Сценарий мультфильма приключения лемюэля гулливера

                Израиль Заславский
                Александр Гольдберг

СЦЕНАРИЙ  МУЛЬТФИЛЬМА «ПРИКЛЮЧЕНИЯ  ЛЕМЮЭЛЯ  ГУЛЛИВЕРА»
                (не совсем по  Джонатану Свифту)

                Первая серия: ПРИКЛЮЧЕНИЯ  В  ЛИЛИПУТИИ

Сцена 1. Бушующее море. Густой туман. Прыгающий на волнах парусник. На носу Гулливер. Его длинные волосы развеваются на ветру. Брызги окатывают его. В руке мокрая шляпа. Другой он держится за борт. Лицо светится решимостью и отвагой. Он размышляет:
            Буря ломит и гнет меня. Но я не испытываю страха. Я сильнее бури. Человек сильнее стихий. Они только закаляют человека. Бог создал человека по образу и подобию своему. Человеку многое доступно. Он многое познал, многому научился. Например, построил наше судно, которому не страшны ураганные ветры и штормы. Я верю в человека и его колоссальные возможности. Я с детства мечтал о дальних странствиях. И усердно готовился к ним. Я три года набирался ума в Кембриджском колледже, потом четыре года изучал медицину у знаменитого лондонского хирурга. И прошел хорошую практику, шесть лет плавая в качества врача на кораблях. Я побывал в Ост - и Вест Индии. Я изучал быт и нравы туземцев. Я их лечил, и они считали меня волшебником, существом высшего порядка. А я старался превратить их в цивилизованных людей, но не таких, каких я знал в Англии. В мечтах я видел общество, где нет вражды и зависти, злоупотреблений и пороков, писак-пасквилянтов, партийных распрей и интриг; общество с просвещенными и справедливыми судьями, с добродетельными женщинами; общество, где ценятся и вознаграждаются ум, заслуги и знания; общество, устроенное на здравом смысле. Мне говорили: ты праздный мечтатель, человек по природе своей зверь. А я отвечал: это у нас в Европе он такой, где-то когда-то произошел сбой в воспитании. Поплаваю еще, может быть, найду страну и  людей, соответствующих моим мечтам. Поэтому я принял предложение капитана этого судна принять участие в путешествии по незнакомому Южному морю в качестве его помощника и врача. Может быть, я найду здесь благословенную страну. Ради своей мечты я оставил в Англии любимую жену и детей. Но я надеюсь вернуться к ним с победой, в ореоле славы.  Я верю в свою звезду. Путешествие наше оказалось очень трудным. Мы плывем уже полтора месяца, и все время боремся со стихией. Из-за сплошной облачности и густого тумана мы не можем даже определить, где мы находимся.  Не все выдерживают, много больных. Но я не теряю веры. Будет и на нашей улице праздник!
              В этот момент Гулливер услышал отчаянный крик матроса: - Капитан, перед нами огромная скала… из-за тумана ее не было видно… Раздался  сильный треск, парусник от удара развалился на части. Взорвались пороховые бочки. Большинство экипажа, включая капитана, погибло сразу.  Оставшиеся в живых выброшенные в бушующее море люди один за другим, теряя силу и волю к борьбе, быстро тонут. Один Гулливер с колоссальным трудом вплавь добрался до берега, чему способствовал попутный ветер и прибой, обессиленный упал на траву и провалился в сон.

Сцена 2. Проснувшись, Гулливер обнаружил, что не может пошевелиться, его руки и ноги связаны, а веревки крепко прибиты к земле. Длинные густые волосы его тоже прибиты к земле. Кроме того, все тело его опутано сетью тонких бечевок. Первой мыслью Гулливера было: «Встреча не очень любезна. Похоже, это не страна моей мечты. Что ж, мне не привыкать». Он мог смотреть только в небо, но чувствовал, что по его телу передвигаются какие-то существа, причем их много, несколько десятков. По оказываемому давлению размер этих существ он определил примерно в мышь или маленького котенка. Но существа разговаривали между собой тоненькими голосами на непонятном языке.
            - Где я? Кто вы такие? – закричал по-английски Гулливер во всю силу своих легких. Потом повторил свой вопрос на французском, испанском, хинди. Ответа не последовало. Тогда он со всей силы дернулся. Бечевки впились в кожу, причиняя сильную боль. Но он продолжал остервенело дергаться и, наконец,  после долгих мучительных усилий порвал веревки и выдернул колышки, крепившие к земле его волосы. Приподнявшись, он увидел несколько сотен человекоподобных существ в одежде, напоминающей одежду европейских рыцарей. Рост этих людей-кукол составлял примерно 6 дюймов (15-16 сантиметров). Они окружали его со всех сторон смалюсенькими шпагами в руках, луками и колчанами стрел за спиной. Гулливер сел, сложил перед собой ладони как индус во время молитвы, потом развел руками, бормоча себе под нос: «Извините, милые создания, что потревожил, нарушил ваш покой. Я попал сюда волею случая. Я не причиню вам зла». - И приложил руку к сердцу, предлагая дружбу. Лилипуты собрались в круг на вече. И стали что-то бурно обсуждать, размахивая руками. При этом Гулливер заметил, что одежда на них была в общем одинаковая,  но сапоги у примерно половины были на низком каблуке, а у другой половины – на высоком.  В центр круга вышел, видимо, старший по чину сановник в пышном одеянии в сопровождении пажа, который нес за ним шлейф. Ростом паж был дюйма 4 (мальчик-с-пальчик). Сановник поднял руку, требуя тишины. Постепенно галдеж утих, и сановник произнес речь. По его мимике и жестам, а также реакции рыцарей Гулливер догадался о  ее содержании. Она звучала примерно так: «Уважаемые граждане! Мы живем на одном из островов архипелага (названия Гулливер не разобрал). На своих утлых суденышках мы можем передвигаться только по мелководью в пределах архипелага. Что происходит за пределами архипелага, мы не знали, и не очень этим интересовались, потому что от остального мира нас отделяет безбрежное море с огромными волнами, ураганами и смерчами. Мы полагали, что оно волею Господа защищает нас от всяких случайностей. Но сегодня мы сделали величайшее и очень тревожное для нас открытие. К нам из далеких краев явилось Чудовище, Человек-Гора. Оно прибыло на лодке, размером с наш город… все вы видели части этого судна-города, которые прибились к нашему берегу. На наше счастье из всего экипажа спасся только один великан. Мы видим его перед собой, и он показывает нам, что настроен мирно. Я повторяю, спасся после кораблекрушения только один… вы видели несколько трупов, которых тоже прибило к берегу. Воздадим же хвалу Господу нашему за это его благодеяние. Что было бы, если бы на берег выбрался не один Человек-Гора, а десять или еще больше, трудно даже представить. Наше государство перестало бы существовать. Воздадим же еще раз хвалу Господу нашему за его милосердие.
         Лилипуты опустились на колени, троекратно воздели руки к небу и поцеловали землю.
         - Итак, продолжал сановник, - мы поставлены перед фактом: к нам явился «гость» невиданного роста и силы. Он нам ее только что продемонстрировал, одним махом разорвав все путы, которыми 100 наших доблестных воинов его опутали за те 10 часов, что он спал. Что будем дальше делать? Прошу представителей обеих партий высказать свое мнение.
          Один низкокаблучник ученого вида вышел из круга на три шага и сказал: - Применять против Человека-Горы силу бесполезно. Он голыми руками и ногами нас всех прихлопнет. А может еще вырвать дерево, чтобы быстрее перебить нас. Мы не можем ему ничего противопоставить. Наши стрелы и шпаги для него – булавочные уколы, которые могут только чуть-чуть поцарапать кожу. И разъярить его… себе на погибель.  Значит, надо с ним дружить, тем более, что он сам это предлагает. Надо показать, что мы очень рады его появлению.
         - Это незваный гость, - выскочил из круга высококаблучник с луком в руках и колчаном за спиной. Чем мы его будем кормить? Он нас всех разорит, в стране наступит голод.
         - Чепуха! Демагогия! – закричал ученый. – У нас есть поставщики Двора Его Величества. Человек-Гора не съест и десятой доли того, что поглощает Двор.
         Низкокаблучники закричали: Правильно. Нечего наводить тень на плетень. Надо принять его по первому разряду.
        - А кто может гарантировать, что он всегда будет миролюбивым. Мы всегда будем жить под страхом. Он захочет нами командовать. Он сбросит или даже убьет нашего любимого Солнцеподобного короля.  Надо постараться от него избавиться. Да, механически нанести большой вред ему мы не можем. Но его можно отравить. Можно, когда он уснет, засыпать его тысячей отравленных стрел. Можно всыпать яд в воду, молоко, вино…
          - А если мы его не убьем, - выскочил еще один низкокаблучних. Кто знает, подействуют ли на него наши яды, и какая нужна доза. Если не подействуют, он придет в ярость и всех нас к ногтю... Надо подписать с ним договор.
          - Знаем мы цену договорам! Это клочки бумажки. Все решает сила. - Рыцарь с луком схватил ученого за грудки. Началась потасовка. Гулливер пригрозил им пальцем,  и они пустились наутек. Потом, видя, что Человек-Гора снова принял миролюбивую позу, вернулись в круг.
          - Так все-таки, за какие предложения будем голосовать? – спросил Сановник. И вновь поднялся невообразимый гвалт.
          - Тогда я предлагаю вынести спор на суд короля. Кто за? Все согласно закивали головами. Против есть? Кто воздержался? Нет. Принято единогласно. Сановник указал перстом на двух военных из каждой партии, те вскочили на лошадок и ускакали.
           - Совсем как у нас в Англии, - устало махнул рукой Гулливер. Эх, люди-людишки, у маленьких все, как у больших…

Сцена 3. Гулливер, не меняя позы, чтобы не разогнать лилипутов, приоткрыл рот и указательным пальцем показал, что не прочь был бы поесть.
          - Слава Богу, он не людоед, - радостно провозгласил сановник. – Он жестом показал Гулливеру, что намек понят, и посмотрел на часы. – Я думаю, через полчаса гонцы принесут решение короля. А пока надо делать вид, что мы готовимся. Он указал перстом на двух военных от каждой партии, те вскочили на лошадок и ускакали. А Гулливеру жестом показал: соответствующее распоряжение отдано, потерпите немножко.
           - Я не сомневаюсь, что Его Солнечноподобное Величество примет решение обслужить «гостя» по первому разряду, - вновь выступил Ученый. Наш король мудр и дальновиден. Он понимает, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. И
 что первое впечатление очень устойчиво и надолго сохраняется. Я думаю, что если найти к Человеку-Горе правильный подход, он станет нашим «сверхоружием». Мы сошьем ему огромный сачок и огромный мешок. Он сможет вброд перейти проливы, отделяющие нас от других островов архипелага, наиболее опасных наших противников уничтожить, а не очень опасных собрать в мешок и принести нам в качестве пленных. Он одним ударом ноги сможет разрушить королевские дворцы наших соседей-противников. Мы станем метрополией, а соседние острова – нашими колониями. Мы приобретем невиданное могущество…
           - А я еще раз спрашиваю: где гарантия, что его не переманят и не пошлют с мешком против нас? – выскочил оппонент.
           - От добра добра не ищут…
           - А если он, наевшись и напившись, потребует себе женщин?
           - Выделим. Ничего страшного. Можно по разнарядке, можно по жребию, а можно на основах добровольности. Я уверен, что во имя светлого будущего от желающих отбоя не будет. Вы же знаете, что от всяких там  огнедышащих драконов, многоглавых гидр и прочих чудовищ люди всегда откупались красивыми девушками. А у нас их хоть пруд пруди. В конкурсах красоты участвуют тысячи, одна другой краше. Это еще больше привяжет его к нам. 
           - Ну вот вы, например, свою дочь отпустите к нему?
           - Ради общего блага – отпущу. Я патриот, и дочери мои патриотки.
           - Вам хорошо, у вас восемь дочерей, а у меня одна.
           - Ну кто ж вам виноват, что вы такой слабосильный.
           -Это я слабосильный?! К барьеру!
           Противники сцепились. Партийцы пошли стенка на стенку. Но тут появились первые 4 гонца и провозгласили: «Его Солнцеподобное королевское Величество!»
           - Мой вызов остается в силе, - процедил сквозь зубы оскорбленный.
           - Всегда к вашим услугам… Только жаль вашу дочь, которая останется сиротой.
           - А я не сомневаюсь, что ими станут ваши восемь.
           Лилипуты выстроились в две шеренги, образовав живой коридор, выхватили шпаги и подняли их, как знамена на параде.
           Вначале появились 4 фургона, запряженные четверками лошадок. Из двух выпрыгнул оркестр, из 3-го вынесли трон и красную ковровую дорожку, а из 4-го по трапу сошли 4 гренадера, ведя на цепи двух крошечных дрессированных львов. Львы расположились по обе стороны трона, готовые, видимо, растерзать каждого, кто попытается приблизиться к королю без его разрешения. Когда все приготовления были закончены, появилась позолоченная карета, запряженная шестеркой лошадок с кучером в высокой красной шапке. Впереди, сзади и по бокам кареты скакали по десять конников с мечами. За ней двигались кареты свиты. Оркестр заиграл гимн. И все запели:
                Слава господу нашему, слава!
                Даровал он  нам эту державу.
                Плодородные нивы огромны,
                Много рыбы у нас в водоемах.
                А в лесах много ягод и дичи,
                Урожай неизменно отличный.
                Есть у нас и целебные воды,
                Мы любуемся нашей природой.
                Наш народ обеспечен и счастлив,
                Есть свобода, народовластье.
                Армия наша непобедима,
                А народ и король наш едины.
                Семьи наши прочны, благонравны,
                Чтим законы, порядок и право.
                Нет у нас ни вражды, ни коварства.
                Образцовое мы государство!
               
          Король вышел из кареты и уселся на троне. При этом Гулливер успел заметить, что монарх ходит прихрамывая, поскольку у него один сапог на высоком каблуке, а другой на низком.  На Гулливера он произвел хорошее впечатление. Ростом он был на полдюйма  выше окружавших его сановников. Черты лица резкие и мужественные, нос орлиный, цвет лица оливковый, движения грациозные, осанка величественная. Таким Гулливер и представлял себе вожака, предводителя, которого любят, уважают и боятся. Одет король был в гренадерскую форму, но без знаков отличия, орденов и украшений. «Правильно, - заключил Гулливер – Такому нужна реальная власть, а не мишура. Пожалуй, мы с ним поладим».  Король поманил пальцем адъютанта, и тот, преклонив колено, подал ему подзорную трубу.  Некоторое время король внимательно рассматривал Человека-Гору, потом поманил человека в черном плаще с длинными волосами в черной шляпе, отдал какое-то распоряжение, и тот, отвесив королю поклон, направился к Гулливеру. Подойдя к нему вплотную, он направил на «гостя» свой пронизывающий взгляд. Гулливер, как бы повинуясь безмолвному приказу, осторожно взял лилипута двумя пальцами и поставил себе на колено. Человечек с минуту пристально смотрел в глаза Гулливеру, потом помахал перед ним руками, как экстрасенс-гипнотизер. Гулливер смежил веки. Через минуту он открыл глаза и по сигналу экстрасенса спустил последнего на землю. Тот подошел к красному ковру, остановился, король ему кивнул, гренадеры положили руки на гривы львов, и он подошел вплотную к трону.
          - У Человека-Горы нет нехороших задних мыслей, - твердо произнес он. Он не намерен причинять нам зло. Он настроен на сотрудничество. Но сейчас его мучает голод и жажда.
          - Обслужить по первому разряду! – приказал король зычным голосом. По два гренадера от каждой партии вскочили на лошадок и ускакали. И вскоре появились караваны телег, запряженных двойками лошадей и груженных крошечными корзинами и бочками. Они остановились возле Гулливера, десятки лилипутов в синих рабочих комбинезонах собрались их разгружать, но Гулливер жестом попросил их не беспокоиться и сам стал снимать с телег бочки и выбивать ногтем крышки. В них оказалось вино.  Опорожняя их одну за другой, он довольно улыбался, облизывался, показывал королю большой палец и приговаривал «Такой вкуснятины я еще не пробовал». Потом приступил к закуске. И удивленно и довольно причмокивал языком. Видя как быстро пустеют телеги, король кивнул кому-то из свиты, по два гренадера от каждой партии вскочили на лошадки и ускакали. И вскоре появились новые караваны. Насытившись, Гулливер приложил руки к груди и наклонил голову, в знак полного удовлетворения и благодарности. Король в ответ приветливо кивнул. Через короткое время разморенный Гулливер, показав жестом королю, что не в силах бороться со сном, лег на спину и мгновенно захрапел.
        - Поручаю вам, - обратился король к экстрасенсу, - обучить его нашему языку. Через месяц я лично приму у него экзамен.
        Экстрасенс молча склонил голову. Король направился к карете, бросив на ходу: - Охрану снять, оставить только курьеров. Докладывать мне каждые два часа…

         Сцена 3. Столица. Город утопает в зелени и цветах. Красивые домики, дворцы, производственные и хозяйственные постройки. Сотни строителей сооружают на окраине в живописном месте у речушки перед лесом огромный навес из жердей. Появляется король в сопровождении свиты и охраны, и начальник стройки докладывает ему о выполнении вчерашнего плана, о возникших проблемах и трудностях.
         «Ваше солнцеподобное королевское величество! Самое высокое здание во всем королевстве и стена вокруг дворца вашего величества имеют высоту два фута. Стена, опоясывающая столицу королевства – два с половиной фута. Рост Человека-Горы составляет почти шесть футов. Значит, высота его жилища должна быть хотя бы на два дюйма выше. Чтобы возвести такое сооружение нужно через каждый фут создавать промежуточную площадку, оборудовать ее подъемными механизмами, блоками и другими приспособлениями. Другого пути нет. Мы подсчитали, что это должно занять не меньше года. Добавить рабочих я не могу, не потому, что их нет, а потому, что они будут только мешать друг другу и строительство еще затянется».
         - Что значит – года, - вскричал король и топнул ногой на низком каблуке. Львы угрожающе зарычали. – Через два месяца мой юбилей, общенациональный праздник, будет военный парад и демонстрация, будет фестиваль «Песня года». Я обещал Человеку-Горе к этому времени обеспечить его жильем. Мое слово – закон. Еще не было случая, чтобы мое обещание не было выполнено. Вам срок – два месяца. Все. Отвечаете головой…
         Строитель развел руками в знак своей полной беспомощности. Наступило тягостное молчание. Король поманил пальцем ученого экстрасенса в черном и вопросительно глянул ему в глаза. Тот опустился на колено и не очень решительно произнес: - Я предлагаю уменьшить высоту бунгало в два раза.
        - Но тогда нашему гостю придется входить в свое жилище на четвереньках, - удивился король.
        - Но ведь вы, Ваше солнцеподобное королевское величество, не оговаривали с Человеком-Горой удобства. Вы обещали жилье к фестивалю. Вы свое обещание выполните. Дадите пока временное, какое были в состоянии. Постепенно будем наращивать ярусы. Через полгода он уже сможет входить согнувшись, а через год – во весь рост.
        - Хм… это, пожалуй, выход…  Какие еще проблемы?
        - Ваше солнеподобное королевское величество, мы не можем справиться с изготовлением кровати, даже вековые дубы не обеспечивают нужную толщину досок.
        - А матрасы сшить к сроку успеете?
        - Берем обязательство сшить на два дня досрочно.
        - Договорились. Изготовление деревянной кровати отменяю. Объявите конкурс на конструкцию гигантской кровати из металла. А пока увеличьте ему паек, особенно спиртное. – Этот приказ относился уже к сановнику, отвечающему за питание короля и его двора. - Еще проблемы есть?
        - Нет.
        - В следующий раз приеду через неделю…
        Когда король уехал, начальник строительства вскочил с колен и пустился в пляс. Его примеру последовали все строители (Массовый танец, закончившийся пиром).

