роман Большая семья. Глава 1. Деревенское детство

 
 Дул мягкий, просторный, свободный ветер. Кудрявая, курносая девочка стояла на верхушке голой сопки и пела во весь голос
Вижу чудное приволье,
вижу степи и поля.
Это русская сторонка.
Это родина моя
Вижу реки и долины.
Вижу горы и леса.
Это русские картины.
Это родина моя.
Слышу пенье жаворонка.
Слышу трели соловья – это русское приволье,
это родина моя…» Она разводила руками, как бы обнять всю ширь красоты, открывающейся взору. Высоко в прозрачном небе парил жаворонок и подпевал своей трелью. А картина была великолепной: кругом таёжные сопки тянулись грядой вдоль горизонта.  У  подножия бархатных  сопок, извиваясь, синела с блеском река «Ингода».  Внизу между сопок и к притоку той реки была разбросана вся деревня. Этот приток местной речки называют «Урульгинкой», как и деревню «Урульга».  Урульга в переводе с тунгусского означает чистая вода или родник.  « Урульгинка» кажется маленькой, да какой удаленькой! Иногда  при обильных, летних ливнях разольётся, так наворочает дел. По улицам несутся её бурные воды, унося разгромленные стайки, курятники, брёвна и разную утварь.  На  этой речушке каждое лето пропадает детвора целыми днями. Течение в речке быстрое и вода холодная, холодная, но прозрачная. Долго в воде не пробудешь, выскочишь и трясёшься, как осиновый лист на ветру. Зато камни от палящего солнца раскалённые. Приляжешь и вмиг согреешься. Через пять минут уже снова прыг в воду. Вот вам природная сауна. Оголодаешь, сбегаешь к кустикам шиповника или к дикой яблоньке нажуешься незрелых яблочек. Во рту все свяжет, пожуёшь траву «кислицу», напьёшься воды с этой же речки и сыт.
  Каждую весну на просторном месте близь реки жгли большой пионерский костёр. Водили хоровод и пели пионерские и другие песни. Плясали под гармошку. Играли в «ручеёк», в «фантики», в «чехарду». Взрослые отмечали праздники. Особенно в «Княжеском саду», за узким местом, где дорога проходит вдоль крутой сопки и реки. Двум машинам там трудно разъехаться при встрече. Потому и прозвали это место «узким». Когда-то это был действительно сад князя. В нем отдыхали купцы и князь Гантимуров. После гражданской войны это место  так и назвали «Княжеский сад». Это живописное место на берегу Урульгинки: много роскошной черёмухи, диких кудрявых яблонек, вязы высокие, тополя широкие и могучие, как дубы. Старые ивы над речкой склонились, распуская зеленую гриву до самой воды, и любуясь ее отражением.  Возможно по этой природной картине жители это место называют просто «кудрино».
  Как привольно. Как прекрасно на душе от этого приятного ветра, от такого волшебного воздуха. Она вдохнула полной грудью чистый воздух, приправленный запахом Богородской травы, которая стелилась по сопке, отливая сиренево туманным цветом. Присела на большой камень, лежащий там вечно. И начала мечтать:
- Когда вырасту, уеду в город. Выучусь, буду учить детей. И уж никогда не буду бить школьников, как бьёт нас наша учительница. Взяла однажды и ударила Сашу линейкой по голове так, что толстая линейка сломалась. Он был на лысо подстрижен,  и у Саши тут  же выросла огромная  шишка.  Злая наша учительница,  строго заставила Таню, чтобы ее папа за ночь сделал точно такую же линейку, а всем ученикам пригрозила, чтобы дома не болтали!!                Я буду всем ставить хорошие отметки, а если не подготовился ученик, я просто напишу в дневник «не готов или не готова…» ну ведь разные бывают причины, почему не выполнено задание. А двойки они унижают человека. Как будто он дурак. Да и дома не понимают родители. Падает настроение и вовсе не хочется учиться. И почему никто не умеет хвалить, как в детском садике? Я там знала все стихи, какие давали детям учить. Пока они рассказывают, я всё запоминала. Меня часто хвалила воспитатель. И я старалась ещё лучше. Пела, танцевала и все старалась выполнять, о чем только не попросят. А здесь в школе, только и гонят из класса за то, что знаешь рассказ. Как же не знать, если старшие  братья и сестра читали, пока учились в младших классах.  Очень  обидно до слез, как  она со злости оскорбляет нехорошо при всех. Вот вырасту и уеду в город.  Будет у меня красивый большой дом, тюль на окнах будет развиваться от открытого окна, я так люблю ветер. Я буду сидеть, и шить на машинке. У меня будет сын и дочка. Она будет очень красивая, и я ей буду шить её любимые платья, а сынок будет играть на фортепьяно и меня научит…» 
В голове зазвучала музыка на фортепьяно. Закрыв глаза, она покачивалась, вспоминая кино «Ференс Лист». В кино девочку отпускали раз в неделю. В клуб, днём за пять копеек. Но если не отпускали, то она убегала тайком. Старалась при этом, как можно больше помочь по хозяйству маме. Чтобы не ругали за кино, если заметят. Сходить в кино за пять копеек, было проще простого.  Папа пил редко, но неделями. Возьмешь пустую бутылку сдашь за 12копеек и ещё купишь за 7копеек прессованный брикет кофе с сахаром, а если две сдашь бутылки, то можно купить брикет какао с сухим молоком и сахаром,  который вкуснее кофе,  наверное,  поэтому и дороже 11коп. Грызешь и кино смотришь.  Много сдавать бутылок нельзя, заметят. Папа сдавал сам, когда было безденежье. Особенно зимой.
  Старший брат осенью ушёл служить в армию, второй после училища поступил в техникум в Ачинск, сестра в Иркутск учиться на геолога – это ее мечта.  Лина училась в шестом классе и осталась теперь за старшую помощницу. В семье росли малыши: Тоня, русоволосая с зелеными глазами, единственная из всех черноволосых и черноглазых детей, училась во втором классе. Мане пять лет. Черноглазая девочка с короткой стрижкой, которую умело, делала мама. Внешне Маня очень походила на маму.  Она была хорошей помощницей и очень отзывчивой. Лина иногда даже этим пользовалась, не просто просит, а хнычет или прикидывается, что ей так невмоготу все поспеть, этим вызывая жалость у маленькой Мани.   Маня, увидев слезы сразу же охотно все исполняла. Толе два года. Толя был радостью мамы, что вновь сынок растет. Русоволосый с большими темно-карими глазами и говорил на детском языке: «тлюнь, тлянь, тлю, зиму, чилимо», так что понимали его только такие же малыши.  В феврале родилась ещё Триса самая черноволосая, смуглая телом, с глазами крупной спелой черёмухи, с бровями словно их накрасили. На правой руке чуть выше сгиба локтя было большое родимое пятно. Мама часто пеленая приговаривала.
-Да, уж кимонушечку не поносишь. И сарафанчик будешь стесняться одевать в девушках .                Так она говорила и целовала, то самое пятно на ручке.
 Летом старшие приезжали на каникулы, помогать накосить сено. Вот и в это лето приехал косить сено брат Костя с Ачинска. Костя был смуглым, маленького роста, но крепкими плечами и сильными руками. Когда учился в школе,  они со старшим братом поставили в ограде турник. Костя часто упражнялся на нем:  подтягивался,  висел на ногах,  крутился сидя верхом,  и делал «солнышко».  Его загорелое, мускулистое тело  переливалось на солнце шоколадным атласом. Волосы он зачесывал вперед и когда что-то хотел высказать он начинал гладить себя по голове, сужая чуб к переносице. Потом спокойно высказывал свое мнение. По своему характеру он был очень спокойным и молчаливым.  С шестого класса он ходил с ребятами в лес. И как только исполнилось 14лет, он уже смело ходил с ружьем на охоту с друзьями. Часто соседка через дорогу тетя Нина прибегала уже на третий день начинала кричать и беспокоиться что уже третьи сутки, а ребят нет из тайги. Так она волновалась и заражала всех беспокойством и бесполезным переживанием. Мама ее успокаивала, но это еще больше тетю Нину заставляло причитать. "Ой, не дай Бог, перестреляют нечаянно там друг друга. А если волк загрызет или медведь, ой да тайга есть тайга. Я ж жить не смогу, если что с моим Сашенькой..." Но проходило пять или семь дней и вся эта охотничья кодла заваливалась домой и спала убитым сном, почти сутки от большого пути по тайге. Лина частенько расспрашивала брата, что они там делают так долго и где живут. Он спокойно рассказывал в нескольких предложениях.                - Мы построили там зимовье, вернее землянку вот унесли кирпичи и сложили махонькую печь. Целыми днями ходим за добычей, но не всегда нам везет. Вечером при свечах играем в карты, болтам обо всем, хохочем и спим, сколько нам вздумается.   Лина с любопытством  задавала следующий вопросы:  а на чем вы там спите? Какой  пол в вашей землянке? Встречали ли волка? Костя  продолжал ответ кратко,  вставал  и на ходу с усмешкой заканчивал  свой рассказ.                –Пол- земля. Спим, на чем придется на сухой траве,  на хвойных ветках,  на своих телогрейках,  подложив под голову полено. А волков там нет,  не бойся.  Вот так мы отдыхам на каникулах. Нам там очень здорово!
 
  Солнце поднялось высоко. И тут девочка вспомнила ей же нужно искать корову. Она вспрыгнула с камня и помчалась вдоль сопки к лесу. Бежать было легко под гору. Ветер дул навстречу и такое было ощущение, что вот бы крылья и можно взлетать, подхватив поток ветра. Спустившись к краю деревни, она пошла к реке. Земля  ещё не прогрелась за утро, и босым ногам было приятно ощущать эту прохладу. Она уже подходила к реке, как услышала, что её кто-то зовёт. Оглянувшись, она увидела Костю на велосипеде.                -Иди домой корову нашла Тоня. Тебя мама ждёт. А я на сенокос, в Будунгуй поехал. Вздохнув, Лина нехотя поплелась домой. Она знала, что дома ждёт работа. Ничего не поделаешь надо помогать маме. Лина подходила к приоткрытым воротам своего дома. Мама с соседкой рассматривали георгины в палисаднике.                - Ну, вот она явилась,- сказала мама и тут же команды:  достань картошки и начисти. Сбегай,  посмотри яйца в гнезде.  Мой посуду.  Покорми кур.                Не успеешь доделать, новая команда:  Иди нарви крапиву, наруби и накорми чушку.                Это была ежедневная летняя работа в деревне. Взяв серп, верхонки и куль Лина отправилась к речке, там за бродом было много крапивы
Когда-то речка «Урульгинка» была широкой и дно которое теперь было берегом, устлано круглыми светлыми камнями. От палящего солнца они раскалились, как в парилке. Лина разулась и взвизгнула от обжигающих камней и поскорее вошла в  реку и снова взвизгнула от ключевой холодной воды. Течение быстрое и вода не прогревалась даже от палящего солнца. Ноги соскальзывали с камней, брести  было не просто. К середине вода доходила девочке выше колен. Приподняв платье и ношу повыше, она добралась до противоположного берега. Надела шлёпанцы, вернее обрезанные старые туфли под шлёпанцы. Прошла по дороге, что вела от брода и свернула к поляне, где росла крапива. Тихонько напевая песню.
-А ну-ка песню нам пропой весёлый ветер,
весёлый ветер, весёлый ветер.
Моря и горы, ты облазил все на свете
И все на свете песенки слыхал…..
Потом всё громче и громче.  Лина срезала старую крапиву и часто обжигала себе плечи, ноги, руки и даже щёку. И от боли пела всё громче. Когда совсем становилось не в мочь,  выдирала с корнем крапиву и сырой землёй накрывала образовавшиеся волдыри. Морщилась, шипела и снова пела. Когда, наконец, наполнился мешок. Быстро впихнув серп в мешок, набитой крапивы, чуть ли не бегом пустилась к речке, чтобы поскорее в холодной воде успокоить боль от ожогов крапивы. Напилась и умылась живой водой, перебрела речку, намочив подол платья. От прохладной влаги ногам было хорошо. Идти до дому минут пятнадцать, за это время можно помечтать.  Лина мечтала, если б стать артисткой. Надевать красивые наряды, танцевать, петь.  Ей представились длинные платья очень необыкновенные, с красивыми узорами и ткани воздушные. А уж расцветки бирюзовые или как утренний рассвет.  А в руках веер. Девочка даже помахала верхонками, как веером. Платья такие длинные, что даже сзади хвостом  волочились по полу. Она оглянулась на мешок с крапивой, который волочила по траве, а видела на платье узоры. Представила сцену, много зрителей, себя красиво одетую, с прической. Зал аплодировал, она кланялась.  Девочка вновь  запела песню  на этот раз о любви. Пела, стараясь подражать артистке, которую не знала, как зовут, но слышала ее исполнение.

-Погас закат за Иртышом.
 Луна в реке купается,
 а парень с милой девушкой
 никак не распрощается.
 У парня глаза ясные,
 как угольки горящие,
 быть может не прекрасные,
 но общем подходящие…
 Заходя в ограду,  Лина услышала, что пришёл отец и он сильно кричал, что нет похлёбки.
-Когда бы я не пришёл! У тей никогда не сварено!  Мне в воду две картофилины, шелю, шелю мене приготовить не можете!
И мама вертелась. Срываясь на Лину.
-Ты чего так долго? Здесь некому поводиться с малышами. Надо попроворней. Иди к Трисе.
Пришла Тоня с речки и Лина дала ей команду.
- Иди, наруби крапиву.
- Сама руби, я вчера и нарвала, и нарубила.
Дерзко ответила Тоня.
- Хорошо, водись с Трисой.
Отвечала Лина, не уступая.
- Хватит! Перепираться. Делайте каждый своё.
Прикрикнула мама, услышав затевающую ссору. И добавила

- Лина, иди к Трисе.
Лина бегом забежала в дом. Там разрывалась от плача пятимесячная сестрёнка.
Взяла малышку на руки и обнаружила, что её пора перепеленать и помыть.
Держа в одной руке дитя, другой готовила воду, включила чайник и поставила эмалированный таз на табурет. Пока грелась вода в никелированном, электрическом чайнике.               
Развела тёплую водичку, помыла попку, и грязные пелёнки забросила в таз. Обтерев пелёнкой ребёнка, уложила на кровать и стала готовить сухие пелёнки с подгузником. Делала это легко и привычно. Триса заливалась плачем. Смазав растительным маслом и говоря ласково, заворачивала, плачущую малышку. И как всегда запела колыбельную песенку. Но спать Триса не хотела она хотела гулять. И тогда освободив малютке ручонки, припосадив на руках вышла с ней на веранду. У младенца глаза, как крупная, спелая, чёрная смородина почти не видно белка. Лина кудрявая, белокожая держит малышку, как свою дочь. Со стороны похожи на цыган. Вышли на веранду и стали рассматривать георгины, что пышно распускались в полесаднике. День клонился к закату. Надо всё поливать и снова наносить восемьдесят четыре ведра воды. Подумала Лина. Да ещё полы мыть. Как это всё надоело. Скорее бы вырасти и уехать, уехать от этих пеленок, уборок, этих постоянных скандалов родителей. По улице шли с пастбища коровы. Хоть бы сегодня не заставили доить, вновь промелькнуло у Лины. Подошла мама.
- Давай, я её покормлю.
- Да она только-что опросталась.
- Ну тем более хочет есть, растет.
- А мы что выросли?! Мы тоже ещё растём,-нервно, устало, с недовольством проговорила Лина.
- Не огрызайся на мать! Иди, встречай коров!
Крикнул папа. Он сидел у сеней и курил самокрутку.
- А чо Тонька?,-попробовала возрастить вновь Лина
- Не перечь мне! Иди встречай!,-рассерженно добавил папа.
 -Тоня поливает капусту,- пояснила мама, нежно поглаживая малышку, которая положив ручку на грудь мамы, причмокивала. Лина вышла за ворота и быстро пошла навстречу бредущему стаду. Хоть бы опять не пришлось искать эту шатающую корову. Думала про себя Лина и набирала бег.
    
  Глава 2.
  Ночи летом короткие, но самые сладкие. Лежишь на сеновале дышишь старым и все же пахучим сеном. Смотришь в безграничное звёздное небо, на млечный путь и столько вопросов и нет ответа. Одна фантазия. Наверное, там на какой-нибудь звезде, тоже живет девочка. Её все любят, жалеют. У нее много платьев и красивых туфелек. Она сидит играет на пианино и поет, с ней рядом добрый, умный и веселый учитель. Мама у неё такая же красивая и добрая. Она не устает, как наша, не плачет, так часто от ревности и постоянных скандалов с папой. У той девочки на той далекой планете, мама тоже красиво одета. У них большой просторный с большими окнами дом. Вот они все сидят в огромной столовой дома. На столе мамины желанные сервизы. В них много вкусной и незнакомой еды. Особенно много халвы и никто не ругает ту девочку, что она так много есть халвы. Потом все могут брать свои игрушки, и никто не ломает у той девочки куклу. Потому что у всех есть свои игрушки. Лина невольно заплакала. Вспомнила, как в детсаде не могла есть жирное мясо в супе. Прятала в штанишки и приносила, домой вываливая кошке. Однажды мама сказала воспитателю об этом. Грамотная профессионалка,  при детях опозорила Лину и заставила на этот раз съесть, воткнув ложку с жирным мясом в рот. Лина тут же срыгнула прямо на халат воспитателю. Вспомнила, как в первом классе ее выгоняла учитель из класса. За то, что знала все в родной речи от старших братьев и сестер. Опережая учителя пока та читала рассказ. Вспомнила, как эта же грамотная профессионалка-учительница в третьем классе налила на тетрадь чернила и размазала донышком чернильницы. За то, что задача была решена не тем способом. И как она ее брала за кудри и била головой о парту, за то, что писала некрасиво буквы. Вспомнила, как грязно мстительно обидел ее старший брат, который старше на шесть лет, со своими друзьями, когда ей было пять лет. И это она хранила в тайне.  Лина горько заплакала в подушку и после заснула.
 
