Кургинян разбушевался

Кургинян был и раньше, но выпрыгнул как феномен, как «что-то» он в конце 2010, но особенно в 2011, когда он стал на фоне всенародной поддержки его идей и умонастроений  транслировать в Интернете «Суть времени».
            По той или иной причине он раньше не читался.

Но сейчас мы попробуем остудить одну из важных, но на наш взгляд несколько «кара-мурзовых» тем, присутствующих в «гипертексте» Кургиняна. Эта «тема» - его «научно-конспиралогическое» разоблачение «войны без войны» Бжезинского, то есть, всем известного развала СССР  как спецпроекта ЦРУ.
«Всё так да не так», - начнем с такой вот прибаутки.
            Всё-таки не смотря на попытки выстроить некую параполитику, отличающуюся от конспиралогии, у него получается  та же эмоциональная политпаника. Он требует не сводить историю только к действиям спецслужб, но всё-таки чуть-чуть сводит. Во всяком случае, такое впечатление производят его «Качели».
А можно ведь и вообще не вошкаться с этими «элитологией» и «спеупроектологией».
            С ними вольно или невольно мы преувеличиваем некий успех ушлой и умной Америки, если соглашаемся с утверждением Кургиняна, что русский-советский народ и его интеллигенция в пору Перестройки попали на удочку «общества потребления», спущенного нам цэрэушной промывкой мозгов. Я попросту свидетельствую, что дело не в этом. Поддержка Горбачева и Ельцина зиждилась на усталости и неестественности советской авторитарности. Для очень-очень многих это было «в лом». Они-мы уже не верили ЦК, Политбюро и иже с ними (и были, как оказалось, очень правы). Но коллективного сознательного и бессознательного хватило лишь на «мы против», «мы ждём перемен».  Такой чисто негативный и упрощенный посыл был, увы и ах,  картбланшем для «криминальной революции», «дерьмократии», «прихватизации», потери трети территории, остановки половины промышленности, разгула преступности, наркомании, проституции,  армии беспризорников, моральной деградации и так далее.
Всё это вполне умещается в закон Питирима Сорокина, который гласит, что в «переходный период» (как бы мы его ни называли «первоначальное накопление капитала» или как-то ещё) происходит беспредельная «разруха»:  в парадных воруют калоши, появляются беспризорники, проститутки, бандиты, мошенники, молодчики, конфликты, всяческая нестабильность, разные элементы гражданской войны и так далее. 
Историческая идея 90-х была не в «приватизации» Ельцина-Гайдара. И, конечно же, не об этих переменах пел Цой.
Может быть, параполитика Кургиняна нужна и полезна, но нам кажется, что нужно начинать не с неё (хотя Кургинян, кажется, начал с неё),  а со Сверхмодерна. То есть, внутренне, зародышево в 1985 началось нечто очень позитивное. Внешне оно проявлялось только в  «МЫ ПРОТИВ», но это не значит, что внутреннее не росло и не развивалось. Под внутренним мы понимаем то , что Кургинян называет «достройкой». Нужна была иная идеология. «Долой совок», «Да здравствует капитализм», «Деидеологизация» были суррогатом требуемой идеологии. Возникнуть в недрах советского общества такая полноценная здоровая идеология «достройки» не могла, а наивное ожидание общества, что демократических преобразований вполне достаточно, были вполне естественным и радужная перспектива казалась вполне убедительной убедительной...
 