        Сцена 4. Гулливер перешагивает через стену, окружающую королевский дворец.  С наружной стороны стены  вся площадь запружена народом. Люди восторженно приветствуют Человека-Гору и желают ему ни пуха, ни пера на экзамене по лилипутскому языку. Пространство между стеной и дворцом тоже заполнено, но придворными. Свободна лишь площадка, предназначенная для Гулливера.  Король восседает на троне на ступеньках дворца. По обе стороны трона львы. За ним члены Государственного Совета. Они держат в руках блокноты. Большинство мужчин в мундирах при орденах и шпагах. Наряды дам свидетельствуют о большом мастерстве изготовителей тканей и портных. Драгоценные камни на их шеях и руках сверкают на солнце, как тысячи звездочек. Когда Гулливер в указанном ему месте вытянулся по стойке «смирно», оркестр  заиграл гимн.
         - Слава господу нашему… - запели придворные, приложив руку к сердцу.
         - Достаточно, - остановил король. Он поднял  скипетр.
         - Уважаемый председатель Государственного совета! Уважаемые члены Государственного совета! Уважаемый спикер парламента! Уважаемые депутаты! Дамы и господа! Мы сегодня собрались, чтобы присутствовать при экзамене нашего уважаемого гостя, достопочтенного Лемюэля Гулливера. Если означенный господин Гулливер усвоил наш государственный лилипутский язык настолько, что в течение получаса сможет объясняться с нами без подсказки, мимики и жестов, он официально станет гражданином нашей благословенной страны. Я предлагаю, чтобы его знания оценивало жюри в составе нашего Государственного совета. Другие мнения есть?
         - Во главе с Вашим солнцеподобным королевским величеством, - выкрикнул низкокаблучник в адмиральской форме. Все дружно зааплодировали. – Хорошо. Еще поправки есть? Нет. Тогда я в качестве председателя жюри задаю первый вопрос: Господин Гулливер, расскажите коротко самое важное и интересное о своей родине. Даю вам десять минут.
          - Моя родина называется Англией. Она, как и ваша, расположена на острове. Более тысячи лет тому назад из разных племен образовалось единое государство. Правят в нем с тех пор короли. Бывали периоды, когда на троне оказывались женщины, которые тоже неплохо справлялись. Правда, одну из них, по имени Мария, собственная двоюродная сестра сначала упекла на двадцать лет в тюрьму, а потом велела обезглавить…
         - Достаточно - перебил король. – Чем еще знаменита ваша родина?
         - На протяжении всей истории короли воевали с соседями и с соперниками. Это тяжелым бременем ложилось на плечи простого народа. У нас есть поговорка: пан с паном дерется, а у мужика чуб болит. Велись и религиозные войны…
         - Достаточно. А чем еще занимаются люди, кроме войны?
         - Англия – промышленно развитая страна. Люди добывают уголь и руду, изготовляют разные товары и продукты. У Англии лучший в мире флот, поэтому ее моряки добираются до самых дальних стран… вот, случайно и к вам приблудили… Они или изгоняют туземцев со своих земель, или покоряют их…
         - Достаточно, - закричал король и замахал руками. – У меня больше вопросов нет. У кого-нибудь еще вопросы есть?
         - А парламент у вас есть, или король правит единолично, - спросил спикер.
         - Есть, и еще какой, один король попытался его ликвидировать, и сам попал на плаху…
         - Достаточно, - закричал король. – Я предлагаю прекратить вопросы.
         - Ваше солнцеподобное королевское величество, - выступил вперед экстрасенс в черном, старый холостяк. – Я вижу, что всех наших дам мучает один очень важный для них вопрос. Разрешите им его высказать.
         - Ну ладно, нехотя согласился король. Спрашивайте.
         Дамы, все, как одна, засмущались, потупили глазки и закрыли лица веерами.
         - Может быть, ее величество королева сформулирует вопрос, волнующий прекрасную половину лилипутян? – ехидно сощурился ясновидец.
         - У меня, мой солнцеподобный супруг, вопросов нет. Я предлагаю оценить знания лилипутского языка нашим уважаемым господином Гулливером весьма положительно и признать его не просто гражданином нашей благословенной страны, а, учитывая его уникальные природные данные – почетным гражданином.
         - Ну, моя дорогая, не надо предрекать решение нашего высококомпетентного и независимого жюри, - мягко пожурил жену король. – Теперь, в соответствии с утвержденным мною планом экзамена, господин Гулливер может задать свои вопросы нам. Слово вам, господин экзаменующийся.
        - Скажите пожалуйста, Ваше величество…
        - Солнцеподобное, - поправил спикер,
        - Скажите пожалуйста, Ваше солнцебодобное королевское величество, какая в вашем государстве форма правления? Просвещенная монархия?
        - У нас конституционная монархия. Власть закона. Правительство подконтрольно двухпартийному парламенту, избираемому прямым и тайным голосованием. Все сколько-нибудь значимые вопросы решаются избранниками народа. Король прислушивается к мнению народа…
        - Но я заметил, что у каждой партии по любому вопросу противоположные позиции,  они не могут прийти к согласию и оставляют решение на усмотрение короля.
        - В нашей Конституции есть примечание к статье  двадцать девять. Там сказано, что в исключительных случаях, когда авторы какого-то предложения и их оппоненты не могут набрать большинства при голосовании, они, вместо того, чтобы составлять всякие там согласительные комиссии и вести многочасовые дебаты, могут передать решение мне. Я в этом случае выступаю в качестве арбитра, третейского судьи. Это очень облегчает и ускоряет решение вопроса.
        - А были случаи, чтобы парламент решил какой-то важный вопрос сам, без вас?
        - Да, вот недавно был принят закон об увеличении зарплаты депутатам. Проголосовали единогласно.
        - А почему партии так непримиримы, чем отличаются их программы и позиции?
        - Позиции антагонистические, они делят нашу страну на два лагеря. Главное отличие, по которой происходит водораздел – с какой стороны следует за завтраком разбивать куриные яйца – с тупой или с острой. Тупоконечники ходят в сапогах на низком каблуке, а остроконечники – на высоком… Подождите, не спешите высмеивать. – Король властным жестом пресек попытку Гулливера, на лице которого появилась саркастическая усмешка, произнести что-то едкое. – Дело, я вам скажу, не в сути разногласий между партиями, а в самом наличии двух партий,  правящей и оппозиционной, наличии, как у нас говорят, щуки в реке, чтобы карась не дремал. Карась – это правительство, сформированное победившей на выборах партии. Члены обеих партий патриоты, они пекутся о благе страны и народа. А на выборах люди голосуют не за программы, а за того или иного человека, обладающего теми или иными личными качествами. Мы давно поняли, что даже если у партий очень отличающиеся друг от друга программы, то это все равно только прикрытие борьбы властолюбцев и честолюбцев. Я удовлетворил ваше любопытство?
        - Гулливер почтительно склонил голову.
        - А почему, Ваше солнцеподобное королевское величество, у вас на одном сапоге низкий каблук, а на другом высокий?
        - А вы не догадываетесь? - ответил король вопросом на вопрос.
        - Я догадываюсь, - склонил голову Гулливер. – Но это же не только мешает вам ходить, но может плохо повлиять на ваше драгоценное здоровье. Я в медицине неплохо разбираюсь. Нельзя ли ваш статус беспристрастного третейского судьи демонстрировать как-то иначе, например, по нечетным числам ходить в сапогах на высоком каблуке, а по четным – на низком.
        - Очень дельное предложение, - закричал генерал-высококаблучник, увешанный от шеи до пупа орденами. – Это сбережет здоровье нашего обожаемого…
        - Но это будет дискриминация, - перебил генерала адмирал-низкокаблучник, - поскольку есть месяцы, имеющие тридцать один день. За тридцать первым числом следует первое, то есть два нечетных подряд. Это несправедливо.
        Спор грозил перерасти в драку. Но кто-то выкрикнул: «Есть предложение оставить этот вопрос на усмотрение обожаемого солнцеподобного…», и спор утих. Взоры всех присутствующих уставились на монарха.
        - Я подумаю, - сказал король после некоторого замешательства. – Вопрос не срочный.
        Придворные согласно закивали головами. 
        - Уважаемые господа, - продолжал король. – Время, отведенное для экзамена, подходит к концу. Господин председатель Государственного совета, можете ли вы сообщить мнение членов жюри по поводу готовности эмигранта Лемюэля Гулливера обрести легальный статус гражданина страны Лилипутии?
        - Ваше солнцеподобное королевское величество! Члены Государственного совета единогласно поддержали предложение ее величества королевы.
        - Я тоже поддерживаю, - махнул жезлом король. – Господин церемониймейстер, внесите грамоту.
        Оркестр заиграл туш, сановник в пышных одеждах со шлейфом, который нес за ним паж, преподнес Гулливеру на золотом подносе грамоту, величиной с почтовую марку.
        - Как вы так быстро изготовили грамоту? – поинтересовался Гулливер.
        - Мы ее изготовили заранее, мы не сомневались в результатах экзамена и решении жюри.
        - Так  зачем же нужна была эта процедура? – недоуменно развел руками Гулливер.
        - Положено. Демократия! – повторил его жест король. И, уже деловым тоном: - Господин Гулливер, не желаете ли вы что-либо сказать народу в связи с обретением вами гражданства?
         - Я выражаю сердечную благодарность лично вам, ваше солнцеподобное королевское величество. – Гулливер преклонил колено и склонил голову. – Государственному совету, парламенту, правительству, моему учителю и всему славному народу Лилипутии за оказанное мне гостеприимство. Мой учитель сказал мне, что мое ежедневное питание равно рациону многих сотен ваших граждан. Вы строите мне жилище. Вы шьете мне одежду и постельное белье. Я понимаю, с какими трудностями для вас все это связано. Я очень хочу быть полезным стране, гражданином которой я отныне являюсь. Я прошу принять меня на государственную службу.
        - Мы этого ожидали и вашу просьбу удовлетворим. Но предварительно я хочу сказать следующее. Вы видите канат, натянутый между двумя столбами?
        Гулливер кивнул головой, посмотрев на тоненькую бечевку и две жердочки.
        - Так вот, каждый лилипутянин, претендующий на государственную должность, должен попрыгать на этом канате. Если есть несколько соперников, вакантную должность занимает тот, кто выше прыгнет на канате и, конечно, не упадет.
        - Но, Ваше солнцеподобное королевское величество, прыгать на канате и выполнять   обязанности ответственного государственного чиновника – это, согласитесь, не одно и то же.
        - Вы правы. Но зато тут все на виду, никаких интриг, кумовства, взяток и так далее. И народу этот конкурс нравится. А профессиональным навыкам его научат. Если же окажется совсем непригодным (что случается не так уж редко), место снова станет вакантным.
        - Я тоже должен прыгать на канате?
        - Нет, вы фигура уникальная и у вас нет соперников. Для вас мы учредили должность королевского гонца. Вы должны будете ежемесячно обходить наши провинции, доставлять Государственному совету отчеты местных руководителей о положении дел и доставлять им распоряжения главы государства и правительства. Кроме того, вам будут даваться специальные поручения. Например, ловить нелегальных эмигрантов и сдавать местным властям. С высоты вам легче их обнаружить, чем пограничникам.
         - С удовольствием исполню вашу волю. А почему и откуда к вам бегут эмигранты?
         - Так получилось, что на одном из соседних островов правит диктатор-тиран. Он  очень подозрителен и жесток. Ему всюду мерещатся заговоры. Он казнил большинство своих соратников и даже родственников. Тюрьмы там переполнены, хозяйство расстроено и обезглавлено. Вот оттуда и бегут к нам. На другом правит очень инициативный и неугомонный Реформатор. Он одержим идеей перестройки всех звеньев управления страной, волюнтаристски создает и ликвидирует различные управленческие структуры, тасует кадры. Никто не уверен в завтрашнем дне, поэтому работают спустя рукава или вообще сидят на чемоданах. Каждый, кто может, норовит убежать к нам. А на третьем избыток демократии. Сплошные митинги, палаточные городки на площадях, демонстрации, забастовки, голодовки. Вертикаль власти сломана, распоряжения правительства и главы государства не выполняются. Те, кто хотят и умеют работать, бегут к нам. Некоторых мы принимаем, они становятся государственной собственностью, а владельцы фабрик и ферм берут их у государства в аренду, пополняя казну. Прокуроры следят, чтобы не нарушалось трудовое законодательство.
        - А оно часто нарушается?
        - Очень редко. Выгоднее не нарушать…  Есть еще вопросы? Нет. Собрание считаю закрытым.
        Оркестр заиграл гимн.
        «Слава господу нашему, слава», - с энтузиазмом запели присутствующие.
        - Достаточно, - остановил король. – Все – по своим рабочим местам. А вас, Гулливер, прошу остаться…
        Все  поспешно разошлись. Король поманил пальцем Гулливера, тот подошел вплотную к нему, не обращая внимания на грозное рычание львов, величиной с мышь,  по указанию монарха поднял трон вместе с королем, поднес его к своему лицу и они о чем-то несколько минут пошептались. Потом Гулливер поставил трон на место и перешагнул стену, окружающую дворец, на площадь под ликующие крики толпы.

         Сцена 5. Площадь перед королевским дворцом. На широкой стене, окружающей дворец, сооружены три навеса, один большой и два по бокам поменьше. Под большим восседают король с королевой, принцы и принцессы, справа председатель Государственного совета, спикер парламента и премьер-министр, слева главнокомандующие сухопутными и морскими силами. На одной из прилегающих к площади главных улиц расположились готовые к параду войска: пехота, моряки и конница; на другой – колонны демонстрантов. Гулливер стоит в центре площади, расставив ноги и держа в руках флаг Лилипутии размером в наш детский флажок. Войска и демонстранты будут проходить у него между ногами как под триумфальной аркой. На нем новый костюм по лилипутской моде, широкополая шляпа и сандалии. Сбоку помост, на котором будут выступать участники конкурса «Песня года». Вокруг помоста расположился оркестр (1000 музыкантов). Король взмахивает жезлом, оркестр играет гимн, потом марш и на площадь вступает шеренга генералов, а за ними пехота со шпагами в руках и колчанами за спиной. Проходя между ногами Гулливера, даже генералы не могут удержаться и вскидывают глаза вверх. То же позволяют себе  солдаты, в их числе конники, музыканты, а потом демонстранты. Женщины стараются это делать украдкой, заслониться от взглядов публики транспарантами, флажками или веерами. Потом оркестр в уменьшенном составе (200 чел.) возвращается. Ведущий объявляет условия конкурса. Основная роль в оценке творчества авторов и исполнителей отводится слушателям. Но сначала вне конкурса исполняется оратория (хор 200 чел.) во славу короля. Ее суть: королевская династия правит страной уже 600 лет. И каждый последующий король был лучше предыдущего. Лилипутия интенсивно развивалась. Она не зарилась на соседние острова, а отвоевывала территорию у моря. Но свои границы на замке. Все помыслы короля о благе народа. Мы живем счастливо и ни в чем не нуждаемся. Высокая рождаемость – наша благодарность королю за его отеческую заботу о нас. Лилипутия – светоч мира. Молодая солистка: «Если вы меня спросите, каким я представляю себе своего суженого, я вам отвечу: он должен быть хоть немножко похожим на нашего короля. Я уверена, что выражаю сокровенные желания абсолютного большинства девушек нашей прекрасной страны». Дуэт: «Мы – счастливая лилипутская семья. Такая, как тысячи других в нашей счастливой стране. У нас нет конфликтов. У нас нет секретов друг от друга. Мы заботимся друг о друге. И учим этому наших детей. Так воспитал нас наш любимый король. А наших родителей – его родители».  Группа: «Мы неразлучные друзья. Мы вместе работаем, вместе учимся без отрыва от производства, вместе отдыхаем. Мы дружим семьями. У нас, как учит наш любимый король, один за всех и все за одного». Детский хор: «Наш король – лучший друг детей. У нас есть все для всестороннего развития. В ответ на отеческую заботу о нас мы обещаем хорошо учиться, чтобы потом прославить свою родину. Ни одного лодыря в наших рядах! Ни одного драчуна, обманщика, прогульщика, симулянта! Король может на нас положиться». Площадь бурно реагирует. Люди бросают в коробки рядом с помостом бумажки, гренадеры периодически уносят заполненные коробки. Председатель жюри, состоящего из членов Государственного совета (опять король) вынимает из кармана бумагу и объявляет заранее заготовленное решение, указав, что оно принято с учетом зрительского голосования. Он называет имена лауреатов, а церемониймейстер раздает медали и премии. Конкурс заканчивается повторным исполнением песни-победительницы (победил детский хор), а затем гимна всеми участниками конкурса и слушателями. Гулливер снимает со стены и аккуратно ставит на брусчатку площади все руководство страны, сгибается в низком поклоне и, получив разрешение короля, уходит.

           Сцена 6. Совещание  в кабинете короля. Присутствуют председатель Госсовета, спикер парламента, премьер-министр, командующие родами войск, начальник службы безопасности, экстрасенс. Председатель Госсовета обращается к королю: Ваше солнцеподобное королевское величество! Мы просили вас созвать это внеочередное совещание Совета Безопасности для обсуждения чрезвычайно важного вопроса. Если вы не возражаете, суть вопроса доложит начальник службы безопасности. Король жестом показал: можете говорить.
         - Ваше солнцеподобное королевское величество. Наши осведомители в столице и во всех провинциях доносят, что в стране идет сильное брожение, угрожающее безопасности государства и вашей личной безопасности. Виной всему является Человек-Гора. Он сам как будто ничего плохого не замышляет. Но его так называемые «добрые дела» снискали ему любовь, поклонение, популярность, славу, которые уже превосходят эти чувства по отношению к Вашему солнцеподобному королевскому величеству. Скажу больше: если по отношению к вам проявление этих чувств носит в какой-то мере формальный, казенный характер, уже вошедший в привычку, то по отношению к нему эти чувства выглядят подлинными, свежими, идущими от души. В народе его искренне считают чудотворцем, титаном, божьим сыном. О нем уже слагают легенды. Вы, Ваше солнцеподобное королевское величество, разрешили строителям к вашему юбилею сдать его дом, в который он должен был входить чуть ли не ползком. А он, исполняя, так сказать, обязанности подъемного механизма, доставляя на верхние яруса материалы и рабочих, настолько облегчил работу строителей, что они сумели сдать полностью готовый дом к обещанному вами сроку (можно показать, как это происходило). Вы, Ваше солнцеподобное королевское величество, отменили заказ на изготовление его кровати, а он, обходя просторы наших провинций, обнаружил на окраине реликтовую рощу, срезал своим перочинным ножиком нужное количество древесины и тем решил проблему не только кровати, но также стола и стула (показать). Кстати сказать, в этой роще он обнаружил и принес нам опаснейшего преступника, много лет скрывавшегося от правосудия. Когда во дворце Вашего солнцеподобного королевского величества по неосторожности фрейлины возник пожар, он, накрыв горящие конструкции своим камзолом, предотвратил дальнейшее распространение огня, чем спас большую часть помещений и бесценного имущества (показать). В другом случае он погасил горящие конструкции на одной из фабрик, излив свою мочу. Не буду перечислять других его деяний. Скажу только, что народ значительную часть любви и поклонения, до недавнего времени принадлежавших исключительно Вашему солцеподобному королевскому величеству, перенесли на господина Гулливера. Причем, проявление этих чувств порой принимает уродливые формы. Многие фанаты и, особенно, фанатки, в том числе замужние, почтенные матери  семейств, круглосуточно дежурят у его дома, пытаются даже проникнуть в дом, выстраиваются в шеренгу на пути к местам, где он отправляет свои естественные надобности. Была замечена даже одна из ваших дочерей. Сами понимаете, что это грозит не только вашему положению и престижу, но и здоровью, а то и жизни. Мы, здесь присутствующие, единодушно считаем, что пора положить этому конец.
        - Что вы предлагаете? – спросил король сиплым голосом. Он был явно смущен.
        - Тут у нас пока единства нет. Низкокаблучники высказываются за то, чтобы отправить его с миром на родину, взяв с него подписку о неразглашении тайны. С его помощью можно соорудить ему огромное судно, используя те части потерпевшего крушение парусника, которые прибились к нашему берегу. Высококаблучники сомневаются в том, что он сдержит свое слово, приведет сюда целый флот и наша прекрасная страна прекратит свое существование. Они считают, что Человека-Гору следует умертвить. Для этого в лабораториях ведомства безопасности имеются соответствующие химические средства. Все будет выглядеть как естественная болезнь и смерть. Мы устроим ему пышные похороны, назовем в его честь города, улицы, школы…
        - Пожалуй, резонно, - произнес задумчиво король. Давно известно: «есть человек - есть проблема, нет человека – нет и проблемы».
        - Ваше солнцеподобное королевское величество! – горячо воскликнул ученый экстрасенс. – Я господина Гулливера, как говорится, насквозь вижу. Это честнейший и благороднейший человек. Я ему верю как самому себе. Если он даст слово молчать, он его сдержит. А внезапная смерть обожаемого, почти обожествляемого человека вызовет толки. Эти могут воспользоваться ваши завистники, всякие отчаянные честолюбивые проходимцы. Они, учитывая то брожение умов, о котором говорил глава ведомства безопасности, могут поднять бунт, может быть, даже гражданскую войну. Поверьте моему опыту и интуиции. Выгоднее его отправить на родину. По собственному желанию. Соскучился, мол, по жене и детям. Между прочим, не исключено, что он и не доберется до Англии. В таком море, которое нас окружает, всякое может случиться. А я, в свою очередь, постараюсь внушить ему ностальгические мысли и подтолкнуть к решению просить у Вашего солнцеподобного королевского величества разрешения отбыть домой.
        - И тут я вижу резон. Хорошо. Я все понял. Подумаю. Завтра сообщу вам свое решение. Совещание объявляю закрытым. И учтите, если хоть что-то, о чем мы сегодня говорили, просочится «на улицу», виновному не снести головы. Армию и внутренние войска провести в повышенную боевую готовность. Совещание объявляю закрытым.
       
