Маляр

                МАЛЯР.
1.
  Дверь хлопнула, и небольшой кусок штукатурки осыпался на пол. Комендант говорил мне, что б я поскорее закончил уже, наконец-таки заделывать эти уродливые трещины в стенах, но руки все никак не доходят. Да и нет желания усердствовать ради маленькой комнатки в чахлой общаге. Теперь,  скорее всего, придется все переделать и сделать, как надо, а то глядишь, и вовсе выселят к чертовой матери.
   Шаги за дверью были быстрые, и эхом цокали по коридору. Каблуки, каблуки моей девушки. Она не была из модниц или прочих выпедрёжниц, просто сегодня она их надела что бы быть выше. Быть выше назло мне, потому что я не любил высоких женщин…. Черт…. Высоких блин! Да кроме нее я вообще никого не любил! Так что можно сказать, что высокие просто не в моем вкусе, и она это знает, потому что когда мы раньше смотрели телик я всегда с удовольствием любил дрянно выразится о красоте современных моделей.
     Поэтому каждый раз, когда мы ссоримся, она предусмотрительно обувает каблуки. Каждый раз, боже сколько раз она уже вот так уходила за последние три месяца?  Пожалуй, если бы мне платили за каждое наше примирение, по баксов двадцать, я бы уже скопил на дешевенькую иномарку. Да уж иномарку, у меня, же и прав то нет. Да и вообще что за бред думать о машине в такой момент.
     А о чем думать? Я стою в комнате один, и что-то подсказывает мне, что она вернется не скоро. Еще бы после того что я сейчас ей наговорил, нормальная девушка вообще не вернулась бы. Но можно себя немного утешить моя девушка не нормальная. Не нормальная хотя бы потому, что любит меня.
     Мы с ней познакомились на одном творческом вечере, почти го назад. Я часто вспоминаю тот вечер, что бы зацепится хотя бы памятью за ту легкость моей жизни. Обычно эти воспоминания дают силы, и лежать на сковородке повседневности становится легче. Обычно, но не сейчас.
     Сейчас я стою над своим письменным столом, устланным блокнотными листами, которые можно назвать свежей порцией стихов. Я смотрю на эти стихи, и в очередной раз повторяю про себя наивное заклинание – Я хозяин и творец, это моё!
     Но секунды пролетают стелясь минутами, и приходит понимание того, что шептать себе нечто подобное бессмысленно. Ведь гонец доставляющий записку с заявлением одной страны напасть на другую, не виноват в разгоревшейся войне. Ведь лизинговая компания, не создаёт материальные вещи для того что бы их кому то сдать в аренду, а всего лишь занимается денежными операциями. Так и я – обычный посредник, приемник, настроенный на ненужную чистоту и дающий вещание не зависимо от количества слушателей, с маленькой лишь разницей в том, что прямой эфир можно потом воспроизвести еще раз. 
     Блин, а ведь все эти листы еще и в чистовик переписывать, похоже, поспать, сегодня не удастся. Не откладывая надолго. Я тут же уселся на неудобное кресло, от которого у меня болит задница, и принялся переписывать. Режим автопилота, это когда пишешь с ошибками, но думаешь, о чем хочешь, сейчас у меня назревал именно такой режим.
     Руки выводили корявые буквы, а я летал, где хотел, смотрел что хотел, видел ее дом. Мысленно дотронулся до ручки ее двери….. Но вдруг зашипело радио, зашипел я. Только вместо песней одни помехи и хрипы, и картинка воображения разрушилась.
    Немного встряхнувшись и размяв руку, (поверьте, от долгой писанины она затекает), я продолжил.
    И с головы все не идет эта частота. Самое обидное, что именно благодаря ей моя жизнь не так скучна, именно благодаря ей я и познакомился с Олей, и как не странно из-за нее пожалуй мы в последнее время  постоянно и ссоримся. Что же это получается? Убрать этот мой приемник, сломать его навсегда, и останется – Что?
     Ничего. Обычный рядовой человек, Роман Велветов, свежеиспеченный рабочий гражданин, едва закончивший вуз. И не сумевший ничего в этой жизни достичь, кроме как стать маляром в строительной фирме «Строй-Маг»
      Да уж не густо. Блин тупое выражение. – Не густо.
      Любой, кто, когда ни будь ел густой суп согласится что он гораздо хуже чем его же аналог но с меньшей долей гущи.