Итак, в 18-19 веках в России возникает некая АЛЬТЕРНАТИВА: общество развивается, но не порывает с традицией.
После Октября  возникает «Красный Египет».  Мы видим индустриальную русскую АЛЬТЕРНАТИВУ. Государство в лице большевиков не только сохраняет общину, но даже её модернизирует, даёт общине образование, делает общину индустриальной, и предпринимает попытки сделать «общиной» всё государство.  Но «гегемоном» в СССР  остается узкая прослойка даже уже и не «партийных», а членов партийного руководства, вокруг которых вырастает советская элита.
К 80-м годам эта советская элита изменила свою изначальную природу. «Простые» люди продолжали входить в эту элиту, но принцип вхождения  уже не сводился  к коммунистической идейности. Принципами теперь были: блат, кумовство, коррумпированность, карьеризм, конформизм и в конце концов коррупция. 
На обыденном языке такой коммунизм этих квазипсевдокоммунистов назывался «формализмом».  Но внутри были гораздо более гнусные процессы, чем «формализм», «консерватизм», «вульгарность». Внутри были низменные инстинкты, алчность, презрение к народу и стране, готовность к предательству, буржуазность.
Наступала пора какой-то иной и более глубокой АЛЬТЕРНАТИВЫ.  АЛЬТЕРНАТИВЫ, не теряющей связи с обществом, не обрекающими большинство общества на «дешевую рабочую силу» для строительства этой «светлой» АЛЬТЕРНАТИВЫ.
           ПЕРЕСТРОЙКА была «первым блином» этих родовых хваток «НОВОЙ РУССКОЙ АЛЬТЕРНАТИВЫ».
          Постсоветское 20-летие напоминает затянувшийся Февраль. «Царь свергнут», а перемен всё нет. С обществом сложнее, чем с человеком. Не совсем понятно, что происходит: то ли агония старца, то ли болезнь младенца. Но в любом случае – это  «смута».
Всё плохо и неспокойно в Датском королевстве, но образовываться, прозревать, структурировать, концептуализировать наше бытие мы начинаем. Общество начинает как бы с самого начала. Как Будда садится под дерево бодхи. Люди вокруг не понимают самых простых вещей, они даже не понимают, что можно «думать». Как это? В  языке нет  адекватного слова: под «думать» они воспринимают таблицу умножения или  алгебраические задачки. Будда говорит: сядьте поудобнее, прикройте глаза, но не полностью, расслабьтесь, потом появятся в сознании образы, и вот эти образы что-то вроде того, что значит «думать». Думать совсем не сложно, «гипноз цивилизации» мешает, цивилизациях шевелит у нашими мозгами как марионетками, мешая «думать».
Хотя  принято говорить о философской деградации, но у Зиновьева, Кара-Мурзы, Лимонова, Дугина больше последователей, чем у советских Ильенкова, Мамардашвили, Лотмана и т.д. Философской литературы в книжных магазинах тоже на порядок больше. Конечно, больше и гламура, и всякой несуразной «антиосоветчины», всякого рода «дезинформаций» и «идейный манипуляций».  Но также общество прозревает насчёт общих политических реалий. Раньше для советского человека капитализм был «забугорной мифологией», теперь он видит- чувствует его на себе, ощущает «запах серы» своим носом.
Раньше очень сложно было разобраться с тем, что такое «элита». Официально обществом «управлял» класс рабочих и крестьян через его надстройку компартии и советского правительства. Перестройка прошла, кстати, под лозунгом смещения этой на самом деле не существующей власти рабочих и крестьян. Теперь мы понимаем, как они «пилят» и «откатывают». В СССР мы видели лишь то, что Леонида Ильича «вставная челюсть», а про  цеховиков теневой экономики даже и не подозревали, мы даже не знали сколько зарабатывают Райкин и Пугачёва, раньше был смутный скепсис, приукрашенный агитками «Голоса Америки». Факт, что позднесоветский нонконформизм в годы перестройки  не исчез. Так или иначе, но нет «естественно-простонародного» желания у «безумной толпы» прославлять «Царя» Ельцина, «Царя» Путина и тем более Медведева.
То есть, от эмбрионального почти невидимого развития в 80-90-ые годы Россия переходит к поиску концептов на рубеже веков. Народ выстраивает свою философию, которая совсем не та и не така, как на поверхности. Он говорит: «Сталина на вас нет!», «дерьмократы», «прихватизация», «америкосы». За этим фольклором уже вырисовывается понятийный философско-политический аппарат. Кургинян и другие эту народную философию оформляют. Получается перспектива Сверхмодерна.
Сам Кургинян говорит, что идеологическое ЯДРО нового управляющего страной класса нельзя строить быстро и неаккуратно. Враги и малообразованные друзья могут всё напутать-перепутать.

ПЕРВОРОДСТВО.