           Сцена 7. Берег моря. Все пространство, насколько может видеть глаз, заполнено людьми. Свободна только площадка перед стоящим на якоре относительно небольшом (по сравнению с тем, на котором Гулливер прибыл) парусником. Гулливер стоит у самой воды. Рабочие передают ему, а он грузит на судно бочечки, корзиночки, сундучки. Шпалеры солдат.  Повторяется процедура прибытия короля со стражей и львами. После исполнения первой строчки гимна король начинает речь.  После каждой фразы он замолкает и глашатаи передают его слова тем, кто непосредственно короля слышать не может.
         - Прошло больше года с момента, когда на наш берег ступил единственный спасшийся после кораблекрушения Человек-Гора. Мы встретили его неласково. Мы его испугались. Мы пережили шок. Еще бы – мы увидели человеческое существо с такими же, как у нас пропорциями тела, но в масштабе двенадцать к одному. Воздадим же хвалу нашему всемогущему Богу, который в тот судьбоносный для нас момент подсказал нам правильное решение. Мы приняли его как близкого, родного человека, наставника, покровителя. И он полностью оправдал наше доверие. Он оказался благороднейшим, порядочнейшим, добрейшим человеком. Услуги, которые он оказал трону и народу невозможно переоценить. Я даже подумывал о том, чтобы разделить с ним данную мне Богом власть. Мы ежедневно молили Бога, чтобы он дал долгую жизнь, силы и здоровье нашему благодетелю. Но мы заметили, что в последнее время достопочтенный почетный гражданин нашей страны Лемюэль Гулливер стал хандрить. И никакие дополнительные знаки внимания с нашей стороны, попытки увлечь его новыми идеями не принесли ожидаемых результатов. В откровенном душевном разговоре с нами господин Гулливер сознался, что его гложет тоска по родине, дому, жене и детям. Наши аргументы и посулы действия не возымели. Мы понимаем и ценим эти  благородные чувства нашего друга. И хотя сердце мое обливается кровью, я не счел возможным препятствовать исполнению его стремлений. Наоборот, мы сделали все от нас зависящее, чтобы как можно скорее построить судно. Вы видели сундуки, которые грузили на корабль. В них золото и драгоценные камни, подарки ему и его семье. Вы видели корзины и бочки. Это товары нашей пищевой промышленности, которых должно хватить примерно на полтора месяца пути. Наша скорбь и печаль в связи с расставанием с вами безмерна. Но мы всегда будем помнить вас. Сегодня я подписал указ о присвоении вашего имени площади перед королевским дворцом. Я, господин Гулливер, от себя лично и от всего нашего народа желаю вам счастливого плавания. Попутного вам ветра. И, еще раз, спасибо за все. Мы свято верим, что вы никогда не сделаете ничего, что могло бы повредить народу нашей благословенно страны. Здоровья вам и вашему семейству. Благополучия и процветания вашей великой стране.
         Оркестр заиграл марш, заглушающий вселенский плач. Люди бросились к кораблю. Началась давка. Гулливер молча поклонился народу в пояс, вскочил на корабль и снялся с якоря. Вскоре парусник скрылся из виду. Король и свита разъезжаются, а люди еще долго стоят на берегу, вглядываясь в морскую даль, как будто ожидая, что их любимый Человек-Гора передумает и вернется. Расходятся с заходом солнца.

               







































               


                Вторая серия:  ПРИКЛЮЧЕНИЯ  В БРОБДИНГНЕГЕ

         Сцена 1. Спокойное море. Светит солнце. Такой же, как в первой серии парусник. На носу Гулливер. Шляпа на голове. Настроение хорошее. Он говорит сам с собой:
       - Только два месяца я пробыл дома в кругу семьи. Жена и дети встретили меня как героя. Они окружили меня заботой и вниманием. Но меня неудержимо влекло в море, в дальние страны. Верный своей клятве, я никому, даже жене, не рассказал о своих приключениях в Лилипутии. И она, зная мой характер, меня ни о чем не спрашивала. А детям я рассказывал про Ост – и Вест Индию. Я очень выгодно продал подарки короля Лилипутии. Кроме того, мой дядя завещал мне свое небольшое поместье. Обеспечив семью, я со спокойной душой отправился в новое путешествие. И снова ураганный ветер, которому мы были не в состоянии противиться, бушевавший 22 дня, забросил нас в ту часть океана, где еще не бывала нога европейца.
       - Капитан, я вижу землю, - закричал юнга на стеньге.
       - Свистать всех наверх, - приказал Гулливер. И когда команда построилась, сказал:
       - Как мне вчера доложили мои помощники, судно никаких повреждений не имеет, больных нет, провизии достаточно. Только запасы пресной воды на исходе. Правильно?
Три помощника закивали головами.
        - Хорошо. Тогда решаем так. Измеряем глубину, чтобы, не дай бог, не сесть на мель, и движемся к той косе. (Указывает рукой). На безопасной глубине бросаем якорь и спускаем на воду баркас. Со мной на берег высадятся десять матросов с сосудами для воды. Пока матросы будут искать источники, я постараюсь осмотреть берег и, может быть, забраться на те огромные скалы. (Указывает рукой). Дальше сориентируемся по месту. – Он прошелся вдоль шеренги, отобрал десять матросов, и по взмаху его руки все бегом бросились исполнять поручения: измерили глубину, бросили якорь, спустили баркас, в котором Гулливер с матросами высадились на берег. В пределах видимости реки или пресного водоема не оказалось. Гулливер отправил по 5 матросов  в разные от себя стороны, приказав вернуться на это место перед заходом солнца, а сам направился к двум огромным, высотой не меньше трех миль, скалам. Но, пройдя пару сотен ярдов, увидел перед собой человекоподобное существо ростом примерно 20 ярдов. Он бросился бежать что есть силы к воде, но гигант тоже увидел его и в несколько прыжков догнал. Гулливер выпрямился, принял гордую позу, показывая, что готов достойно принять смерть. Однако великан не спешил давить сапогом  размером более 10 футов себе подобную малютку в кафтане и шляпе, а осторожно взял Гулливера двумя пальцами правой руки, поставил на ладонь правой руки и поднес к глазам. Гулливер снял шляпу, низко поклонился и произнес на английском, французском, немецком, испанском и хинди: «Меня зовут Лемюэль Гулливер. Я мореплаватель и врач. Рад познакомиться с вами». Гигант жестами и мимикой показал, что слов не понял, но не собирается причинить вред козявке, обладающей членораздельной речью и хорошими манерами. Он опустил Гулливера в карман камзола и, придерживая его там рукой, отнес в стоящий недалеко дом, высотой примерно сто ярдов.

           Сцена 2. Комната, куда великан занес Гулливера, превышала размеры привычной Гулливеру комнаты в английской квартире примерно в 10-12 раз. Соответствующие габариты имели стол, стулья и другие предметы. В углу в плетеном кресле женщина необъятных размеров в домашнем халате что-то вязала, у ее ног спала кошка величиной с африканского бегемота. Вошедший подошел к женщине, вынул из кармана и показал ей Гулливера. Она завизжала (для Гулливера это прозвучало как залп из десятка пушек) и отпрянула. Так делают английские дамы, увидев перед собой жабу, паука или мышь. Гулливер словами и жестами повторил то, что недавно говорил великану, женщина успокоилась, стала внимательно разглядывать «гостя», а потом даже ласково, кончиком указательного пальца погладила его по голове. В комнату вбежала девочка ростом примерно до пупа родителям с куклой на руках, величиной  чуть побольше Гулливера, сразу бросила на стол куклу и протянула руки к живой кукле. Мать жестом остановила ее: мол, осторожно, не повреди ненароком человекоподобную козявку. Потом что-то сказала, указав на полку с книгами. Девочка сняла с полки том, толщиной примерно фут, и положила его на край стола, затем достала еще два тома потолще, и положила один на другой перед первой. Из кухни вышла женщина в переднике со стопкой тарелок, диаметром 10-11 футов, которые расставила на столе, а мужчина вынес огромную кастрюлю, из которой поднимался пар. Девочка принесла тарелки, чашечки, ложку и ножик из кукольного набора и поставила на подставку из двух книг. Гулливер понял, что это его стол, а один том – стул. С улицы зашли мужчина, женщина и мальчик немного постарше девочки, из комнаты пожилая женщина. Когда все расселись, хозяйка стала разливать из кастрюли суп. Гулливер, прежде чем сесть на книгу, попытался приподнять обложку, но не смог. Это вызвало смех у великанов. Девочка помогла ему, и тогда он обнаружил, что будет сидеть на учебнике по арифметике. Слова были написаны неизвестным ему шрифтом, а цифры арабские. Он жестами показал, что знает арифметические действия. Все сидящие за столом включились в игру: показывали ему на пальцах условия задачи, а он пальцами двух рук показывал результат.
       Хозяйка налила ему в одну игрушечную тарелочку суп, в другую накрошила хлеб,  ломтики ветчины и сыра, а в чашечку, емкостью в пинту, вино. Сотрапезники наполнили свои тарелки и бокалы, высотой в два гулливеровых роста. Гулливер произнес по-английски тост за здоровье великанов, показав жестами, что очень рад встрече и благодарит хозяев за гостеприимство. Великаны поощрительно кивали, потом пили за него и обещали, что не дадут его в обиду.
        В углу комнаты стоял музыкальный инструмент, похожий на огромный клавесин, а также барабан, губная гармошка и лютня. Корпус последней напоминал огромный панцирь черепахи. Струн было десять, и они были тонкими. После обеда Гулливер попросил девочку снять его со стола, подошел к лютне и, прижав левой рукой струну к деке, правой ущипнул ее. То же проделал с другой струной, стукнул кулаком по клавише клавесина. Великаны с интересом наблюдали за ним.  Он расхрабрился и спел детскую песенку (например, «Чунга-Чанга»). Хозяин положил себе на колено лютню, девочка села за клавесин и все попросили его спеть еще. Он спел грустную английскую песню про отважного путешественника, который объездил много стран, испытал много опасных приключений, сделал много открытий, а когда старый и больной вернулся домой, узнал, что жена давно умерла, а дети его не узнали и не приняли. Потом станцевал простой шотландский танец «Кейли», который танцуют на народных гуляньях. Ему аплодировали. После концерта великаны принялись обучать Гулливера своему языку (он оказался русским), указывая предметы и произнося их название: стол, стул, барабан и т.д. Гулливер повторял по-русски, а потом произносил по-английски. Великаны повторяли за ним. Было очень весело. Прощаясь, гости, которые оказались ближайшими соседями, протягивая ему мизинцы, представились. Мужчина назвался Денатуратом, его жена Брагой, а сын Перваком. Хозяева тоже назвали себя: мужик – Спотыкач, жена – Чача, старуха –  Сивуха, а дочка – Закваска. Уже уходя, Денатурат что-то сказал Спотыкачу, указывая на Гулливера. Последний заподозрил неладное, но под влиянием выпитого, скоро забыл об этом.

           Сцена 3. Закваска осторожно взяла Гулливера на руки, как куклу, отнесла в свою комнату, уложила на свою постель и укрыла носовым платком, который был больше и толще паруса корабля, доставившего сюда Гулливера. Кровать возвышалась над полом на 5 ярдов. Гулливер мгновенно уснул. Проснулся он от громкого писка, раздававшегося у него над ухом. Он открыл глаза и застыл от ужаса: над ним сидела крыса, величиной с теленка. Гулливер подскочит, выхватил тесак, висевший у него на поясе, и ударил крысу по морде. Та попятилась, оставляя на простыне пятна крови. В этот момент вошла Закваска, закричала и позвала маму. Чача кухонным ножом добила крысу и щипцами выбросила в окно. Закваска подвела к кровати кошку. Та вскочила на кровать и мирно улеглась рядом с Гулливером. Закваска, убедившись, что Гулливеру ничего не угрожает, завела в комнату собаку, размером  в три слона. Потом поднесла к ней Гулливера, собака обнюхала его и завиляла хвостом. Девочка погладила собаку и кошку по шерсти. При этом она произносила слова «собака», «кошка», «кровать», «крыса», «окно» и др., потом показала Гулливеру, что будет стеречь его сон, бережно укрыла  носовым платком, села на стульчик рядом с кроватью и принялась баюкать куклу.

         Сцена 4. Та же столовая. Только теперь заставленная стульями и скамьями вокруг стола. На столе лежали 2 книги, служившие Гулливеру столом.  У входа на тумбочке стояла высоченная ваза, входящие бросали туда монеты. Последними  зашли Денатурат, Брага и Первак, но деньги не бросили. Гулливер, сидящий у Закваски на коленях, сообразил, что вчера, уходя, Денатурат подсказал Спотыкачу идею заработать на поющей и танцующей человекоподобной малютке с хорошими манерами. Когда зрители расселись, Спотыкач обратился к ним по-русски с речью: «Дорогие односельчане! Пути господни неисповедимы. Мы, огражденные от остального мира цепью высоких вулканов и  огромным мелководным заливом с торчащими острыми скалами, понятия не имели о том, что творится за нашими границами. Большинство из нас вообще было уверено, что мы единственные во Вселенной разумные существа. Вчера мы убедились, что это не так. К нам волею случая приблудило существо, во всех отношениях подобное нам, но в масштабе один к двенадцати. Я говорю о размерах тела. Что касается умственных способностей крохи, уровня развития, то они практически не отличается от нас. Вы сейчас будете иметь возможность в этом убедиться. Итак, мы начинаем». Спотыкач осторожно поднял Гулливера двумя пальцами и поставил на стол. Затем по его сигналу на стол запрыгнула кошка и улеглась рядом с Гулливером. Гулливер ловко взобрался на ее спину, кошка поднялась и совершила несколько «кругов почета» по контуру стола. Гулливер снимал шляпу, кланялся, выкрикивал приветственные слова, выхватывал тесак, размахивал им, указывал на какие-то предметы и называл их по-русски. Хватал уши кошки как вожжи. Эти же трюки проделал верхом на собаке (они были отрепетированы утром). Потом Спотыкач дал Гулливеру какой-то стебель или веточку, и тот своим перочинным ножиком на глазах у публики вырезал некое подобие человечка. В заключение он спел английскую песенку, станцевал с воображаемой невестой свадебный танец и выбил кулаками на барабане дробь. Публика, особенно дети, бурно реагировали, смеялись, одобрительно шумели, подскакивали, хлопали в ладоши. Гулливер с достоинством кланялся.
        Когда зрители разошлись, Чача поднесла артисту большой кусок пирога и чашечку спиртного, после чего Закваска отнесла его в свою комнату. А Спотыкач высыпал на стол монеты из вазы, пересчитал их, сгреб в мешок и, очень довольный, унес выручку в свою комнату. Вернулся, поставил вазу на тумбочку у входа и выглянул в окно: на лужайке возле дома уже собиралась новая порция зрителей.
   
          Сцена 5. Столица. Ярмарка. Шум, карусели, музыка, атмосфера праздника. На  площадку въехала кибитка, запряженная тройкой лошадей и управляемая Денатуратом. Внутри с довольным видом в предчувствии хорошего заработка восседают Спотыкач, Чача, Брага. Первак колет и ест грецкие орехи, величиной с тыкву. На коленях у Закваски клетка, огражденная сеткой, защищающей Гулливера от мух, размером с воробья и ос-орлов. Гулливер сидит в гамаке, который раскачивается при дорожной тряске. Есть в клетке кровать, стол, стул. Вся мебель привинчена к полу. У ног Закваски лежат собака и кошка. Кибитка остановилась у огромного шалаша. В его центре высокий круглый стол, а вокруг скамьи амфитеатром. Большинство мест уже занято. На задних скамьях сидят великаны с подзорными трубами. Денатурат стал обходить ряды с мешком, куда зрители бросали монеты, а Спотыкач, поставил на стол собаку, кошку и Гулливера, обратился к зрителям с традиционной речью, добавив, что очень рад явить столичной публике крошечное чудо природы. По знаку хозяина кошка приняла лежачее положение, а Гулливер, галантно расшаркавшись, поклонившись на все четыре стороны и по-русски сказав, что тоже счастлив выступить в столице великого государства, взобрался на спину кошки и, незаметно для публики с помощью прищепок прикрепил себя к ее шерсти. По сравнению с представлениями в доме Спотыкача трюки значительно усложнились: кошка выгибалась, тряслась, подпрыгивала, стремясь сбросить седока. Гулливер одной рукой держался за шерсть кошки, в другой держал шляпу и приветственно размахивал ею. Публика криками и аплодисментами поддерживала его. Когда в следующем номере собака встала на задние лапы и высоко подпрыгнула, многие зрители, особенно дети, сначала замерли от страха, а потом повскакивали со своих мест. Триумф был полный. Песни и танцы произвели меньшее впечатление. А в заключение Спотыкач и Денатурат поставили на стол клавесин и Гулливер, ударяя по клавишам молотком, обитым мышиной кожей, воспроизвел мелодию государственного гимна. Спотыкач объявил об окончании представления. И тут к нему подошел человек в строгом костюме с красной повязкой на рукаве, козырнул и представился: командир столичной Народной дружины Херес. Его Императорское Величество Коньяк Тридцать Второй  распорядился немедленно доставить тебя и человекоподобную кроху во дворец. Прошу пройти в мою карету.
       - Но у меня на сегодня намечено еще три спектакля, - возмутился Спотыкач. – Публика уже собирается.
       - Ты хочешь оспорить приказ Его императорского величества? – произнес дружинник таким тоном, что Спотыкач только горестно вздохнул, развел руками и склонил голову.
        - Я с вами, - закричала Закваска. Спотыкач вопросительно глянул на блюстителя порядка, тот утвердительно кивнул. Закваска на руках, как грудного ребенка, вынесла Гулливера, Спотыкач покорно нес за ней и дружинником пустую клетку.