  Сегодня радостный день старшая сестра Вера приехала с практики домой на каникулы. Теперь есть с кем поделиться своими секретами. Мама счастливая накрывает стол. Вера рассказывает о горах Саянах. Показывает красивые камни.
- Половина рюкзака, такая тяжесть. Как ты их донесла?
Сетовала мама и нарезала хлеб. Лина резала помидоры особенно жёлтые. Их мама припрятала специально для Веры. Мама знает, как Вера их любит. Малыши крутились рядом с Верой, ожидая, что ещё вкусного привезла им сестра. Папа побежал за бутылочкой в магазин. Все сели за стол шумно говорили все наперебой, вернулся с дальнего сенокоса брат. Будунгуй- это сенокосное место, в двадцати километрах от деревни.
- Всю неделю косил, устал до чёртиков,- объясняла мама.
- Через пару деньков сгребать надо, - сказал брат, присаживаясь к столу.
- Жара. Трава чуть от земли надо гектар скосить, чтоб стожок накосить,- продолжала мама, не обращая, что говорит Костя. И тут же обращаясь к малышам.
- Ну, вы, побыстрее ешьте и на улицу, дайте поговорить. То, дак, не загонишь домой, а сейчас расселись и галдят.
На столе был творог, лепёшки, картошка и салат из помидор. Папа выпивал один, Костя выпил маленький глоток.
-Сенокос, не до пьянок. Да и жара.- тихо проговорил Костя. Дабы не вызвать у отца недовольства за сказанное.
- Я что пью?
Всё же услышал отец,
- я заработал, печь отремонтировал, а взял, что дочь приехала, встреча.
-Да не тебе он вовсе сказал, а так для себя, ты чо разошелся то? Заступилась мама.
Костя, взяв кружку с чаем, вышел из-за стола и ушёл на улицу.
- Ну, вот всегда так,- недовольно говорила мама.
- Не даст всем вместе посидеть, поесть.
Вера улыбнулась и с аппетитом, нахваливая помидоры, ела.
- Ешь, дочь, ты у мня труженица,- проговорил папа и опрокинул рюмку.
В дом с криком радости забежала  Маня и несла в руках письмо от старшего брата с армии.
- Мама! Мама! Письмо от Вити!
Мама подпрыгнула с табуретки, и быстро взяв письмо начала распечатывать.
- Ну, читай мать, а после я сам ишо почитаю,- спокойно произнёс отец.
И мама громко с выражением начала читать желанное письмо от сына.
 Письмо было коротким и в то же время всё сказано, что служба проходит отлично.
И в основном вопросы о всех домочадцах. Служил брат в ракетных войсках второй год.  Хабаровского края. Папа знал, что происходит на границе с Китаем, знал о Дамаске и вполне догадывался, что сын побывал там.
Подчерк у Виктора был ровным и буквочка к буквочке, все отмечали его подчерк. Почтальоны восхищённо говорили: «он, словно печатает, а не пишет, какой красивый подчерк» Соседи, когда заходили, и видели лежащий конверт на буфете, тут же отмечали: «Это кто так пишет ровно и разборчиво, очень красивый, каллиграфический подчерк».
Действительно, каждый человек, чем-то уникален. Каждый человек может чем-то гордиться. В каждом есть талант только его надо уметь рассмотреть и развить.
  Как в детстве Лина спала с Верой. Зимой на полу, пока не купили ещё одну кровать
Летом в кладовке либо на вышке под крышей дома, либо на сеновале. В кладовке спать было лучше всего, в ней летом прохладно, а благодаря темноте не мешали сну мухи. В деревне очень много мух: скотина, корма. Кладовка находилась в сенях, вернее сени перегорожены заборкой, отделяли кладовку. В кладовке стоял старый буфет, где хранились старые учебники, журналы, газеты и разные железяки, гвозди, провода. Всё это в то время было очень ценно. В кладовке стоял большой медный самовар. Этот самовар служил прапрадеду купцу Немерову, затем прадеду, бабушке и дожил в рабочем виде до двадцатого века. Неизвестно скольких он людей напоил и согрел чаем. Ещё в кладовке хранились до зимы, подшитые валенки. Они были соединены парами дратвой и подвешены на натянутую проволоку. На огромных гвоздях висели старые, черные дублёнки, в которых зимой готовили дрова. Старые телогрейки, в которых ухаживали за скотиной, убирали двор и катались с ледяной горки. Всё это было покрыто пылью, потому что Забайкальские ветра высушивали землю. Как ни хлопай, не тряси всё одно пыль и пыль. За кроватью хранился матрац с пружинами. Мечтали как-нибудь его отремонтировать. Зато когда ляжешь в постель на старинную железную кровать можно слышать всё, что говорят все эти вещи в кромешной темноте. Буфет вспоминал, как в нём прятали самогоночку или водочку. Что когда-то он благоухал запахами варенья из лесных ягод или пышным домашним хлебом. Самовар поддакивал и смеялся, какие вокруг него обсуждались сплетни и тайны.
Кровать знала, как и кто на ней делал детей. От того, добавлял матрац, мои пружины все повыскакивали, изодрав всю обивку. Шубы и валенки вспоминали вечерки, где было у них много собратьев. Валенки видели больше всех: очереди в магазинах, толпились в клубах, и встречи любовные, и драки всевозможные. Потому что шептались больше всего, а теперь эти вещи наблюдают снующих повсюду мышей. Спится в старом доме очень крепко и безмятежно. Лина с Верой улеглись и начали вспоминать.
-Помнишь Вера, как мы ходили за соломой на совхозные поля, - сказала Лина прижимаясь к сестре и они тихонько засмеялись.
-Да помню, как Колька Л. нас напугал. Прибежал вперёд нас на огромную скирду и спрятался там. А нас так много идём, крадёмся, как диверсанты. Мы же солому то воровали ночью. И уже ближе стали подходить, а он как выскочил из соломы и закричал. Тут заорали девки и все в рассыпную со своими кулями, а некоторые с матросовками.
И Вера, ободрившись воспоминанием, продолжала.
-Да чего только не вытворяли, пока учились в школе. То скамейки повыдёргивали все и у себя тоже. Чтобы не догадались, кто это натворил. А инициатором был наш Витенька. Это он после четырёх лет учебы в интернате научился, как хулиганить.
-И я помню, как солому несли через крестовку, зачем? Когда ближе напрямик, а потом спускали эти мешки катом с этой сопки.
И сестрёнки рассмеялись, вспомнив, как ехала грузовая машина, освещая фарами и остановилась. Водитель долго стоял, выйдя из машины не понимая, что ж это прокатилось с горы. Темнота и на сопке нет таких больших камней. Они долго вспоминали разные истории, и смех становился всё громче.
-Да, как быстро летит время, глубоко вздохнув произнесла Вера и продолжала,
- давно ли я училась в школе. Толя был совсем маленький, как он ползал, все время приду со школы, а он у порога плачет. Возьму его даже форму не сниму, вначале помою его переодену, мама во дворе все копошиться. А потом все с ним делаю.
-Да помню, охотно поддержала разговор Лина.
-Я очень хорошо помню, как ты с ним водилась, как с первенцем. И сестренки засмеялись.
-Держишь его на руках и готовишь обед, и даже уроки делаешь. Все время он был у тебя на руках.
-Но зато ты сильно водилась с Маней. В ответ на одобрение попыталась подбодрить Лину.  .
-Ой не говори, Вера, почему мне с ней так досталось. Мне же всего было восемь лет. Я помню как отваливалась спина, когда я ее усыпляла, руки затекали. Тут же жаловалась Лина.
-Да она же была очень беспокойной, впрочем, как и ты, когда родилась. Так орала, что мы копали картошку и слышали тебя на конце огорода. Да и по целым ночам орала, толи голодная все время, так и Маня. Вот ты и представь как ты нам всем досталась. Да папа тебя так любил, что если ты хоть чуть завопишь, все всем достанется шалбанов. Меня то папа не трогал, но братьям нашим тут же шалбаны летят. Виноваты, не виноваты. Ты орешь отец прибежит, хоть с края деревни. Лина расхохоталась и тут же вновь за жаловалась.
-Зато сейчас мне за те грехи все приходится терпеть. Теперь Вера засмеялась звонче и громко заговорила.
-Вот ты водилась с Маней, а нас то загружали другой работой, то дрова пилили, то огород, то воду носили, поливка. Да и потом ты классно пела, и Маня у тебя хорошо засыпала.
- А теперь Триса, поморщившись прошипела Лина, хоть  она и спокойней, но все же это так надоеееело. Да при вас не было коров, только одна коза.
Вера набирая обороты смеха, заговорила и прыснула от души.
-Зато замуж попозже выйдешь, дети тебе надоели? А одна коза хуже чем три коровы. Вера звонко и продолжительно хохотала. Лина немного помолчав, вдруг тоже начала хохотать вместе, вспомнив, как коза доставала всех соседей, когда залезала к ним в огород. Сколько скандалов было с соседями из-за козы. 
Немного успокоившись, Лина вновь спросила.
-Вера, а помнишь, как ты пошла на свидание однажды и попросила, чтобы я тебе открыла дверь. Если я не дождусь и усну, ты будешь дергать за проволоку, которая привязана вот к этим пружинам старого матраса. Другой конец ты протащила вон через ту дыру в углу.
Ты тогда дергала наверное час, а я проснулась потому что мама открыла дверь и ругалась, что ты устроила такой шум. Сестры вновь залились хохотом. Смеясь Лнна рассказала о своем свидании.
-Я тоже вернулась поздно и меня встретил наш «Тризор» как он залаял и побежал прямо на меня я так испугалась и закричала побежав на крыльцо. Мама выбежала на крыльцо и угнав пса, отругала меня за позднее возвращение. Какая же наша мама, она всё знает и всё слышит.
Вышла мама в сени и пригрозила: «Не шумите так,  отец ругается, спите, завтра рано разбужу».
Ночью Лине снилась зима, и как она сидит укутанная в старое одеяло на деревянных санках. Их смастерил сам папа и сам возил маленькую Лину в детский сад. Ей приятно было слушать музыку скрипучего снега под полозьями санок и под мерный шаг отцовских валенок. Она проснулась и в полной темноте обнаружила, что замёрзла, одеяло сползло на Веру и скрип раздавался от свинарника, где боров тёрся о изгородь, который с другой стороны был завален металлолом. Она поправила одеяло и прижавшись к сестре, чтобы согреться и ещё поспать. Не успела заснуть, как дверь кладовки раскрылась и мама стала будить Веру на сенокос, а Лину хлопотать по хозяйству.
   Глава 3
  Подходила осень. Небо становилось насыщенно голубым и бездонным. Деревья начинали желтеть и кустарники краснеть. Осенью самые насыщенные краски художника-природы. Ночи были холодными, а в небе чертил сверкающие паутины, падающий звездопад. Звезды такие крупные,яркие и виснут, так близко, как волшебные ночники.
Вере надо возвращаться в техникум на учёбу и всем школьникам в школу собираться.
Подготавливали учебники, форму чинила мама, ушивала старую для младших.
Первого сентября Лине казалось, что самые богатые букеты были у них. Пышные георгины, шикарные гладиолусы, ярко-красный цинний, радужные астры, лиловый дельфиниум.  Учителя утопали в букетах, как самые наилучшие звёзды эстрады.
 Линейка проходила во дворе школы, играл духовой оркестр учеников средней школы под руководством заслуженного учителя Матвеева Алексея Ивановича. Было много родителей, представители от совхоза. Все говорили напутствия первоклассникам и будущим выпускникам. Поздравляли всех родителей, учителей и школьников. Пионеры были все в алых галстуках, у младших школьников октябрятские значки, у старших комсомольские. Все были в парадных формах. На девочках надеты тёмные формы с белыми воротничками и такими же манжетами, обязательно надеты белые фартуки. На мальчиках белые рубашки и школьный костюм. Атмосфера была праздничной и радостной. Все встретились и болтали без умолка. После линейки всех собирали в актовом зале для урока «Мужества». На этом уроке рассказывали о событиях в мире, в стране. О новых достижениях, о плане на новую пятилетку. О людях, которые добились рекордных результатах на разных поприщах. На следующий день начиналась учёба. Но спустя дней десять, всех старшеклассников начиная с пятого класса,  отправляли на совхозные поля. Подходила пора выкапывать картошку. Было здорово, что не нужно учиться и было противно, что дома надо тоже копать до самой вечерней зари. Болела спина, от постоянного наклона, болели плечи, от копки, болели колени, были стёрты от упирающихся локтей. Работа, работа, работа. И всё же это было счастливое время детства. Почти все дети в деревне растут подобным образом.
   Дни становились короче, солнце рано садилось за сопку. Папа по-прежнему клал печи, то ремонтировал, все готовились к зимним холодам. После уборки урожая в деревенских избах дел не убавляется. Стирка белья проводилась в ручную. Вначале замачивали бельё хорошенько намыливая хозяйственным мылом. Затем обшаркивали на стиральной доске, потом в другой горячей воде и если белое бельё, его клали в большой бак и ставили парить на печь. В доме перемешивались запахи кислых щей и пара, от белья отдавая кипящим хозяйственным мылом. Потом прополаскивали в трёх водах,  подсинивая иногда крахмаля. Все эти добавки готовились в ручную. Порошок синьки насыпали в марлю и затем размешивали в воде, крахмал заваривали и тоже через марлю этот клейстер размешивали в воде, чтобы не было кусочков от клейстера. Позднее синьку стали заваривать в бутылку и жидкостью стало легче пользоваться.
 Зима не заставляла долго ждать, каждый день становилось холоднее. Люди начинали крошить капусту, заквашивать на зиму. Молодых ребят призывали в армию. Устраивались проводы собирались родственники, знакомые, друзья и подружки. Везде по деревне слышны песни и как всегда драки. В первых числах ноября начинали забивать скотину. Вновь  деревня гудела праздниками свежины. Сегодня забивают одни гуляют там, потом другие и гулянье, обжорство продолжается. Дел не убавляется зимой. Особенно ближе к Новому году. Надо побелить избу. Достанешь из подпола с лета загашенную известь размешаешь в ведре с водой,  добавляя немного синьки. Перевяжешь кисть из ковыля, чтобы не крошилась и не так часто оставляла на стене соломки.  Смочишь пол водой, чтобы после не мучиться, отмывая брызги извести. Всю постель вынесешь на мороз, прохлопать от пыли. Белить надо тщательно подолгу втирая известь так, чтобы блестели стены. Потом всё перемыть: окна, двери, этажерки, оттирая присохшую известь.  Но при побелке есть по дому и другие дела, которые нельзя забывать. Подоить корову, напоить и накормить скотину. Почистить в стайке, настелить соломы, чтоб теплее было спать стельной корове. Да и молодому поросёнку надо тёплую подстилку. А уж сколько требуют внимания младшие сестрёнки и братик. Помыть, покормить, помои вынести, воды наносить. Затем грандиозная стирка, бельё промерзнет на воздухе, его заносят в дом, изба наполняется  замечательным и незабываемым ароматом свежести  чистого воздуха.
 Утюжили угольным утюгом. Утюг был старым, и у него не было застёжки. Крышка крепилась на проволоку,  которая была вставлена в ветровые дырочки и таким образом обматывала весь утюг, закрепляя крышку. Неудобно было, крышка вихляла и брякала об утюг, когда его приподнимаешь при глажке, но другого не было.  Достанешь древесные, недогоревшие угли из печи, выйдешь на улицу и покачаешь утюг из  стороны в  сторону, чтобы угли разгорелись и утюг нагреется быстрее. Зайдёшь в дом и утюжишь бельё, при этом сильно угораешь, и после долго болит голова. А про учёбу  нельзя тем более забывать! Конец первого полугодия.
 За два, три дня до Нового года, настряпаны пельмени, готовят холодец. Палят в доме над вьюшкой говяжьи и свиные ноги.  Долго их скоблят, ошпаривают, вновь скоблят, моют в тазах, меняя часто воду, и уж после ставят варить. Чтобы легче снять с копыт верхний  грязный слой, женщины умудряются сделать это так: вставляют копыто в щель открытой двери в то место, где дверь крепится на навесах, и как бы закрывая дверь, защемляют и сдирают как ноготь с пальца. Пойдут праздники и пролетят быстро каникулы, а там весна.
 Встречины тех, кто отслужил, свадьбы. Все же зимой отдыхают больше, чем летом. Наверное потому на Руси зиму любят больше, чем жаркое лето с мухами и комарами, да где-то и мошка ест хуже комаров. Зато летом, как говорится «День год кормит». Не зевай, во время на огороде ухаживай за овощами, во время в лес поспевай за грибами и ягодой, накоси и сгреби сено. Иначе зимой с голоду будешь пропадать. Дети тоже любят зиму особенно, если она снежная целыми днями на каникулах пропадают на сопке. Катаются кто на лыжах, кто на санках и даже сани от лошадиной упряжки пригонят и едут гурьбой. Даже взрослые иногда катаются вместе с детьми. Весело и дружно. Зимой работа только наготовить дров на будущий год, чтоб за лето высохли. С годами жизнь улучшалась. Люди покупали себе бензопилы, воду качали насосами и сено косили сенокосилками и сгребали на тракторах и мотоциклах. Построилась новая школа с отоплением, с большими светлыми классами, с просторными коридорами, актовым залом, где был буфет и с хорошим спортзалом. А вот детей становилось всё меньше и население уменьшалось.
Технический прогресс вытеснял человека. Повзрослевшие дети уезжали в город. Где больше культурных заведений, где профессия требовала других мест работы, которой в деревне не найдёшь.
 
  Глава 4
 Весеннее солнце протянуло лучи в окно кухни и осветило всю спальню. Воскресенье все дома. Так хотелось спать и спать, но, стоя в кроватке, плакала двухлетняя Триса. Лина прошла в зал. На стульчике одевался младший братик. Помогла застегнуть рубашку Толе, отправила на кухню завтракать. Поласкала и поговорила нежно с Трисой, сделала ей обычную зарядку, переодела и опустила на пол. Накинув пальто, вышла на веранду крикнула маму. Мама несла охапку дров, тяжело дышала. Лина открыла широко дверь маме, а на пороге стояла Триса и тоже звала маму. Лина подхватила малышку и закрыла за мамой дверь.
- Надо отвалить завалинку, с северной стороны. Пора забивать парник. Теперь оттаял мокрец из-под коровы, где она ест с ясель сено. Вот этот мокрец и добавь навоз с огорода.
 Сделала распоряжения мама, отдышавшись на маленьком стульчике, что стоял против печи, на нем удобно было укладывать в печь дрова. Настругать сидя полено, для растопки. На этом стульчике, всем удобно отдыхать, глядя в дырочки дверки на огонь. Папа и братья всегда курили там и дым пускали в эти дырочки, когда печь топится, в них хорошо тянет. Проснулась Тоня и Лина начала разделять труд, кто и что будет делать. Тут же завязался спор.
 С Тоней у них часто были ссоры. Они могли разодраться из–за спора кому сегодня мыть полы или кому достать картошку. Мама чаще защищала Лину, потому что знала кто взрослее, тот выполняет больше работ по дому, но Тоня ревностно думала, что Лину любят больше, чем ее. Не хотелось выполнять просьбы сестры, а заупрямившись, и не хотела выполнять даже если ее попросит мама.  Сестры  ссорились до драки, хватая маленький стульчик и старались ударить побольней. Споры возникали, несмотря на висевшее расписание распорядка, когда и кому, что делать. Однажды Тоня отказалась мыть пол, и они начали с оскорблений:
- Белоручка! Чернорожая, вруша! Папочкина любимица! Кричала Тоня, слышала, как называют старшие Лину. Лина не уступала.
– А ты лентяйка, гадина, мой полы! Я иду носить воду. После тирады оскорблений начиналась драка. Они вцепились друг в друга и повалились на кровать.
- Ты будешь мыть полы.- сквозь зубы говорила Лина.  С надутым и красным лицом под руками Лины, Тоня тоже сквозь бурчала.
- Я вчера мыла, сегодня твоя очередь! – они катались по кровати, слабея, Лина побежала. Тоня была на четыре года младше, но физически не уступала. Она погналась за Линой, схватив кочергу. Лина пулей выскочила в  сени, захлопывая дверь, придавила Тони руки.  Давила до тех пор, пока кочерга не выпала из рук. Лина ослабила дверь, сестра спрятала руки, а Лина закрыла ее на замок.
- Все равно не буду мыть убегу!- кричала обозлившаяся Тоня. Выбросила пальто в форточку, попыталась, пролезь, да и застряла. Лина занесла в дом ведра с водой и начала спасать сестру, ругая ее еще больше. После обе плакали. Тоня от боли в руках, Лина от боли в душе.
 
