи советовали не делать две вещи: не искать правды о происхождении Дара и никогда не искать Незнакомку. Первое нарушают все, но я отнесся к нему спокойно – есть и есть. А вот Незнакомка… Я ее не искал. Просто однажды встретил, когда изучал жизнь Плиния-младшего. Красота, из которой видны были только абрис тела под тогой и губы – ракурс наблюдения на особняк я выбрал неудачный. Я пробовал переиграть, попасть в тот же момент. Но ни в одном из вариантов я ее не увидел. Спустя год, когда я уже закончил двухлетний план по обогащению семьи, я увидел ее «ближе» – в толпе, на Олимпиаде 78го. На этот раз она была в просторном платье, а из лица я снова увидел только губы – наклоненная голова в шляпке скрадывала лицо. Я сначала остановился, пытаясь понять – не простое сходство? Я доказал, две недели угадывая тот же момент – нигде не мелькнуло платье закатного багрянца.
С тех пор были только утра и вечера подготовки и постоянная готовность увидеть и попытаться с ней заговорить. Но главное было – во что бы то ни стало увидеть ее лицо. Я выяснил все, что смог у снисходительных коллег. А чего бы им гневаться, если я выпал по собственному желанию из всех склок? И скоро буду заменен новым Археологом – искавшие Незнакомку просто исчезали.
Мне было плевать. Я узнал, что она всегда появляется в одном месте только раз и вариативность тут не поможет. Я узнал, что всегда есть что-то, что не дает видеть ее лицо. Узнал, что алгоритма у ее появлений нет – «однажды», как мне ответил старый японец. За следующий год я видел Незнакомку два десятка раз. Последние пять – был почти рядом. Два месяца назад – почти догнал.
Допив кефир, я швырнул пакет вслед за сэндвичем. Сегодня был сильный предварительный откат – значит, будет шанс.
После перехода я себя обнаружил во френче, пальто и цилиндре. К ноге была прислонена трость. Особенность Дара – если ты совсем не готовился и в шортах переходишь в Эпоху возрождения – обнаруживаешь себя в аутентичном наряде. Сегодня я наугад выбрал Бандесбург в «серебряный век поэзии». Что же, загадывать бесполезно, поэтому просто пройдусь по бульвару.
И она появилась. В лазурном платье с радужными оборками и прозрачной кисеей. Самый прекрасный наряд. Она шла навстречу мне. Лицо было скрыто кружевным зонтом. Я называл свою цель «охотой», но не мог просто броситься к ней, схватить и увидеть ее лицо. Она слишком очаровывала. Потому я шел вперед и замедлял свой шаг. Дольше видеть ее! И она тоже замедлила шаг. Я трепетал. Сначала остановился, потом и она, плечом к моему. Незнакомка стояла так, что я мог только боковым зрением видеть ее пылающий темной бирюзой силуэт.
– Здравствуй, – прозвенел мне родник.
– Ты так хотел меня найти, – свирелью продолжила дождевая тучка.
– Ты заслужил одну просьбу, – сообщили мне капли дождя.
Немеющими губами я улыбнулся:
– Покажи свое лицо, Незнакомка.