          Сцена 6. Роскошный кабинет императора. На председательском месте Коньяк Тридцать Второй. Рядом императрица, два принца и две принцессы, официальные лица в мундирах и в штатском. Одно кресло рядом с императором было свободным. Монарх жестом приказал занять его Закваске с Гулливером на руках, а Спотыкачу – сесть на приготовленный для него стул в стороне от стола.
        - Гражданин Спотыкач, - начал император. – Ты, наверное, не очень часто бываешь в столице и, наверное, не бывал во дворце.
         Спотыкач подтвердил, привстав со стула.
        - Поэтому я хочу представить тебе присутствующих здесь.  Ее Императорское Величество Старка, - жест в сторону жены. - Его Императорские Высочества Пунш, Сидр, Рюмка и Стопка, Генеральный прокурор Спирт, Председатель Верховного суда Кагор,  начальник Третьего отделения тайной Его императорского Величества канцелярии Самогон. С начальником столичной Народной дружины Хересом ты уже познакомился. Слово предоставляется господину Спирту.
        - Гражданин Спотыкач, - угрожающе произнес Спирт. – На тебя поступил донос. – Он потряс лежащей перед ним бумагой. Твои односельчане пишут, что ты в течение месяца давал у себя дома по три представления в день, а налоги платил только с одного.
        - Неправда, - замотал головой Спотыкач.
        - Правда, - вступил Самогон. – Пока вы ехали в столицу на ярмарку мы успели провести у тебя дома обыск, изъяли все деньги, пересчитали и сверили с твоей налоговой декларацией.
        - Вина твоя полностью доказана. В соответствии со статьей тридцать восемь обман государства в особо крупных размерах карается лишением свободы от десяти до пятнадцати лет, - уточнил Кагор. – Кроме того, ты пытался обмануть своего императора и членов Государственного совета. Это отягчающее вину обстоятельство, которое еще лет на пять тянет.
       - Но мы тут посоветовались, - подвел итог монарх, - и решили тебя помиловать, при условии, что ты полностью выплатишь налоги и оставишь нам Гулливера.
       - Но это моя личная собственность. Она по нашей Конституции неприкосновенна. Я его, можно сказать, усыновил. Я мог бы его ногой или ногтем… как козявку.
       - Да, это твоя собственность, Она неприкосновенна, ты прав. Но мы ее у тебя не отнимаем, мы даем тебе право выбора: или джентльменское соглашение, или честный справедливый суд.
        - Я согласен, удрученно покачал головой Спотыкач.
        - На что согласен? На соглашение или суд? – уточнил Спирт.
        - На соглашение, - выдавил из себя Спотыкач.
        - Я его не отдам, - закричала, нарушая дворцовый этикет Закваска, прижимая к себе Гулливера.
        - Я согласна назначить эту девочку своей фрейлиной, - сказала Старка, погладив ее по голове. – Отпустишь дочку?
        - Это великая честь для любого гражданина, любого отца, - напомнил Херес.
        - Это большая честь для меня, - повторил, как попка, Спотыкач.
        - Ладно, - заключил император, возвращайся с миром на свою ферму. И помни нашу доброту. – Он погрозил Спотыкачу пальцем. – Дочка твоя, пока состоит при дворе, в деревню приезжать не будет. А вы втроем можете два раза в год – в мой день рождения и День Конституции навещать ее здесь. Все. И к Закваске:  Рюмочка и Стопочка покажут вам ваши апартаменты. Устраивайтесь, отдыхайте, а завтра в десять утра  встретимся. – Монарх приветливо помахал девочке и Гулливеру рукой. А когда те вышли, растерянно покачал головой: «Да, такие, брат, дела. Кто бы мог подумать… Голова кругом идет».

           Сцена 7. Стопка, Рюмка и Закваска с клеткой в руках вышли через парадный вход из дворца и направились к утопающему в зелени флигелю, напоминающему павильон «Эрмитаж» в Петергофе.
        - Вот ваше жилище, - пояснила Стопка. – Домик построен при моем прадедушке по проекту знаменитого тогда архитектора Мартини. – Они обошли дом мимо клумб с благоухающими синими, красными, желтыми цветами. Стопка вошла первой, а Рюмка пропустила вперед Закваску. Все двери из коридора в комнаты были открыты. – Это твои две комнаты, столовая и спальня. – Они зашли в шикарно обставленные апартаменты. – Дальше такие же для господина Гулливера. А напротив помещения для слуг.
        Стопка позвонила в стоящий на прикроватной тумбочке колокольчик (размером в самовар), и тотчас из своих комнат вышли молодые мужчина и женщина в ливреях.
        - Вот твоя госпожа, ее зовут Закваска. А тебя как зовут?
        - Рябиновка, Ваше императорское высочество.
        - А тебя как зовут, - обратилась она к мужчине.
        - Вермут, Ваше императорское высочество.
        - Хорошо. Вот твой господин, - Она указала на клетку. Слуга застыл в столбняке. –Сегодня утором, - продолжала как ни в чем не бывало Стопка, - Его императорское величество подписал Указ о присвоении господину Лемюэлю Гулливеру вновь учрежденного звания «Достояние империи». Гулливер показал Закваске из клетки, что хочет что-то сказать слуге. Та осторожно вынула его, поставила себе на левую ладонь и, поддерживая большим и указательным пальцами правой руки, поднесла к уху слуги. Гулливер произнес шепотом два слова. Слуга протянул свою левую руку, Закваска  переставила Гулливера на его ладонь, и он, осторожно поддерживая кроху все еще трясущимися пальцами, вынес «Достояние империи» в коридор. Рябиновку Стопка тоже жестом отослала.
        - А тебе не нужно в нужник? – поинтересовалась она у Закваски.
        - Пока нет.
        - Если что нужно будет, зови слуг. Сама ничего не делай. При дворе так принято. Ты с сегодняшнего дня важная персона. Не стесняйся. Слуги будут тут дежурить круглые сутки. Сколько тебе лет?
        - Восемь… с половиной.
        - Моя ровесница, - сказала Рюмка. – Тебе выпало редкое везение. Не упусти шанс. Моим родителям ты понравилась. Когда тебе исполнится двенадцать, тебя внесут в список знатных невест. А когда мама найдет нужным, тебя выдадут замуж за какого-нибудь вельможу. А может быть, и за принца. Ты здоровая и красивая. Я заметила, что мой братец Сидр сразу положил на тебя глаз.
        - Учиться ты будешь с нами, - вступила Стопка. – В школу мы не ходим, учителя приходят к нам… точнее, не учителя, а академики. Они все старые и скучные, Мы их не любим. - Стопка скорчила презрительную мину. – Впрочем, нас, девочек, не особенно пичкают знаниями. Нам ведь вряд ли достанется управлять государством. Нам больше преподают музыку, пение, танцы, верховую езду. Ну, конечно, историю, литературу. Учат четко и ясно излагать свои мысли… Вообще, наш папа ученых, особенно гуманитариев, не любит, процентов семьдесят из них обзывает дармоедами. Он считает, что тот, кому удалось на одном клочке земли вырастить два колоска вместо одного, достоин большей славы и почета, чем все политики, юристы и генералы вместе взятые. Правда, музыку папа любит. Каждое воскресенье во дворце устраиваются грандиозные концерты. Посещение обязательно, для тебя тоже.
        Слуга внес Гулливера, поставил его на стол и, не получив новых поручений, откланялся.
        - Ну, вроде для начала все сказала. Давай теперь отметим наше знакомство. Ты нам тоже понравилась. Мы будем дружить. А может быть, и породнимся. Я лично не возражаю… – Она потрясла колокольчиком и приказала появившимся Вермуту и Рябиновке: сливки, торт, сок. Потом девочки взялись за руки и хороводом несколько раз прошлись вокруг стола, напевая и приплясывая.

           Сцена 8. Кабинет императора. На столе стоит ящик, покрытый толстым красным покрывалом. За столом люди в пестрых мундирах, фраках, париках. Император: - Расширенное заседание Государственного совета и президиума Академии наук объявляю открытым. Сегодня нам предстоит обсудить вопрос чрезвычайной важности. Его решение может определить нашу судьбу на ближайшие столетия. Но сначала я хочу показать вам то, что на протяжении многих прошедших столетий составляло строжайшую государственную тайну. – Он сбросил покрывало, и изумленные вельможи и ученые увидели гроб и в нем хорошо сохранившийся скелет человека гулливеровых размеров. – Таких скелетов в подвале нашего дворца хранится несколько. Они очень древние. Их откопали еще во времена правления моего далекого предка Коньяка Третьего. Тогда же на основе устных преданий монахи создали первую Летопись. Краткое ее содержание таково. В незапамятные времена здесь обитали такие же люди, как наш уважаемый гость господин Гулливер. Поскольку при раскопках рядом со скелетами находили режущие, колющие и дробящие предметы, мои предки посчитали их дикарями, охотящимися друг за другом и пожирающими себе подобных. Эти дикари поселились здесь задолго до того, как цепь вулканов оградила нас от внешнего мира. Но почему-то эти люди вымерли. Может быть, они просто перебили друг друга. Если вы всмотритесь в этот скелет, то увидите, что череп у него проломан. Но несколько десятков или, может быть, сотен этих дикарей, обитавших в горах, выжили. Когда горы начало трясти и проснулись вулканы, они спустились вниз. И стали искать способ, как обезопасить себя от набегов людоедов. Среди тех людей нашелся пророк, мудрец и великий ученый, которому удалось из остатков вымерших динозавров выделить гормон роста. Того ученого звали Бимбер. Его имя носит наша столица. Бимберовская премия является высшей наградой за достижения в области науки, техники, литературы и искусства. Так вот, Бимбер  и его ученики стали прививать тот гормон людям, животным, растениям. Каждое последующее поколение было выше и тяжелее предыдущего. В результате получилось то, что мы сегодня наблюдаем. Мой вес – тонна с хвостиком. Господина Спирта – полторы тонны, а супруги господина Хереса – почти две. Нужна нам такая масса?  Поскольку наша родина отделена от внешнего мира, никто никогда не сомневался в том, что мы единственные разумные существа в подлунном мире. Во всяком случае – самые разумные. С появлением у нас господина Гулливера меня стали одолевать сомнения. Да, ростом и тяжестью мы превосходим господина Гулливера в среднем в двенадцать раз. Что же касается умственного развития, то, как я убедился, Гулливер практически ни в чем нам не уступает, а то и превосходит нас. Теперь давайте порассуждаем. Что дал нам наш гигантизм? Принес он нам пользу или вред? До встречи с господином Гулливером я об этом не задумывался. А теперь утверждаю – вред. У нас уже почти не осталось свободной земли. Мы вынуждены были ввести в Конституцию ограничение: «Одна семья – один ребенок». Исключение сделано только для императора, чтобы ни при каких обстоятельствах не прерывалась династия. Но во многих семьях, как вы знаете, рождаются двойни, а то и тройни. Не убивать же «лишних» детей! Более того, мне докладывают, что многие женщины молятся, чтобы Бог послал им близнецов…
       - Землю можно отвоевать у моря, - перебил императора Гулливер. Вельможи и генералы на него зашикали, но монарх показал жестом: продолжай. – Мне волею случая довелось побывать в одной стране, которая добилась в этом деле больших успехов. Я знаю технологию…
       - Очень хорошо. Прошу вас подготовить соответствующую докладную записку и передать ее президенту Академии наук господину Шнапсу. А ты, - кивок в сторону министра финансов, - предусмотри в бюджете гонорар господину Гулливеру в размере твоего годового дохода. Но, все-таки, если это даже удастся, это будет временное облегчение. Нужны радикальные перемены. Господин Гулливер под большим секретом рассказал мне, что он побывал в стране, населенной людьми, ростом в двенадцать раз ниже его… - Император сделал красноречивую паузу, чтобы дать возможность присутствующим переварить услышанное. – Значит, у них был гормон противоположного свойства. Не кажется ли вам, что те правители и ученые поступили более дальновидно, чем мы? - Присутствующие скромно опустили глаза. – Так вот я ставлю перед вами судьбоносный для нас вопрос: не следует ли нам поискать возможность сократить свои размеры? Конечно, если гормон удастся выделить, его сначала надо испытать на крысах, потом на собаках, потом на обезьянах…
        - Я предлагаю начать с блох и клопов, - произнес председатель Государственного совета.
        - Правильно. А потом тараканов, - поддержал министр финансов.
        - Это мы успеем решить, когда выделим гормон. Сейчас я ставлю вопрос принципиально: разворачивать работы по получению гормона… конечно, в условиях строжайшей секретности… - указывающий перст в сторону Самогона. - Если да, то надо построить специальную лабораторию в горах, назначить руководителя работы и в бюджете предусмотреть финансирование. Я бы хотел услышать мнение присутствующих. 
         Наступило тягостное молчание. Наконец, председатель Государственного совета  произнес: Государственный совет единогласно постановил вынести это решение на усмотрение Вашего императорского величества.
        - Президиум Академии наук вынес аналогичное решение, - вытянулся Шнапс.
        -Что ж, спасибо за доверие. Тогда я объявляю свое решение: «Дайте мне гормон антибибер, и я переверну Бробдингнег». Кто «за»? – Первым поднял дрожащую руку Шнапс, за ним очень неохотно, преодолевая сильное внутреннее сопротивление, все остальные. - Кто против? Нет. Кто воздержался? Нет. Принято единогласно. Итак, предусмотренной Конституцией демократической процедурой, решение принято. Господин Шнапс, сколько Академии наук потребуется времени, чтобы выработать первый вариант программы работ? Конечно, она потом будет корректироваться.
        - Шесть месяцев, Ваше императорское величество.
        - Чтоб через три месяца программа лежала у меня на столе. Поручаю господину Спирту взять эту работу под личный контроль и каждый месяц о ее ходе вместе с господином Шнапсом докладывать мине. Все.  Расширенное заседание Государственного совета и президиума Академии наук объявляю закрытым, - хлопнул ребром ладони по столу монарх.

        Сцена 9. Бассейн размером 500 на 1000 ярдов в дворцовом парке. На воде у стенки бассейна парусник типа того, на котором Гулливер прибыл сюда, но примерно в два раза меньше. По периметру бассейна стоят слуги с огромными веслами, чтобы создавать волнение моря заданной интенсивности. Возле бассейна адмирал, которому поручено командовать экспериментом. Рядом с ним Вермут с клеткой для Гулливера. На трибуне цвет империи в пестрых мундирах и одеждах. Женские наряды поражают выдумкой и искусством модельеров и швей. Закваска держит на коленях поднос, на котором стоит Гулливер. Появляются Коньяк, Старка, Пунш и Сидр. Оркестр играет бравурный марш. Адмирал подает знак, Закваска подносит Гулливера к Вермуту, тот осторожно запускает его в клетку и через блок опускает на кораблик. Гулливер занимает свое место, а Вермут поднимает клетку. Слуги по команде адмирала начинают работать веслами, постепенно увеличивая высоту и направление движения волн. Гулливер ловко маневрирует. Наконец, когда волны  уже выплескиваются на берег и вода доходит почти до трибуны, кораблик переворачивается. Дамы хором взвизгивают, слуги вынимают из воды весла,  Гулливер выплывает из-под лежащего на боку парусника и, демонстрируя различные стили плавания, приплывает к борту бассейна, заходит в клетку. Ему бурно аплодируют. Закваска устанавливает его на поднос и подносит к императору. Тот раскрыл уже было рот, чтобы воздать хвалу отважному моряку, но в это время на трибуну врывается рыдающая Стопка и сквозь всхлипывания что-то шепчет на ухо родителям. Те меняются в лице, но Коньяк быстро справляется с потрясением и, поднявшись, четко произносит: Господа, случилось ужасное несчастье, наша дочь, наша любимая принцесса Рюмочка упала с лошади. Раны очень серьезные. Сейчас она без сознания доставлена в императорский здравпункт. Все в руках божьих… Я прошу всех оставаться на своих местах, чтобы  не сеять панику в народе. Все в руках божьих, - повторил он и сел.
        - Ваше императорское величество, - вскричал Гулливер. – Я хирург, у меня большой опыт… Конечно, я не могу пользоваться вашими инструментами, но может быть, я смогу что-то посоветовать вашим хирургам. Разрешите мне осмотреть принцессу.
         Император жестом указал Закваске: давай, живее, та подхватила на руки Гулливера и убежала. На трибуне воцарилось тягостное молчание. Время идет, тень перемещается, солнце клонится к закату, никто не трогается с места. Наконец, врывается Закваска и с порога трибуны кричит: «операция под руководством господина Гулливера прошла успешно. Он утверждает, что жизнь принцессы вне опасности, через месяц-полтора она будет здорова». Трибуна взрывается овацией. Все встают. Император жестом подзывает к себе Закваску с Гулливером на руках. Император: «Господин Гулливер! Вы сотворили чудо. Вы спасли нашу дочь. Просите все, что желаете. Все, что в наших силах, будет выполнено! – Он склонил голову перед спасителем.
        - Ваше императорское величество! Я только выполнял свой долг врача. Я рад, что все  удачно прошло, операция в самом деле была не из легких. А просьба к вам у меня есть. У меня есть свои дети и их мать. Я их уже больше года не видел и очень по ним скучаю. Мне у вас очень хорошо. Лучше быть не может. Но я прошу вас отпустить меня домой. На этом кораблике. Дайте мне питание и питье на два месяца плавания, пусть эти ребята, - он указал на слуг, - пронесут его через мелководье и скалы, и выпустят в открытое море. Дальше я сам постараюсь справиться. Мое искусство вы видели.
        - Нет, я не хочу, - закричала Закваска, прижимая Гулливера к груди.
        - Не плачь, девчонка, - тихо промолвил принц Сидр, положил свои ладони на голову Закваски и поцеловал ее в темечко. – Жизнь продолжается. Она прекрасна и удивительна.
        - Господин Гулливер, нам безумно не хочется с вами расставаться. Но ваше желание для нас – закон. Да хранит вас Господь. Единственное, о чем я хотел бы вас попросить – это отложить свой отъезд до момента, когда принцесса Рюмочка станет на ноги.   
        - Конечно, я согласен, Ваше императорское величество.
        - Большое вам спасибо. Я никогда не сомневался в вашем благородстве. И, помолчав, торжественно произнес: -  Мы, милостью божьей, император Бробдингнега Коньяк Тридцать Второй и императрица Старка официально объявляем о помолвке сына нашего принца Сидра и фрейлины Закваски. – Он положил ладони на их головы. Старка накрыла своими ладонями пальцы мужа. – Дата свадьбы будет объявлена в день, когда нашей невесточке исполнится двенадцать.
       - Я полюбил тебя с первого взгляда, и буду любить до гроба, - расшаркался Сидр.
       -  Береги себя, - напутствовала суженого практичная крестьянка.

          Сцена 10. Концертный зал во дворце примерно на 100 мест, заполненных мундирами, фраками и разодетыми дамами. На сцене оркестр и хор. Входит император под руку со Старкой, принцы и принцессы. Рюмка еще немножко хромает и опирается на руку служанки Рябиновки. Император: Дамы и господа! Сегодня мы наш концерт посвящаем нашему дорогому «Достоянию Империи» господину Гулливеру, который завтра на рассвете покинет нас, чтобы возвратиться на свою историческую Родину и воссоединиться с семьей. С болью сердечной мы расстаемся с вами. Желаем вам, дорогой господин Гулливер, счастливого плаванья и благополучного прибытия в Англию. Начинаем концерт. Сейчас хор и оркестр исполнит оду в честь господина Гулливера, написанную нашими лауреатами Бимберовской премии поэтом Портвейном и композитором Глинвейном. Дирижер Коктейль. Зал слушает стоя.
       Ода: Ода Гулливеру

Когда он к нам из-за морей приехал,
Мы думали, что он из дикарей,
Но он родным стал нашим человеком,
И оказался наших всех умней.

Его намного выше мы и толще,
А он во многом нас опередил,
Он знает и умеет много больше,
И многому народ наш научил.

Мы думали, что никого на свете
Разумней нашего народа нет,
Мы счастливы, что он тогда приехал,
Его народу шлём большой привет.

Ну а еще хотим ему признаться:
Дороже он для нас других имён.
Хоть нам и очень жаль с ним расставаться,
Желание его для нас закон.

Мы следовать хотим его примеру,
Поставим памятник ему на берегу,
Поём мы дружно славу Гулливеру,
И перед ним в огромном мы долгу.