       Рука снова затекла, и я отвлекся от переписи, окинул проделанную работу оценивающим взглядом. Что ж, половина! Не плохо. На часах четыре утра, на работу нужно выезжать в семь, три часа сна? Хоть три, ведь и их могло бы и не быть…..

2.
       Утренний автобус – огуречная банка. Давно перестал протирать обувь – все равно обтопчут. Туман, сыро, на моей остановке, толстые контролерши выловили пару школьников решивших сэкономить на сигареты. У меня проездной, так что разошлись лишь презрительными взглядами. Не знаю почему, но телефон держу в руке, поглядывая на часы. Вроде бы на работу успеваю, но так часто бывает, смотришь на часы, потому что они есть, ждешь подвоха от времени, вдруг замедлится? Нет не надо, тогда придется дольше ждать, ждать Олю. Что-то мне не понравилось в этой мысли, может тот факт, что я откинул вариант самому кинутся в извинения, а может само ожидание, не знаю, но усатый бригадир отвлек от всего и это повод для радости.
       Вообще я люблю свою работу, мне нравится красить. Рисование это удел творческих людей, а я – крашу. Когда красишь, можно тоже пользоваться автопилотом и думать о своем.
-Ну что Роман. Давай быстрее. – Подгонял меня усатый нянь, когда я переодевался. – Поедешь с бригадой Курова, объект ты их знаешь, там школа, оббьем работы он покажет.
        И вот я трясусь в газели с мужиками, которые травят анекдоты, плюются на своих жен и трещат о работе. Слава достижениям узкоглазых мой дряхленький плеер еще работал, а американские наушники, которые тоже, скорее всего, сделали желтокожие выдавали неплохую громкость.
        Красил я сегодня пол, точнее сказать пол в спортзале, объект – школа. А поскольку одну часть правого корпуса они до сих пор доделывают, мне на работу жесткие сроки не ставятся. Приятно работать не спеша. А когда смотришь на результат со стороны, то это еще приятнее. Зал покрасил до конца дня, был удовлетворен. 
        Дальше снова автобус – банка попросторнее, поскольку не час пик. И вот мой дом.           Общественный душ общежития бритвами и прокладками повествует о том, что большинство жителей общаги женщины. Давно уже к этому привык, каждый день мыться и видеть срач в масштабах девяти кабинок с широкой батареей. Маляры все, наверное, моются каждый день, наверное. 
          Роллтон, два пива. Около ночи затрещит приемник с новым эфиром, не успею переписать старое, утром не выспавшись прокляну будильник. Дни, дни, неделя, месяц.
          Ее нет, ни смс, ни звонка, ничего. Я один, как в принципе и было всегда. Нет, конечно же, я ходил к ней домой и не раз, звонил и не раз, писал столько, сколько мог. Но безрезультатно.
           Уже на второй неделе, когда я оставил на автоответчике ей свое раскаяние, в котором я честно и искренне чуть ли не расплакался, и в котором я умолял ее вернуться ко мне, в гости в однокомнатную халупу зашло одиночество и страх.
            Пожив с человеком почти год я уже не знал, как жить без него. Существовать – да. Жить – нет.
           Даже способности к написанию не помогали, как я вам уже объяснял это полностью не контролируется и вместо того что бы выдавить хотя бы строчку о ней, получалось философское переливание воды.
           Тогда было принято другое решение. Я стал пить. Нет, нет, я всегда выпивал. Но это было не систематически и не в таких количествах. На работе это же конечно замечали но работать пьяным для работника строительных фирм и компаний это впоряде вещей. Зато было весело, прежде чем что либо закрасить я писал всякие не пристойности вроде таких как « Прораб чмо» или «Путин Крабэ», и в отличии от прежнего себя теперь я не старался заляпаться поменьше, да и в душ ходил гораздо реже. А че, пускай все видят я – Маляр блять! Конечно, мой приемник заглушить было тяжело но когда выпьешь прилично его просто не слышишь, и спишь как убитый, пусть и расплачиваясь утром похмельем.
          Однажды меня подловил комендант, порядочная стерва я вам скажу и спросила.
-Рома, когда вы доделаете нам ремонт в блоке?
-Опа. – ответил ей я, вспоминая о том, что раньше речь шла только о моей комнате.
          Она почувствовала перегар и решила отложить этот разговор на попозже. Чему я удивился, поскольку не в ее стиле было проявлять милость или сострадание…..