  Сейчас ссора дошла уже до крика. Ещё немного и вход пойдут руки. Но громкий возглас мамы остановил ссору.
- Опять начинаете?! Вот я вам сейчас покажу, как ругаться. Делайте каждый своё, и молчите!
Мать  сеяла муку, чтобы  замесить тесто на лепешки и повторила:
-Лина, иди забивай парник!
Лина морщила лоб, тихонько бурчала себе под нос, как ей всё это надоело. Мокрец был тяжелым, не до конца оттаял. Приходилось долбить ломом. Кое-как поднимешь, отдерешь слой и в тачку. Довезешь до садочка и там, надрывая спину и живот. Вилами или лопатой выгружаешь в парник.
- Да провались оно это счастливое детство! Ругалась про себя Лина и продолжала ворчать:
-Летом тачку с жидкими отходами свиньи возила под горушку. Это все соседка подучивает маму, что «кататься» на детях надо, вкалывать их надо заставлять, пока они рядом!  Тут Лина припомнила, как соседка за ежедневным утренним чаепитием делала наставления в ее адрес.
-Особенно на твоей Лине. Ишь, красавица, женихи за ней уже ухлестывают. Зимой видела?, как солдатик за ней заухаживал,  которых вы пустили пожить на время ремонта машины. Куда они ехали тогда? Не пойму, зачем вы их пустили?
-Да, это разве я. Это Алексей. Он воевал и солдат очень любит.
Старалась оправдываться мама. Но соседка продолжала, с деспотичностью, какую всегда проявляла к своим детям.
- Вот, чтобы не лезла дурь ей в голову, заставляй ее делать самую тяжелую и грязную работу. Да и приговаривай, мол, таких больше будут любить. Сбивай спесь-то мечтательницы.
Вспоминала Лина слова жирной соседки, и тяжело вздыхая катила груженую тележку.
У соседки было девять детей. Она всегда ходила по знакомым, а муж работал и следил за домом. Тут Лина засмеялась, вспомнив сказку "Кошкин дом".   Дети все делали самостоятельно. Всё ладилось, всё было привычно. Так проходили дни за днями. Один сезон сменялся другим. Работа не убавлялась. Весной отваливаешь, завалинки, забиваешь парники, готовишь огород и овощи к посадке. Летом: чистишь подполье, побелка, покраска полов, прополоть грядки, поливать, воду носить на коромысле вдвое больше. Самая важная работа летом – накосить сено! Прополоть картошку в двадцать пять соток и огрести. Если отпустят погулять с подружками, то надо взять с собой младших сестрёнок, чтобы мама могла заняться своими делами. На речку пойдёшь обязательно полную наволочку штанов стирать несёшь за младшими сестрёнками и братом. Осенью копать картошку, сносить всю в подполье, засолить капусту, прибрать огород, завалить завалинки, упаковать окна с мамой и учиться надо. Зимой немного поменьше хлопот: в стайке чистить каждый день, как и прибираться в избе, протопить печь в доме и тепляке, напоить коров, наносить воды в бочки, чтоб тёплой была для коров. По субботам баня, наносить воды две бочки, перемыть младших, поставить самовар и встретить маму с соседкой из бани. Попить с ними вместе, как взрослая чай. После бани всегда  стирка на руках полнедели до бани все просохнет и вновь все менять…
   На  следующий день Лину выгнала с урока учитель русского языка за невыполненное домашнее задание. Лина шла с замиранием сердца, мама будет ругать. Вошла в дом. Как всегда сидела соседка. Они почти ежедневно о чем-то говорили.  Старшие дети  школе, малыши в яслях и детсаде Маня. У соседки школьники водились с малышами поочереди. Одни учились с обеда, другие с утра. Дочь подросток в их семье, мочилась по ночам, и в огороде всегда висел днём матрац.  В их семье еще строже было. Дети делали все самостоятельно,  готовили себе еду,  убирали по хозяйству и в доме.
Из двух младших двойняшек, девочка закатывалась. И соседка, всё равно уходила из дома ежедневно пить чай по знакомым. Особенно к большесемейной, как она.
 -Что случилось?  Спросила мама. Лина тихо объяснила.
-  Я не выполнила упражнения по-русскому языку и тебя сейчас же вызывают в школу. Тут соседка, рассердившись, что придется уходить, добавила свое нравоучение.
- Скажи им, они не имеют права ученика выгонять с урока! Теперь она пропустила новый материал. Мама поспешно одевалась, извинилась и все вышли из дома.
 Вечером мама потребовала Лину  садиться заниматься домашним заданием, когда вся домашняя работа была выполнена. Малыши радостно и звонко кричали, играли с кошкой. Привязав, на ниточку бумажку, они убегали от игривого зверька. На ум ничего не приходило. Не одно правило не запомнишь. Пришёл папа с работы, очень усталый и злой. Стал кричать, придираться к маме. Очередной скандал необузданной ревности. Он кидал по комнате мамин пояс для чулков. И кричал:
-  Прикрылась этим!  От кого, я понял от «скачка» этого! Все это сопровождалось нецензурными оскорблениями. Мама плакала и что-то говорила в ответ, как всегда оправдывалась, доказывала, что этого никогда не было и быть не может. Дети кричали. Шум! Лина бросала все уроки, убегала на улицу. И со слезами на глазах, от беспомощности. Думала, Боже, когда же я вырасту и уеду?!  Все надоело!  Она пошла к подруге, более несчастной. У них осенью скончалась мама. Они теперь часто находились одни вечерами. Их отец уходил к женщине искал детям мачеху. Там было тихо, но холодно и пусто без матери. Они сидели у едва протопленной печи. Трое сирот вспоминали  прекрасное время, когда была жива мама.  Вспоминали самое хорошее праздники, дни рождения вкусные  постряпушки и как зимой катались с горки…
  Вихрем несутся санки с подножия сопки, что напротив дома.   От холодного воздуха знобит и болит в горле. Лина дышит через рукавичку. Сани мчатся, перепрыгивая через накатанные сугробы, подбрасывая, как мячик. Ноги бороздят снег, и все это летит в лицо. Весело и захватывает дух. Санки при финише врезаются в забор. Следом с визгом и радостным смехом катится подруга Таня. Ноги выставив вперёд в серых валенках, голова туго закутана шерстяной шалью. Щёчки, как заря вечерняя, глаза блестят, как яхонт, зубы ровные и белоснежные. Смеется от прыжков на ухабах. Такое счастливое занятие затягивалось по три часа. Дети приходили домой все в снегу и промерзшие до костей. Как у Некрасова:
 «Вот качусь я в санках по горе крутой.
 Вот свернули санки и я на бок хлоп.
 Кубарем качусь я, под гору в сугроб.
 Весь ты перезябнешь руки не согнешь.
И домой тихонько, нехотя придешь.
 Ветхую шубёнку скинешь с плеч долой,
заберёшься на печь к бабушке седой..». Лина с сестренками и братьями тоже забирались на печь, чтобы согреться. На печи просушивали валенки и свою ветхую одежду.
В дошкольном  детстве,  весной с Таней бегали  по этой же сопке усыпанной цветущей «кашкой» это маленькие, белые цветочки. Они всходили по весне, и сопка казалась припорошенной снежком. Бегут маленькие девочки и кричат на всю вселенную,  какие они счастливые, что живут в этой замечательной стране. Спасибо страна за счастливое детство!  Вспоминался чистый, чистый  воздух огромное без облачное небо. Когда бежишь  вниз с сопки к оврагу такое раздолье, ветерок в лицо и склон гонит еще быстрее  кажется, что ты летишь над землей, едва ее касаясь.
А еще они вспоминали любимую  песню, которую часто напевала Танина мама.
 «Надела валенки, снежком побеленным,
   на елке маленькой иголки зелены.
  Я с каждой ёлочкой знакома за руку,
  брала иголочки, несла их за реку…».
  Мама у Тани полячка, очень красивая, небольшого роста с миниатюрной фигурой. Лицо контрастно белое, белое с черными глазами и словно нарисованными бровями. Носик  аккуратный, а над чётким контуром верхней губы виден был лёгкий пушок усов.  Волосы черные и очень густые. Таких кос отродясь не встретишь. Они опускались до земли и лежали сантиметров двадцать на ней. Она их мыла по очереди, вначале одну косу, затем другую. Потом долго сидела и ждала, пока высохнут, заплетала и долго укладывала корзиной на голове. Тётя  Люба была очень чистоплотной хозяйкой. В доме всё блестело. Белоснежная постель. Белоснежные, накрахмаленные занавески, тщательно отутюжены, угольным утюгом, висели на окнах.
Характер был вспыльчив и гневный. Если, не дай Бог, кто-то обижал её единственного сына она выскакивала на улицу и начинала так кричать и проклинать всех и вся, приписывая все плохие и незаслуженные оскорбления.  Такой была и  её престарелая мать, которая жила рядом,  иногда они вместе выбегали за ворота и кричали наперебой, подбоченившись.
Шло время девочки дружили, как многие в их возрасте, то ссорились и подолгу не встречались, то мирились, играли в шашки, в классики, в скакалку, в магазин. Таня росла и часами могла стоять у столбика за воротами.  Опрятно одетой.  Столбик был маленький, как и забор всего палисадника у дома.  Её мама не доверяла делать по дому ничего. Словно предчувствуя, что ей ещё достанется после её смерти. Так и вышло тётя Люба умерла рано от рака. Тане было четырнадцать лет. Брату Серёже двенадцать, а младшей  сестрёнке едва исполнилось десять.
 Вспомнили, как однажды рисовали с открытки картинку, когда была жива их мама.
У Лины получилось здорово. И тетя Люба похвалила Лину. «Хорошо рисуешь». Вот и сейчас решили порисовать ради младших сестры и брата. Высыпали немного карандашей. Лина точила поломанные, а Таня вырывала тетрадные листы. Все увлеклись. Тут зашел их папа с женщиной высокого роста и вполне крупной против их отца. Она вовсе не походила на тетю Любу. Лина быстро оделась, попрощалась и ушла домой.

 Глава 5.
 В субботу Лина пришла рано со школы, мамы дома не было. Малыши сидели одни. Обед не приготовлен. Лина подумала, что мама ушла в магазин за хлебом и наверное зашла куда-то в гости. Уже перевалило за полдень, дверь открылась и в избу зашла вся бледная мама в сетке принесла шесть булок хлеба. Прошла легла в постель. Попросила, приготовить кушать детям и не уходить никуда из дома. Лина замесила тесто на вареники с картошкой. Их любили все. Приехал с Ачинска на практику брат. Приходил с работы в пять вечера. И большую часть по хозяйству теперь выполнял он. Лина, накормив всех, убежала к подружке, прихватив большую миску вареников. Вернувшись через пару часов, она увидела печальную картину. Дверь в зал была закрыта, там была акушерка и папа хлопотал с тазами и горячей водой. Дети сидели на кухне за столом пасмурные и притихшие.  Брат тихо сказал: «Мама умирает, ты где ходишь? Тебя же просили не уходить». Как мраморная Лина застыла на месте. Сильно билось сердце, в голове стучало, что она наделала!? Упала на четвереньки, наклонила голову ближе к полу и заглянула под дверь. На кровати у ног мамы сидела врач, а рядом на табуретке взявшись за голову папа. Он молился. Просил прощения. Врач тихо что-то говорила маме. Мама чуть слышно стонала. Брат строго попросил, «Не подсматривай! Малышня сейчас будет повторять за тобой».  Лина поднялась, прошла в маленькую комнату, за печку и тихонько заплакала. Молилась про себя Богу, чтобы он простил ее за то, что забыла просьбу мамы. Молилась, чтобы мама не умирала и в голове проносились страшные картины. Через час из зала вышли папа и врач. Успокоила всех детей, что мама скоро поправится. Берегите её. Папа пошел проводить врача. Лина зашла в комнату и припала на колени к маме. Зашептала через слезы: «МАМА, мамочка, прости меня, я хоть и вредничаю, но я все делаю и стараюсь тебе помогать и буду всегда помогать, мамочка, прости меня. Он бы вырос, зачем ты так с собой? И о нас не подумала, как мы без тебя будем жить?»         
Мама тихо попросила
- Хватит оплакивать, я живая. Убери здесь все, чтобы никто не видел. И зажмурив глаза, сжимая губы от боли, еле слышно застонала.
Дома на время все изменилось. Папа не кричал, Лина выполняла еще больше работы и не ссорилась с сестрой. Малыши стали самостоятельней. Сами одевались в детсад,  просыпались без капризов. Постепенно мама поправилась.          
  Наступил цветущий май. Распускалась пьянящая  черемуха, сирень, дикие яблони. Деревня наполнялась дурманом, будоражила кровь.  В эту весну, принялась хорошо яблоня, посаженная братом и сирень, что мама посадила под другим окном.  Со стороны фасада дома два окна с белыми ставнями, находился очень уютный палисадник. В нем каждое лето росли красивые цветы. Особенно двадцать разных георгинов. Пришла к Лине и первая любовь или влюбленность.
  Прошлым летом приезжали двоюродные сестренки из Большого Невера.  Лине и малышам гости привезли подарки и гостинцы вкусные грецкие орехи, конфеты. Однажды девочки ходили на кислый ключ. Так называют место, где из земли бьет природная газированная вода. День был жаркий, на девочках были новые нарядные платья. Напились чистой целебной, родниковой воды, умылись и набрали в бидончики. Стали возвращаться домой. Три двоюродные сестренки все по годке  Таня старше Лины, Аня младше Лины. Навстречу шёл молодой юноша белокурый и с большими голубыми глазами. Он сказал что-то весёлое щебетуньям, девочки наперебой ответили и весело  рассмеялись. Лина задержала взгляд на его прекрасных глазах и все направились своей дорогой. Лину так впечатлили его глаза, что она тут же заговорила о них. Старшая Таня тут же заявила, что ничего не увидела в этом пацане, а младшая Аня запела песню про голубые глаза.
   …Что ты бледен мой маленький мальчик,
     Если болен врача позову.
     Мама, мама мне врач не поможет
      Полюбил я девчонку одну.
     У нее, мама, черные брови
      Голубые большие глаза
      Волос черный и кудрявый,
      А веселая, как стрекоза….
Лина мысленно заучивала слова этой бестолковой песни ради голубых глаз. Ночью она вспоминала этого юношу и думала про себя, что даже имени его не знает. 

  Когда начались учебные занятия в школе  Лина увидела его и вся разволновалась. Они долго смотрели друг на друга. Но подойти друг к другу не смогли,  было неловко и стыдно. В таком возрасте все пишут стихи. Лина завела дневник и туда, как многие девочки записывала выдержки про любовь, стихи классиков, самой сочинять не очень получалось. И все  же два стихотворения она сочинила, но ни кому их не читала.
В дневник она записывала все, что ее волновало и тревожило. Даже домашние обиды и все, что она не могла рассказать маме. Однажды, даже написала ему записку и как-то коряво предложила переписываться. На что он ей не ответил. Учился голубоглазый  юноша в девятом, а Лина в седьмом. Каждую перемену они виделись и молча, смотрели друг на друга. Эти  тайные взгляды, встречи занимали Лину. Это стало большим стимулом  идти в школу с желанием.  Поздним вечером, сделав уроки она писала в дневнике все, что тревожило ее душу,  рисовала свои рисунки,  наклеивала картинки вырезая из  открыток и журналов.  Так  прошел еще один учебный год.
 Наступала пятнадцатая  весна Лины.  Таял снег, это время очень любила Лина.  Просыпаешься сам рано рано даже в воскресенье,  а  днем сильно клонит ко сну. Выскочишь на двор и видишь, как дом весь покрыт инеем и весь как в сказке сверкает на восходе  солнца.  На лужах талого снега образуется хрустальная корочка,  она тоже отливает радужными красками.  Все такое хрупкое, волшебное и как во сне тает,  меняется  и исчезает.  Спустя какое то время уже нет  инея  и волшебное  сверкание исчезло,  к обеду вновь зажурчат ручьи. В Забайкалье быстро исчезает снег солнце и ветер иссушивает землю в короткое время.  Так же и чувства Лины улетучились к этому юноше, как исчезнувший иней на восходе солнца.  Эта весна по другому будоражила душу, в ней происходило что-то необъяснимое.  Душа то ликовала, то щемило грустью  и тоской.  Вдруг одноклассник, тоже голубоглазый открыто предложил дружить и так посмотрел на Лину, что ее нутро обожгло, как тогда летом.  Лина краснея, согласилась.  Это было не свидание,  это обычная дружба, как всегда по вечерам  все девчонки и мальчишки собирались  на лавочках  играли в «Русскую лапту»,  в разные  спортивные игры и другие передаваемые из поколения в поколения.  Играли  в лапту иногда и взрослые вместе с детьми. До самых сумерек. Уже и мяч становится невидимым куда улетел, а игра затягивала. Потом болтали до самой ночи. И так каждый вечер.
 Когда стемнело  потихоньку стали расходиться.  Они  решили пройтись  еще с несколькими парами по улице.  Шли  вначале шеренгой болтали, смеялись.  Потом  разбрелись парами и вдруг  Лине  внутри от его общения  стало противно и общество его  отвратило. Он еще  и попытался  поцеловать в щечку, но Лина оттолкнула,  ничего не объясняя,  повернулась  и ушла домой и  больше не захотела  ни с кем встречаться.

