Дневник II-44 О Петре Старчике

Дневник II-44 О Петре Старчике

25 апреля 1994 г. Серёжа Кн.из Курска прочёл мои стихи о W. и сказал Тамаре  Ан. журналистке: «Познакомь меня с этой женщиной, она гениальна».

Я пела на фестивале Цветаевой. Мне аплодировали долго, но я собой не довольна.

Впечатление от фестиваля блёклое, ярких дарований не было. Петя Старчик спел две песни и сразу ушёл.

26 апреля. Я выступала в Музее Аксакова (было очень много знакомых), я пела почти два часа, Ира Каш. подарила мне искусственную розу и сказала, что пела я хреново. А на фортепьяно по её словам я играла прекрасно. Я сказала ей на это, что сразу после концерта бестактно так говорить. Но она железобетонная, она не понимает, что травмирует меня. Я сказала, что я не вокалистка, а сочинитель и исполнитель песен.

Данута сказала, что всё было прекрасно, что она была восхищена моим голосом и музыкой. Позже звонил Боря Талесник, сказал, что когда я пела, я несла духовное начало.

Бард Наташа Б. пригласила меня к себе домой, она живёт на Арбате. Большая компания двинулась к Наташе.

Сусанна то хамит, то лебезит, пробуждая у меня сатиру и юмор.

27 апреля. Ира Каш. позвонила и извинилась за свои вчерашние дурные слова. Она сказала: «Ты гениальная пианистка, в тебе есть поэтичность».

28 апреля. В Театре "Хамовники" спели мы с Петей Старчиком «Ангелов» архиепископа Иоанна Сан-Францизского. Шли вместе до метро.

29 апреля. Я пела в салоне графини Воронцовой. Она признавалась всем в любви. Я боюсь таких людей. Истинная любовь любит, а не декларирует себя.

Я обнаруживаю в себе трезвость.

7 мая. На дне рождения у меня было 11 человек. Просили меня прочесть свои стихи. Я прочла, все удивились философским моим стихам. Нет пророка в своём отечестве. У меня было тёплое чувство ко всем, кто ко мне пришёл. Но я устала очень.

Недавно я чувствовала, как в божественном свете выявляется малейшее пятно  душевной внутренней грязи, я ощущала огромную разницу между миром духовным и человеческой природой.

Я блуждаю мыслями по глубинам веков. Я хочу знаний.

Шла после работы бульварами, стволы деревьев переплетались, изгибались, пели, струились, это была своеобразная музыка стволов.

13 мая. Один мой знакомый считает, что W. незаурядный религиозный деятель.

«У меня никого нет, и я ничья вещь». Это написано мной в 20 лет.

29 мая. Начались занятия немецким языком с Andreas-ом.

30 мая. Была на йоге у Игоря. Он не молод, но очень гибкий. Он любит хвалиться. Я тоже. Я вела себя очень открыто, по-детски.

2 июня. Некий монах Т. с послушником пришёл ко мне домой служить молебен, чтобы освятить квартиру. Он отпевал Цветаеву, поэтому я пригласила его. Он очень громко произносил слова на молебне. В его голосе не было ни тепла, ни смирения. Это был театр.

Я не знала, что у священника может быть столько злобы. За столом зашёл разговор о философе Бердяеве. Монах тотчас его послал в ад. Потом он проклял меня и послал меня туда же. И маму мою он обругал, и на меня он кричал диким голосом. Они с послушником стали уходить. Я, стоя у дверей, сказала монаху в ответ на проклятья: «А я Вам желаю счастья». Они ушли. Я была в шоке. Позвонила тотчас Ире П., она меня успокоила. "Ты никакого отношения к этому проклятию не имеешь", - сказала мне Ира.

Он уничтожал меня, а во мне были покой и тепло. Удивительно. Я удивляюсь, как его послушник видит его злобные проявления и остаётся с ним.

Когда я вспоминаю его злобу, я говорю себе: «Это не имеет ко мне никакого отношения». Такое ощущение, что человек носил маску. Потом снял её и показал клыки зверя.

12 июня. Доехали благополучно с Наташей Р. и её мужем до Питера. Они будут жить у брата моего Феликса. Я у сестры Гали Рыбкиной.

Видела Володю Л. Он погас. Нежность моя к нему исчезла. Мы с ним погуляли. Белла настраивает дочь Иру против Володи. Напрасно она это делает. Я не вижу ничего христианского в таких поступках. Она сама разве невинна? Володя отходит от церкви, увидев в людях много лицемерия.

15 июня. Мы с Володей приехали к моему другу Грише Ков., он был пьян, в полу бредовом состоянии.

Утром я пела свои песни жене Володиной Нине. «Я потрясена. Я не могу говорить...», - сказала она. Она регентует в церкви на правом клиросе.

27 июня. Жизнь обтачивает мои углы, смиряет, воспитывает. Половина моей души в другом мире, здесь я, конечно, странник.