        Затем солисты на клавесине, лютне, бамбуковой флейте и губной гармошке  в сопровождении барабана исполняют вариации на ту же мелодию (классика, джаз, рок). Потом начинаются танцы. Император танцует со Старкой, Сидр с Закваской. После этого  по знаку императора Закваска с подносом, на котором стоит Гулливер, становится у выхода. Все, проходящие мимо, начиная с императорской четы, низко кланяются ему. Принцессы посылают воздушные поцелуи. Он кланяется в ответ и прижимает руки к сердцу. Зал опустел. Закваска с Гулливером на руках уходит и закрывает за собой дверь. Слуги гасят свечи.
 
          









































                Третья серия: ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ТОНКИНЕ

        Сцена 1. Море спокойное. Светит солнце. Парусник «Добрая надежда» На носу Гулливер разговаривает сам с собой: - Я покинул Бробдингнег с чувством облегчения и радости. Относились ко мне при дворе императора Коньяка Тридцать второго великолепно. А Закваска любила меня как отца родного. Я тоже очень привязался к ней. Но я все время пребывания у великанов не мог отделаться от неприятного ощущения, что любой мальчишка может тебя ненароком или из озорства раздавить как козявку. В открытом море я почувствовал себя вольным, сильным и счастливым человеком. А через неделю меня подобрал английский корабль. Капитан поселил меня в своей каюте, еды и вина, которыми снабдил меня императорский  шеф-повар Аперитив, хватило на весь путь до Англии. Мы прекрасно провели время. Но дома меня ждало горькое разочарование. Моя жена, презрев христианский долг, сошлась с управителем моего имения и не пустила меня на порог. Дети отвыкли от меня, можно сказать, просто забыли меня и тоже не пожелали со мной встретиться. Я поселился у своего давнего друга, капитана «Доброй надежды» Джорджа Ллойда. Естественно, я охотно согласился плыть с ним в Вест-Индию на правах второго капитана и хирурга. Теперь я в своей стихии…
       К нему подходит Джордж Ллойд. – Мы приближаемся к берегам Тонкина. Пробудем здесь недельку-другую, пополним запасы, приобретем кое-какие дефицитные в Вест-Индии товары, отдохнем и снова в путь. Но делами буду заниматься я. Ты отдыхай и набирайся впечатлений. Каждый вечер встречаемся в портовой харчевне. Мы еще поживем на свете. Да хранит нас господь. Поет:
                Живет тем хуже, сам себе назло,
                Кто думает, что «лучше быть могло».
                Живет тем лучше, и тем легче дышит,
                Кто твердо знает: «хуже быть могло» (Новелла Матвеева).
           Кок подносит им высокие кружки. Они поют:
                В жизни живем мы только раз,
                Кто вечно будет жить из нас?
                Думать не годится, завтра что случится,
                В жизни живем мы только раз… (старинная студенческая песня).
            Капитаны чокаются и выпивают.

                Сцена 2. Гулливер бродит по шумному Ханою. Задумчиво постоял у озера в центре города, походил по старым узким улочкам, съел бун-ок, лапшу с улитками. Зашел в парадный комплекс, состоящий и пяти двориков. Хотел пройти по центральной дорожке, но стражник указал ему на боковую. Прошелся вдоль множества стел с выбитыми на них иероглифами, сгруппированных вокруг колодца. Стал накрапывать дождик, и он укрылся в помещении, крышу которого поддерживали драконы. Там перед статуями старца, видимо, очень важного, и четырех его помощников, пожилой человек ученого вида что-то объяснял четырем юношам. Отдельно, в нескольких шагах от этой группы стоял мальчик лет 13-14 в почтительной позе и внимал учителю. В лице мальчика проглядывались европейские черты. Завидев вошедшего без спроса Гулливера, мальчик по знаку учителя сделав несколько шагов навстречу, обратился к нему на ломаном английском: - Вы недавно приехали?
        - Вчера.
        - Откуда?
        - Из Англии.
        - Раньше в наших краях не бывали?
        - Нет. А кто тебя научил английскому?
        - Мой папа был голландцем, но говорил и по-английски. Два года назад его убили пираты. А мама китаянка.
        - Прими мои соболезнования. – Гулливер склонил голову.
        - Вы находитесь в Храме литературы. Здесь почти семьсот лет назад был открыт университет. На стелах выбиты имена его выпускников. Стелы появились больше двухсот лет назад. По центральной дорожке храмового комплекса ходил только император, по боковым – отдельно военные, отдельно гражданские чины. А этот зал церемониальный. Тут император и его приближенные перед алтарем Конфуция – учитель указал на статую главного старца - приносили жертвы. Конфуций больше двух тысяч лет назад. Мы последователи Конфуция и изучаем его наследие. Вы знакомы с учением нашего великого отца и учителя?
        - Имя слышал, а сути учения не знаю. В колледже, где я учился, его не преподавали.
        - Управлять государством, согласно учению Конфуция, должны благородные мужи во главе с государем – сыном неба…
        - Если считать благородными мужами родовую знать, так большинство стран живет по заветам Конфуция. А «сынами неба» были все властители – и египетские фараоны, и греческие тираны, и римские цезари. Но по тому, что они творили, можно заключить, что их небесным отцом был не Бог, а Сатана.
        - Благородный муж, - продолжал учитель, выслушав перевод и недовольно поморщившись, - это образец нравственного совершенства, личность, которая поведением утверждает нормы морали. Главная задача таких личностей – воспитать в себе и повсеместно человеколюбие, заботу родителей о детях, а потом детей о родителях, почтительность младших к старшим, справедливые отношения с окружающими. Конфуций  был решительным противником системы управления, основанной на законах. «Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок путем наказаний, люди будут стремиться всякими правдами и неправдами уклоняться от наказаний и при этом не будут испытывать стыда. Из всех преступлений самым страшным Конфуций считал бессердечность. Учитель призывал воспитывать людей на примерах добродетели и соблюдении ритуалов… он имел в виду культ предков и выдающихся граждан… Он странствовал по Китаю и пытался разъяснять свое учение простым людям и властям…
        - Пустые хлопоты. И чистейшая фантазия. Личности, о которых вы говорите, могут быть только в раю, точнее, не сами личности, а их души, покинувшие на земле грешные тела. А правители и подавно. Многие философы искали ответ на вопрос – кому вверить бразды правления государствами. Великий древнегреческий философ Платон… он тоже жил за две тысячи лет до нас… видел идеальное государство состоящим из трех сословий: высшего – философов, сословия воспитателей; сословия стражей-воинов и сословия кормильцев, крестьян и ремесленников. Все имущество,  включая женщин и детей, принадлежало государству. Я, правда, точно не знаю, кто и  как его распределял. И кто судил, если, скажем, кто-то из несознательных «кормильцев» захотел прихватить себе побольше или получше, иди если на одну женщину было несколько претендентов. И еще Платон не учитывал, что властолюбивый, сильный, волевой и коварный начальник стражей-воинов, на стороне которого военная сила, может, особенно после удачного завоевательного похода, поднять мятеж, философов, отказавшихся повиноваться, обезглавить и установить единоличную диктатуру, тиранию. У Платона было много последователей. Один умный и, казалось бы, практичный, прагматичный человек, поскольку занимал пост канцлера Англии, описал райскую бесконфликтную жизнь на острове Утопия. С тех пор такие прекраснодушные, оторванные от жизненных реалий мечты стали называть утопическими. Будучи католиком, он отказался присягнуть королю, как главе англиканской церкви, за что поплатился головой. Это было двести лет назад. На сто лет позже итальянец Кампанелла назвал свой рай земной, где все люди равны и счастливы под мудрым руководством учено-жреческой касты, Городом Солнца.
       А вот другой итальянец, современник казненного якобы за государственную измену англичанина-утописта, нарисовал реалистический, я бы даже сказал, натуралистический образ образцового государя. «Великий государь, - поучал он, - чтобы избежать гибели, должен прежде всего научиться искусству казаться добродетельным, но не быть им. Тому, кто хочет и может властвовать, все дозволено. И не надо бояться укоров совести за совершенные злодеяния. Надо помнить, что люди осуждают и мстят только за мелкие и средние обиды. А великие обиды отнимают у них силы для мщения. Нужно лишь научиться  скрывать явные улики. Настоящий государь должен быть одновременно львом и лисой: лев очень силен, но по неосторожности может угодить в капкан, а хитрая  лиса умеет обходить капканы…
        Во время этого монолога учитель нервничал, дергался, мотал головой и, не выдержав, заорал: - Убирайтесь отсюда вон! Немедленно.
       Он затопал ногами и замахал кулаками. Ученики бросились на Гулливера и вытолкали его за дверь.

            Сцена 3. Портовая харчевня забита до отказа. Только возле Джорджа Ллойда, сидящего рядом с молоденькой девушкой, еще два свободных места. Гулливер подошел к ним, но они его не заметили. Взоры всех присутствующих устремлены на сцену, где девушка исполняет «танец живота» в сопровождении маленького барабана и бамбуковой флейты. Зал бурно реагирует. Когда танцовщица, окончив номер, спустилась в зал, к ней потянулись десятки мужских рук, но она ловко увернулась и подошла к капитану.
       - Мистер Гулливер? – обратилась она нему на ломаном английском. Гулливер в ответ поклонился. – Меня зовут Рупия. Но это не настоящее мое имя. Настоящее знают только несколько человек, чтобы им не воспользовались злые духи.  А это моя старшая сестра Йена. Сегодняшний вечер и ночь я ваша А Йена принадлежит мистеру капитану. Он все оплатил. – Рупия кокетливо повернулась, как бы приглашая: «смотрите здесь, смотрите там, нравится ли это вам?» Гулливер показал, что осмотром более чем удовлетворен.
       - А кто вас научил английскому? – обратился он к двум сестрам.
       - Наш отец был голландским шкипером, но говорил по-английски.
       - А мама китаянка? – спросил Гулливер.
       - Да, - удивленно подтвердили девушки. А откуда это вам известно.
       - Ну, во-первых, в ваших красивых личиках проглядываются европейские черты. Во-вторых, твой танец не из здешних мест. Его родина Египет, а потом он распространился в Европе. А, в-третьих, - он сделал красноречивую паузу – мне это сказал мальчик, наверное, ваш брат  в Храме литературы.
        - Да, Тугрик, - подтвердила Рупия. - Он по знаку Зодиака Близнец – одаренный, умный, любознательный, имеет литературные наклонности. Он не вылазит из храма… А я Рак – терпеливая, заботливая, чуткая, темпераментная, чуткая, хозяйственная.  Буду хорошей женой…
        - А я Рыба, - склонная к самопожертвованию, состраданию, милосердию, добрая, - оценила себя Йена.
        - А если я родился в апреле? – спросил капитан.
        - Овен, - в один голос определили девушки. – Воин, начальник, предприниматель. Но иногда грубый, нетерпеливый, - добавила, смутившись, Йена.
        - А я в конце ноября…
        - Стрелец. Философ, с широким кругозором. Великодушный и справедливый…
        - А «но» есть?
        - Что-то есть от моего папы. Мы его очень любили, - туманно намекнула Рупия.
        Принесли суп с рисовой лапшой и кувшин с вином.  Гулливер и Рупия сели рядом.
        - Сколько тебе лет? – поинтересовался Гулливер у Рупии. – На вид ты еще совсем девочка.
        - Семнадцать. А Йене скоро девятнадцать. Она тоже танцует. Лучше меня…
        - А вы давно здесь?
        - Два года. Как без папы остались. До замужества мама тоже тут танцевала. Она говорит, что ублажать моряков, истосковавшихся по женской ласке – дело богоугодное.
        - Одна из самых древних профессий, - улыбнулся капитан, притянув Йену к себе. Он разлил в кружки вино и провозгласил: - За вас, мои славные крошечки. Чтоб вам повезло в жизни.
        - И вам тоже, - откликнулась Рупия. – Я чувствую, что сегодня нам повезло, мы попали в общество добрых, хороших, порядочных людей.
        - И щедрых, - улыбнулся капитан. – Вы хорошо зарабатываете?
        - Не жалуемся.
        - Еще бы. Товар что надо… - он погладил обратной стороной ладони  щечку Йены. - Ну, расскажите нам что-нибудь, как вам тут вообще живется.
        - Страна наша очень древняя, с высокой культурой, - начала Йена издалека. Она, эта культура, вбирала в себя все лучшее, что давали китайская и индийская. Из Китая пришла иероглифическая письменность.
        - Первым государем был Дракон, - вступила Рупия. – Он женился на Фее Ау-Ко, которая родила императору мешок с сотней яиц. Из них вылупилось сто детей. Пятьдесят из них последовали за отцом в море, а пятьдесят остались с матерью в горах…
        - Два тысячелетия страна жила под властью китайцев, а восемь веков назад мы обрели… завоевали самостоятельность. Свобода развязала людям руки. Росли города, развивалась торговля, - подключилась Йена, заметив на лице капитана гримасу неудовольствия.
        - Уже началась ссора, - прервала она себя, указав глазами на стол в дальнем углу зала. – Пока словесная, но скоро дойдет до драки, а потом и поножовщины. Без этого редкий день проходит. Пошли отсюда. – Она потянула капитана за рукав. Четверка выбежала на улицу. Гулливер потянулся и радостно вдохнул свежий воздух. Они прошли, взявшись за руки, к озеру, где было в разгаре народное гулянье. Там царила атмосфера праздника. Люди выглядели довольными и беззаботными. Они веселились как дети, наблюдая за танцорами, изображающим павлина, фазана, лодку, плывущую по воде (весло заменяла палка из тростника) в сопровождении барабана и однострунного инструмента (донбао, как пояснила Йена). Затем появился танцор с кувшином, в который зрители стали бросать монеты. С кувшином на голове исполнитель кланялся, подпрыгивал на коленях, но ни одна монета не вывалилась. Потом на площадку выплыли шесть стройных девушек в красочных длинных платьях с веерами в руках. Увидев Рупию и Йену, они жестами пригласили их поучаствовать в номере. Те с разрешения кавалеров присоединились к ним.
       - Древнегреческие гетеры умели не только удовлетворять похоть своих клиентов, но и обслуживать их духовно, - задумчиво произнес Гулливер, наблюдая за плавными изящными движениями сестер. – Как и японские гейши. А слово «метресса» означает не только «содержанка-наложница», но и «хозяйка». Моя бывшая жена снаружи выглядела добропорядочной дамой, а внутри оказалась червивой. А наши крошки, мне кажется, наоборот, снаружи выглядят распутницами, а внутри – честные, добродетельные и порядочные. И очень «вкусные».
      - Еще не вкусили, - улыбнулся капитан. – Только пригубили. А в общем я с вами согласен. Вы человек свободный, она обещала быть хорошей женой… Вытащить девушек их этой припортовой клоаки – дело богоугодное. Если попросите расчет – я готов. Экипаж пока, слава Богу, здоров. Какое-то время обойдемся без врача.
       Девушки, протанцевав, вернулись к солидным кавалерам. К ним подошла женщина и что-то сказала им на своем языке.
       - Сегодня в харчевне один моряк убит и один ранен, - перевела Йена. – Пираты бесчинствуют, сладу с ними нету, у них сила и деньги.
       - Надо их мочить в сортире, - безапелляционно заявил капитан.
       - Пиратство – одна из древнейших профессий, - вздохнул Гулливер. - С появлением морской торговли появилось и пиратство. Пираты поставляли на рынки ценности, золото и рабов. У Гомера много упоминаний о морском разбое. При этом пиратство не осуждалось, оно как бы считалось нормальным промыслом. Как и разграбление захваченных городов победителями. Только разразившаяся буря и крушение корабля спасло Одиссея от рабства. Знаменитые этруски были заядлыми пиратами. Римляне изобрели абордажный мостик. Пираты были мощной и привлекательной силой. Попойки с музыкой и песнями после удачных операций, красивые и покорные пленницы, красивая вольная жизнь. Удаль, риск, ловкость, легкая нажива – все это влекло к ним молодежь. Человек по природе своей – хищник, поэтому учение Конфуция, как и Платона и их последователей - в основе своей ложно. Многие цари использовали пиратов против свих врагов… В плену у пиратов побывал сам Гай Юлий Цезарь. И заплатил за свое освобождение огромный выкуп. А потом собрал флот, напал внезапно на безмятежно спавших своих обидчиков и перебил их… Око за око, зуб за зуб – в этом великая мудрость... Недавно судьба забросила меня в страну великанов. Ее жители были выше и тяжелее меня в среднем в двенадцать раз. Они носили меня в кармане. Их страна со стороны суши ограждена от остального мира цепью действующих вулканов, а со стороны моря – острыми подводными скалами. Они не боятся набегов соседей. Они даже не знают, есть ли у них соседи. Они могут себе позволить не иметь армии, а для поддержания порядка иметь только Добровольную народную дружину без отрыва от производства. А на нашей грешной земле я бы для начала ввел обязательное обучение всех моряков и купцов японским боевым искусствам…
      - Вы очень устали, вам надо отдохнуть. Может быть уже пойдем ко мне… - Рупия участливо приложила ладонь ко лбу Гулливера, он нежно сжал ее ладонь своей. – Пожалуй, - охотно согласился он. Они, взявшись за руки, медленно двинулись. Йена с капитаном последовали за ними.

           Сцена 4. Лужайка перед больницей. Гулливер и Рупия в ожидании владельца, который сейчас оперирует очередного пациента, сидят на пнях. Гулливер, продолжая ранее начатый рассказ: - Достаточно сказать, что три тысячи лет назад в Индии хирурги использовали более ста разновидностей инструментов. У меня их на корабле порядка тридцати. Индусы делали довольно сложные операции, в частности, кесарево сечение. В те времена существовал обычай ворам и другим преступникам отрезать носы. Так хирурги научились не только восстанавливать этот орган, но и делать его красивее, чем он был. Древние люди умели останавливать кровотечения, ампутировать конечности, удалять камни из мочевого пузыря, кастрировать… Римские хирурги достигли больших успехов в лечении колотых и резаных ран. В армии и в гладиаторских школах неизменно находились хирурги. В одной из гладиаторских школ практиковал великий Гален, придворный врач императора Марка Аврелия. Он написал много классических для того времени трудов. Только через тысячу триста лет великий Андреас Везалий обнаружил у Галена больше двухсот ошибок… немудрено, Гален изучал анатомию человека в основном на свиньях и быках… и исправил их, за что едва не поплатился жизнью. Он был придворным хирургом при испанском короле Филиппе Втором и, вопреки запретам церкви, для науки вскрывал трупы. Он излечил принца Дона Карлоса, сделав ему трепанацию черепа, вопреки запрету отца, фанатичного католика. Инквизиция приговорила его за это к смерти, но, по ходатайству короля, заменила костер паломничеством в Иерусалим. Однако на обратном пути из Иерусалима он погиб при кораблекрушении…
        Из двери больницы вышел пожилой человек и остановился у порога. Рупия поднялась и за руку подвела к нему Гулливера.
        - Господин Алтын, - начала она, низко склонив голову. – Это мой суженый. Его зовут Лемюэль Гулливер. Он англичанин, моряк и хирург. Прибыл сюда на корабле «Добрая надежда» по дороге в Индию. Собирался пробыть здесь недели две, но, повстречавшись вчера со мной, решил остаться жить здесь. Жить со мной. Мы уже провели вместе первую брачную ночь и остались очень довольны друг другом.
        - Он тебе в отцы годится, - пробурчал Алтын, глядя в сторону.
        - Отцу Конфуция, как вы знаете, было 63, а его матери – 17. У нас меньше разница, - парировала бойкая Рупия. – Он очень опытный хирург. Он хотел бы, чтобы вы дали ему возможность продемонстрировать вам свое мастерство. И, если он вам подойдет, остаться работать у вас… в качестве вашего помощника.
        - У меня хватает помощников и учеников. Мне помогают три сына. Больше мне не нужно. – Алтын церемонно поклонился и вернулся в больницу.
        - Боится конкуренции, - определил Гулливер.
        - Наверное, - согласилась Рупия. – А, может, не хочет делиться своим секретом: он больных перед операцией усыпляет. Что-то пробормочет, руками поводит – и человек засыпает. Сам боли не чувствует, и врачу не мешает.
        - Старо, как мир. Когда Господь Бог удалял у Адама ребро, чтобы из него смастерить Еву, он тоже усыпил пациента.
        -   Ну что ж, - решительно вскинула голову и махнула рукой Рупия, - постараемся обойтись без него. Откроем свою больницу. Кое-какие сбережения у нас с Йеной есть, если не хватит – попросим взаймы у владельца харчевни. Под хороший процент. Будешь вроде для начала состоять при харчевне и лечить раненых там моряков. Работы тебе хватит. Сегодня же перевезем сюда твои инструменты. Пошли.
        - А почему Алтын на меня не смотрел во время разговора, - спросил Гулливер, не двигаясь с места.
        - Здесь так принято. Чтоб не сглазить.
        - Ну, Бог ему в помощь. И нам… Итак, - вперед за инструментами. – Они, взявшись за руки, направились в сторону порта.