         Когда я не был пьян, я все время думал о ней. И о том дне, а точнее вечере, вечере, когда было легко. Хотите верьте хотите нет, но на вечер творчества меня занесло чисто случайно. И вообще давайте ка, я вам расскажу, как так произошло, что мой приемник с нормальных людских материальных частот переключился на эту ненужную.
        За полтора года до того самого вечера, летом я работал на одном объекте. Это было пяти этажное здание, здание которое нужно было покрасить. В конце рабочего дня, мы с напарником опускались на люльке вниз. Где то на уровне третьего, может между третьим и вторым этажом, не знаю точно, мне стрельнуло в голову, и я сказал Семену (напарнику), - Давай кто быстрее вниз? –И аккуратненько спрыгнул вниз. Приземлился удачно и все бы хорошо но, по всей видимости, выпрыгивая из люльки я задел ногой ведро, так что, едва приземлившись я получил этим ведром по голове.  Огрело меня как следует, в больнице даже лежал, и на голове остался шрам от швов. Вот с тех пор моё радио и шипит в прямом эфире. 
         А вечер, все очень просто, из глупого любопытства я отослал один стих своему старому учителю по русскому языку, и не сложно догадаться, что тот вскоре позвонил и хвалебно восклицая пригласил меня не вечер. В ту пору я еще не пил, было скучно, друзей не было, думаю: че терять.? Вот и оказался я там, где встретил ее. Ту самую, что смогла полюбить бездаря.
        Она тоже читала стихи, но ее чистота была не прямым эфиром. А ее собственной записью, впрочем, как и у всех практически присутствующих в том кругу. Боже эти темные глаза, они просто оглушили все чувства восприятия, и когда кто-то прочитав очередной стих получал аплодисменты я просто хлопал не зависимо от того что он там наплел.
        Прочитав же свое, она уже заметила мои глаза, и мы смотрели друг на друга до конца вечера. Она восхищалась мной, я ей, отражение на воде всегда притягивает, одна проблема в него легко кинуть камень. Да так и было, но вода снова собиралась, и мы снова были вместе, правда сейчас камень выплеснул всю воду на берег и уже три месяца я живу засухой.

3. Закрашивая краски прошлого и нанося поверх новые, так легко быть творцом цвета. Так легко вдохнуть свежесть в унылую комнату, серый дом, старый бассейн. Вот только в серую жизнь краски не вдохнуть, не вдохнуть, если краски эти только ушедшая любовь. Я устал, наедятся и в конце концов принял реальность, работа моя цепь, мой долг это неправильная частота, общежитие дом.
     Стоит отметить, что стены я таки заштукатурил, и даже покрасил стены в блоке, правда за отдельную плату, вот только пить не бросил, уменьшил количество, но не более. Так было легче, и очертания высохшей краски, которую стоило уже давно ободрать, казались сном. Казалось, что можно быть живым и даже человеком. Я вернулся к водным процедурам, но только совместил их с употреблением пива. Кстати экономно в горячей воде быстрее торкает.
     И настал день, который я часто видел, но не мог его себе представить, день, когда меня уволили. Скорее всего, им просто задрало всем смотреть на мой ухудшающийся вид. И они сделали мудрое решение, не утруждая себя в спасении утопленника а, проплывая на корабле мимо него. Как всегда бывает, когда на тонущем появляется клеймо – неудачник.
     Расстроился ли я? Да не особо, по настоящему я не понимал всей сложности ситуации, я просто закрылся у себя в комнате, надеясь на отложенные не большие деньги. И не думал, что можно снова устроится на работу.
     Пару дней я пописал, пару попил. А потом прилег на диван и начал худеть. Да! Черт побери! Я лег, и послал мир подальше!
      Сначала здравый смысл рвался на волю и требовал действий. После голод гнал на поиск заработков, в конце концов инстинкт сама сохранения закричал – ЖИВИ УБЛЮДОК! – Но я ласково ему ответил. – Зачем тебе это надо милок? Давай успокоимся и всё….. День другой и посмотрим что же там за облаками.
       Тело ворочалась по кровати и пыталось убежать из комнаты, вырваться хотя бы для того что бы поесть, но сознание я привязал узлом к торчащей по центру пружине. Так что побег был не возможен. Лишь скомканное постельное белье могло говорить о борьбе. Иногда в бреду я ходил в туалет, оставляя все тоже сознание привязанным за разные объекты, иногда красил в спортзале той самой школы шахматную доску на весь пол, но больше всего, что доставало в этом падении на дно колодца так это, то, что радио не умолкало и играло романтические мотивы. 
