Степной. Семеро австрийцев. Осень 1942 г

   История с генералом напомнила мне события более ранние, которые тоже запомнились на всю жизнь. Это было осенью 1942 г.. Я уже писала, что немцы, как только ограбили нас всех хорошенько, то больше и не появлялись. А стали появляться австрийцы (мадьяры). Почему мы их называли мадьяры, я уже забыла. Я знала, что есть страна Австрия, тоже захваченная немцами, как и другие западные страны, а теперь мы видели их, австрийцев, воочию. Они чернявые в большинстве, светлокожие и очень веселые. Но это я сужу по тем, семи австрийцам, которых привели к нам ночевать. Нам дали намек, чтоб мы убирались на кухню, так как они займут всю спальню. Естественно. Они мужчины, а мы женский пол, не положено. Они быстро натаскали свежей соломы на пол спальни и, гогоча, как жеребцы, грохнулись все семеро ан солому, проверяя свою постель. Остались довольны, встали и пошли на двор умываться. Они попросили Лену поливать им на руки воду и, раздевшись до пояса, фыркали и брызгались, наслаждаясь, по очереди, то один, то другой. Они все были молодые, ну, примерно от 22-х  до 25-ти лет. У всех на пальцах были золотые кольца, по два, по три на каждой руке. Я про себя думала, не может быть, чтоб они были такими богатыми. Наверняка, это кольца убитых ими бойцов, или евреев. Закралось к ним отвращение. А тут, вдобавок, начались ухаживания за Леной. Она, кстати, уже созревала. Ей 5 октября исполнилось 15 лет. Вырисовывалась красивая грудь и талия. То один, то другой мадьяр заигрывали с ней, а когда она обижалась или даже злилась, один из них говорил ей, что у него дома осталась такая же сестра, и ничего плохого они ей не сделают, а просто шутят, как с сестрой. Он у них был старший, все его слушались и это нас немного временно успокоило.
   Но вот австрийцы улеглись спать. Мама тоже уснула. А мы с Леной не могли заснуть. Чтобы никого не разбудить, мы шептали:
-Лена, а если мы их умертвим, хорошо бы было?
-Как же мы их умертвим, у нас же нет отравы?
-А мы не отравим, мы иголками. Помнишь, тетя Рая рассказывала, как немцы, чтобы ребенок не кричал, воткнули ему в темя иголку и он замолк, умер?
-Так их же семеро, а иголок у нас всего 4 штуки.
-Ну, это пустяки, у Родиных 3 штуки попрошу или у Махоты. Да только, когда будем втыкать,  им будет больно и они могут проснуться, как ты думаешь?
-Конечно, проснутся и потащат нас в комендатуру. И повесят нас, как партизан. А мама одна
останется. Она от горя умрет или сойдет с ума. Кто нас поймет, что мы так сильно ненавидели врагов- да и какие они враги; один вчера по-русски сказал, что я ему нравлюсь и после войны он приедет за мной и увезет в Австрию.
-А ты что ответила?
-Я сказала, пока война кончится, я уже выйду замуж за русского летчика.
-Почему за летчика, лучше за моряка, он всегда будет в море, а ты будешь ходить в кино и в театр каждый день, никто не будет мешать.
-Так будет скучно, - сказала Лена, зевая, - летчик много денег получает, мы будем хорошо жить.
 И мы крепко уснули под утро.
   Мы поздно проснулись. Мама уже ушла на дойку. Наши мадьяры уже были в готовности. Они ждали указаний немецкого командования. Все выбритые и красивые. А нам не хотелось кушать,  мы нажарили семечек и лузгали. Они увидели семечки и разразились громким смехом:"Вы кушать "сталинский шоколад"?"- сказал тот, который знал немного русский язык, он рассказал на ломаном русском, что везде знают, во всем мире, что русские вместо шоколада грызут семечки. Мне было обидно, что они смеются над нами:"А вот немцев мы все равно прогоним..." - сказала я. Они промолчали, только "тот же" на русском и немецком языках сказал:"А мы тоже знаем, что Гитлеру капут." Мы с Леной переглянулись, уж не в ловушку ли они нас загоняют? Но, другой тож же повторил:"Гитлер капут." Говорили они, конечно, тихо, чтобы никто с улицы не услышал. Но мы видели по глазам, что они искренне рады, что могли вслух сказать нам эти слова, за которые их бы повесили, если бы немцы услышали. Они что- то говорили на своем языке между собою. Мы же не знали, что на Гитлера уже покушались, а они все знали.
   Когда они выходили от нас, тот самый сказал, что такое красивое лицо не надо показывать немцам, и посмотрел на Лену. Когда сели на мотоциклы, то помахали нам руками. А мы боялись им помахать, а что скажут наши соседи, что мы предатели?
  Да, семеро австрийцев произвели на нас большое впечатление. Конечно, мы все маме рассказали от  начала до конца. Она очень удивилась. Но с этого дня она заставляла Лену вымазывать сажей лицо, чтобы немцы не позарились на ее красоту. Мы стали прятать Лену в скирде соломы, а потом в сарае. Слухи о том, что немцы то там, то тут насиловали девочек и девушек, расходились моментально. Мы всегда были начеку, чтоб спасти нашу Лену. Мы носили кушать ей в сарай.
   После мы часто вспоминали этих солдат и Лена, смеясь, говорила:"А ты, Галя, хотела им иголки в темя воткнуть, а они оказались против Гитлера." Я немножко конфузилась, но все таки отпиралась:"Конечно, они в тебя влюбились, вот и признались."