 Глава 6.
Лето-жаркая пора и погоды, и дел.  Каникулы! Деревенская детвора и не знает, толи радоваться этим каникулам, толи проклинать летнюю работу.  Всходили овощи и дети тайком выдергивали совсем молодую морковь обтерев ее об одежду быстро в рот раскусив проглатывали.  Когда мама обнаруживала, что мельчали грядки очень сетовала пыталась выяснить кто съел столько моркови,  никто не сознавался. Бегали на сопку с хлебом и солью там рвали дикий лук и ели с таким аппетитом, с каким не сравнится ни какое пирожное.  У дома подрастала трава,  она стелилась и плелась как узорный коврик, малыши вытягивали ее с корнем и также обтерев о руками ели с удовольствием. Корни этой травы были белые и горьковатые. Немного спустя у мамы исчезали молодые огурчики на парнике и снова мама  ругалась и пыталась втолковать подождать недели две и тогда будут они побольше и всем хватит наесться!  Ну это не давало результатов, так и редис исчезал до того как ему вырасти. Мама сеяла вновь редис и подсаживала еще морковь и огурцы. Ближе к июлю в огороде бушевала цветущее, зеленое картофельное море. Ботву надо было зажимать между ног и в трипогибели работать тяпкой.  У сестер вновь спор. Вновь   начали препираться.  Тоня уже огребает свою деляну,  отведенную ей мамой и кричит:
- А че, Линочкина прохлаждатся? Белоручка! Пусть идет работат!
- Я маме помогала! Посуду мыла, мама же молоко перегоняла! Орешь вечно и не видишь другу  работу.  Тоже криком оправдывалась Лина и взяв тяпку отправилась в огород.
Работали, чуть ли ни наперегонки.  Хотелось поскорее закончить этот египетский труд.
Вдруг Лину позвали. Выпрямившись, она увидела подругу Иру. На ней был голубой сарафанчик. Очень шел ее небесным глазам. Две русые, как пшеница косы крепко заплетены с розовыми бантиками. Очень украшали ее  симпатичное личико с курносым носиком.
- Пойдём за маслятами? Там Ванька, сосед, с утра сходил, принес аж два ведра. Говорила Ира и при этом вертела всем туловищем из стороны в сторону. От этого подол сарафанчика делал красивый веер то в одну сторону, то в другую.
- Мне нужно норму свою закончить. Эх, оставалось чуть, чуть. И передохнуть хочется. Ответила Лина.
- Да вечером сделаешь,- уговаривала Ира.
- Пойдём побыстрее, а то другие всё соберут.
- Ну, сейчас спрошу маму и бросив тяпку между рядами, пошла с огорода в ограду.
-Мам, Ира зовёт маслят набрать, можно? Картошку вечером доогребаю.
 Лина подошла к лавке, где стояли только что принесенные мамой с колодца два ведра холодной воды. Не увидев поблизости ковша, наклонилась к ведру и коснувшись губами поверхности воды,  начала с жадностью втягивать  вкусную прохладу с запахом  талого льда.  В этот миг она  почему то вспомнила, как брат ее маленькую решил поднять на «жерафе» так  называют колодец. Тогда был зимний вечер и светила огромная луна. Они пошли вместе за водой. Она ухватилась за бревно, на котором был закреплен груз виде обрезка рельсы. Брат стал медленно опускать шест с ведром в глубокий колодец, а Лина в свою очередь стала подниматься. Внутри похолодело. Руки стыли, и казалось ещё немного и она сорвется. Брат крикнул:
-  Ну как не страшно!?
– Днет,- едва произнесла Лина вместо «да». Тут бревно поднялось еще выше и показалось, что ты скользишь вниз головой по бревну. Лина прижалась к бревну руками и ногами. Нахлынул страх. Земля отдалилась, и снежные проталины закружились. Она зажмурилась и взмолилась, чтобы не рухнуть на землю. Минуты тянулись, будто целую вечность, пока брат наполнил ведро. И медленно стал возвращать, онемевшую от страха, на землю. Еле еле оторвав руки от бревна, она встала на дрожащие ноги, но не показывая виду, улыбалась. По дороге  домой  брат предупредил молчать об этом.
 Напившись вдоволь воды,  Лина ещё раз спросила.
- Мам, я схожу за маслятами?
- Ну, иди, только побыстрее, дома еще много работы. И Лина в одно мгновение унеслась, схватив самое большое ведро. Подружки весело бежали по проулку к сопке, когда оглянувшись, увидели, что их догоняет Тоня с ведром.
- Тебя тоже мама отпустила?- спросило Лина.
- Как видишь, - твёрдо ступая по тропинке ответила Тоня. И быстрее зашагала вперёд.
Пологая сопка была устлана низкорослой травой с цветущими эдельвейсами, синими лютиками, ромашками и другими полевыми цветами. Песчаные овраги бороздили сопку до самого леса. Лес начинался у вершины и спускался за сопку. Высокие сосны, уходящие в небо, набросали много шишек и своих иголок. Маленькие сосенки, как маленькие девочки в зелёных платьицах сбегали от своих родителей вниз по склону сопки. Навстречу идущим грибникам.  Дышалось легко и свободно. Лес в Забайкалье, это парковый лес. В таком лесу можно запросто ездить на мотоцикле он от природы ухоженный. Нет в нём густой спутанной травы. В лесу цветут жёлтые и красные лилии, кудрявые саранки.  Сосны великаны, берёзы, лиственницы, кустарники большие, шиповник и много разнотравья, в том числе и целебных. Нет комаров и можно ходить за ягодами и грибами с корзинкой и в платьицах.  Как только зашли в тень сосен, девочки упали наземь и замолчали. Лес наполнен птичьей свирелью и было приятно наслаждаться пением птиц. Солнечные лучи  путаясь в  лапах сосен, ласково скользили по телу.
- Вот так бы и уснуть до завтра.- сказала Лина.
- Тебе бы только спать. – тут же вставила Тоня, - вставай, пошли собирать.
- Тонька, давай отдохнём. – попросила Ира и добавила, - Вот неугомонная.
Грибов было очень очень   много. Маслята большими семействами кружили хороводы.
Не надо бегать по всему лесу, а срезай и срезай. Поэтому вёдра через двадцать минут были полными. И все с тяжёлой ношей отправились назад. Под гору идти было не очень-то легко. Обувь скользила по низкорослой траве на песчаной почве. Тоня разулась и пошла почти бегом. Подружки вторили примеру Тони. Внизу встречала бабушка Иры. Она всплеснула руками, восклицая,
- Столько грибов, надо же?
 Девочки  радостные  наперебой затараторили.
- их там вал!
- Столько много о-хо-хо!
- Пойдемте сейчас еще.
Лина с Тоней донесли ведра до дома. Мама спала с малышкой. Толя с Маней играли во дворе с соседской девочкой «в дом». Лина, высыпала грибы в ванну, попила воды и бегом побежала обратно. Тоня не пошла на этот раз. Она сходила за грибами лишь для того, чтобы ее отпустили на речку.  Марафон за грибами повторили уже помедленнее, и группа детей от соседей прибавилась. Когда Лина вернулась с двумя ведёрками грибов. Дома  мама жарила вторую сковородку маслят. За столом сидела соседка тётя Уля и мамина сестра, тётя Надя. Рядом малыши кушали картофельное пюре с жареными  грибами на сметане. Стол ломился от деревенской еды: цветной салат из желтых и красных помидор с зеленым луком и укропом. Тертая свекла натушенная с морковью, помидором и сладким перцем. Белоснежный творог, сметана, что масло. Пышные лепешки на сыворотке.
- Садись, грибница наша,- приветливо пригласила тётя Надя.
- Проголодалась, наверное?
- Немного,- ответила Лина и добавила,
-  Просто жарко. 
Пошла в огородик, где росли только овощи, там стояла большая бочка с водой, нагретая на солнце. Разделась и бухнулась с головой в воду. После такого бассейна да вкусного обеда так захотелось расслабиться и уснуть хоть на несколько минут. Но об этом можно было помечтать. Расслабиться в прохладную избу пошли взрослые, а Лина начала мыть посуду и ей дали задание нарвать крапивы. Забежал Толя и как всегда, попросил:
 - Лина, дай хлеба и намази, и насыпи. Это он просил намазать сметану, и сверху посыпать сахаром. "Деревенское пирожное",   которое можно увидеть у многих детей, бегающих по улице и постоянно жующих подобные бутерброды.               
               
 Глава 7.
Просиял вечерний закат. Летний вечер это сегодня прекрасное время, когда ты можешь сбежать на танцы, поболтать с подругами. Или встретится с тем мальчиком, который тебе очень нравился.
Все дела были сделаны. Лина помылась согретой солнцем водой, надела платьице причесалась, взбудоражив свои кудряшки. Получилась большая копна на голове. Она заулыбалась своей львиной причёске и, смочив их водой, начала приминать локоны. После смачивания кудри укладывались волнами в красивые кольца, отливая иссиня черным блеском. Надев белые туфли из свиной кожи, легко сбежала по ступенькам крутого крылечка, пройдя несколько шагов по ограде к воротам. Ещё раз осмотрела себя, вышла за ворота. Через дорогу находился дом подруги Тани, та  ждала  у ворот. Таню редко отец отпускал на танцы и воспитывал в строгости. Но сегодня было исключение. Они пошли навстречу друг другу, весело защебетали и чуть ли не прытью побежали в местный «Сад». Там звучала музыка, и было много людей. Сад принадлежал железнодорожному клубу, и окружал здание клуба с боку и торца. В центре Сада находилась танцплощадка с крытой сценой, где была установлена музыка с усилителем и огромными колонками. Танцплощадка выстроена на фундаменте довольно высоком и огорожена барьером. Входили на танцплощадку по пристроенному крылечку, взбираясь по ступенькам к двери барьера. У дверцы сидела контролерша и всех запускала согласно билетам. Ровные дорожки между высоких деревьев с заросшей травой, уходили вглубь сада вокруг танцплощадки. Вдоль аллей стояли скамейки. У ворот в саду находился «Тир» и будка-касса. В тире стреляли в основном мужчины и парни. И часто выигрывали призы. Да чего ж им не выигрывать. В деревне, чуть ли не в каждой семье были ружья и все охотились зимой.
Девочки прошли в сад, неподалеку от тира, напротив танцплощадки встретили ещё подружку Иру. Ира была кривляка, наверное, она считала себя красивой и умной, но это только на первый взгляд! На самом деле, этим поведением, как маской она скрывала свою натуральную сущность, неловкости, за то что одета лучше и учится лучше. Возможно ей хотелось быть как все, но она была другой. В деревне таких называли "Городска". Ира то и дело изгибалась, ломала ноги в туфлях. Ира больше дружила с Томой, которая жила у своей бабушки и деда через дом от Тани. Тома недавно приехала учиться в деревню. Ее мама развелась и вышла замуж за другого. Сына забрал первый муж, а Тому пока определили к престарелым бабе и деду. На лето Тома уезжала в город к маме, в новой семье уже родились брат и чуть позже сестра. Тома с Ирой больше подходили друг другу у них было много общего. Ира жила за огородом Тани. Вернее у подножия той самой сопки. Недавно там началось строительство новых четырёхквартирных бараков. Вот в одном из них поселилась приезжая семья Иры. У них не было хозяйства, и по дому всё делала бабушка. Мать Иры была вдовой пятерых детей, двое старших уже имели свои семьи жили в других городах. Дома было еще два брата, один служил в армии, а другой учился в девятом классе, Ира была самой младшей в семье.
 -Ну, что купили билеты? Я уже взяла,-спросила и ответила Ира. Лина с Таней переглянулись и, пожав плечами, помотали обе головой в знак отрицания. Ведь у них и денег-то не было.
– Ладно, щас,- бросили они и повернувшись пошли к кассе перешоптываясь.
- Как будто не знает, что я почти всегда залажу через барьер. Покрутившись у кассы,  увидели одноклассника Лины Виктора В.. Он тут предложил пойти на танцы.
- Вы ещё не успели купить билет? Сейчас я возьму,- весело проговорил он.
– Откуда у тебя деньги? - полюбопытствовала Лина.
- Украл, - засмеялся он и добавил серьёзно.
- Заработал на сенокосе.
Радостно болтая, отправились к танцплощадке,  по пути захватив Иру. Поднявшись по ступенькам, отдали билет контролёрше и вошли на площадку. Кружились в вальсе пары взрослых мужчин и женщин. Ребята, что сидели рядом с музыкой в основном были самые заядлые драчуны. Они были грозой в деревне их не то чтобы боялись, с ними просто не хотели связываться, чтобы не носить потом синяки и шишки. Потому что любая возможность для драки была для них, как тренировка. Они часто и между собой дрались даже на танцплощадке. После каждой драки у них поднималось настроение, как у мазохистов. А во всей деревне было столько разговоров, словно новый боевик посмотрели. Взрослые девушки стояли кружочками и о чём-то весёлом болтали. Объявили «шейк» и все задрыгались увлекая друг друга к середине площадке. После танцевали «хали-гали», «рок-н-ролл», и наконец, долгожданное танго. Это танго все понимали, как топтание на месте. Медленно парами стояли и переминались с ноги на ногу. Зато это был танец влюблённых, они могли так прилюдно быть рядом. Только рядом и не более. Не дай Бог, если кто вздумал целоваться. Считалось неприличным, иначе сплетен по этому поводу сложат в лучше, чем нынешние сериалы. Подруги втроём не оставляя друг друга без пары, стояли в сторонке и наблюдали за другими. Тут подошел одноклассник Лины Виктор В. и пригласил Таню. Она заулыбалась, покраснела, поглядев на подруг, как бы ожидая одобрение. Застенчиво пошла с тем, кого любила первый раз.
  Таня была белолицей чернобровой, с черными густыми волосами туго завязанным хвостом на затылке и с чёлкой наискосок. Темно карие глаза смотрели из под припухших век. Носик маленький, ровненький, как у хорошенькой куклы и такие же маленькие бантиком губы.
Танго закончилось, и снова начался подвижный танец, продолжительный. Танцевали все, до упада. Разогретая в танце молодёжь не замечала, что давно стемнело и стало очень прохладно. Тане пора было возвращаться домой. Виктор пошел проводить счастливую до дома. Лина с  Ирой любили танцевать, в школе занимались в танцевальном кружке. В танцах выделывали такие фигуры на диво всем. Прыгали до закрытия Сада. Когда стали расходиться к ним подошли попутчики и все зашагали домой. Перед домом остановились и присели на скамейку. Ребята наперебой болтали весёлые истории про те же драки, то анекдоты. Все хохотали. Вдруг кому-то пришла идея пойти искупаться. Девочки отказались, а ребята побежали наперегонки. Начинало светать.
  Лина зашла в летнюю кухню, и быстро попив чаю с лепешками начала мыть посуду, затем вымыла пол и увидела отцовы грязные портянки. Решила их выстирать. Развешивая на забор, услышала, как запели первые петухи. Лина посмотрела на восток, увидела белую полоску на горизонте. Видны были очертания лесных сопок и темные крыши домов. Белая полоска потихоньку расширялась и становилась слегка бирюзовая. Затем бледно-розовая и с каждой минутой цвет насыщался. Звезды гасли, как искры костра улетая в вечность. Рождалось солнышко с алой улыбкой. Потягиваясь первыми лучами, как ручонками по склону неба и полилось, освещая верхушки деревьев. Словно коронуя их темные шевелюры золотым светом.  Менялась вся картина сопок, речки и деревни. Вот уже побежали первые лучи по крышам.
- Какая завораживающая, волшебная музыка рассвета! Трогательная картина, я когда-нибудь напишу это на холсте. Вновь замечтала Лина, забираясь спать на сеновал. 
 Скоро встанет мама доить корову, потом погонит в стадо. Спустя час разбудят идти на сенокос. «Хозяйство вести, не штанами трясти». Часто говорила мама. Постель была на прошлогоднем сене, пахло разнотравьем  утренней свежестью. В стайке вздыхала корова «Февралька». Запели вновь петухи. Где–то далеко залаяла собака. Лина крепко спала. Ей снился сказочный сон, словно она на волшебном коньке Горбунке скачет в неизведанную страну, где красивая фея исполняет желания.
 
 Глава 8.
Проснулась Лина от  громкого голоса мамы. Мама объясняла отцу, кто выстирал ему портянки.
- Вон спит, халда, пробегала вчера до зари, а теперь дрыхнет. И немного поговорив с отцом, крикнула:
 -Харе, хватит спать! Вставай! Ешьте, собирайтесь и на сенокос.
- Еле раздирая глаза,- ни столько от того, что не выспалась, сколько не хотелось расставаться со сказкой.
-Когда уже это все закончится, скорее бы вырасти и уехать, как старшие.-тихонько бормотала Лина, чтобы не дай Бог не услышал отец. Иначе рев такой начнется, что побежишь вперед его велосипеда.
-Чего, дочь бурчишь с утра? – спросил  отец и засмеялся,
- как старушонка, бурчишь,- пока папа был в спокойном настроении.
-Ишь, погода жарка, надо поторапливатца и косить, и сгребать. Сеногной не за горами, как быд-то чуть брызданет, а сыростью  все напортачит.  Да опеть же, печь людям обещал сложить. Однако в дожь сложу, деньги-то, паря, нужны. И заулыбался своим пролетевшим мыслям, что с деньгами в дождь можно и погулять, отдых себе сделать.
- Мать, чай-то мене зеленый купила? Не забыла? А то те хыть говори, хыть насери,-и отец слега захихикал.
- Мать, а де моя фляжка? Залей туда сливан-то. И харчи собери каки мить, де рюкзак?
Задавая вопросы, как приказы, он проволокой прикручивал к раме велосипеда литовки, грабли. К своему неизменному другу, железному коню, который служил ему уже второе десятилетие. Мама в свою очередь отдавала команды Лине.
- Беги в кладовку принеси рюкзак маленький, зеленый. Он, там, на гвозде висит.
– Сбегай в дом посмотри в буфете фляжку. Она, по-моему внизу лежит.
Поясняла мама. И  собирала продукты: соль, огурцы, отваренную картошку, сахар, заварку, лепешки, заливала во фляжку старый слившийся холодный чай. Отец всегда брал такой чай на сенокос. Он ему лучше утолял жажду. Лина  ветерком пробежав по ограде, порхала на крылечко в пять ступенек, в избу и назад, на крылечко и назад. Просыпалась малышня, Маня пробежала в огород, за ней медленно спускались по крыльцу Толя и Триса, на них были только трусики и мама, тут же.
- Иди, принеси им одежду, с утра прохладно.
Отец сам укладывал в рюкзак, все, что необходимо на сенокосе. Точило, молоток и ещё какую-то железяку, на которой отбивают литовки
Отец присел на крылечко дома, и закурил перед дорогой, обдумывая, все ли взял. Потом встал перекрестился.
- Ну, мать, я поехал с Богом. А имя скажи пусть поторапливаются.
 Все сели завтракать и мама вкусно жуя лепешку со сметаной, говорит.
- Мне с вами сходить погрести, хоть немного часа на два, а кого оставить с ними? Тоня тут же,
- Пусть Манька смотрит за ними. Больша уже седьмой пошел. Каши им наварим быстро и пусть едят. Творог есть, простокваша. И все дружно стали собирать себе продукты: хлеб, помидоры, картошку. Мама варила манную кашу, подбрасывая щепки в печь на улице под навесом. Увидев соседку через забор, как та ходит по ограде, мама крикнула:
- Мила, мы тут на сенокос, а ты, пожалуйста, присмотри, за домом, они будут играть, я не надолго. Помогу хоть немного.
Шагалось легко, было прохладно после холодной ночи.  Мама рассказывала, как они в детстве косили сено.
- Трава в Амурской области очень высокая.  И прокосы  узкие, иначе литовку не протащить.  Да по сравнению с Забайкальем, не надо гектарами скашивать траву. Ваш отец-то и кусты в болоте обкашивает.
- Да-а,  сейчас нам придется попахать,- сказала со вздохом Лина.  Этот сенокос был ближе,  только перейдешь по мосту речку, свернешь по дороге под железнодорожный мост,  а там рукой подать.  За деревней можно распеться как душа желает. И Лина начала петь:
Нам песня строить и жить помогает,
Она как друг нас зовет и ведет,
Мама и Тоня быстро подхватили эту хорошо знакомую песню и под нее зашагалось еще быстрей.
И тот, кто с песней по жизни шагает
Тот никогда и нигде не пропадет
Шагай вперед комсомольское племя
Среди упорной борьбы и труда,
Ведь мы такими родились на свете,
Что не сдаемся нигде и никогда!!
Мы все добудем, найдем и откроем,
Холодный полюс и свод голубой,
Когда страна быть прикажет героем,
У нас героем становится любой!!!
 Немного отдышавшись и подумав, мама произнесла.
- А вот еще эту, тоже хорошо идти под нее, песня энтузиастов называется. И тут же запела:
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветер встречает в лицо…
На душе у всех становилось весело, легко и задорно. Свернули  на свою деляну.  Отец издалека увидев мать закричал:
-мааать! А ты поче  нарисовалась суда?! Сидела бы дома с ребятишками, оне там, с кем?!
-Сбавьте немного шаг, - я отдышусь попросила мама.  Лина с Тоней все же не сбавляли,  боялись рассердить отца.  Подошли к кустику, где всегда хранились котелок, кружки привезенные раньше. И быстро побежали к ручью за водой.  Чтобы во время работы не отвлекаться.  Отец довязывал валокуши. Две ветвистые, с рогаткой у основании ветки Ивы,  перевязывал толстой веревкой.   Пушистую зелень клали друг на друга. 
- Собирайте мокрую  траву между кустов, что в воде и выволакивай суда, раскидашь  на просушку, вон там где сгребли вчера. Обращаясь к Лине, как к старшей.  Девочки разулись и поволокли  волокушу и вилы в  кустарники. Между кустов вечно стояла вода по щиколотку, и очень холодная.  Пока собираешь вилами траву и грузишь на волокуши,  ноги леденели.  Затем Лина запрягалась,  как в детстве лошадку играют.  Тоня, уперев сзади вилами в маленький  комок мокрой травы, помогала толкать.  Веревки врезались в плечи, живот ныл от натуги.  Следующую волокушу набирали побольше, чтобы побыстрее вывезти эту траву и закончить с ней.  Раскидали уже шесть волокуш и мама крикнула:- идите обедать! Девочки пошли радостные, что им дали перерыв.  Сели под кустик. Тут Лина почувствовала,  что под ней горячо. Она встала и пошла в сторону к зарослям. Увидела кровь под собой и сорвав с головы платок сделала прокладку.  Вернулась и молча начала есть, живот болел жутко.  Но сказать нельзя отец разорется так, что позора не оберешься. За обедом отец рассказал,  как вчера его сосед  по деляне,  дед Чуркин  сидел у своего стога обедал, с таким животом, что он не мог разобрать из далека, подумал, что тот ноги поджал?  А когда  дед поднимался с четверенек, и папа расхохотался, заразив всех смехом.
- Тык это живот его, а я то думаю как он сидит с поджатыми ногами и ест. Отец не любил мужиков с животами, вернее ненавидел их. Сам всегда был подтянут,  по военному.  Сказалась военная выправка, за восемь лет службы, в том числе и война. Лина добавила рассказ про деда Чуркина.
- Помнишь в прошлый раз, папа, мы с тобой косили. Дед напоролся на осиное гнездо и орал как медведь раненый. Убегал через кустарник, наконец, залез в стог, чтоб они его не жалили. Смех усилился и был продолжительный.
Отец курил и беседовал с мамой все же довольный, что она рядом.  До обеда, мама перевернула прокосы, чтобы они хорошенько просохли,  а после обеда можно будет собирать в стог.  Отец косил широкие прокосы, когда Лине приходилось косить вместе с ним, она не отставала от него.  Слегка приседая, чтобы захватить такой же широкий прокос. Шла нога в ногу.  Отдых был только тогда, когда отец правил косы.  Даже мужики со стороны удивлялись четырнадцати летней девочке такой сноровке в кошении.  Поэтому после такой хорошей работы ей, вечером наливали стопку водки, чтобы возвращались силы, энергия для того, чтобы наносить воды для поливки. Это делали не постоянно, только в жаркое время покоса, а зимой  в заготовке дров. Косить сено научили в двенадцать лет, брат давал маленькую по росту литовку и показывал, как стоять, как держать литовку, как кончиком литовки захватывать траву,  и после, придавив пяточкой литовки ближе к земле, проносить взмахом. Когда научишься, это вовсе не трудная работа. Косить легко и радостно. Лине нравилось.
  Девочки встали и снова пошли таскать.  Оставалось немножко  раскидать, как голова закружилась и Лина присела у стога.  Подошла мама спросила:
- Ну, что закончили? Надо собирать идти там.  Пристально взглянув на Лину. Уже беспокойно спросила:
- Что с тобой, ты бледная вся?
– Да, ничего попыталась отмахнуться Лина. Но мать не отставала,
- Что у тебя?  На белье, что ли?.
– Да. – ответила Лина и тут же попросила.
- Только папе не говори, щас заорет. Мама не послушала и все же сказала. Не успели девочки дойти до того места, где осталось еще немного мокрой травы, как услышали гненый рев отца.
- Убирайся! Убирайтесь! Скоты! Дармоеды! Пошли вы к х….! Чтоб духу не было!
Лина схватив волокуши у сестры, огрызнулась.
- Маме ничего нельзя доверять! Мать уже ругалась с отцом. Зачем тот так реагирует
- Это же не мальчишки, они девчонки. Но отец не унимался и гнал прочь с поля с оскорблениями и руганью.  Лине пришлось сдаться и уйти домой, но последние две волокуши все же осилили с сестренкой.
 Добравшись домой  Лина осмотрев, что делают малыши, умылась и легла дома передохнуть. Да и заснула крепким сном. Проснулась, когда коровы возвращались со стада, а в ограде стоял рев. Лина опрометью выскочила на крыльцо и ужас овладел ей. Тетя Мила делала малышу Толе искусственное дыхание. Он лежал на земле весь бледный. Немного спустя он открыл глаза, вместе его занесли в дом, напоили водой, и заставили лежать. Но через четверть часа, он уже вышел на улицу играть.
 Корова-Февралька зашла сама в ограду, и начала рогами катать Толю, соседка увидела из окна своей веранды. Подоспела и отобрала малыша.  У Лины был шок, что она просмотрела малышей. Лина умоляла соседку не говорить только папе. Отец никогда не бил никого, но его гнева все боялись. Чтобы поскорее все сгладить, Лина бросилась доить корову. Затопила печь  и начала скорее готовить ужин, месила тесто,  тушила капусту.  Пекла оладья и кормила малышей. Пришли мама с Тоней. Обрадовались ужину, но как только мама услышала о несчастье, начала сетовать на Лину, за беспечность. Тоня уставшая, со злостью подсмеивалась.
-Конечно, вчера нагулялась, дрыхнуть захотелось. Вот ты представляться умеешь, артистка наша.  Лина в ответ рявкнула на неё.
- Заткнись, гадина! А то я тебе, как дам щас, дура!  И началась драка в ограде. Они вцепились друг в друга и начали обзываться, что лезло в голову. Мать выскочив с летней кухни закричала на них, особенно на Лину.
-  ты полила огород?! ты воды наносила?! Так иди и делай, халда!  Тоня смеялась над своей победой,  наконец-то было все по справедливости.
               