Общение с обаятельной и лукавой Беллой. Масса событий.

29 июня. Москва. Гуляли с Даной у канала.

30 июня. Очень интересное творчество фотографа Кости Соловьёва. Я написала Косте восторженные стихи и прозу. На выставке висел огромный портрет Толи В. - моего друга.

7 июля. Алёна Петровская пригласила меня слушать Петю Старчика. Я помчалась к ней. Я люблю ходить в гости. Я слушала Петю. Сидя рядом с Алёной, я почувствовала, что те души, которые у неё сейчас в животе (у неё тройня) — высокие души.

Петя дал мне возможность попеть, я спела 11 песен, стихов прочитать не удалось.  Меня пошёл провожать Лёня, он бежал впереди меня, не оглядываясь. Я подумала,  неужели он также бы бежал впереди Цветаевой или Ахматовой?

Хочу быть вечно молодой.

9 июля. По сравнению с моей молодостью состояние моей души изменилось к лучшему, во мне покой и тепло. Тогда много тоски во мне было.

11 июля. Спокойно проведённый день был прерван трагическим известием о внезапной смерти Юры Разыграева. Потеря близкого человека всегда трагедия, как бы не утешали религии. Чувствую боль его жены Алисы. Много молюсь о Юре.

Душа моя печальна, лицо моё стянула маска скорби, мне не повинующаяся.

12 июля. Была в клубе фиминисток, где меня тошнило от порнографических цитат.  Познакомилась с Таней Ландо. Она рисует и пишет своеобразные песни, исполняет их а,капелла.

13 июля. Отдыхала в доме прелестного человека, поэта Кати Шевченко. Почти сутки мы провели вместе. Читали друг другу стихи. Гуляли с ней в Сокольниках.

Вечером у Алёны Петровской я опять слушала Петю Старчика. Он опять насытил благодатью мою душу. Я сказала ему: «Ты гениальный человек. Ты так много мне дал». Он и Алёна проводили мня до метро. Меня Петя укорял за косметику. Говорил, что она делает лицо жёстким. Но я пока не могу без неё обходиться. Петя поцеловал тем не менее меня на прощанье.

14 июля. Отпевали Юру Разыграева. Мягкий и благодатный голос священника звучал утешением. Витя Мамонов вёл нас к Юриному дому. Они живут почти рядом. По дороге мы скупо с ним поговорили.

Я видела на поминках по Юре барда и поэта Володю Кутузова. Он болен. Только Юра не оставлял его. Я просила прощения у Володи, что не звонила ему. Он спел свою новую песню слабым голосом. Болезнь не изменила его человеческие качества. Он много говорил, учил. Но по счастью он мыслил эзотерически, поднимаясь над догмами.

Саша, сосед Юры сказал, что мне пора выходить на широкую дорогу, так как я стала лучше петь, пою мастерски.

У меня были бурные дни, много общения с людьми.

15 июля. Катин приговор о моих ранних стихах — общее место, мёртвые, образов нет,  скучно читать. Петя сказал мне на это: «Это мнение литературных кружков».

Вот два моих ранних стихотворения:

Мне музыка расскажет о тебе.
Я ей поверю, как стихам и небу.
Останусь в неизменной простоте,
Как горсть земли или колосья хлеба.

Печальна и тиха моя рука.
И до тебя так трудно дотянуться
Сквозь недоверье, сны и облака,
Сквозь радугу печали и искусства.

*

Отправлено последнее письмо.
Отпущены последние обиды.
Прикинувшись добром, скучает зло.
Последние сомнения убиты.

Свободна я, свободен ты, изволь,
Не прекословлю, поминай, как звали.
Разлука стать успела ремеслом.
Прощай, любимый, встретимся едва ли.

Что в них мёртвого?

Мой друг послушал Катины стихи и сказал мне: «Твои — лучше».

16 июля. Обед у Кати Шевченко. Катя потрясена моей музыкой, моей игрой, моим пением. Она сказала, что я раскрываю в ней что-то глубокое, высокое, ей хочется молиться Богу. Мне с ней удивительно спокойно. Кое-что из моих стихов ей,  наконец-то, понравилось. Закладок её в моей книге стихов, которую она читала, было много.

18 июля. «Ты обычный человек», - говорит мне по телефону Катя. А я знаю, что я необычна, но объяснить этого не могу.

Я сильно чувствую жизнь, сердце у меня милующее, я мягка. Бываю смиренна, бываю гневной, очень нервной. Но мои нервы стали спокойней после переезда из коммуналки.

Читала сегодня Рильке. Как он мудр! Его мама София ушла от него и от его отца Йозефа Рильке, когда Райнеру было 9 лет. Моя мама ушла от папы, когда мне было два года.

Картина моего друга художника Леонида Ашотовича Бабаджаняна.