Реквием по цветам

Переход пропах смертью.
Плывет тяжелый, печально-радостный, неясный запах стоячей воды, гнили, увядания. Умирают цветы.
Выставлены в вазонах трупы бархатных роз, трупы гвоздик, трупы тех вездесущих оранжевых цветов-солнц, имени которых я никак не запомню. Идет торговля мертвой красотой.
Стебли в руках, поникшие листья, раскрывшиеся – слишком – бутоны. Цветочные трупы переходят из вазона в широкие ладони, из этих ладоней – в тонкие наманикюренные пальцы. По цепи: трупы – деньги (этот вечный эквивалент человеческих усилий) – что? Благосклонная улыбка? Возможность дотянуться до этой улыбки губами? Доступ к телу?
Зачем?
Плывет по переходу запах смерти. Все сильнее, все ярче. Обостренное, больное восприятие: умирание, затихающая боль, глухой, безнадежный ужас. Смирение.
Зачем?
Ритуал соблюдается неукоснительно. Одна, другая, третья. Белая, алая, букет. Поцелуй, постель, не звони больше. Утрирую? Да, возможно…
Возможно. Возможно, их ждет застолье, долгая жизнь, дети, внуки. Привычка, старость, дряхлость, усталость ума. Возможно, – застолье, год-другой в одной постели, а потом – потом другие постели, другие тела, другие цветы. Банальное убийство одной красоты в обмен на обладание другой. Только чтобы соблюсти ритуал. Только чтобы казаться не хуже других.
Чтобы казаться.
Раз за разом все мы совершаем одну и ту же ошибку: хотим казаться чем-то большим, чем-то значительным, чем-то особым. Казаться. На то, чтобы быть, не хватает ни сил, ни умения, ни желания. Силы можно найти. Умения можно освоить. Если будет желание. Но зачем напрягаться, если его нет? Если вид заменяет суть? Если так делают все и всегда?
Все и всегда.
И, в результате, – тысячи, миллионы людей-автоматов с одинаковыми кнопками «вкл./выкл.», с одинаковым принципом действия, с одинаковыми движениями, взглядами, вкусами, и нужно только нажать на кнопку, чтобы получить нужный результат. И так легко это делать, так легко управлять автоматами, – красивыми, интересными, но такими похожими, – так возмутительно легко, что хочется перерезать связавшие их провода условных отношений, похожие на слабые стебли: идите, куда хотите, творите, любите… Будьте.
Будьте, черт вас подери!
Не слышат. Не услышат.
Эти стебли не так беззащитны, их не перережешь, не перегрызешь: изранят насмерть и снова срастутся, и не останется даже следа там, где только что ломались о них ножи и зубы. А если и совершишь невозможное, то выживут ли такие цветы-автоматы без корней, без прежних связей, без привычной, уютной условности?
Надо родиться без корней, чтобы пережить такое? Нет. Надо просто сделать выбор. Понять, кто ты есть, почему и зачем.
Хочешь задать вопрос? Догадываюсь, какой.
Нет, я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Стою себе в переходе, пропахшем смертью, жду чего-то, и мимо меня счастливые пары несут трупы цветов. Очередной ритуал соблюдается, и плывет тяжелый, печально-радостный, неясный запах стоячей воды, гнили, увядания. Идет торговля убитой красотой.