 Глава 9.
Кружила метель. Дул пронизывающий ветер. Особенно, когда идешь по Коммунальной улице.  Улица в два километра тянется на север. Ветер дует с такой силой,  как в трубу, с ног сшибает. Но Лина любила ветер за его силу, за его свободу, за переменчивость его дуновений и разнообразность его стихий. Ветер бывает ласковый, легкий и приятный в зной. Но бывает, превращается даже в Торнадо. Ветер везде, даже на солнце и других планетах. И сейчас она не замечала, что лицо обжигает холодный ветер, что мерзнут руки. Ей нравилось бороться с этой стихией идти навстречу ветру и метели трудно, зато согреваешься. Тем более ты знаешь, куда идешь и видишь цель. Сколько раз вот так в детстве приходишь со школы домой и руки, онемевшие и лицо обожженное морозом. Папа подходил, помогал раздеться, брал заледенелые ручки, толкал себе в волосы и тер о свою голову. При этом приговаривал: «моморзла, ой моморзла, ты моя черенька, три, три о голову-то мою, хорошенько три! Оне у тебя быстро согреются» Верно, руки согревались быстро от горячей головы и трения о папину шевелюру. А то зайдешь и вовсе не чувствуешь рук и папы нет дома. Тогда мама наливает в умывальник холодную воду и предлагает мыть холодной водой. Вначале ничего не чувствуешь, потом начинают больно ныть и вдруг, как загорят, словно ты их в кипяток суешь, а не холодной водой моешь.
 Ходила Лина по этой улице из школы уже восьмой год. Сегодня на душе Лины раздвоенность. Радостно, что скоро Новый год и тоскливо, что по-русскому языку, за четверть двойка. Ей даже не хотелось об этом долго думать, и она начала вспоминать по дороге, как ей нарядиться на  Новогодний вечер. Кем быть на этот раз? Какой карнавальный костюм сшить? Шла и считала: в детсаде всегда была «Снежинкой» и только на концерте один раз надели «Украинский костюм» с помощью людей, но это для танца. В начальных классах была на спектакле «Стрекозой» и Лина вспомнив, засмеялась, как они его с мамой шили. Особенно эти крылья, натягивали подкрашенную марлю на обод из проволоки в виде крыльев. Потом была «Золушкой» да не той нарядной, а грязной и в саже. Была «Звездной ночью», «Шахматной королевой», «Березкой», «Феей».
Лина и своих младших сестренок и брата любила наряжать не только в Новогодние праздники, но и просто, когда играла с ними летом в концерты. Собирала всех малышей, что жили по соседству, уводила далеко за гору и там у оврага, устраивала концерты или читала им книги. Выступали сами, что умели делать: плясать, петь, рассказывать страшные анекдоты, придумывали собственные истории. Любили слушать Лину, как она им поет детские песни, что знала с детсада, стихи. И нарядившись с малышами играли в сказки. Про Бабу Ягу и лебедей. Все дети и соседские малыши очень любили играть с Линой.
 Вдруг Лину осенило, она вспомнила, что у тети Нади муж, от которого она уехала с города Минусинска. Он все же прибежал к ней и привез подарки. Особенно очень красивое, пышное платье. Красный капрон, расшитый золотыми полосками и на нем разбросаны белые и черные резные листья, как у клена. Платье с вырезом каре, на отрезной талии и рукавом до локтя, очень красивое. Тетя Надя смеялась и ругалась даже матом.
–Ну, и зачем такое платье в деревне?! я куда его одену? Этот цыганский наряд. Ничего придумать лучшего не мог, дурья голова.....!

 Лина свернула в проулок и решила зайти к тете, чтобы сразу договориться о платье. Она уже видела себя Эсмиральдой, оставалось найти бусы. Тем более, что волосы были кудрявые и черные, как смоль. Танцевать умела и даже знала одну песню про цыган. Двери в деревне никогда не запирались в них посторонние стучались, а свои родные и соседи входили без стука. Дома сидели на кухне за столом два сына Павлик и Алеша. Они ели молочную рисовую кашу. Лина зашла, поздоровалась и стала раздеваться,   помыла замерзшие руки, тетя пригласила Лину ужинать. Лина сходила за табуреткой в соседнюю комнату и усаживаясь начала с жадностью есть сладкую кашу.
-Какая вкусная каша!- восторженно сказала Лина.
-Это ты голодная,- улыбаясь отвечала тетя Надя.
 Тетя Надя была очень доброй. Она работала на Маслозаводе, лаборантом. И очень помогала своей сестре, понимала, как тяжело прокормить и одевать такую семью. Приносила продукты, какие можно было взять с завода. Отец очень ругался, но тетя Надя все равно делала это. И ругалась с отцом, что в государстве нашем так и должно быть, коль не оценивают тех, кто отвоевал, коль труд не оценивают. Везде обманывают, когда начисляют зарплату. А как воруют те, кто занимает посты, как берут взятки. Воруют все!-кричала тетя Надя. Кто где работает, тот то и тащит! А больше всех воруют, кто у власти. Они и мать обворуют, мы для них навоз! Папа громко доказывал ей своё,
-Я  жил и живу честно и своим трудом! Страна расцветает! Это наше поколение из аграрно-отсталой России, построили Индустриально-аграрную страну! Вам ли знать!
Мама просила говорить тише, дети слышат. Соглашалась с сестрой и добавляла,
-Да, и не говори Надя, вот надарили мне эти бляшки-медали! Мать-героиня! Лучше бы денежно помогали. При родах заткнут 50руб. и все, а как растить, на что кормить, одеть? Дети растут, и тоже хотят, и мороженное, и арбузы, яблоки. Уж не говоря о других фруктах и конфетах. Я бы и сама непрочь поесть вкусно, да  старшей по 5р. высылаешь, это что за деньги ей там?  В городе, учится на копейки, полураздетая и впроголоть.  А что возьмешь на пенсию его 43рубля и живи, как хочешь.
Тетя Надя ничего не боялась и доказывала свою справедливость, как знала и видела на своей работе. И много затрагивала тем, и уходила от сестры при своем убеждении, отец оставался при своем. И долго еще не мог успокоиться за все. Он остерегал ни только тетю Надю, за нарушения закона, но и самое главное, как это может сказаться на воспитание детей.
         
           ***
Тетя Надя
Выросла тетя Надя на Амуре в Албазино, где все ее три сестры и брат. В семье  была самой младшей, за ее истеричный характер не любил даже родной отец. Окончив семь классов, работала на маслозаводе. В двадцать лет вышла замуж за солдата. Отслужив, он увез ее на родину в Казахстан, по национальности скорее был китайцем. Там она убедилась в его «любви» и родив сына вернулась к маме. Поехала по направлению в Минусинск учиться на лаборантку. Встретила там красивого немца, влюбились без памяти друг в друга. Вернувшись домой после учебы, Надя не могла жить без его любви. Да и он тоже. Вскоре вызвал ее жить вместе. Надя умчалась, оставив сына на мать. Лина помнила, хотя ей было четыре года,  как она проездом встретилась с сестрой на две минутки у поезда на время его стоянки. Передала гостинцы от бабушки. Обцеловала всех и заскочила в вагон. Обе сестры плакали, что  спешит, и нет возможности  остановиться,  хотя бы на день. Через год мать ей привезла сына, а Надя родила еще сыночка, только рыжего. А первый был черноволосый. Такая любовь была разрушена ревностью со стороны мужа. Надя вновь развелась и приехала жить в Урульгу. К своей сестре. Быстро устроилась на работу и вскоре получила квартиру. Спустя два года переписки с ревнивцем. Который, по настоянию своей матери уже женился и родил дочь. Письма были полны упреков и ругательств. Он все-таки  приехал к ней с подарками и за прощением. Помирились, и Виллий решил поехать за вещами. Чтобы попробовать склеить разбитую чашку. Спустя еще семь лет совместной жизни, они вновь разойдутся, и тетя Надя выйдет третий раз замуж и родит еще сына. С русским мужем, они проживут более тридцати лет. Второй муж, Виллий, так и проживет в Урульге до смерти, женится, родит девочку. Дважды за ним приезжали родственники забрать в Германию, куда все переехали, но он останется в Забайкалье, верным для него первой любви, только она могла родить ему сына.
          ***


 Лина примеряла платье и любовалась сама собой, а тетя Надя быстренько готовила машинку, чтобы ушить по талии. Затем нашла черный, цветастый кашемировый платок и завязав на талию Лине, получилась замечательная цыганка, тетя Надя смеялась и подкрасила даже Лине губы, приговаривая, ты настоящая Кармен, надо цветок в волосы красный. Лина запела и закружилась пританцовывая от радости. Слова из оперетты «Поцелуй Чаниты»
 Я вышла к морю, волны пели Чана
 И реки, и ручьи звенели Чана,
 Регаты, перекаты пели Чана
 и в шуме водопада слышу Чана…
Эту оперетту Лина часто слушала на грампластинке, которые в большом количестве привез дядя Виллий, муж тети Нади. Собрав наряд, и даже туфли тетя Надя дала свои белые на высоком каблуке. Лина счастливая побежала домой. Дома, как всегда папа был пьян и кричал на маму. Лина переоделась и вышла на кухню, мыть посуду. Малыши бегали по дому, играя с кошкой. Мама спросила, а ты почему не ешь. Лина ответила, что покушала у тети Нади. Тут мама начала возмущаться.
- Я ее жду со школы, а она по гостям ходит…Вода заканчивается в доме. Отец, тут же присоединился и строго спросил,
-В стайке-то, хоть почистили у коров? Мама показала глазами, что сейчас он вам даст, и спокойно произнесла.
-Никто не чистил. И папа заорал: «вон! Скоты! Дармоеды! А ну щас же чищи в стайке!» Лина бросила недомытую посуду, быстро оделась и выскочила на крыльцо. Светил яркий полумесяц. Но в стайке было темно, коровы лежали. И Лина шарила в темноте ногами и руками, ища замороженные коровьи лепешки, и выносила их в огород. Тихонько напевая песни про снег и зиму. Подбросила коровам объедки сена побольше, чтобы им было теплее в такие холодные ночи. Взяла коромысло, ведра и пошла к колодцу. Пришлось три раза опускать «Жераф», чтобы набрать два ведра. Зимой вода в колодце уходила, нужно было очень низко опускать жераф и ведро кое-как набиралось едва выше половины. Вокруг колодца из-за залитой воды образовались скользкие наледи. Взрослые соседи ругались из-за того, что воду берут, а чистить приходится хозяину. Лина упиралась коленями о кромку колодца и с усилием опускала шест, поднимая тяжелый груз "жерафа",  вдруг ноги поскользнулись и Лина стояла на коленях кромки колодца, держа в руках шест, который наполовину опустился в колодец. Внутри похолодело, она еле удерживала равновесие, чтобы не упираться на шест, а просто держаться за него иначе полетишь вместе с ним вниз. Медленно, медленно Лина сдвинула одну ногу назад и отпихнув шест от себя, выгнулась в противоположную сторону, оторвав вторую ногу от кромки колодца. Отошла от колодца и смотрела на месяц благодаря Бога, что он сохранил ей жизнь. Шест вернулся в прежнее положение гремя ведром, а груз глухо ударился о землю.
Вернулась в дом, занося по одному ведру воды. Мама домыла посуду. Малыши ложились спать, папа сидел у печки курил и молчал. Лина тоже стала расстилать постель себе. Ее кровать стояла на кухне, за буфетом, который отгораживал от обеденного стола, с ней любила спать Маня. Она уже дожидалась лечь в постель. За печкой в маленькой комнатке, спала Тоня и Толя. Самая маленькая Триса спала в кроватке рядом с родителями в зале. Не успела Лина раздеться, как отец выключил свет. Завтра последний день учебы перед зимними каникулами и завтра будет ответственный день отчитаться перед родителями за учебу. Лина лежала и думала, а лучше бы мне утонуть сейчас, чем завтра получить от мамы взбучку. Да еще и на праздник не отпустит.
  Слава Богу твердила Лина, что никто и не спросил дневник. Наряжая сестренку Машу на праздник в детсад. Маша радовалась, что у нее настоящая маска лисы, и красивый рыжий халатик с хвостиком из рогожи, но зато пушистый и белая косыночка на голове. Маску привезла еще летом Вера. Толю наряжали зайчиком, шапочку сшила мама. Одели белую рубашку, и белые колготки Мани. Зато хвостик был от настоящего зайчика. Вот такие счастливые они отправились с мамой на утренник. Лина готовила обед, наносила воды, напоила коров, наводила порядок в доме, чтобы к вечеру, могла спокойно уйти на новогодний вечер в школу. Вернулись веселые мама с малышами и подарками. Наперебой рассказывали о медведе, о Дед Морозе и Снегурочке. Мама смеялась, как Толя плясал и разговаривал с Дед Морозом, заявляя ему, что он будет учиться только один класс в школе, потому что будет шофером первого класса. Маня принесла приз за свой костюм и хороший стих. Призом была игрушка, барабанчик с ручкой, если крутишь ручку, то в нем раздается музыка. Триса очень залюбовалась такой игрушке. Тут Лина показала свой наряд и сказала, что нет бус. Мама посоветовала иди к Зое Ваюнга у нее я видела летом, на шее бусы. Лина унеслась и правда ей дала эта тетя настоящие янтарные бусы. Та носила их для здоровья.
  Вечер был изумительный, старшеклассники вначале сидели пили и ели в актовом зале, где шел концерт самодеятельности. С шутками и танцами, картинками из школьной программы по разным пьесам. Все смеялись. Затем пошли танцевать к елке в спортзал. Лина ошеломила всех своим роскошным нарядом, тем более он ей очень был к лицу и ее артистичному характеру. В руках она держала карты, как веер и обмахивалась ими. Смеялась, шутила и всем наугад предсказывала, кто просил. Просила, чтоб позолотили ручку. В тот вечер у нее было много конфет, чем она порадовала маму и малышей. За костюм ей вручили белую пластмассовую коробочку, крышку украшал резной узор.
 Новый год! Встречали у подруги Тани, выпивали портвейн. Одноклассник Виктор Г. хорошо играл на гармошке. Все так наплясались, играли на улице в снежки. Ровно в двенадцать стреляли из ружья настоящими патронами. Деревня вся трещала от выстрелов!  Родители встречали с соседями. Новогодний настоящий русский стол! Пельмени, холодец, сало, солянка, котлеты, картошка пюре, квашенная капуста, бочковые огурцы и помидоры, винегрет, шанежки с творогом, пироги разные. Тетя Надя запекла курицу с гречкой и принесла конфеты «Козинаки». Все видели это впервые. Она специально берегла их до праздника. В этот день и только в этот праздник, единственный раз в году, пахло мандаринами и яблоками.
  Прошли праздничные дни, и вот однажды вечером зашла классный руководитель. И сказала маме о двойке. Мама подошла к Лине и строго спросила,-почему скрыла, что у тебя двойка? Я же спрашивала, а ты ответила, все норамльно. Лина молчала, и вдруг, мама ударила по лицу,
- Что молчишь, я тебя спрашиваю? Лина раскрыв свои черные глаза в упор смотрела на маму. Потом прошла в комнату, постояла там, дождалась, когда уйдет учитель, она взяла пальто, тихо вышла в коридор, включила свет в кладовке. Там этим летом брат провел свет. Открыла в старом комоде задвижку и стала искать хлорофос. Летом им травили мух. Она знала, что им может и человек отравиться до смерти. Ей не хотелось жить, за такое унижение перед учительницей. Она знала, что теперь та расскажет всем, к кому пойдет дальше, говорить об успеваемости класса.  Вот уже нашла сверток, развернула, и комочек был у нее в руках, как кто-то ее схватил за руку, это был брат, который приехал на зимние каникулы. Он с силой вырвал все из руки Лины, она зарыдала и забилась в темный угол сеней.
  Брат всегда ходил очень тихо, это было выработанной походкой, когда он ходил на охоту. По характеру Костя был спокойным, никогда не кричал, не ругался. Спокойно объяснял. Много читал и знал. Немного спустя, вышла мама и стала ругаться еще сильней.
- Травись! Я поплачу раз, да мне больно вас потерять, но мне надо жить ради и других детей. Ищь, смерти ей захотелось. Смелого - Бог наведет, а резвый сам наскочит, как говорит ваш отец. Вставай и заходи в дом!
Лина нехотя подчинилась, но войдя в дом, вновь расплакалась в зале, прижимаясь к стене за кроватью. Ее жалели младшие сестренки, и маленький братик Толя целовал, залезая на изголовье кровати, чтобы дотянуться до лица. Так она и пошла, со слезами спать, не хотелось не есть, ни говорить. Под одеялом она вспоминала, как всегда будучи маленькой, она могла подолгу плакать под кроватью. Вспоминала, как она упала в подполье и как мама избила за это Веру. Потому что инициатива играть в прятки была от Веры, а Лине тогда шел пятый год. Потом папа лечил шишку ложкой алюминиевой. Да сколько этих шишек было на катушке зимой.  Так ударишься, аж затошнит и голова долго кружится. Вспомнила, как подавилась конфеткой, как ее трясли вниз головой и стучали по пяткам. Но конфета не выпала, а постепенно продвинулась по пищеводу. Вспомнила, как однажды решила поменять  лампочку и потрогала пальцем в патроне, ее долго трясло, пока она не свалилась с табуретки и стола, куда нагородила, чтобы достать до патрона. Вспомнила, как они с Верой угорели в соседской бани, ее с потерянным сознанием принес на руках сосед.
Все это плыло сплошной чередой в ее сознании, и Лина засыпала.
               