                Сцена 5. Четырехвесельная двухпарусная шлюпка приближается к кораблю «Добрая надежда». На веслах Гулливер и Рупия. Радость переполняет их. Гулливер поет:
                Как долго ждал я этой встречи,
                В скольких морях пришлось мне плыть.
                Теперь готов с тобой навечно
                Я боль и радости делить.

                Тебя во сне я часто видел,
                Вчера в харчевне повстречал.
                Блаженство рая мне открылось,
                Здесь обрету я свой причал.

                Я верю, что с тобою рядом
                Смогу я горы своротить.
                До гроба ты моя отрада,
                Огни нам светят впереди.

        Но как только они ступили на борт, были тут же схвачены, повалены и связаны. На судне хозяйничали пираты. Появился атаман. Пираты уложили Гулливера и Рупию на спины рядышком, лицами к атаману.
        - Ваша судьба будет зависеть от того, как мы с капитаном договоримся насчет выкупа. Твой отец, Рупия, был неплохим моряком и коммерсантом. Но много о себе возомнил, держался гордо, высокомерно. Был несговорчивым. И покоится на дне морском с камнем на шее и веревками на руках и ногах. Теперь ты наша заложница. А вы, чужестранец, производите впечатление джентльмена. Мы подумаем, может быть, завтра отправим вас под честное слово за капитаном. Наши люди вчера следили за ним. И когда он заключал торговые сделки, и когда платил за сестер-красоток. Щедро платил. Это вселило в нас добрую надежду, что с ним можно договориться. Ваши восемь матросов и помощник капитана, которых вы тут оставили на дежурстве, сидят связанные и запертые в трюме. Если не дадите честное слово джентльмена, или попытаетесь его нарушить, всех постигнет судьба господина Гульдена, оставившего сиротами троих детей. А пока до утра господина доктора в трюм, а эту крошку ко мне в каюту.
        - Конфуций учил, что мудрый человек не должен делать другим того, чего он не желает, чтобы ему сделали, - вкрадчиво проговорила Рупия.
        - Поговорим в каюте, - оскалился атаман, дал знак пиратам и ушел.
        - Смирись, не сопротивляйся, - приказал Гулливер. – Мы должны выжить. Бог нас не оставит.
         По два пирата подняли пленников и унесли в разные стороны.

                Сцена 6. Трюм. 9 членов экипажа сидят обреченно на полу со связанными руками и ногами. Между ними бегают крысы. Гулливера тоже туда спустили, связав только руки и ноги.
        - О, а вы как сюда попали? – удивился помощник капитана.
        - По неосторожности…
        - И зачем я только согласился, - запричитал молодой матрос. – У меня дома невеста осталась. Думал заработать…
        - А я в карты проигрался, нечем было долг заплатить.
        - А мне просто захотелось дальние страны повидать…
        - И мне… Капитан так интересно рассказывал… и еще деньги обещал приличные. А завтра нас всех утопят…
        - Не унывайте, ребята, - постарался утешить их Гулливер. Если б вы знали, в каких переплетах мне пришлось побывать., сколько раз смерти в лицо смотрел… Пока дышим – не все еще потеряно. Надежда умирает последней. Давайте споем.
        Гулливер запевает старинную английскую песню. Ему подпевают сначала помощник капитана, потом постепенно подключаются остальные. С последними словами песни в трюм влетает Рупия с коротким окровавленным японским ножом тонто в руках.
        - Я его зарезала. А другие пираты напились и спят. – Она быстро разрезала веревки на руках и ногах пленников и они, мешая друг другу, стали выбираться наверх.
        - Тише. Спокойно. Все успеем. – Гулливер навел порядок, а сам поднялся последним. Они уже почти достигли борта, но пираты проснулись и преградили им путь. Только Гулливеру удалось увернуться и прыгнуть в шлюпку.
        - Не сопротивляйтесь. Ложитесь ничком,  -  скомандовал он. – Скажите, что я скоро приеду с капитаном. Мы за ценой не постоим. Просите не трогать вас до нашего приезда. Рупия, будь умницей, я очень тебя люблю.
        Гулливер налег на весла, но вдруг земля содрогнулась, огромная волна накрыла «Добрую надежду» и другие суда. А шлюпку подбросила, закрутила и унесла в море. А там она попала в мощное морское течение. Попытки Гулливера с помощью весел и парусов изменить направление движения не дали результата.

            Четвертая серия: ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ЛАПУТИИ

       Сцена 1. Шлюпку прибило к берегу. В состоянии крайней усталости, с трудом поднявшись, еле передвигая ноги, Гулливер сошел на берег, плюхнулся на траву и смежил веки. Но почувствовав направленный в его лицо яркий луч света, открыл глаза и от удивления и ужаса весь сжался, как бы намереваясь врыться в землю. Почти прямо над ним на высоте примерно полумили в небе плавал огромный остров эллипсовидной формы, площадью десятка два квадратных миль и высотой примерно триста ярдов. Остров по высоте разделен на три яруса. Первый и третий наглухо обшиты и выкрашены в голубой цвет. По периметру среднего тянется лоджия, на которой толпились люди. Они показывали руками на Гулливера и что-то кричали. В следующий миг ослепительно яркий луч снова полоснул по глазам Гулливера, и он потерял сознание. Остров опустился почти до земли, на нижней его поверхности с нарисованными облаками раскрылись створки, оттуда на землю спрыгнули два человека с носилками. Они уложили Гулливера на носилки и поднесли к зияющей шахте острова. Оттуда им спустили четыре каната с кольцами, они  продели в кольца ручки носилок, а сами обхватили канаты и поджали ноги, как люди, собирающиеся взбираться по канату. Носилки вместе с сопровождающими уплыли в шахту и створки закрылись. Остров стал медленно набирать высоту.

        Сцена 2. Приемная перед кабинетом короля. Диваны, ковры. По периметру потолка неоновые лампы. В помещении, помимо входной двери, имеются еще две двери с двумя стражниками у каждой. В качестве оружия они держат в руках трубки. За столом из красного дерева восседает важный генерал. На его мундире изображено Солнце, Луна в различных ее фазах, 7 планет (Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран – о последнем в Европе еще не знали, поэтому эта планета выделена другим цветом) на фоне звездного неба. На столе настольная электролампа с абажуром. Слуги в рабочих комбинезонах вносят носилки со спящим Гулливером в сопровождении врача с кожаным саквояжем в руках. Генерал вынимает из ящика стола микрофон, что-то произносит, выслушивает ответ и дает знак врачу. Тот открывает саквояж, достает флакончик, открывает, смачивает ватный тампон и подносит к носу Гулливера. Гулливер открывает глаза. Слуги поднимают его и усаживают на диван. Гулливер показывает мимикой, что очень хочет пить, врач достает из саквояжа бутылку, объемом примерно в пинту (0, 5 л), ударом ладони выбивает пробку и протягивает Гулливеру. Тот жадно выпивает и показывает, что напиток ему очень понравился. Затем расхрабрившийся Гулливер показывает, что очень хочет есть, но врач руками и лицом показывает, что с этим надо потерпеть, достает еще один флакон, новым ватным тампоном протирает лицо и руки Гулливера, причесывает его и дает знак генералу: можно впускать. Генерал дает команду стражникам, один из них нажимает кнопку, открываются створки наружных, а затем еще одних внутренних дверей. Гулливер с удивлением следит за этими операциями. Генерал церемонным поклоном и руками приглашает Гулливера пройти в кабинет. Тот с трудом поднимается, но, простояв минуту, усилием воли расправляет плечи, гордо вскидывает голову и довольно твердым шагом входит. Двери  за ним закрываются.

                Сцена 3. Кабинет короля. Монарх сидит в расстегнутом камзоле на мягком стуле с циркулем в руках. Стол размером примерно три на шесть ярдов завален картами, раскрытыми книгами и разными металлическими инструментами. В центре стола возвышается глобус диаметром примерно два фута. Вокруг стола восседают 12 вельмож и ученых. У всех озабоченные и недовольные лица, словно появление пришельца оторвало их от решения интересной и трудной задачи.
        - На каком языке вы говорите? - спросили его поочередно вельможи на французском, русском и испанском языках, как бы выполняя неприятную, скучную миссию.
        - На всех трех плюс немецкий, хинди и английском, - с достоинством поклонился Гулливер. Лица присутствующих удивленно вытянулись.
        - Ваше имя и профессия? – спросил король на испанском.
        - Лемюэль Гулливер. Врач и моряк.
        - Точнее.
        - Хирург и капитан корабля.
        - С чем и откуда к нам пожаловали?
        - Я живу в Англии. А сейчас к вам из Тонкина. Я плыл от своего корабля «Добрая надежда» в шлюпке к берегу, но налетевший тайфун унес шлюпку в море, а мощное стремительное течение, о котором я раньше ничего не знал, прибило ее к вашему берегу. Я чудом спасся.
        - Вы считаете себя образованным человеком? – спросил король.
        - Я учился в колледже, много путешествовал, много читал… - пожал плечами Гулливер.
        - Могут ли камни падать с неба? – стал экзаменовать пришельца король.
        - Я этим вопросом не занимался, но наши ученые, как я слышал, отрицают такую возможность.
        - Я уважаю мнение ваших ученых, - иронично сощурился король. – Но должен сообщить вам, что наш остров построен из железоникелевого сплава, добытого из множества упавших с неба больших камней.
        - У меня нет оснований вам не верить, Ваше Величество. Когда я вернусь на родину, я доложу об этом на заседании Лондонского Королевского общества. Но я думаю, что само существование летающего острова их удивит больше, чем материал, из которого он сделан.
         - Я так не думаю. В Ветхом Завете сказано, что Ковчег Завета «сам нес тех, кто нес его». Наш остров отличается от Ковчега только размерами. А еще ваши ученые утверждают, что лампа не может гореть без фитиля. Правильно?
         - Да, Ваше Величество.
         Король нажал кнопку выключателя, и загорелись неоновые лампы под потолком по периметру кабинета.- Что вы на это скажете?
         - Я побывал в стране лилипутов, где я мог носить местных жителей в кармане. Я побывал  в стране великанов, где местные жители носили меня в своих карманах. После этого я уже ничему не удивляюсь. Когда я вернусь на родину, я об этом тоже поставлю в известность наших ученых.
         - Вы очень хорошо владеете собой. Вы мне положительно нравитесь. А сколько планет в солнечной системе?
         - Пока шесть, Ваше Величество.
         - Это «пока» делает вам честь. Мы открыли седьмую. А как вы думаете, могут быть открыты новые планеты?
         - Познанию нет предела.
         - Совершенно с вами согласен. Но вы утеряли многое из того, что знали наши и ваши предки. У вас считают, что больше двух тысяч лет назад были сожжены все сочинения философа Протогора. Та же участь постигла в Китае наследие великого Конфуция.
         - Не совсем так, Ваше Величество. Я имел случай побывать в Храме литературы…
         - Жалкие крохи, - пренебрежительно махнул рукой король. - У вас считают, что когда Юлий Цезарь поджег египетский флот в гавани Александрии, огонь перекинулся на город и уничтожил большинство книг знаменитой библиотеки. А то, что осталось,  позднее уничтожили арабы. У вас считают, что в Карфагене после разрушения его римлянами из пятисот тысяч томов тамошней библиотеки уцелел один лишь манускрипт. У вас считают, что полтора века назад испанцы уничтожили все бесценные свитки народа майи. Так я вам могу доложить, что очень многое из того, что у вас считают навсегда утерянным, нашим предкам удалось спасти, и оно хранится в наших архивах. Это удивительный и неповторимый кладезь знаний и мудрости. И мы им широко пользуемся.  Но очень любопытных мы не любим. Кое-кто пытался тайком от меня туда пробраться. Предупреждаю вас – у нас есть неведомое вам оружие: испускаемый им  пучок света в миг превращает приговоренного в кучку пепла. Для наших подданных у нас есть два вида наказания: штраф и смерть. Тюрем у нас нет. Для приблудных только один… Так что вспоминайте про нашу праматерь Еву и гоните от себя подальше Змия-искусителя… Это я так, на всякий случай. Вы производите на меня впечатление порядочного человека… Ладно, идем дальше. Каких вы знаете выдающихся астрономов?
         - Ну, Тихо Браге, Иоганн Кеплер, Галилео Галилей…
         - А как вы считаете, Кеплер в самом деле убил Тихо Браге?
         - Я при том не присутствовал. Но если исходить из посылки: кому выгодно? – допускаю, что убил, точнее, отравил.
         - Но это же грех.
         - Это с какой стороны смотреть, Ваше Величество. Браге не допускал Кеплера в свои бесценные архивы. А сам своими таблицами пользовался неправильно. Кеплер понимал, что прав не Браге, а Коперник. После того, как Браге ушел из жизни, Кеплер, воспользовавшись его материалами, сформулировал свои знаменитые законы. То есть, получается, что Кеплер убрал препятствие, стоявшее на пути прогресса. То есть во имя Челоаечества. Это грех?..  Между прочим, необыкновенно яркая звезда, по которой волхвы  напророчили рождение Мессии в Вефлиеме, по вычислениям Кеплера, представляло собой соединение Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб. Так была установлена дата рождения Христа. Без архива Браге он этого сделать не смог бы. А если бы вдруг в библиотеке Браге случился  пожар?.. Но я отвлекся. Извините… Я хотел сказать, что  примеров разрешения научных споров ненаучными методами много. Вот один из них. В Испании состоялся публичный диспут, касающийся решений уравнений четвертой степени. Чисто научный спор. Свои научные шпаги в этом диспуте скрестили некий математик и сам Великий Инквизитор. В открытом честном поединке победил математик. Его оппонент признал свое поражение. А на следующий день отправил того математика, как еретика, на костер. Грех?.. Галилей, как вы, наверное, знаете, тоже не избежал страшного суда инквизиции… Я, как и Кеплер, верующий протестант, - продолжал он, получив поощрительный кивок короля. – Я знаю десять заповедей и стараюсь им следовать. В том числе и шестую заповедь, записанную на скрижалях Моисея: «не убий». Но другие протестанты и католики доказывали друг другу свою правоту в тридцатилетней войне. А Варфоломеевская ночь… Моисей, увидев поклонение Золотому тельцу, приказал левитам убивать ослушников. Вся история человечества – сплошное насилие. То есть, грех на грехе сидит и грехом погоняет. Благородство учений Сократа, Платона, Сенеки, Конфуция и других мечтателей осталось только на бумаге. Овидий написал: «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь». Это в природе человека. Из всего сказанного напрашивается вывод: прежде, чем винить кого-либо в грехопадении, надо сначала установить точно, какой смысл мы вкладываем в понятие «грех». Извините меня, Ваше Величество, за мою длинную и, может быть, не очень вразумительную речь. Я моряк и врач, а не дипломат.
       - Можете меня называть просто Шампиньон, - откликнулся Король. – Величество – это для моих наземных подданных.  А в воздухе мы обходимся без чинопочитания. Тут мы коллеги-единомышленники.
       - А что вы думаете о возможности существования дыр во времени, через которые можно проникать в другие миры? Мы об этом толковали перед вашим появлением – с изрядной долей яда произнес вельможа, сидящий по левую руку от короля, видимо, уязвленный благосклонностью монарха к приблудному чужеземцу.
       - Меня больше беспокоят дыры в моей одежде. Кроме того, я двое суток, пока меня несло бешеное  морское течение, не ел, не пил и не спал.
       - Это дело поправимое, - дружески кивнул король. – Головач вас проводит в ваши покои.
       Поднялся относительно молодой человек ученого вида.
       - Примите, Ваше Величество Шампиньон, мою сердечную благодарность за доброе, пока ничем не заслуженное отношение к несчастному страннику. – Гулливер церемонно поклонился, Головач взял его об руку и оба, пятясь, подошли к двери. Тотчас створки двери перед ними разъехались.

                Сцена 4. Большая комната. Красивый стол, стулья, кровать, прикроватная тумбочка, трельяж. Входят Головач и Гулливер.
        - Вот ваше жилище, - не без гордости широким жестом показал провожатый. -Чувствуйте здесь себя, как дома. Не угодно ли принять душ или ванну? – Он открыл белую дверь в современный санузел.
        - Спать, - произнес Гулливер. Видно, что силы его оставляют.
        - Да, конечно, Но все-таки сначала немножко перекусим. – Он нажал кнопку на прикроватной тумбочке. И почти сразу появился слуга с подносом. Головач взял с подноса бутылку, влил ее содержимое в бокал и протянул Гулливеру. Тот выпил и удивленно воскликнул: - О, усталость уходит. Что это?
        - Энергетический напиток. Злоупотреблять не надо, но в исключительных случаях…
       Между тем, слуга выставил на стол съестное: кусок говядины в виде ромбоида, баранью лопатку в виде равностороннего треугольника, пудинг в форме циклоида. Хлеб слуга нарезал в виде конусов и других геометрических фигур.
       - Зачем этот парад геометрии? – презрительно сощурился Гулливер. – Кому он нужен и на кого рассчитан?
       - На детей, мистер Гулливер. Чтоб привыкали с малых лет. Кроме того, не надо забывать, что геометрические фигуры – это не только то, что ограничивает какие-то площади или объемы, но и глубокие философские символы. Например, треугольник. Что он собой выражает? Триединую природу Вселенной: Небо, Земля, Человек. Отец, мать, ребенок. Тело, душа и дух венца творения. Равносторонний треугольник символизирует совершенство, законченность. Не буду утруждать вас комбинациями из треугольников… Так у нас дети постепенно постигают философские премудрости, приобщаются к вечным истинам.
        Гулливер больше ничего не спрашивал, молча жевал и запивал  мясо вином.
        - А почему вы не спрашиваете, откуда наш остров берет подъемную силу? У всех иноземцев это обычно первый вопрос, - прервал молчание Головач.
       - Я по совету вашего короля прогнал Змия-искусителя.
       - Я преклоняюсь перед вашей выдержкой, мужеством и мудростью. Но скажу вам честно – мы сами не знаем. В инструкции, которая вручается каждому новому монарху после его венчание на царство, сказано, что если кто-то вздумает проникнуть за обшивку нижнего яруса, то вырвавшиеся оттуда невидимые лучи уничтожат все живое на много миль вокруг. И еще там сказано, что этого непонятного горючего хватит ровно до момента гибели нашей цивилизации, которую мудрецы майи предрекают через триста лет. А свет нам дают солнечные батареи, расположенные на крыше острова. Как и вентиляцию, горячую воду и другие удобства. Это уже творение наших рук, хотя и не без подсказки древних мудрецов и умельцев. Управление движения острова очень простое: руль, несколько ручек, кнопок, педалей. И есть контроль: если рулевой действует правильно, из репродуктора льется приятная мелодия. Если ошибается – звучит какофония. До недавнего времени водителем острова был сам король. А недавно его старшему сыну исполнилось шестнадцать, и рулить островом стал он. Пока ни одного сбоя не было. Ну, не буду вас больше утруждать. Отдыхайте. Еще успеем наговориться… - Головач вежливо откланялся и удалился. Гулливер сбросил башмаки и камзол, растянулся поверх одеяла на кровати и тут же провалился в сон.