       Прямой эфир, без записи, просто слушаю и плююсь последними слюнями. Скотство! я ненавижу этот звук! И в то же время его люблю, люблю за то, что подарил хоть какое- то чувство пусть и краткое. За то, что дал ее. И даже больше, в моей жизни был смысл, наверное, был. Во всяком случае здесь уместно выражение которое говорят верующие, бог дал бог взял.
       Это были последние мысли, затем все потемнело.

Она пришла на каблуках. – Ого, подумал я, будет ссора.
        Поскольку в общежитии комната просто квадрат без всяких разделений, она стала в центре. А я сидел как истукан на диване.
-Рома я пришла поговорить. – Объявила она, так как будто это открытие века.
-Я знаю, ты на каблуках.  – Ответил ей я.
-Рома я люблю тебя. Но так не может продолжаться. Ты поэт и поэт от бога, а влачишь жалкое существование в этой лачуге, и постоянно воняешь краской от этой паршивой работы, давай ты переедешь ко мне? Давай? – С надеждой спросила тогда она меня. – Я занесу твои работы в нашу редакцию, их опубликуют, может тебя возьмут даже работать сразу на постоянных условиях…..
-Нет. – Просто и коротко ответил ей я. А после встал и обняв ее продолжил. – Оля я тоже люблю тебя. И послушай. Мне нравится моя работа, а то что ты хочешь опубликовать, это не мое и не мне это печатать, по крайней мере зарабатывать этим я не имею права.
-Но? Рома. Ромачка!? Зачем же ты тогда их пишешь? Зачем складируешь? – Сделав шаг назад снова запричитала она.
-Не знаю. – Честно тогда ответил ей я. – Потом их опубликуют, кто-то на них заработает, но не мы. Оля давай жить, как жили. Разве все это время тебе было тесно в этой комнатушке, разве плохо не иметь желания к стремлению к каким-то там высотам и быть просто одним целым.
-Плохо Рома! Ты думал о будущем? ты думал, о детях? о семье?! Я понимаю, ты чертов гений, но вернись в реальность, здесь на земле есть законы….
-Я понял! – Вдруг вспыхнул я и резко от нее отошел.  Наверное, я подсознательно желал ей чего-то большего, чем неудачник маляр с песнями в голове, наверное, я думал «Пусть найдет себе кого побогаче и поумнее», наверное, я просто стал говорить в прямом эфире. – Я не могу понять простоты, мне не лететь вровень с вами!
   Ты прикоснулась к краю души, туда куда другие не доставали!
    Мир краски, и коли наши смешались, я кусок листа оторву!
   Иди дальше плыви себе счастьем, жить буду? Пожалуй, смогу!
-ИДИОТ! – перекричала она. Но вместо того что бы дверь хлопнула, и небольшой кусок штукатурки осыпался на пол. Она закрыла мне рот своим. И обняв меня, шепнула. – Лист это одно. – Я опустился на кровать, ее тело было теплым и приятным. Я уже хотел приняться за платье, но руки вдруг перестали слушаться. Вся комната вдруг начала лущится сверху, как апельсин, а Оля уплывала от меня как неведомое сияние эфира, я с трудом вытянул одну руку и хотел уже крикнуть, но вместо это еле еле просипел – Оля. – в ответ ее сияние увеличилось еще сильнее. И в ослепительном свете я услышал голоса.

-Ну что, зрачки уже реагируют, это хорошо. Вы не волнуйтесь, выкарабкается. – Говорил веселый бас мужчины. – Еще месецок и будет как новенькой.
-Доктор, а когда он придет в сознание? – Сказал голос, который из всех голосов я не забуду никогда, ее голос.
-Ну, вы знаете сразу так и не скажешь. Если бы вы нашли его на час другой позже он бы и вовсе не выжил, а так какое это уже имеет значение, выкарабкается это я вам обещаю а время, дайте его ему побольше.
     Затем хозяйские тапки заскользили по полу. Это врач, по всей видимости, ушел из палаты, и нежные руки обняли одну мою. Я ощущал их очень слабо, но ощущал.
     Да пожалуй, мне нужно время, пожалуй, я буду как новенький. И она, ОЛЯ, может быть только моя, как и я принадлежу только ей. Один лист смешанных красок. Одна частота пусть и не верная, но теперь благодаря этому спасению уже точно моя.
      И пусть с ее мужа, который станет величайшим писателем, смеются, за то, что в трудовой книжке у него будет стоять профессия МАЛЯР.