  Глава 10.
Пришло время выпускных, весенних экзаменов. По вечерам все равно играли в лапту и часто в игру «Рассмеши». Однажды  после такого вечера, мы потеряли хорошего друга Серегу, что жил по соседству. Он погиб вспахивая землю под хлеб. Это горе потрясло всю деревню…
  Когда человек умирает, то тут же вспоминаются  мгновения связанные с этим человеком. Особенно последние. Вот так и случилось в то майское утро. Лина проснулась от крика соседки, она звала по имени маму и со слезами рассказывала страшную новость. Мама выскочила на веранду  распахнув дверь, было хорошо слышно, что погиб на пашне сын соседки, Луговской  Сергей. Едва проснувшись, Лина принялась плакать, уткнувшись в подушку. Тут же припомнился вечер накануне. Соседские девчонки и мальчишки играли на лавочке в разные игры, особенно в фанты. Серёжа должен был рассмешить, какой-то незатейливой белибердой. Он был выше среднего роста, с темными русыми волосами, а карие глаза смотрели как-то из под лобья. Одет он был всегда опрятно. Сережа с детства картавил, наклоняясь к каждому сидевшему и уперев руки в колени,  он с улыбкой начинал:  «вам барыня прислала сто олетних рублей и коробочку зеленых соплей. Черно с белым не берите. « Да» и «нет» не говорите. Вы поедете на бал? От картавости многие не могли сдержать смех. Смеялся и Сережа, потом подходил к следующему участнику, очередь дошла до Лины, но рассмешить ее не удавалось, поэтому он проигрывал. И все повторялось. Весь этот его последний веселый вечер, стоял у Лины перед глазами, четко звучал голос и слезы полились ещё сильней. В голове проносились и другие вечера, как он бегал, когда играли в "Русскую лапту". Вдоволь наревевшись, Лина встала и начала собираться в школу на подготовку к экзаменам. Вошла мама и стала подробно, плача рассказывать эту беду.
- У него среди ночи заглох трактор. Он позвал напарника, и вместе решили завести дергачом. Когда трактор завелся. Серега присел отцепить натянутый трос, но не смог и махнул рукой, чтобы тот сдал свой трактор назад. Напарник поехал ни назад, а вперед. Темно, ночь, трактора шумят, яркий свет фар. Они устали и напарник подумал, что трос отцеплен. Оглянулся да было поздно. Гусеницы впились в колено, и Сергей не успел закричать, как потерял сознание. Мальчишка, ему всего-то 16лет!
Мама передником утирала слезы и продолжала, горький рассказ.
- Напарник-то  выскочил и стал бегать вокруг трактора, звал Сергея и запнулся о его голову. Ой! Боженька ты мой, - плача и отсмаркиваясь переведя дух, мам закончила.
- Ну, свел трактор-то с него, до конца и побежал сюда к председателю совхоза, тот спал, разбудил его, рассказал. Они завели машину, захватили врача, участкового, да еще кого-то и съездили на поле, а оттуда к Груне. Там теперь уже собрали тело-то с милицией из района вызвали.
Папа приобнял маму и успокаивая, мрачно добавил.
- Ты, мать, не расстраивайся сильно-то, че ж теперь, надо идти оказать помощь. Они нарушили технику безопасности! А начальство нарушило закон о ночных сменах для несовершеннолетних! Вот урок имя.
- К ним Костя уже убежал, да и все дружки там, врач и начальство еще у них. Успокоившись произнесла мама.
Почти вся деревня хоронила Сергея.
   Напарника Сережи тётя Груня простила, ибо истинно по-христиански. Ему едва исполнилось восемнадцать лет, осенью идти служить в армию. И самое ужасное годом раньше у него погиб также на поле брат. Уснул в тени на пашне, в колее, а другой тракторист не заметил тело и наехал нечаянно. Вот так гибнут трактористы, когда сеют хлеб, и когда его убирают. Работают по несколько смен, недосыпают,  недоедают.  Всю зиму ремонтируют изношенную технику, и всё же она подводит в самый разгар посевной или уборки.   Комбайнёр вёл комбайн в совхоз с поля и при спуске с сопки перевернулся. Молодой здоровый парень был раздавлен земным кораблем. Знайте цену хлебу! Каким трудом он достаётся?! Не даром  в библии говорится-это тело Христа. Грех  им кидаться, нельзя его бросать просто так, грех топтаться на нём.
   Экзамены Лина сдала кое-как, завалила русский язык, ее оставили на осень. За лето редко удавалось сесть поучить правила. В августе вновь наделала ошибки на одно и то же правило.Ей поставили тройку и отпустили поступать. Лина уехала в Читу, учиться в училище при камвольносуконном комбинате, на гребнечесальщицу. Уехала с ней и Таня, только профессию она избрала немного другую, в Ровничном цехе и была в другой группе. Училище было новое и общежитие хорошее. На полном государственном обеспечении. Всех девочек одели в казенные вещи. Начиная от формы до пальто и обуви. Как в кино «Институт благородных девиц». Группы были по двадцать шесть и более человек. Столовая находилась в самом училище. Ежедневная утренняя зарядка, которая проходила на улице, даже зимой. Учили не только профессиональным наукам, но и преподавали обществознание, историю и эстетику. При училище была вечерняя школа. Лина решила учиться в девятом классе одновременно. Записалась в кружок художественной самодеятельности. Лина пела и танцевала с детсада, в школе тоже участвовала в художественной самодеятельности и ходила на секцию по баскетболу, ездили на соревнования в район. В училище репетировала песни «Огромное небо», "У Черного моря",  "Барабанщик" для будущего концерта и смотра.
Время от времени стала приезжать на выходные домой по студенческому билету недорого. Мама всегда радовалась, что помощница приехала постирать, баню истопить, детей намыть.
 Приехав однажды, Лина поразила маму своим пением, когда во весь голос спела песню "Огромное небо", как учил в училище художественный руководитель. Мама только теперь поняла, о чем поется в этой песне, которая до дрожи пробирает, если ее исполнить правильно. И говорила чуть не плача.
- Как же ты хорошо поешь, какой у тебя голос! Моя же ты артистка, тебе бы  Зыкиной стать, дочка. Столько песен знаешь. Вон, Галя, моя подруга, всегда говорит, что ты очень талантлива, голос красивый, и добавляет, что ты будешь несчастной. Лина отмахиваясь, на это ответила.
- Поживем, увидим, я думаю, что буду самая счастливая. Помнишь я заметила в небе самолет, как то весной. Он  потом долго кружил над нашим огородом, где я махала ему и тоже кружилась в платьице с красными цветочками.
- Да, помню, дочка. Мы еще как-то с тобой обедали, а самолет так низко опустился, что можно было вилами воткунть ему в "брюхо".  Они весело засмеялись Лина добавила,
- этот самолет прилетал, не раз. Помнишь, мама, летом, когда вы с соседкой стояли у дома и видели как кружит над нашей улицей самолет. Это он прилетал ко мне, у меня муж летчик будет, вот и посмотрим, кто несчастная. Лина засмеялась образовывая ямочки на щеках.
– Ой! Дочка, как мне тяжело, без тебя. Вздохнула мама и продолжила.
- Экзема совсем заканала меня. Трескаются руки. Корову не могу доить. Стирать не могу. Водой намочишь, потом еще хуже, все сохнет. Скоро зимние каникулы, скорее бы Веру дождаться все мне полегче будет. Да и ты тоже будешь отдыхать, надо избу побелить. Лина хлопоча по дому между делом рассказывала о своих впечатлениях о фабрике, об училище, о новых подружках. Мама слушала с вниманием, то вздыхая, что рано из дома ушла Лина. То смеялась и вспоминала, как Лина пришла с кино, где Любовь Орлова играет ткачиху, ходит между станков, поет, с впечатлением говорила, что уедешь в город и будешь такой же ткачихой.
  На первой неделе всех сводили познакомиться с фабрикой. Фабрика занимала 15га. Большое широкое крыльцо, проходная. Цеха огромные, каждый цех почти, как завод отдельный. Светло. Кругом распылители воды. Вначале «Чесальный» цех. Самый грязный. Там вонючую шерсть чешут и вычесывают всю грязь. Затем идет Гребнечесальный цех и Ленточный, где шерсть еще делают чище, параллезуют нити и вытягивают. На ленточных машинах шерсть смешивают  с химическими нитями, вискозой или штапельными, например,  и еще более утоньшают. Затем этот продукт поступает в Ровничный цех, затем в Прядильный, где ниточки делаются совсем тоненькие. А вот уже оттуда в Ткацкий. При поступлении на ткачих допускались только с полным средним образованием. На  второй месяц учебы все пошли на практику. С этого месяца стали выплачивать маленькую стипендию. Лина быстро схватывала все на лету, как говорится. Овладевая знаниями у станков ленточных и гребнечесальных машин. Все делала проворно и с легкостью, как будто давно с этим знакома. Ей начали доверять рано, выполнять работу. Для Лины работа словно песня пелась, бегала, устраняла разрывы с катушек, заправляла в машину на ходу, как это делала наставник профессионал. Это было строгое  нарушение тех безопасности, надо машину останавливать и заправлять, чтобы не оторвать пальцы. Но стране нужен план, план пятилетки! Простой машин-это никому не выгодно. Лина делала все весело и пела, за шумом работающих машин, не слышно, что поют, и это нравилось Лине. Меняла баки с наполненными лентами шерсти. Уносила волоком по четыре сразу, как это делали профессиональные работники. Успевала прибрать вокруг машин. Быстро меняла бабины. Наставник тем временем уходила покурить, поболтать. Хвалила Лину и всем хвалилась, как ей повезло с работящей студенткой. Обычно обслуживают по шесть машин. Три с одной стороны и напротив еще три, но те кто желал побольше заработать, брались за весь ряд, т.е. с одной стороны все шесть машин и напротив шесть. Бегаешь, как заведенный, зато время летит незаметно. Обедали за свой счет в столовой на втором этаже или ели, что принесли из дома.
В группе девочки все разные. Жили в комнатах по шесть, семь иногда по восемь человек.
Белокурая Люда, все про нее говорили, что она уже не девочка и сильно красится.
Да это точно некрасиво красится, набелит лицо кремом «Любимым», намажет черные, черные брови и свои большие губы алой, алой помадой. Ну вампир, да и только. Зато в своей комнате, как начнет степ танцевать и петь Есенинскую песню:
 Я в весеннем лесу пил березовый сок
 С ненаглядной певуньей в стогу ночевал..
Все девочки с удовольствием ее слушали и хлопали в ладоши.  Валя Ворошко высокая пучеглазая девочка ее привезла мама в училище. Их в семье двое старший брат и она. Ей мама посылала посылки со сладким вареньем или другими вкусняшками. Она не желала ни с кем делиться и ела ночью. Поставит банку под кровать и ночью протянет вдоль стены руку и пальцем зацепит варенье и чмокает. А рядом с ней стояла кровать очень отчаянной девочки Раи. Рая темнорусая, слегка с веснушчатым лицом, очень дерзкая и порой агрессивная. Когда по ночам раздавалось причмокивание Рая, как рявкнет: «Да, кто это все чавкает, как свинья?» И все стихало на некоторое время. Потом снова. Все девочки поочереди мыли пол в комнате. Наступило дежурство, отчаянной Раи. Она стала мыть полы в комнате, мыла под кроватями, сдвигая чемоданы и сумки, что хранились под кроватями и наткнулась на эту банку, а в варенье волосы, пыль и банка вся заляпанная и тоже в волосах. Рая так начала материться и бросила эту банку Вале прямо на постель. Тут входит с коридора Валя, увидела свою замызганную банку и закричала еще громче, кто без проса ел ее варенье?! Э-Эх! Валя, ты Валя. Зря ты так повела себя. Что здесь началось. Дежурная Рая подбежала, схватила банку, взяла ложку и показывая, что она ест по ночам. Заорала,
- Я тебя сейчас при людно буду кормить и попробуй не есть! Прыгнув на Валю верхом, которая присела на свою кровать с обиженным лицом. Начала силком толкать варенье с пылью и волосами.
-На жри сладкоешька, чушка! На жри, тебе говорю.  Валя отпихивала Раю и варенье размазывалось по лицу, одежде, постели и брызгами разлеталось по комнате. Сколько было борьбы, слез и вся Валя была в варенье и ее постель, и дежурная в варенье, и комнату, надо было снова убирать. Никто не вмешивался в эту борьбу, все вышли из комнаты.
 Лина была дружелюбной и старалась со всеми находить общий язык. Поэтому Валя сразу доверилась Лине. И однажды призналась Лине, что она в соседней комнате украла плащ. Лина было напугана таким поступком и предупредила,
-Не хорошо воровать, иди верни или незаметно положи на место. Иначе тебе не сдобровать. Потом пеняй сама на себя.
  Каждый вечер воспитатели делали обход по комнатам. Все ли на месте. Кровать Лины стояла вдоль окна. Кто-то натянул веревку сушить белье. Привязали у дверей за вентиляционное окно, вернее за решетку, а другой конец за деревянную гардину на окне.
Тут обход надо, чтобы свет был выключен, и все были в постели. Лина уже дремала лежа на спине. Она любила рано ложиться и рано вставать.  Свет выключила Рая и хлоп в постель, все сделали то же самое. Ох, уж эта Валя Ворошко, в темноте дернула с веревки свою шаль да так, что гардина сорвалась и прилетела Лине фигурным, массивным, деревянным держателем гардины, как раз по переносице. Заходят воспитатели включают свет и застыли в шоке. Все лежат в постелях зарылись с головой. Одна Лина сидит на кровати, закрыв лицо рукам. А по рукам на пол капает кровища.
   Прошло две недели. Лицо заживало от синяков под глазами. Они были уже зеленовато с желтыми оттенками. Пришло письмо от мамы, почему не едешь домой? Стала собираться Лина домой, понимая, как там трудно маме. Тут заходят шесть девочек из другой комнаты и требуют, покажи свои вещи, ты едешь домой, и мы знаем у тебя большая семья. Лина поняла, в чем дело? Молча, отдала свой небольшой чемодан и сумку на расправу. Валя сидела вся бледная. Лина посмотрела укоризненно на Валю, давая понять, что сейчас будет. И началось то, что никак не входила в планы Лины. Они обшарили всех и нашли. Лина торопилась на поезд, но ее задержали для расправы с воровкой. Собралась вся группа и лидеры были здоровенные девки и возрастом были старше, если многим по 15лет, то этим уже к 18годам было. В красном уголке, так называли комнату, где проходили разные сборы. Посадили Валю на стул, привязали. Чтобы другим не было повадно воровать, и чтобы никто не был чистеньким, что они не при делах. Все должны были дать ей хорошую пощечину. Весь строй бил ее по лицу то слева, то справа. Особенно били помощницы лидеров, на отмаш, тыльной стороной руки. А сами лидеры, должны бить последними. Подошла очередь Лины. Она спросила.
- А если я не буду ее бить, что тогда? Можно же сказать воспитателям, они разберутся, да и плащ найден. Самая здоровая, похожая на бабу-гром, какая-то жирная и имя ее тоже Валя, черноволосая и словно сроду немытая голова. От нее постоянно воняло потом. Грозно заявила.
- Тогда мы решаем, что ты ее соучастница и тебе предстоит перенести то же самое. Лина подумала, что ее синяки, от упавшей гардины, еще не совсем прошли, и она решила ударить, но легонько. Как ни странно лидеры не возмущались. Главное ударила. Лина знала свою силу, и умение вдарить, как учили старшие братья, правильно сжимать пальцы в кулак, слегка выставив средний и прямой удар в переносицу. Или двумя пальцами в особую зону горла,  если б она ударила, как могла…, то больше уже некому и незачем было бы ударять воровку. О знаниях драки, для защиты, она никому не рассказывала. Про себя Лина нервно подумала, вот один на один бы с этой вонючей Валей, вот ей бы я вдарила и пусть бы и мне досталось, но я бы дралась с ней до последнего вздоха. Такой гнев внутри себя Лина обнаружила впервые.
 
 Подходили зимние каникулы, и вот однажды на работе Лина уже осваивала ленточные машины. Так все получалось хорошо и легко. Она забыла убрать левую руку с бабины шерсти и включила машину. Все произошло в мгновенье, когда отдернула руку увидела, что ноготь со среднего пальца торчит вырванный с корня. Скорая, больница, сняли ноготь до конца и отправили домой, до каникул. Мастер, которая курировала группу была в шоке, только Лина заживила синяки, то ангина с высокой температурой и вот тебе на, вновь. Но училась Лина на хорошо и отлично. Преподаватили хвалили и ставили в пример, что Лина не только успевает участвовать в общественной жизни училища, но и учится в вечерней школе. Только Лине было это не понятно, за что хвалить? Это так легко учиться и петь на сцене, когда больше ты ничем не завален, как дома столько надо переделать за день. Вот если б мне такую жизнь в городе, думала Лина, я бы закончила полную школу и выучилась бы играть на музыкальном инструменте, да и не на одном. Но я живу в деревне и в большой семье. Да все познается в сравнении и оценивается.
  Однажды в училище приехал сам Вольф Мессинг, это был пожилой человек с пышными белыми волосами зачесанными на затылок. Он рассказал о своей жизни, о лишних слухах, какие о нем небылицы сложили. Показал несколько фокусов, отгадывал предметы, какие старались спрятать и считывал мысли. Что загадывали девочки, приглашенные на сцену. Все сидели и недоумевали на самом деле, с каким великим человеком общались. Потом для него исполнили несколько номеров из самодеятельности училища. Лина пела свою отрепетированную песню «Огромное небо».  Мессинг аплодировал, вместе со всеми и всем участникам пожал руки. Затем прошелся по училищу осмотрел стенды, кабинеты и его увезли сопровождающие  на маленьком автобусе в центр города Читы.
 Училище Лина закончила на хорошо и отлично с пятым разрядом и вечерний 9класс на хорошо. Удивлялась сама себе. Неужели я могу так хорошо учиться? А почему дома одни тройки, а уж этот русский одни двойки. Либо питание изменилось, либо больше времени свободного, либо желание, наверное все вместе. Но как хочется в детство вернуться, как хочется к маме, домой. От этих воспоминанием защемило в груди до боли.
 Так бы и остаться Лине в том городе недалеко от деревни, но получив профессию гребне чесальщицы. Поработав с месяц уже работником, она решила вернуться домой и закончить десятилетку. Весь год мама уливалась слезами без помощницы и за то, что дети быстро разлетаются из родного гнезда. А Лине не хотелось, так рано становиться взрослой. Ходить на работу, которая станет постоянной. Жила теперь Лина в рабочем общежитии, и слышала, как по ночам стонут девушки с мужчинами и ребятами, на соседних кроватях. Ей очень хотелось идти вновь в школу вместе со всеми, нести портфель и возвращаться домой, где шум малышей и ругань родителей. Однажды, к ней стал приставать механик. Он пригласил ее в кандейку, где собирались механики. Там никого не было, он вначале налил Лине чай и стал расспрашивать о ней. Лина не подозревая подвоха, искренне все рассказала. Допив с печеньем чай, заторопилась на свое место. Он вдруг стал обнимать и целовать Лину. Отпихнув его она решила вдарить ему в лицо. На что он рассердился и произнес разъяренно: "Все одно, я тебя разделаю!" Спустя какое-то время он вновь подошел к ней и попросив прощение, настаивал на встрече. Лина отказалась, он стал затягивать с ремонтом ее машин, отчего план падал. Лину даже вызвали к начальнику цеха на разбор, почему план не выполняется.  Объяснением, что механик задерживает ремонт, ей не поверили. Поверили ему, что Лина не просит о помощи. Она гневно взглянула на механика и сжала губы, от этого образовались ямочки на щеках. Начальник возмущенно стал отчитывать Лнну: "Она еще и улыбается, нахалка, план нам всем срывает! Глазки строит, улыбочки ей...Выговор на первый раз!" После этого для шестнадцати летней девочки, страшного приговора, Лина долго раздумывала не спала ночами. Как-то работая во вторую смену, она отключила работающие станки, осмотрела глазами грохочущий цех, все работали. Никто не обратил внимания, что она взяла свой джемпер в раздевалке и молча вышла через проходную. На улице было уже темно, теплый летний вечер. Ярко светили фонари, особенно у входа. Лина спускалась по широким ступеням волоча за собой по крыльцу джемпер, как бы заметая свои следы, ушла навсегда. Забрала в общежитии небольшую сумку со своей скромной одеждой, отправилась на вокзал и поздним поездом уехала домой, не сказав ни кому до свидания.