                Сцена 5. Гулливер продолжает спать. Комната залита мягким светом от неоновых ламп. У его кровати сидит красивая пышная блондинка лет 35 в домашнем халате и своей холеной рукой поглаживает руку Гулливера. Гулливер открывает глаза.
       - Здравствуйте, мистер Гулливер, - ласково обратилась к нему женщина по-русски, улыбаясь и не снимая своей руки с его.  – Меня зовут Лаковица. Я королева Лапутии. Но, кроме того, что я королева по должности, супруга короля страны, я еще у нас бессменная Королева красоты. У нас каждый год проводятся вселапутские конкурсы. Призы фактически распределяю я. Себе беру первый. Возражений пока не поступало. Королевством тоже управляю я. Король мне создает условия. В частности, он раз в 4-5 лет публикует сводки о движении комет. И у него всегда получается, что скоро в нашем полушарии на Землю упадет комета или большой болид, которые вызовут страшные разрушения, пожары и наводнения. Он обещает всех подданных, которые будут вести себя смирно и нас слушаться, укрыть в летающем острове и увезти подальше от места катастрофы. А недовольных, ропщущих или чем-то запятнанных грозит отдать на волю стихии. Тех, кто знает о «грехах» ближних, но не доносит – тоже оставит на погибель. Пока исправно доносят. Часто жена на мужа, сын на отца. Это позволяет нам экономить на полиции и тюрьмах. А сотня гвардейцев, вооруженных нашим чудо-оружием, избавляет нас от необходимости содержать большую армию. Секрет «греческого огня» нам тоже известен… Я, кроме лапутского, знаю еще четыре языка – испанский, хинди, французский и русский… по числу моих детей. У меня трое сыновей и дочь. Отцом старшего, шестнадцатилетнего Опенка был испанский идальго, годовалой  Краснушки – русский купец удалой молодец Никита Афанасьев. Моих бой-френдов мы выбираем вместе с королем. Я сожительствую с каждым из них (только с одним, никаких левых интрижек!)  примерно два года. Когда нашему ребенку исполняется год, и врачи свидетельствуют, что в его физическом и умственном развитии отклонений нет (если бы обнаружились, его отец поплатился бы головой), мы вывозим отслужившего свой срок любовника в море, спускаем в шлюпке на воду милях в 20-30 по ходу корабля под соответствующим флагом, дожидаемся, пока его подберут и… с глаз долой – из сердца вон. С Никитой мне очень не хотелось расставаться, но он тут написал трактат «По морям, по волнам» и спешил отвезти его своему царю Петру.
      - А как же король?.. – не утерпел Гулливер. Он приподнялся на локте, изображая крайнюю степень удивления.
      - Очень просто, - махнула рукой Лаковица. – Мой Шампиньон  по-ученому именуется мужчиной нетрадиционной ориентации. Мы с ним рядышком сидим только на официальных приемах в Тронном зале. Ну, еще встречаемся, когда надо по делу. В остальное время живем каждый своей жизнью. Пока вы спали, мы с ним выбрали вас в отцы моего будущего ребенка. И вот я уже час сижу здесь в ожидании вашего пробуждения… - Не вздумайте отказываться, - повысила королева голос, уловив непроизвольное движение руки Гулливера, попытавшейся освободиться от прикрывающей ее ладони Лаковицы. – Это будет страшное для нас оскорбление со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тем более, что я, как видите, не совсем дурнушка. И в любовных играх поднаторела. Я вам обещаю – не пожалеете…
       - А почему вы выбираете себе сексуальных партнеров из иностранцев? Это же непатриотично. Вы же рожаете принцев, продолжателей династии. У вас что, нет подходящих мужчин?
       - Есть. И еще какие! Вы видели стражников в приемной короля? Это настоящие буйволы. Но… Для своих я должна выглядеть недосягаемой и недоступной недотрогой, строгой, но справедливой владычицей. А в моменты близости я становлюсь мягкой и покорной. Я отдаюсь, я играю подчиненную роль, подыгрываю основному игроку. Так он же и после этого будет считать себя моим владыкой, даже если и не будет этого на людях показывать. А иностранцы мои гости, а не подданные. Я для них не владычица, а радушная хозяйка. И… дама, приятная во всех отношениях, желающая и умеющая доставить мужчине райское наслаждение. А порой еще и учительница… Надеюсь, вы скоро убедитесь в моей правоте. Но инициатива должна быть за мужчиной. Мне негоже самой прыгать к вам в постель. Вы должны меня туда затащить силой. А я немного посопротивляюсь. Но это чуть позже. А сейчас – в душ. Пошли, я приобщу вас к достижениям нашей цивилизации… как наследницы предшествующих. И потру вам спинку. – Лаковица протянула к Гулливеру руки, как бы намереваясь помочь подняться, подвела за руку к двери санузла, включила свет и открыла дверь. Гулливер посторонился, пропустил даму вперед, прошел за ней и закрыл за собой дверь.

                Сцена 6. Гулливер и Лаковица за завтраком в комнате Гулливера. Стол уставлен различными яствами. Королева беременна. Она влюбленно смотрит на сотрапезника, то и дело нежно прижимаясь к нему.
       - Сегодня знаменательный день. Ровно полгода назад я впервые увидела тебя и, как говорится, сразу прикипела. С того дня для меня нет на свете человека более дорогого, любимого и желанного. Мне никогда ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Я безмерно счастлива, хотя знаю, что ты меня не любишь, может быть, даже презираешь и мечтаешь вырваться из моих объятий. Правильно я понимаю?
       - Не совсем. Я действительно не могу забыть мою Рупию, но ее, скорее всего, уже полгода нет в живых. Здесь я нашел если не счастье, то прибежище, покой. Хотя, должен тебе честно признаться, покой, тихая заводь – это не для меня. Меня влечет море. Бури, штормы, опасность, приключения. Это мне каждую ночь снится. Без этого я рыба, выброшенная на берег. Из-за этой своей страсти я лишился семьи. Я не создан для семейного блаженства. И я не бабник.
       - Ладно. Сколько мужчин  посчитали бы за счастье припасть к моим ногам, хоть на день, хоть на час удостоиться моего внимания. А к тебе я сама набиваюсь в подстилки. Рядом с тобою я мягкая и покорная.  Я – королева Лапутии и королева красоты. Я - владычица огромного архипелага и уникального, единственного на планете летающего острова. Я –  могущественная обладательница чудо-оружия, способного испепелить все живое и неживое. Я, презрев женскую и королевскую гордость, вымаливаю у тебя крохи неискреннего тепла и ласки.  Но ты и дорог мне такой. И я не теряю надежды, что стерпится – слюбится. – Лаковица горестно вздохнула. - Сегодня мне по плану предстоит инспекторское посещение Академии прожектерства на одном из подвластных нам островов. Расставание с тобой для меня маленькая смерть. Ты не откажешься меня сопровождать?
      - Как прикажешь…
      - Опять «как прикажешь». Я к тебе, как говорится, душой и телом. А ты… Что поделаешь? Мне пока достаточно того, что я обожаю тебя. Что у нас будет мальчик… Наши специалисты умеют это определять… Наши специалисты научились превращать сильных и энергичных людей в тупых и безвольных.  Но заставить одного человека  безоглядно, безумно полюбить другого человека, если у него душа не лежит, они пока не умеют. Смирись, гордый человек…
      У нас на каждом острове есть своя Академия прожектерства. Мой Шампиньон - страстный поклонник и покровитель ученых и изобретателей. Он дает им налоговые льготы, премии, звания. Поэтому у нас на полях, фермах и мастерских работают в основном женщины. Они же дома кашеварят и воспитывают детей. А мужчины – или в начальниках ходят, или изобретают. Изобретают все, что угодно, от вечного двигателя до технологии получения из экскрементов исходных продуктов. И обещают златые горы и реки, полные вина. Между прочим, есть предложения повернуть реки вспять, чтоб они текли не с гор в море, а с моря в горы. И при этом крутили турбины и мельницы. Обещают снимать урожай чуть ли не каждый месяц. Овощи, фрукты, свиньи, козы, куры – сплошные рекордистки. Впрочем, встречаются и очень дельные, полезные и перспективные предложения. И не только копирующие достижения предков, но и во многом их превосходящие. Может, и для себя что-то интересное почерпнешь. Итак, минут через двадцать будь у спускового люка. До встречи, ненаглядный мой. – Лаковица послала Гулливеру воздушный поцелуй и грациозно выплыла из комнаты.

                Сцена 7. Остров зависает над берегом, на его  днище раскрывается люк, оттуда на канатах спускаются кресла с навесами. Два сановника в ярких парадных одеждах делают попытку помочь Лаковице сойти на землю, но Гулливер их опережает. Встречающие застывают в угодливой позе. На почтительном расстоянии выстроились стражники, а за ними зеваки в тряпье.
       - Знакомьтесь, - это наш дорогой гость из далекого острова под названием Англия мистер Гулливер, - представила королева. Гулливер снял шляпу и склонил голову.  А это Трутовик, губернатор острова (тот низко поклонился) и Паутинник, президент островной Академии прожектерства.
       - Докладывайте, - командует королева, обращаясь к губернатору.
       - На острове хорошая погода…
       - Ближе к делу, - перебивает королева.
       - На острове царит мир, порядок и благоденствие. Все планы выполняются и перевыполняются. Налоги текут в казну. В соревновании с другими островами мы уже третий квартал держим переходящее знамя. Народ ликует, славит королевскую чету и благодарит за заботу о нас.
       - А кто присуждает знамя? – спросил Гулливер.
       - Его Величество король.
       - На основании чего?
       - Он в присутствии всех губернаторов гадает на картах.
       - В прошлом квартале вы недодали казне изрядную сумму. Что вы предприняли, чтобы покрыть задолженность? – строго спросила королева.
       - Составили план оргтехмероприятий из 37 пунктов.
       - Помогло?
       - Итоги будем подводить через месяц.
       - А почему люди, встречающие нас, так бедно одеты? – спросил Гулливер.
       - Это они показывают, как страдает народ в тех странах, где правители думают только о себе и  все загребают себе. На концерте в честь нашей обожаемой королевы и ее гостя все будут одеты нарядно.
       - А почему между нами и народом стоят стражники?
       - Это для того, чтобы народ не слишком шумно выражал свою любовь и благодарность Ее Величеству, чтобы какой-нибудь фанат, плененный неземной красотой нашей обожаемой королевы, в порыве страсти, не справившись с верноподданническими эмоциями, не причинил какого-либо вреда ее драгоценному здоровью.
       - Ладно. Смотрите мне, чтоб дальше у вас все шло хорошо, чтоб, как говорится, без сучка и задоринки.  Все недостатки повелеваю устранить, задолженность ликвидировать. – Она погрозила губернатору пальчиком. - Советую взять повышенные обязательства.
       - Будет исполнено, Ваше Величество. – Губернатор согнулся вперегиб.
       - Докладывайте вы.
       - За время, прошедшее после вашего предыдущего визита в президиум Академии поступило 7000 заявок на изобретения. Рассмотрено 70.  Авторских свидетельств выдано 7.
       - Надо ускорить рассмотрение, - попеняла королева.
       - Будет исполнено, Ваше Величество.
       - Ладно, давайте покажем гостю какую-нибудь лабораторию. Например, вон ту. Она недавно построена. Я сама в ней еще не была. – Королева взяла об руку Гулливера, стража, по знаку губернатора, оттеснила толпу, президент распахнул перед инспекторами дверь. Им навстречу вышел человек в белом халате и академической шапочке.
       - Рогатик, - представил президент, - заведующий лабораторией.
       - Прошу, - пригласил завлаб, низко склонившись.
       Лаборатория представляла собой большой зал с множеством столов, уставленных колбами, пробирками, микроскопами, автоклавами и другими химическими приборами и агрегатами.  За столами сидели сотрудники в белых и синих халатах. Вид у всех был очень деловой. В конце зала видна дверь, ведущая, очевидно, в другое помещение. У двери стояли два стражника с чудо-оружием в руках. Королева явно была довольна.
       - Ну, расскажите нам о каком-нибудь вашем последнем изобретении, - любезно обратилась она к завлабу.
       - Оно касается коренного изменения школьного и образования. Отныне не нужно будет проводить занятий. Каждая теорема, химические и физические формулы и так далее, записываются на тоненькой облатке чернилами, составленными из микстуры против головной боли. Ученики глотают облатки, микстура, переварившись, поднимается в мозг и там закрепляется, что обеспечивает автоматическое усвоение материала.
      - Опыты проводили? – спросила заинтересованно королева.
      - Пробовали. Но… завлаб запнулся.
      - Продолжайте.
      - Дело в том, Ваше Величество, что после принятия облатки ученик должен два дня ничего не есть. До сих пор нам не удалось этого добиться, родители приносили им тайком бутерброды.
      - Объявить вселапутский королевский призыв добровольцев, - приказала королева. – Спустить на все острова разнарядку. Под личную ответственность губернаторов обеспечить выполнение и перевыполнение плана притока добровольцев. Митинги, оркестры, всеобщее одобрение… Всех отобранных на каждый понедельник и вторник запирать в школах и не кормить. Ответственные – директора школ. В среду после экзамена каждому кроме завтрака давать бесплатно по порции мороженого и плитке шоколада. А несознательных родителей лишать тринадцатой зарплаты…
      - Будет исполнено, - в один голос выкрикнули губернатор, президент и завлаб.
      В этот момент из открывшейся двери в конце зала слуги выкатили контейнер, заполненный окровавленными трупами людей, обезьян, собак. Лицо королевы перекосилось. Она отвернулась, но Гулливер успел заметить на нем выражение гнева, непреклонной решимости и злости. Президент отчаянно замахал руками, и слуги закатили контейнер обратно. Быстро овладев собой, королева повернулась к Гулливеру: - Что-то я себя неважно чувствую. Поехали домой…
      По знаку завлаба из той же двери выкатили кресло-каталку, бережно усадили королеву. Губернатор лично катил ее. Покидая лабораторию, королева пронзила испепеляющим взглядом сопровождающих лиц. От внимания Гулливера это тоже не ускользнуло. 

                Сцена 8. Кабинет короля. Распахивается дверь и входит Гулливер.
       - Прибыл по вашему зову, ваше Величество.
       - Просто Шампиньон. Наши с вами отношения давно вышли за рамки официальных. У меня для вас, дорогой Лемюэль, есть чрезвычайное сообщение. Наши наблюдатели засекли примерно в трехстах милях отсюда большой парусник под названием «Добрая надежда». Мы не исключаем, что он держит путь к нашим берегам в надежде разыскать вас. Возможно, на борту парусника находится и ваша любимая Рупия. Мы тут посоветовались, и решили дать вам право выбора. Какие у вас предложения?
       - Я слуга Ваших Величеств. Вы так добры ко мне. Я перед вами в долгу. Но, конечно, мне хотелось бы знать…
       - Я вас понял. Ваше благородство меня восхищает. Давайте с вами договоримся так:  мы вас высадим на вашей шлюпке в море на пути парусника милях в пятидесяти от него… мы не хотим пугать их видом непривычного для них летающего острова. И будем наблюдать за вами в подзорные трубы. Вы поднимитесь на борт, выясните все, что вас интересует, и, если решите вернуться к нам, снова сядете в свою шлюпку. Мы вас подберем, когда корабль скроется из виду. Если же в течение трех часов вы не появитесь, значит, мы будем считать, что вы уплыли на родину. Конечно, нам очень будет вас не хватать, но мы не хотим держать вас в заложниках. На всякий случай, если решите с нами расстаться, примите от нас скромный подарок…. Для вас и вашей любимой Рупии. – Король достал из ящика стола коробочку, раскрыл ее и показал Гулливеру два золотых перстня с крупными драгоценными камнями. – Желаю удачи.
      - Очень вам признателен. Очень рад был побывать в стране, которая на несколько веков опередила в научном и техническом развитии другие государства планеты. – Гулливер крепко пожал протянутую руку короля.

               Сцена 9. Король, королева и Гулливер в парадных одеждах стоят у спускового люка. Шлюпка закреплена на канатах.
         - Ну, с Богом, - как бы выполняя тяжелую обязанность, произнес король. – Мы благодарим судьбу за предоставленную нам возможность хоть недолго пообщаться со столь незаурядным человеком. Мы полюбили вас, как родного. Мы были бы бесконечно рады, если бы вы решили вернуться к нам. По случаю рождения нашего сына в стране будет объявлен недельный загул. Буду проводиться спортивные соревнования, конкурсы, концерты. Людей будут бесплатно кормить и поить. Им будут раздаваться подарки…  Но поступайте так, как велит вам ваше сердце. Если найдете нужным покинуть нас, счастливого вам плавания, новых путешествий, новых впечатлений, новых достижений, здоровья, и счастья. Мы с Лаковицей решили назвать нашего будущего сына Лемюэлем. Чтоб он постоянно напоминал нам о вас. – Король дружески обнял Гулливера.
        Королева проникновенно продекламировала:
                Ты рядом, и все прекрасно:
                И дождь, и песчаный ветер.
                Спасибо тебе, мой ясный,
                За то, что ты есть на свете.
                Спасибо за эти губы,
                Спасибо за руки эти.

                Спасибо тебе, мой любый,
                За то, что ты есть на свете.
                Ты рядом, а ведь могли бы
                Друг друга совсем не встретить.
                Единственный мой, спасибо
                За то, что ты есть на свете.  (Юлия Друнина).
       
На глазах королевы выступили слезы. Она еле сдерживала рыдания.
        - А что бы вы хотели пожелать нам на прощание? – спросил король чтобы разрядить напряжение.
        - Я хотел бы пожелать вам, Ваши Величества, чтобы ваше чудо-оружие в руках ваших умелых специалистов превратилось в чудодейственный хирургический инструмент, и не убивало, а лечило людей. Я вижу тут безграничные возможности. – Он склонил голову и занял место в шлюпке на веслах. Король подал сигнал, и шлюпка медленно пошла вниз. Едва она коснулась воды, из люка вырвался ослепительно яркий луч. Шлюпка вспыхнула и даже не то, чтобы сгорела, а испарилась без следа. Но за секунду до гибели Гулливер успел бросить в море спрятанную под камзолом тетрадь, обмотанную водонепроницаемой клейкой лентой. Островитяне этого не заметили. Остров постепенно набрал высоту и скрылся за облаками.







                Пятая серия: ЗАВЕЩАНИЕ ГУЛЛИВЕРА

             Сцена 1. Кабинет короля Англии Георга 1-го. Король сидит за столом, бездумно уставившись в одну точку на потолке. Входит первый лорд казначейства Роберт Уолпол.
       - Ваше Величество, - обращается он к королю по-немецки, остановившись у двери. - Неделю назад капитан Джордж  Ллойд передал вам записки своего друга Гулливера, подобранные им в море. Вы назначили ему встречу на сегодня. Капитан прибыл точно в назначенное ему время.
       - Может быть, вы с ним побеседуете без меня, я же не говорю по-английски. И я не знаком с содержанием.
       - Я предлагал, но он настаивает на встрече с вами.
       - Просите, - меланхолично произнес король. Уолпол приглашает Ллойда, сам проходит к столу и садится в кресло. Ллойд  входит, отвешивает поклон и остается у двери. Король манит его пальцем, капитан подходит к столу. Монарх дает знак Уолполу говорить от его имени.
       - Его Величество бегло просмотрел переданные вами записки мистера Гулливера и ничего для себя интересного в них не обнаружил. Его мнение: сказки для дошкольников… если убрать фривольные выходки королевы…
       - Тут беглым просмотром ограничиться нельзя, - твердо возразил капитан. – Тут надо вгрызаться в каждую строчку. И даже читать между строк. Тут неисчерпаемый кладезь мудрости. Крик души патриота Британии. И, вместе с тем, Гражданина мира. Тут забота о выживании человечества. Тут программа на несколько столетий вперед…
       - Дело в том… может быть, вы не в курсе дела, вы долго путешествовали… что Его королевское Величество взошел на английский престол недавно в результате закона о престолонаследовании. Никто из детей королевы Анны не выжил… Он из Ганновера, был там курфюрстом. Он еще не владеет английским языком… ему записки Гулливера читал переводчик… выборочно.
       - А как же можно руководить государством, не зная государственного языка? Он и обычаев, традиций не знает? Он души народа не чувствует… простодушно удивился капитан.
       - Помогаем… Перейдем к делу. Не смогли бы вы нам сейчас кратко изложить суть мудрости господина Гулливера и его программы? – Уолпол жестом указал капитану кресло напротив своего.
       - Гулливер утверждает, что всякая особь, принадлежащая к виду Гомо сапиенс, вне зависимости от ее роста, веса, цвета кожи, образования, вероисповедания, уровня развития науки и техники в стране, где она живет – всего лишь грешный человек. И ничто человеческое ему не чуждо. В том числе, такие человеческие слабости, как зависть и ревность, хитрость и коварство, амбиции и тщеславие, жажда наживы и так далее. Движимый этими внутренними побуждениями, он стремится найти себе место под солнцем, выдвинуться, ставит себе конечные и промежуточные цели, и ищет средства для их достижения, мобилизуя для этого свои способности, энергию, волю, доступные технические достижения. При этом он стремится добиться максимальной самостоятельности, независимости, максимально развязать себе руки, то есть, устранить препятствия, включая в это понятие соперников и контролеров, как в ближнем, так и в дальнем окружении. А, достигнув вожделенной власти, в пределе неограниченной, всеми силами старается ее удержать. Как? Упреждая возможные покушения, действительные и мнимые. Для этого он использует обман, демагогию, но, главным образом, силу. И стремится эту силу безгранично наращивать, используя научные открытия, создавая новые виды оружия, сооружая секретные лаборатории для смертельных опытов над животными и людьми.
        Для того, чтобы показать, что это не досужие вымыслы «сказочника», а реальная угроза нам с вами, Гулливер описывает то, что лично видел в Лапутии. Представьте себе трехэтажное сооружение, размеры которого глазом не обшаришь, легко парящее между небом и землей, то зависая в нужной точке, то взмывая за облака. Энергию этому чудовищному «остров» дает неизвестное топливо, одной заправки которого хватает на многие столетия. Оно закупорено внутри первого этажа. Но если его выпустить наружу, оно уничтожит все живое на много миль вокруг. На крыше «острова» расположены солнечные батареи, которые освещают помещения лампами без фитилей, подогревают воду и создают людям удобства, которые остальному миру неведомы. Стражники вооружены трубками, испускающими лучи, в сравнении с поражающей способностью которых все наши пушки, «греческий огонь» и зеркала Архимеда – детские игрушки. В архивах на летающем острове сосредоточена вся мудрость предыдущих цивилизаций. Что должен олицетворять собой такой остров в глазах землян? Гулливер пишет: с одной стороны – райские кущи. А с другой – колесницу громовержца Зевса. Люди, наблюдающие с земли эту летающую неимоверную массу, чувствуют себя мелкими, ничтожными букашками,  Но в чьих эта вся невероятная мощь руках? Богов? Титанов? Гулливер снимает маску святости с правителей этого чуда-юда. Это обыкновенные люди. Точнее, необыкновенные. Но в каком смысле? Король – извращенец. Это понятие можно толковать расширительно…Он обманывает и нещадно эксплуатирует своих подданных. Управлять страной он неспособен и передоверил это своей формальной супруге. А она – рабыня своей страсти. Она каждые два года меняет фаворитов, каждый из которых становится отцом ее ребенка. Последним и наиболее страстно любимым у нее был Гулливер – честный, благородный и порядочный рыцарь. А если бы на его месте оказался себялюбец и проходимец-авантюрист, возомнивший себя Александром Македонским или Цезарем. Он мог бы из королевы веревки вить. Чем бы это грозило нам с вами?.. Между прочим, лет пятнадцать назад ее первым фаворитом был некий испанский идальго. Где гарантия, что в Испании сейчас не создаются секретные лаборатории и не вынашиваются планы мщения Англии за разгром Непобедимой Армады? Где гарантии, что испанцы в Южной Америке не раскопали если не само «сверхоружие», то его описание, оставленное учеными народа майи? А перед Гулливером вахту в постели королевы нес русский купец. Где гарантии, что царь Петр наряду с Петербургом не строит где-то на Урале заводы для изготовления чудо-оружия? Гулливер, понимая, что он обречен умереть, как нежеланный свидетель, этими заметками заклинает нас: люди, будьте бдительны!
       Лицо первого лорда казначейства по ходу речи капитана вытягивалось, бледнело и краснело. Он долго молчал, опустив голову.
       - А что же  мистер Гулливер предлагает? – наконец, выдавил он из себя.
       - Идентичность человеческого рода предопределяет мировоззрение мирового гражданства, космополитизма, ставящее общечеловеческие интересы выше интересов одной, отдельно взятой страны. Это не новая концепция. Первым космополитом провозгласил себя древний киник Диоген. Но Гулливер распространяет эту концепцию не на все сферы жизни страны или нации, а только на ту область, которая дает возможность Землю от пожара уберечь – на создание оружия массового поражения. Он предлагает снять с этих разработок завесу секретности. Он предлагает образовать Всемирную Академию наук.
       - Прекрасная идея, - встрепенулся Уолпол. – Его Величество предлагает создать ее на базе Лондонского Королевского общества. Это общество возглавляет всемирно известный и признанный ученый сэр Исаак Ньютон. Ему, как говорится, и карты в руки. Мы построим для этого целый наукоград. Пусть из всех стран в наш архив стекаются результаты важнейших научных разработок.
       - Это не так важно, где будет квартировать Академия. Важно то, что перед отправкой  в архив, научные отчеты должны быть опубликованы в специальном журнале «Известия Всемирной Академии наук», который рассылается во все национальные академии и свободно продается. Чтоб все без утайки. Кроме того, Гулливер предлагает создать Контрольный Совет из представителей всех стран-участниц, которому должен быть обеспечен свободный доступ во все физические, химические и другие национальные естественнонаучные лаборатории.
       - Вредная идея, - пробурчал Уолпол. Он вскочил и стал нервно расхаживать по кабинету. Наконец, остановившись у кресла Ллойда, он, приняв важный вид, произнес:
       - Его Величество предлагает Вам почетную и ответственную должность нашего посла в Испании… с секретным поручением выведать, не проводятся ли там какие-нибудь секретные разработки… и вообще, чем сейчас занимается тот идальго, который побывал в Лапутии. Естественно, эти ваши хлопоты будут достойным образом вознаграждены.
        - Я моряк, сэр, а не дипломат и не шпион. – Ллойд тоже вскочил. Они стояли друг против друга, набычившись. Но Уолпол быстро взял себя в руки и вернулся на свое место. Ллойд остался стоять.
        - Достойный ответ, - произнес он, усевшись. Я уважаю вашу принципиальность. И вашу гражданскую позицию. Нам такие люди очень нужны, в том числе на флоте. Его Величество намерен присвоить вам чин адмирала и посвятить в рыцарство. У нас есть прецедент – адмирал Дрейк Френсис…
        - Но он был грабителем…
        - Для пользы отечества.
        - Очень лестное для меня предложение. Передайте, пожалуйста, Его Величеству мою сердечную благодарность. Но я  не могу его принять, поскольку намерен посвятить остаток жизни популяризации наследия Гулливера. Я решил для этого основать газету.
       - Прекрасная идея, - раздельно произнес Уолполт, полоснув недобрым взглядом по лицу капитана. Благородное дело. – Всемерно поддерживаем. Не просто поддерживаем, а реально поспособствуем. Его Величество решил учредить Гулливеровскую премию мира. А вас, если вы не возражаете, назначить председателем комитета по ее присуждению.
       - Это предложение я с благодарностью принимаю, - поклонился Ллойд.
       - Сколько времени вам потребуется для составления предложений?
       - Думаю, недели хватит.
       - Договорились. Через неделю ждем вас здесь в это же время.  И еще одна просьба: оставьте мне, пожалуйста, на эту неделю записки Гулливера, я их внимательнейшим образом проштудирую и верну вам.
       - С удовольствием. – Ллойд откланялся и, пятясь, направился к выходу.
       - Опаснейшая личность, - прошипел Уолполт, когда за капитаном закрылась дверь. - Угроза безопасности королевству. Подкоп под его устои. Вода на мельницу наших врагов. Он должен исчезнуть. Например, утонуть в Темзе или попасть под карету. Мы его с почестями похороним. А эти записки сожжем.
       Король, не зная содержания разговора, утвердительно кивнул.
       - Я,  Ваше Величество, отниму у вас еще несколько минут. Я принес вам на подпись несколько документов… – Уолполт раскрыл принесенную с собой папку. Король взял в руку гусиное перо и, не читая, подмахнул.

                Сцена 2. Заседание внутреннего кабинета. За круглым столом 6 вельмож, определяющих политику страны. Председательствует Уолполт. Он открывает заседание:
        - Я пригласил вас, джентльмены, с тем, чтобы сообщить вам пренепреятнейшее известие… Но начну, как говорится, от печки… Страна наша, как вы знаете, переживает смутные времена. Титул «Величество» применительно к нашему монарху можно употреблять разве что в кавычках. Англия фактически живет без короля, ибо он только своим нескладным телом пребывает в Лондоне, а душа его витает в любезном ему  Ганновере. Он не знает нашего государственного языка и не желает учить его. Наши внутренние и внешние проблемы его не интересуют. Мы говорим, что он «работает с бумагами», а он часами может сидеть в кресле и плевать в потолок. А его моральный облик… Упек законную жену в темницу, обвинив в супружеской неверности. А сам привез сюда двух любовниц. И каких… -Уолполт закатил глаза. – Одной народ дал прозвище «Жердь», а другой «Слониха» - Уолполт скорчил презрительно-брезгливую мину. – А слуги у него турки…
       - О вкусах не спорят, - напомнил председатель фракции тори в парламенте.
       - Пощечина общественному вкусу, - откликнулся председатель фракции вигов.
       - Ближе к делу, - попросил военный министр, указав на напольные часы.
       - Потерпите, джентльмены, тут дело идет о безопасности страны. Я хочу спросить вас: может ли такая фигура, как наш король, служить делу единения нации, ее мобилизации на отпор опасному врагу? И сам вам ответить: нет, нет, и еще раз нет!
       - Вы нас склоняете к дворцовому перевороту? – заерзал в кресле военный министр.
       - Ни в коем случае, джентльмены. Закон о престолонаследии нерушим. Я только хочу сказать, что ответственность за решение проблемы, о которой я сейчас скажу, лежит на нас. – Он поднял вверх указательный палец. - Итак, в нашем народе разброд и шатание. А во Франции сидит претендент на наш престол, сын Якова Второго. Не просто сидит, а собирает силы для вторжения в наши земли. Мы с трудом подавили восстания якобитов. Но недобитые якобиты не смирились. Наши промахи – их успех. Мы на пороге новой гражданской войны… Это, так сказать, преамбула. А теперь перехожу к главному. Две недели назад в Лондоне объявился смутьян, некий капитан Джордж Ллойд и передал королю нашему эту бочку с порохом… другого определения я не нахожу. – Уолпол потряс тетрадью. – Именуется этот заряд огромной разрушительной силы «Записками Гулливера». Ллойд утверждает, что подобрал их в море около берегов страны Лапутии… Координаты указаны.
       - Ближе к делу, – попросил начинающий терять терпение военный министр.
       - Гулливер пишет, что Лапутия – это огромный летающий остров…
       - Что значит «огромный»? – лукаво сощурился казначей флота. – Вот такой? – он показал руками, как хвастливый рыбак.
       - Площадью много квадратных миль и высотой триста ярдов.
       - А каких размеров крылья? – продолжал игру казначей флота.
       - Крыльев нет. Есть какой-то вечный двигатель на каком-то неизвестном горючем, одной заправки которого хватает на много веков работы. Горючее и двигатели заключены в толстую герметичную оболочку. Если эту оболочку повредить, вырвавшиеся невидимые лучи уничтожат все живое на много миль вокруг.
        - Чепуха! – закричал военный министр. – Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
        - Но в Ветхом завете сказано, что Ковчег Завета сам нес тех, кто его несли.
        - Хочешь – верь, хочешь – проверь, - ухмыльнулся председатель фракции вигов в парламенте.
        - Божий промысел, - возразил председатель фракции тори.
        - А вы про ковер-самолет что-нибудь слышали? Спросил виг.
        - Сказки, - сказал тори.
        - Сказка ложь, да в ней намек, - откликнулся виг.
        - А про то, что да Винчи оставил чертежи летательного аппарата?
        - Бумага все стерпит, - прокомментировал тори. 
        - Но это еще не все, - нагнетал напряжение Уолпол. - Гулливер пишет, что у них есть чудо-оружие. Выпущенный из какой-то трубы пучок света ярче тысячи солнц сжигает или даже испаряет все живое и неживое. Так вот Ллойд, ссылаясь на Гулливера, рисует апокалипсические картины: над Лондоном завис остров и поливает нас с неба смертоносным светом. В считанные минуты наша столица превращается в безжизненную пустыню…
        - Деза, - вскочил с места военный министр. – Агент французов. Чтоб посеять панику, подавить волю к сопротивлению. Лазутчик… К стенке!..
        - Вот и я так посчитал. И дал задание нашим доблестным спецслужбам тихонько ликвидировать агента под видом несчастного случая… Чтоб не прибегать к судебной тягомотине… Но капитан оказался не лыком шит. Опередил нас и уплыл в Америку. И, как признались на пристрастном допросе его жена и дети, увез с собой копию «Записок Гулливера» - он их переписал перед тем, как подлинник передать нам. Вот теперь я все сказал и прошу членов внутреннего кабинета высказать свое мнение.
       - Если от оружия лапутян защиты нет, то и обсуждать нечего. Я предлагаю прекратить прения. - Военный министр нетерпеливо поднялся.
       - Будем считать это божьей карой, - поддержал его казначей флота. – Мало ли что может нам угрожать. Земля может столкнуться с большой кометой. Солнце может погаснуть. Может новое обледенение наступить. Или Всемирный потоп. Неисповедимы пути господни.
       - У меня есть сын. Красавец. В прошлом месяце выиграл рыцарский турнир. От девиц и дам отбоя нет. Так я подумал: чем просто так интрижки крутить, пусть послужит родине. И наш род прославит… Один в поле не воин, а в постели королевы… - произнес главный виг.
       - И параллельно у короля, - поддел главный тори. – Нынче здесь, завтра там…
       - Для вящей славы родной Британии все дозволено, все средства хороши, - патетически воскликнул виг.
       - Вы правы, - поддержал Уолпол. – Попытка – не пытка. Можно рискнуть… если есть доброволец.
       - А если наш славный рыцарь провалится? – вскричал тори. – Нет, риск слишком велик. На карту ставится существование страны. Я предлагаю создать комиссию… Семь раз отмерь…
       - И вы правы, - развел руками Уолпол. – С кондачка нельзя… - Наступило долгое молчание. – Какие есть предложения по проекту решения? – промолвил совсем сбитый с толку Уолпол.
       - Примем решение жить так, чтобы не гневить бога, - сардонически захохотал военный министр. – Пусть всегда будет солнце… над туманным Альбионом.
       - Я согласен с предыдущим оратором. Не гневить – это правильно и дальновидно. Я только хочу напомнить, что Англия морская держава. Что мы торгуем с десятками стран. И что наши торговые суда нуждаются в конвое. Альбиону волк не страшен, пока флот стоит на страже, - пропел казначей флота, пританцовывая.  – Шутка…
        -  Шутка-то шутка, - покачал головой Уолпол. – Есть предложение то, что скрывается за шуткой сэра казначея флота принять к неуклонному исполнению. Как Генеральную линию. Кто за? Принято единогласно. Вы еще что-то хотели сказать?
       - Да, если разрешите. Мне последние два года, с тех пор как я узнал о паровом насосе Ньюкомена, регулярно снится один и тот же сон: что наши корабли стали плавать на паровом ходу. Мы не ждем у моря погоды. Мы можем плыть против ветра… Конечно, сейчас насос Ньюкомена несовершенен. Он работает медленно. Но все-таки воду из шахт откачивает. Я очень надеюсь… я почти уверен, что пройдет не очень много времени, и мой сон станет явью. Мне ночью мерещатся наземные паровые лошадки: вместо четырех живых лошадок, тянущих одну карету, одна паровая лошадка тянет за собой четыре кареты.
       - Есть предложение пророчества сэра казначея флота принять к сведению. Кто за? Принято единогласно. У нас смекалистых умельцев хватает. Взять хоть Абрахама Дерби. Он стал применять кокс вместо древесного угля при выплавке железа. И произошла маленькая революция в металлургии. Я знаю мечту ткачей – чтоб станки вместо ручной работы. Как полтора века назад печатный станок вместо переписчиков. Народным талантам порой не хватает знаний. Надо им помочь. Вот на что надо нацелить Королевское общество. Смычка науки и техники – вот то звено, потянув за которое мы вытянем всю цепь. Я поговорю с сэром Исааком Ньютоном… Итак – курс на индустриализацию и модернизацию.
        - Мы сформулируем  это как программу нашей партии, - сказал тори.
        - Э, нет, сэр казначей флота виг. – Это будет программа нашей партии.
        - Заседание внутреннего комитета объявляю закрытым. Может, когда-нибудь его назовут историческим. Спасибо всем за участие.

                Сцена 3. Уолпол с супругой  проезжают в карете по Виндзорскому лесу мимо ипподрома, основанного королевой Анной. Несколько вельмож из карет, и несколько десятков простолюдинов сидя на лужайке, наблюдают за тренировочными скачками. Уолпол приказал кучеру остановиться.
        - Как жаль, что наш новый король не интересуется скачками, - обратился он к жене. – Какая красота! Какая стремительность! Какая целеустремленность! Какой азарт!  Достичь! Добиться! Обогнать соперников! Смотри, - пригласил он жену к окну кареты.
        Четыре всадника выехали на стартовую линию и, по сигналу тренера, взяли с места в карьер. Первый круг пронеслись гуськом. А потом один резко вырвался вперед, и последние два круга все больше отрывался от остальной тройки.
       - Вся земля наша – ипподром, - задумчиво проговорил Уолпол. – Государства скачут во весь опор наперегонки. В какой то исторический момент кто-то резко вырывается вперед. А кто-то отстает. Отсталых бьют. Почему отстают? По двум причинам: или лошадь спотыкается и отбрасывает копыта, или всадник не очень уверенно держится в седле. Сколько их было – победителей заездов – Египет. Персы. Греки. Рим. Монголы… Все теперь на задворках истории. Остались только имена. А все потому, что все держалось на страхе и принуждении, а не на личном интересе производителей. Все успехи и достижения зависели от личных качеств личности на самом верху. Появился Александр Македонский, Юлий Цезарь или Тамерлан – появлялись мировые державы. Личности уходили в мир иной – державы разваливались. Вожжи держала родовая знать, которой ничто человеческое было не чуждо. Сейчас на беговую дорожку выходит Британия. И Гулливер Мудрый мне путь озарил. Король Лапутии пестовал изобретателей. Его пример другим наука. Мы учредим престижную Гулливеровскую премию. Но присуждать ее будем не борцам за мир, а быстрым разумом ученым и техникам. Диплом номер 1 получит Исаак Ньютон, спаровавший физику с математикой и тем сделавший физику точной наукой. А диплом номер два достанется двум Томасам – Сейври и Ньюкомену, которые заставили пар работать на человека. Копилка патентов – это наша лошадка. А гарцевать на ней будет Средний класс. Родовая знать, аристократы  заелись и почили на лаврах. Поэтому я отказался от сомнительной чести носить титул лорда.
       - Ты у меня всегда был умницей, - похвалила жена.
       - Трогай, - приказал Уолпол кучеру. - Гони! Вперед, к победе торговцев и фабрикантов! Вперед к победе капиталистического труда! - Уолпол запрыгал на сидении кареты и, потирая руки, игриво пропел:
                Скоро выбьюсь я в премьеры,
                Славно послужу стране.
                Ай, спасибо Гулливеру,
                Он помог советом мне.
        - Большому кораблю – большое плаванье… прямиком в историю, - поощрила жена и кокетливо подставила губки для поцелуя.