  Глава 11.
 К концу лета, перед самой школой. В дом пришла повестка в районный суд. Лине нужно было явиться к прокурору и объяснить, уход с фабрики. Отец прочел повестку и смотрел на дочь, улыбался. Потом проговорил спокойно,
- Поезжай, дочь, учись отвечать за свои поступки самостоятельно, как и решения, какие принимашь сама. Повестку возьми с собой, не забудь!
 Ночью Лина спала плохо, она думала, как лучше и доходчивей ответить за себя. Когда, наконец, родилась мысль, она заснула. Рано встала, собралась на поезд в район. Мать вышла из зала проводила до ворот и сказала,
-Не бойся, они в тюрьму не посадят. Только могут заставить отрабатывать на фабрике. Но Лина была упрямой и твердо ответила:
- Да под расстрелом я туда не вернусь! Поцеловала маму и твердым шагом направилась к вокзалу.
 Районный центр Карымская, были в 30 минутах вместе с пятью остановками на барыге, т.е. паровоз с двумя вагонами. Станция большая на ней все поезда стоят подолгу. С этой станции отходит ветка железной дороги на Маньчжюрию, в Китай. Лина вышла на центральную улицу, с постоянным названием как и по всей России улицу им.Ленина. Нашла это злополучное здание, про себя, помолилась и вошла в кабинет. Везде было мрачно и темно. Свет экономили, а здание одноэтажное и окна небольшие, зарешеченные от воров. Кабинет узкий два стола, вдоль стен шкафы заваленные бумагами,  за одним сидел в очках мужчина, небольшого роста. Пригласил сесть, прочел повестку, тут же пояснил, зачем вызвал и спросил,
-Почему оставили рабочее место, не отработали затраченное на вас время и все содержание? Лина помолчала, как бы выдерживая паузу, потом ответила вопросом,
- А что нам завещал великий Ленин?
Прокурор спокойно отвечал,- много чего завещал. Лина повторила вопрос,
- И все же самое главное, что завещал Владимир Ильич Ленин?
- Так что? - переспросил прокурор. Лина твердо отчеканила, как готовилась сказать этой ночью.
- Он три раза повторил эту фразу, а Вы не помните. Учиться, учиться и еще раз учиться. Вот я и пошла вновь в дневную школу и уже оформилась в девятый класс.
- Вы уже оформились в Урульгинскую школу? Переспросил прокурор, слегка улыбаясь и добавил, но на Вас потрачены деньги государства, на учебу, на жилье, одежду.
-Да. Твердо сказала Лина, -но учеба в нашей советской стране бесплатная, а за жилье и одежду, я думаю отработала. Мы ведь там сразу начали работать. По четыре часа в день, а к концу учебы и по полным шестичасовым рабочим,  для несовершеннолетних. Нам платили такие копейки. Это же понятно не все заработанные, нам выплачивали.
Прокурор слушал молча. Потом подал Лине бумаги для подписи и произнес, посмотрев сверх очков многозначительно,
 - Знаешь, девочка, либо ты далеко пойдешь, либо за свой язык, когда-нибудь попадешь… Лина испуганно и внимательно посмотрела на него, и расписавшись в нескольких бумагах, быстро попрощалась и вышла. Постояв на улице немного обдумывая, что сказал прокурор она отправилась гулять по Карымской до вечера, в ожидании  обратного поезда. Чтобы интересней убить время она зашла в большой универмаг, в два этажа. Он ничем особым не отличался от сельских магазинов. Просто здесь было больше того же ассортимента: простые и капроновые чулки, пояса с подтяжками для чулок.  Бюстгальтеры из ситца и хлопка. Трусы черные и синие из сатина. Много спортивных трико из трикотажа. Ситцевые детские платья, рубашки. Школьная форма. Штапельные, шелковые и из лавсана всех размеров женские  платья, юбки и  костюмы  из шерсти  советского производства.  Простые майки и теплые трусы с резинками на гачах, для женщин розовые и голубые.  Красивые комбинации разных цветов, отделанные узорным кружевом. Рейтузы, гольфы, гетры.  Телогрейки и пальто мужские с каракулевыми воротниками.  Женские  из хорошего сукна, габардина и шерсти с простыми и меховыми воротниками. Платки из кашемира и шелка. Соломенные и фетровые шляпы.  Махровые и вафельные полотенца. В отделе косметика много пудры в коробочках,  духи и одеколоны. Лине нравился мужской одеколон «Шипр»  и женские духи  «Индийский сандал», несколько кремов для лица и рук. В основном на глицериновой основе.  Зубной порошок, мыло душистое  «Кармен»,  «Цветочное»,  «Банное».  Лина бродила долго по магазину, рассматривая бижутерию и золотые кольца, сережки в стоимость 50руб и более.  Ей даже захотелось бы такие маме подарить, но денег у нее не было. И тут она вспомнила, что ее мама просила купить малышам детские колготки, но это был дефицит, и их не было в продаже.

  Лина вышла на улицу и направилась в гастроном. Там купила немного конфет и печенья гостинцы для малышей и маме для чая с соседкой. Тут она увидала свой любимый шоколадный маргарин за 27копеек и купила его. За колбасой была очередь, но Лина не любила очередей и все же вспомнив, как любит отец вареную колбасу за 1р.57копеек простояла час за этим продуктом. Все гостинцы она набрала на три рубля. Со сдачей от десяти рублей, что дала мама, Лина вернулась домой. 
Все  обрадовались гостинцам и сели за чаепитие.  Слушали рассказ Лины, о поездке.
 Родители долго смеялись над беседой Лины с прокурором.
– Да, тебе, дочь, палец в рот не клади откусишь. Проговорил отец,  вставая из-за стола и одевая свои чарки,  так он называл обрезанные старые валенки вместо тапочек,  вышел на улицу.
А мама продолжила разговор,  наливая третий стакан чая себе и Лине.  Чай был густой из запарника,   потом добавляли  чуть кипяток из самовара,  после молоко. Молоко столбиком опускалось на дно раскрашивая постепенно  чай в приятный багрово-коричневый цвет.  Запах!  И  вкус такого чая не сравнить ни с каким кофе. Вода, вода Забайкалья самая благостная. Намазывая хлеб шоколадным маргарином, Лина слушала маму. 
- Да ты такая с детства. Помнишь,   я тебя отправила в совхозную контору  спросить, получил ли отец деньги,  тебе  тогда одиннадцать лет  было.  С тобой поговорили грубо, ты  пришла с таким возмущением,  села за стол и написала  письмо в газету "Забайкальский рабочий".   Мама засмеялась. . Лина  грустно ответила маме  и спросила.
- Да, что толку написала,  все равно  никто не ответил и не среагировал ,  а зачем вообще ты меня туда отправила?
- Так думала, что если он получил, то зашел в Чайную и все пропьет или у него вытащат. Было помню даже так,  напился в Чайной  и пришел в стельку, пьяный.  Упал и уснул на полу в одежде, а утром шарил, шарил по карманам.  Очень испугался, что все деньги потерял.  Давай  крутиться  общаривать себя, причитать.  Ой, мать, мать, неужто просрал, потерял! ешь  твою мать!  Да, где же оне?
Спокойно говорила мама, словно читала книгу.  Рассматривая в это время фантики от конфет, и тщательно их расправляя.
- Стал стягивать свои сапоги снимать брюки, кальсоны и они посыпались.  Он и вспомнил, что это его дружок сунул деньги ему в прореху, чтоб не потерял.   Мама вновь усмехнулась, едва не  расхохотавшись, поглядывая в это время в окно,  в которое в любой момент можно заметить,  идет или не идет соседка, пить чай.
-Так обрадовался, отдал мне все, но  себе выпросил три рубля и побежал опохмелять своего собутыльника.  Мама швыркала горячий чай и причмокивая конфету,  поясняла.
-.Да такого же фронтовика  вначале улицы живет, как и он сам. Инвалид без рук. Муж твоей воспитательницы в Детсаду. Знаешь такую,  Анну Иннокентьевну?
- Да,  знаю и помню,  это у которого руки от  запястья до локтя пополам разрезаны, как два  больших пальца?   Соглашаясь, переспросила Лина.  Она  улыбалась, слушая рассказ мамы, так складно сложенный.  Любила  Лина вот так мирно сидеть и пить с мамой чай,   долго  вести   душевную беседу.
- Ну , да это он и есть, на фронте оторвало руки.   Немного замолчала и вновь посмотрела в окно мама.
- Лина, а  помнишь, как отец тебя ловил вокруг круглого стола? За то что ты заступилась за меня и брякнула: "Свекровка бл..., снохе не верит."
Лина захохотала от воспоминаний, как они с папой крутились вокруг стола и она нырнула под стол и убежала на улицу.
- Помню, я еще в подполье картошку набирала и он на тебя  матерился, я оттуда ему  крикнула,  что надо верить себе и в свою любовь. Он мне, яйца курицу не учат, а я ему вновь, если нужно, то придется поучить. Вот он сердился, но не бил, хоть  и то хорошо. Допив чай  Лина начала убирать со стола и тут вошла соседка, она шла откуда-то и решила зайти спросить, что нового в районе.  Но Лина быстро спросила.
-Мам, можно я сбегаю к Тане, мне надо поговорить насчет учебы в школе. Мама приглашала соседку  к столу и вновь начала заваривать чай. При этом ответила Лине.
-Ну, хорошо, только не долго, работы много дома. И Лина  вихрем  унеслась к подруге.
 Заскочила и с порога, сунув всем по конфете,  начала уговаривать  идти вместе в школу, но Таня наотрез отказалась, объясняя,
- Нет!  Нет!  Не хочу я учиться Пойду  работать в совхоз. Отец, конечно, кормит нас, но мне нужно одеться, да и вообще мне хватит образования.
Лина смотрела с жалостью и непониманием на подругу. Почему она учиться не хочет, ведь в школе  училась лучше меня?  И в училище не захотела доучиться бросила еще зимой. Пожав плечами не находя ответа Лина  начала рассказывать, как она съездила. Потом  подружки  вышли на улицу  зашли  в садик, где у Тани росла огромная раскидистая  черемуха, присев на завалинку дома, стали делиться своими секретами о женихах.  Таня  рассказывала,  как соседский Ленька  стал не заменимым другом,  ежедневно приходит, помогает по хозяйству.  В стайке был только боров, но Ленька рубил дрова, помогал накачать воду.  Отец сиротского семейства, почти не бывал дома то на работе, то у следующей женщины.  Лина поняла, что Таня серьезно влюбилась.  Лине нравился другой  парень, но жил он далеко за линией. И встреча могла быть только в саду.  – Таня в субботу сходим на танцы?, а то скоро  школа.   Может я там встречу своего Колю.
- Посмотрим,  если Ленька пойдет, то и я с ним пойду. 
- Ну ладно, я его уговорю, если  что.
- Да не надо, Лин, не надо с ним говорить.
-  Ну хорошо, не буду, и все же пойдем ?  Таня заулыбалась настойчивости Лины и лишь бы та отстала, сказала.
- Ладно. 
- Ну пока, я пойду, дома дел до черта. Весь день прокаталась.
Заходя в ограду,  Лина услышала, как отец вновь скандалил. Отец кричал,
 - Работать ей надо!  и жись свою строить, а не мне на шею садица! Мне тюжало, разве не видишь!   Этих надо одеть, понимаешь ли,  да ей надо опеть же.         
- А мне нужна помощь пока эти подрастут. Возмущалась мама и чтобы отец успокоился  поянила.
- Она будет ходить в казенном, что с училища привезла. Одета пока, а там видно будет.  Отец  не унимался.  Лина не стала заходить в дом взяла с забора подойник, одела халат для дойки. В летней кухне отрезала ломоть хлеба, насыпала соль. Зашла во двор корова быстро развернулась взяла мокрой мордой кусок, и послушно становилась на место дойки. Лина сняла стульчик с крыши сарая подсела, протерев тряпкой вымя. Укрепила ведро  между колен. Достала из кармана халата вазелин, смазала слегка соски вымя, начала доить корову. От Февральки пахло молоком, она смачно жевала жвачку. Обмахивалась хвостом, иногда хвост попадал на шею Лине, иногда по лицу. Но Лина не обращала внимания, уткнувшись лбом в теплый бок коровы,  она плакала.
   Она жалела маму и понимала отца, как ему  тяжело учить, кормить, одевать пятерых детей на крохотную пенсию. Эти упрёки от отца и скандалы продолжались весь год: «Отобрала год у государства, обучали тебя бесплатно. А ты приехала и села мене на шею. Откуль у мня возможность тебя учить еще два года. Вонока, у моей сестры Наталки все девки по восемь классов и в техникум! А вы сидни! Дармоеды! Убирайтесь с моих глаз!  Убирайся!» За год в девятом классе Лине не раз приходилось уходить из дома и бродить на улице, из-за скандалов отца.  Однажды даже пришлось ночевать у малознакомых людей, потому что тетя Надя уже второй год, как переехала жить в Дарасун. Продолжая работу на маслозаводе.    Мама уехала в район на очередной аборт, Лина должна была заниматься по дому с детьми и хозяйством, но вернулась поздно из-за репетиций танцев. Пришла со школы и села есть, отец был внесебя, ругался орал и вдруг схватил тарелку с хлебом и швырнул в печку.  Лина испугалась, что вдруг ударит, хотя до этого он никогда никого не бил.  Никогда не трогал и мамы, только кричал и матерился. Она убежала на улицу и пошла вновь в сторону школы там встретила со своей улицы девушку и рассказала, что происходит в доме.  Та позвала переночевать и добавила.
- Пусть отец попереживает за  тебя, глядишь, не будет гнать. Лина согласилась, но на другой день чуть свет отправилась домой.  Мама приехала утренним поездом и тихо шла домой. Лина догнала маму и  объяснила, почему ушла из дома.  Дома, теперь ругалась мама, заступаясь за дочь.
 
   Муж тети Нади, Виллий еще жил в Урульге и работал директором Заготзерно. Иногда Лина уходила ночевать к дяде Вилли, потому что с ним жил и учился старший сын тети Нади Павлик.  Тетя Надя часто навещала их.  Но от помощи Лины никто не отказывался. Лина помогала  постирать или что-нибудь приготовить. Но самое важное для нее было, что здесь она встречалась со своим парнем, который учился с ее братом Костей в Ачинске. Василий приезжал на каникулы. Познакомились они не благодаря брату, а сами в кино. Сидели рядом, так получилось по местам проданных билетов.  Дружить  с ним Лина стала на зло, как она думала Коле, который  так и не стал с ней  встречаться, Коле нужны были девушки постарше,  а не эта наивная дуреха. 
  Лина быстро переделав все дома,  мчалась к дяде Вилли, не  только помочь, но и подружить в тепле. Они да позднего вечера сидели на кожаном диване в большой кухне, целовались и шептались о любви. Рассказывали разные истории из жизни в школе, а Василий рассказывал о городе, где учился. Иногда ходили в кино, гуляли на морозе, после заходили в дом и пили чай вместе с Павликом и дядей Вилли. Мама знала, что Лина встречается с хорошим парнем и доверяла ей и ему. Но часто говорила,
- Не вздумай замуж за него выходить, мне не нужны здесь родственники. Уезжайте подальше от дома и там выходите замуж, только не в нашей деревне. И часто запугивала, как страшно и больно становиться женщиной. Будь бдительна. Отец не потерпит, если ты опозоришь его седину. Да, и помни дочка, девочка ты только сейчас, а бабой будешь всю жизнь. Еще надоест быть бабой.

  Вскоре маму устроила тетя Надя сторожем в Заготзерно,  для зарабатывания пенсии, но работал в основном за нее отец. Мама только принимала смену, спустя полчаса, а то и меньше приезжал на велосипеде папа, а зимой вообще шел вместе с ней сразу и оставался дежурить.
   Однажды на дежурстве с папой произошел казус. Вечером, делая обход хранилищ зерна. Он закрывал многочисленные широкие двери и тщательно изнутри закручивал петли на проволоку. Складские помещения очень длинные и в них много огромных дверей куда разгружают одновременно с нескольких вагонов зерно или наоборот загружают. Какие-то двери были заперты на замки снаружи.  Наконец работа было закончена. Тут папа обнаружил, что все двери он закрыл и себя в том числе. Закрутил проволоку так, что черт их не распутает. И решил папа выпрыгнуть через ветровое окно. К стене была приставлена большая панель. Папа разбежался и прыгнул ухватившись за край панели, только хотел подтянуться к окну, как почувствовал, что панель отходит от стены и начинает под тяжестью веса склоняться в его сторону. Папа соскочил и побежал прочь, но панель падала еще быстрее и все же догнала его ногу и придавила. Он старательно вытягивал ее, когда вытянул, то кирзовый сапог и портянка с ноги остались под панелью. Как он его не трудился достать, ему не хватало сил приподнять тяжелую панель. Так в одном сапоге и со второй голой ногой, матерясь в темноте на всю головушку, он разматывал свои узлы. Наутро рабочие смеясь, доставали ему сапог. 

 
 На следующее лето Лина решила заработать себе на новую форму, портфель и новые учебники в десятый выпускной класс. Теперь она училась намного лучше, чем раньше. Вместе с папой отправились штукатурить и белить трубы. В детский дом и другие здания организаций. Эти здания были в основном двухэтажные. Папа штукатурил, а Лина белила. В одной руке ведро, в другой кисть ловко лавируя, как канатоходец по коньку крыши она переходила от одной трубы к другой. Слушала, как папа напевает песенку или окликает маму по имени, как всегда.
Иногда летом мама вместе с тетей Надей уезжали на свою родину к своей маме в Албазино. Папа обычно долго не хотел отпускать, а когда всё-таки соглашался, то наказывал не задерживаться. Мама как всегда задерживалась. Папа пил и когда мама возвращалась, они долго ругались.
 Так и этим летом. Мама взяла младшую Трису с собой, а двоих малышей оставила на Лину и Тоню. Папа работал. Девочки справлялись со всем хозяйством, огородом и малышами. Стирали, утюжили, в бане мылись. Лина доила корову,  провожала в стадо и вечером встречала. Также как мама, когда скапливалось молоко в подполье. Лина разогревала и уходила к соседке тете Груне перегонять на сметану, вернее сливки, которые по жирности были похожи на масло, когда застывали. Тетя Груня, это мама Сережи, погибшего. Как то с возмущением сказала: "Как ваша мать может, вот так надолго оставить вас с таким больным отцом?  И спокойно гостить!" На что Лина отвечала совершенно спокойно,
- Еще было бы лучше, если б они с отцом уезжали вместе, правда тогда бы через три дня вернулись, ведь папа гостить не любит.
  Варила творог, стряпала, готовила во время отцу обед. По утрам одевали, отводили Машу и Толю в Детсад и забирали вечером. Мама задерживалась в гостях, отец  начал пить. Как-то заснул в сенях. Дома никого не было, Лина закрыла дверь на палочку и ушла в огород огребать картошку. Оставалось еще несколько рядков, как она услышала рев. Побежала открывать отца, он тарабанил и орал своим зычным офицерским голосом, как на войне перекричав даже канонаду.
 Отец неотрезвевший был взбешен, что его заперли. Лина открыла дверь и не успела сказать ни слова, как получила сильный удар кулака в зубы. Губа была разбитой. Она толкнула  отца тот полетел в угол и упал на спину. Лина зажав рукой  губу опрометью бросилась к подруге.  Там  она умылась, поплакала и успокоилась. Сетуя на мать, что задерживается. Потом вспомнила о заработанных деньгах.  И тут у нее созрел план.
Пошла получила свои заработанные и отцовские деньги и отправилась в Читу за покупками, Форму, портфель, учебники и сапоги на зиму как планировала. С Читы заехала в Дарасун. Летом там хозяйничали Татьяна и Павлик были на каникулах. И тут Лина увидела Тоню, она пришла пешком за ней от Карымской. Отправил отец. К тому же возвращалась мама, по телеграмме. Они вместе отправились поездом домой. Дома был скандал до потолка,  Хоть  и половину денег  Лина привезла матери, ее все же сильно  журила мама за потраченные деньги без спроса.  Но мама быстро успокоилась,  когда увидела покупки по уму.  Что форму и фартук дорогой будут носить сестренки,  а также портфель и учебники пригодятся.  А уж за карандаши, краски и альбомы для рисования и черчения вовсе осталась довольна. Это младшим школьникам нужно.  Да и сапоги крепкие  на рантах  хватит носить ни одну зиму. И мама улыбалась за самостоятельность Лины. Лина ликовала , что все, что не делается все к лучшему. Ее план удался!
   Мама была довольна порядком дома и разрешила отдохнуть  девочкам.  Вечером,  взяв транзистор,  который еще до армии купил Виктор. Лина нарядилась и отправилась на свидание с Василием.  Они гуляли в тополиной роще и Василий пел ей песню "Тополиный пух" Лина с удовольствием подпевала ему. Закат был таким волшебным полнеба сиреневого цвета, потом становился все темнее переходил в смешанный с красновато фиолетовым оттенком. Они долго любовались красками меняющиеся с каждой минутой. Василий шептал Лине, прижимая ее к себе: "Такой закат запомнишь на всю жизнь, моя любимая,»  Их губы соединились. Сердце застучало учащенней,  вот вот и голова пойдет кругом.  Но Лина выскользнула из объятий и запрыгнула на пенек, смеясь,  своей ловкости. У Василия горели большие черные глаза,  волосы зачесанные назад, большой лоб, прямой нос и мягкие,  ровные губы.  Он очень был похож на тех любовных героев, которые рисовали глухонемые и продавали карточки  в вагонах.  Василий смотрел на Лину, не моргая,   любуясь этой озорной девчонкой.   Лина пританцовывала и смотрела в небо.  Тут он попросил закрыть Лине глаза, но она не повиновалась,  опасаясь его уловки. Тогда Василий достал из кармана брюк колечко с маленьким камешком и  подал Лине. Лина взяла,  стала рассматривать и спросила,
- Где ты его взял?  И уже хотела добавить, что в нашем магазине и в Чите она таких не видела.  Как услышала нелепость.
-Я снял его с другой девушки.
Мгновенье и Лина сунула кольцо в руку Василию, резко с отвращением произнесла,
-Мне не нужны такие подарки!
-Да я же пошутил, конечно, же купил для тебя. Но Лина была  неумолима. Началась ссора. Василий спросил,
- Последний раз спрашиваю, возьмешь?
- Нет! И кольцо полетело в густую траву среди кустарников,  не долетев до реки. Домой возвращались, молча, свидание было действительно с прекрасным закатом. Но только свидание, а не дружба.


Глава 12.
Осенью вернулся с армии старший брат Виктор ему не во что было переодеть воинскую форму. Единственные брюки что сохранились, пока он служил, были малы, да и те сгорели под забытым утюгом, пока здоровался с другом по соседству. Брат с первых дней искал работу, чтобы помогать родителям, одевать и кормить  младших.
   Вера была на севере куда уехала по направлению после окончания техникума. Ей было очень тяжело выживать в крае холода, где нет ни родных, ни друзей дорогих. Молоденькая девушка пробивала свою дорогу в жизни, можно сказать в одиночестве. Но она с первых, же месяцев стала помогать родителям, высылая по пятьдесят рублей ежемесячно, спустя год Вера присылала уже по семьдесят. Это была хорошая помощь родителям. Мама каждый раз, получая деньги радовалась и плакала одновременно, что дети не о себе думают, а о младших сестрёнках и братике. Спустя немного времени, Виктор уехал в город поступил в топографический техникум и подрабатывал на разных работах. Приезжал домой готовил дрова, много помогал по хозяйству. Второго брата призвали в армию, не дав ему окончить техникум. В мотопехоту в Приморский край. Лина заканчивала школу.
 
 По настоянию отца Виктор решил жениться. Выбрал в жену девку, с которой познакомился в Дарасуне. Она работала на маслозаводе у тети Нади. 
Сватать и делать предложение к невесте Лина поехала с братом. Невеста на это время уже жила с родителями в Курорт Дарасуне. Разыскали по адресу дом, но брат вдруг сдрейфил и спрятался за палисадник, что располагался обычно перед фасадом дома. Лина вошла в дом. Дом был просторным. Широкая кухня была обставлена всего лишь столом и буфетом, печь и сразу налево находился огромный зал, откуда были две двери в две спальни. Валя сидела в зале, и как увидела Лину, выскочила и повесилась на шею, обняв ногами за тело Лины. Та спокойно выдержала ее вес.
Валя шептала на ухо Лине,
- Вы за мной, я так и знала, я давно ждала вас. Где Виктор? Лина ответила и Валя схватив на бегу пальто выбежала в домашних тапочках на улицу, за ворота. Прошло минут пять, когда они вошли. Лина знакомилась с Валиными родителями, объясняя зачем пожаловали. Отец Вали был высоким и темноволосым мужчиной. Лицо выглядело угрюмо. Мать проворная женщина, в косыночке и фартуке, быстро задавала вопросы, суетясь по кухне. Кто родители и сколько там на шее у отца еще детей? Виктор помогает? Как же он будет семью содержать, если отцу надо помогать? Где они будут жить? Есть ли место молодым? Сама хлопотала над столом, наспех накрывая, что есть. Мужа отослала в магазин за бутылкой. Виктор подал деньги будущему тестю, но искрометная будущая теща, быстро подбежав, выхватила деньги, объясняя,
- Хватит одной! Нечего напиваться!
За столом обсуждали время свадьбы, и кто понесет затраты. Виктор, захмелев, обещал, что все купит и оденет невесту, и стол накроет в своей деревне.
Лина с братом вернулись домой очень озадаченные, мама стала беспокоиться,
- На что мы будем ее одевать? Где мы будем покупать? Тут началась суматоха. Только отец твердо заявил, что старшего сына женит, во что бы то ни стало.   
Подключились родственники мамы. Тетя Надя и племянница от сестры с Большого Невера. Она училась в Чите на парикмахера, куда поступать увозила летом ее Лина. В Чите купили туфли, платье, фату. Все было скромное, но зато новое и все по невесте. Папа набрал водки за две недели до свадьбы и пил ее сразу. Мама ругалась и переживала, как накрыть стол. Лина успокаивала, что все будет красиво, она на многих проводинах ребят в армию, видела, как вырезают разные розочки и цветочки из вареных овощей. Успокаивала маму, что все будет хорошо.

 Наступил день свадьбы. Стол был накрыт самой съедобной едой, все из чистого мяса, домашних овощей, лесных груздей и пирогов с лесной ягодой. Гости собрались. Но вот незадача, не было музыки. Радиола, на тот момент сломалась. И баянист сосед заболел, Лина накинула пальто и побежала поднимать больного на ноги.  Уговорила и привела с температурой. Заиграл баян, невесту вывели из маленькой комнатки в зал, передали жениху.  Все сели за стол и началось веселье. Плясали, пели частушки и русские народные песни. Потом баянист забыл, что он больной. Бегал раздетый курить на улицу. Дядя Виллий улетел с крыльца на тетю Надю и чуть  оба  не убились.  Папа махал крышкой от бака, как щитом и кричал,
- За Родину! За Сталина! Тестя долго искали и нашли под столом. Теща рыгала в огороде у стога сена, и долго рыдала о дочке. Большесемейная соседка привела почти всех своих детей взрослых  женатых и младших накормить. Она так делала часто, особенно когда гулянка была подобно этой. Вся гулянка напоминала Лине сказку Мамин-Сибиряк "День рожденье Ваньки". Лина с детьми только и делали, что наблюдали и смеялись над взрослыми.
Толстая соседка напоминала матрешку. Молодые женщины напоминали тех кукол сплетниц. Лучший друг отца, Николай Обраменко,  походил на старый башмак. А метелочку ему хорошо заменила бы соседка тетя Лида. Особенно когда соседка привела всю родню, то получилось точь в точь, как в той сказке. Свадьба едва не закончилась дракой.
 
 Наутро брат рассматривал простынь. Потом выбрав момент, позвал кивком головы Лину. В комнатке сел на кровать стал показывать простынь, объясняя, что Валя призналась, у нее что-то было давно, почти в детстве. Лина посмотрев на простыню, увидела сукровицу. И успокаивала брата:
-Я читала в одном романе, что так правильно, не думай о ней плохо, все так должно быть. Вдруг в комнатку вошла мама.
-Вы что тут делаете?
Виктор быстро бросил простынь из рук. Мама рассердилась на сына.
- Это, что такое?! Ты берешь замуж девушку и уже не веришь ей! Как можно? Еще сестру посвящать в такие интимные подробности? Ненормальный, иди за стол к гостям!
Виктор с извиняющим взглядом поднялся и пошел, а мама стала тихо, но гневно говорить,
- Почему ты здесь? Зачем рассматриваешь их постель? Ты могла уйти на двор почистить в стайке, а не его бредни слушать. Иди! Принеси воды с колодца, бесстыжая!
Лина поспешно выскочила из дома, на ходу одеваясь в пальто. Носила воду, поила коров, чистила в стайке. И все время думала, неужели так может быть когда-нибудь с ней? Какой позор, как все грязно в этом мире. Она не могла ослушаться брата, она не могла подвести свою маму, и ей за все было стыдно и во всем она винила себя.
 Свадьба продолжалась три дня. Ругались все, мирились, пили, ели и спали, сменяя друг друга. Уходили ночевать к соседке, вновь встречались. Пока запасы водки не иссякли. Затем родные уехали гулять к невесте. Только по возвращению они зарегистрировались в местном сельском совете. Стали жить в маленькой комнатке. А малыши перебрались в зал к родителям. К весне невеста уговорила уехать жить ближе к своим родителям. Там Виктор быстро нашел работу и ему дали квартиру. Но и там жене Виктора не нравилось, ей надо было больше денег. Она убегала к матери и жаловалась на разнесчастную жизнь. Частенько Виктор придя домой, не находил ее дома, она все свободное время проводила у родителей. Он готовил себе ужин, убирал в квартире. А когда она возвращалась, он ей высказывал свое недовольство. Они ссорились и она вновь убегала к маме. Виктор выпивал и шел за ней извинялся и вел домой. Однажды он отправился за ней, но теща не пускала его и закидала камнями, чтоб не смел приближаться. Валя все же спустя некоторое время возвращалась сама.

Глава 13.
Зимой, когда корова отбивалась доиться перед отелом. Становилось голодно без молока и сметаны, заменяющей масло. Тогда по субботам Лина ездила в Дарасун к тете Наде по школьному билету за 50%. Дом тети Нади находился прямо на территории маслозавода. Она работала мастером завода, т.е. директором. Тетя Надя давала сметаны по три или шесть литров, масла, сыра. И это было большое подспорье отцу прокормить пятерых детей. Особенно зимой, когда не было заработков печника. Тетя Надя держала три свиньи и кормила их крапивой с пахтой или поила сывороткой с комбикормом. У них всегда было мяса и сала вдоволь. Хранилось оно тут же на заводе в ледниках, где хранилось и сливочное масло до отправки. Масло было упаковано в большие ящики с пергаментом. Это масло продавалось в магазинах на развес. Люди покупали масло, заворачивая в газету и только остатки можно было завернуть в пергамент, который
оставался после продажи масла. Дома масло перекладывали в масленку. Хранили кто где, в подполье, у ведер с холодной водой, опускали в колодец, холодильники были у единиц.
 В Дарасуне Лина познакомилась с симпатичным и добрым парнем Виктором. На Новогоднем вечере в школе, в которой учились дети тети Нади и ещё племянница из Большого Невера, милая Татьяна. Лина тогда училась в училище и приезжала на Новогодний праздник к тете, а каникулы зимние проводила в своей семье. В тот замечательный праздник Лина привезла тете Наде красивое жемчужное ожерелье. Этот подарок был от всей души для любимой, доброй тете.  У Татьяны не сложились отношения с отчимом и добрая тетя Надя забрала Таню к себе, тем более, что она мечтала о дочке. Татьяна тогда училась в девятом классе. Они пришли на вечер, где почти никого не знали и, конечно, бросились в глаза местным мальчикам. Лина очень любовалась одной взрослой девушкой, которая Дед Морозу пела песню. Девушка была стройной и красивой, почти без макияжа, светло-русые волосы струились по ее хорошенькой голове, спадая на плечи и  щеки. Небесные глаза чуть полузакрытые с пушистыми ресницами, томно смотрели на Дед Мороза. Голос был нежным и спокойным.
…Хочешь я пойду с тобой рядом
И с ума тебя сведу взглядом,
Хочешь стану я твоей тенью,
Разорву любых цепей звенья.

Хочешь я тебе спою слушай
Песней трону я твою душу,
Хочешь буду ждать тебя годы,
Как бегут весной в ручьях воды.

Ночь сменяется зарей алой,
Снег становиться водой талой,
Но не сдвинуть с гор хребты силой,
И меня не любишь ты, милый…

Слова были настолько просты и так легко ложились на слух, что Лина их тут же запомнила. В это время Виктор любовался, Линой, как она с восторгом смотрит на поющую и губами повторяет слова песни. Виктор был на год старше Лины и уже работал в слесарном цехе.
В основном вечер был скучным. Музыка бесконца обрывалась, техника барахлила. Вечер плохо был организован. И они с Таней отправились домой, как только отошли от школы их догнали два друга и по разрешению девочек провожали до дома. Всю дорогу говорили о себе, кто и где учится, работает и сколько лет. Кто откуда родом. Лина на прощанье спела только, что услышанную песню. Таня была в шоке, что Лина запомнила, а ребята поразились голосу Лины.
    Как то в майский праздничный день тетя Надя решила всей семьей пойти на день рождение к своей знакомой в их дом. Это была очень гостеприимная семья. Эта женщина занимала какой-то пост при сельсовете у нее было юридическое образование. К ней приехал в гости сын, он уже защитил диссертацию. Был остроумен и весел. Мать очень гордилась им. Дочь тоже взрослая, училась в институте. Стройная и черноглазая помогала матери накрывать стол. Дети в гостях молча сидели и смотрели. Как стол заполняет многочисленная закуска. Помимо всех салатов, жаркого, на столе была красная и черная икра. Очень хотелось есть, но воспитание не давало показывать, что ты голоден. Наконец стали рассаживаться гости и хозяева. Детей посадили с краю, чтобы поели и никого не тревожа, могли встать и выйти из-за стола.  Все дети просто смотрели на блюда, от невозможности дотянуться или попросить что-то передать. Взрослые были заняты своими тостами и разговорами. Дети ели то что было ближе достать: винегрет, картошку и кусочек жареной утки. Утка утопала в жире, что сразу расхотелось есть. Выпили по стакану брусничного сиропа, и всех детей попросили освободить комнату, чтобы не слышали всех непристойных слов и анекдотов. Лина с двоюродной сестрой Таней подошли к дочке хозяйки и предложили помочь мыть посуду. Лина тут же начала рассказывать непристойный стишок всем детям на летней кухне, где мыла посуду. Эту белиберду Лина слышала не раз в училище.
 Раз проснулись рано звери
 Потянулись, попиз…
 И решили хватит спать,
 надо всем идти гулять.
 Только вышли из трамвая
 на углу стоит пивная,
 а в углу весит программа:
 срать не меньше килограмма.
 Кто насерит целый пуд, тому премию дадут…
Такой начался хохот в кухне, а хозяйская дочь вначале вытаращив глаза смотрела, потом начала хохотать вместе со всеми. А после двух анекдотов, она убежала в дом. Дети катались от смеха по полу и старому дивану. Сама Лина тоже смеялась громко и не заметила, как за открытой дверью стояла тетя Надя и ее знакомая с сыном. Диссертант рассмеялся, когда услышал очередной анекдот. Тетя Надя прогнала своих сыновей домой, а Лину начала стыдить. Но за нее вступился сын хозяйки. Таня вся красная вышла из кухни. А Лина домыла посуду и молча смеялась, ей трудно было успокоиться, потому что сын хозяйки хохотал во дворе. По дороге домой они с Татьяной хохотали еще больше. Поздно ночью вернулись дядя Виллий с тетей Надей. И тут всем было не до смеха они оба «пугали» тазики от обжорства и пьянки. Лина и Таня подносили разведенную маргонцовку и отпаивали взрослых «детей». Тетя Надя в перерывах инквизиций, просила прощения за такое поведение.
   По приезду Лины зимой в очередную субботу тетя Надя вечером пошла смотреть телевизор к своей лаборантке и взяла в гости Лину. Татьяна училась в Чите на парикмахера.
Лаборантка жила далеко от тети Нади, нужно было идти мимо кладбища. Поэтому вдвоем было веселей. По дороге Лина спросила,
-Тетя Надя, а как она ходит на работу, когда у нее бывает смена поздно вечером принимать вечернюю дойку?
-Ой! Даже не знаю, Лина,-отвечала тетя Надя и вздыхала, как бы раздумывая о чем-то неприятном.  Собственный большой дом лаборантки был в завершающей стадии строительства. Жили они с бабушкой и тремя детьми. В зале сидели соседи смотрели фильм «Семнадцать мгновений весны». Бабушка в кресле, дети на полу, а взрослые на диване. Хозяева сами хлопотали по хозяйству, им было не до фильма. Лаборантка была худенькой и какой-то замученной женщиной. Бледная еле двигалась по кухне, слегка улыбнувшись, она проводила нас в зал. Сама прошла в темную спальню и легла там. Тетя Надя встала с дивана и  зашла в спальню, где они довольно долго шептались.
Кино окончилось и все с благодарностью стали расходиться, и тут Лина увидела, что в дверях стоял ее парень, Виктор. Он тоже зашел посмотреть кино. Семья Виктора были дружны с ними. Все вышли и Лина с Виктором решили во дворе дождаться тетю Надю.
Было поздно и провожатый был кстати. По дороге Виктор рассказал анекдот.
   "Женщина часто ходила с работы поздно мимо кладбища, однажды на дороге она увидела прилично одетого мужчину, он вежливо предложил ее проводить. Они подходили уже к улице женщины, как та спросила. Вы такой скромный и молчаливый, на что мужчина ответил:Я и при жизни такой был". Прошло полминуты для обдумывания, когда тетя Надя спросила,
- Так ее мертвец провожал? И все дружно расхохотались.
 Воскресенье ближе к вечеру Лина собиралась домой, загружая сумки тяжелыми банками, но ее радовало, что придет провожать Виктор. Он неожиданно пришел раньше и сообщил тете Наде, что ночью по дороге на скорой помощи в Читу лаборантка скончалась от сделанного аборта накануне в домашних условиях. Оказывается тетя Надя знала, куда и зачем сходит лаборантка, и шла накануне к ней справиться о ее самочувствии и вовсе не смотреть телевизор.
 С потрясением Лина возвращалась домой.