У России есть «первородство». Иногда считают,  что первородство, национализм  обществу и правящему классу надо просто внушить. Внушать, наверное, нужно. Но если почвы под нашими идеями нет, внушения не сработают. Почему, почему эти русские отвергают «модерн»? Потому что русские «народ-богоносец»? Почему мы «строители первой страны социализма»? Потому что русские «народ-марксист»? В связи с этим возникают два вопроса. Так ли это? Хорошо ли это?
        Россия находится между белой Европой, желтым Дальним Востоком и смуглым Югом. Россия – анти-остров, анти-оазис, территория этнического синтеза. Россия возникла на самой крупной экуменической равнине. Её бескрайние просторы, отсутствие естественных границ сделали её местом появления развитого, отличающегося так называемой флективностью индо-европейского праязыка. Скорее всего, праславянский и пра-индоевропейский язык – это одно и то же. Северный, «рискованный»  характер русского ареала обуславливает также и экзогамный (т.е., комплементарный)  характер социальных отношений (причин для сотрудничества больше, чем для конкуренции). Равнинность, большая территория, северная редконаселенность, большая протяженность сухопутных границ,  поздняя в сравнение с соседями государственность. – всё это  заставляет русское государство создавать интегрию (империю, где вовлекаемые в империю народы не дискриминируются, а интегрируются, то есть не только получают права культурной автономии, исповедания своей религии, но получают порой даже более льготные условия  своих обязательств перед имперской властью, чем народ-держатель).
  Геополитическая ситуация, в которой находится Россия, такова, что это именно то место, где есть оба условия  для осуществления СВЕРХМОДЕРНА ( Кургинян делает сильный акцент на алармизме, на катастрофичной панике, на ужасе от того, что будет, если мы этого не сделаем, сверхмодерн лишь скромно выглядывает из-за этой паники). Одно условие: общество модернизировано, т.е. образованно, опытно исторически, достаточно  структурировано, идеологически мобильно. Другое условие, хорошо подмеченное Кургиняном: Россия не разорвала своих священных уз с коллективизмом Урстаат (русская ментальность всё ещё держит в себе общину»).
«Теория Урстаат»  состоит в том, что в глубокой древности, точнее сразу же как в некоторых районах ойкумены первобытное население сгущалось, сразу появлялось первичное предгосударство. Человек, обладая разумом и не обладая институтами порабощения, создавал Урстаат, который был «коммунизмом» и не перваобытно-общинным как у Энгельса и Моргана, а «коммунистическим обществом-государством», котором  возникали формы кооперации, где народ доверял своей священной верхушке осуществлять полезные ииновационные проекты, и общество цвело, «золотилось», создавая великие «царские» чудеса. Этим «чудесам» не мешали идеологические институты, культивирующим регресс и консерватизм. Их пока не было.Это был первичный, нечаянный, неосознанный, зыбкий, но «настоящий»  КОММУНИЗМ. Со временем под влиянием деградированных «чужых» изгнанных групп Урстаат трансформируется в деспотии и рабовладельческие государства.  Первобытно-общинный строй по Моргану и Фрезеру – детство человечества. Но в логике теории Урстаат первобытный строй «дикарей» - это инвалидная, деградированная, «одичавшая» периферия Урстаат, который в сущности был первой формой существования человечества.
Но процессы происходящие в изначальном экуменическом центре (видимо, Месопотамия или Египет) позже могли повторять и сохранять зыбкую ситуации Урстаат на периферии ойкумены. Миграции в северном направлении происходили  в позднее время, и община русской равнины складывалась как нечто принципиально более сложное, чем «дикари» Африки, Австралии, и джунглей Амазонии. И веками догосударственное славянство и праславянство существовало рядом с «цивилизованными» соседями. Веками  славяне, финно-угры и тюрки русской равнины сохраняли свой общинный Урстаат (негосударственное государство, называемое в марксистской историографии «военной демократией»), и, не желая подражать соседним империям, королевствам и каганатам, они удерживали военный паритет с соседями, но сохраняли при этом свой дружинный быт, где царил закон «помочи», где знали «пиры на весь мир», где вместо иерархии был РОД и вопросы решало ВЕЧЕ. Могущество этого народа Поля и Лесных полян составлялось тем, что их язык охватывал большие территории и большие массы населения. Их (нас) было много, и в отличие от аборигенов Новой Гвинеи, обитателей джунглей Конго они (мы) говорили на диалектах одного языка, что позволяло славянам (наряду с другими причинами) сохранять свою «варварскую» независимость.
                Русская культура в эпическом описании своего зарождения сохранила память о   дружине воинов, казачьей вольнице, о народной основе своего мира.  Слово «рос», как мы уже говорили, восходит к корню рос/рост, родственному в свою очередь корню род/рожд. То есть, РУССКИЕ или РОСЫ – это «родцы» (ср. «инородцы»), РОДНЯ, один РОД. Это родство могло означать не только родство по крови, но и родство по РОДИНЕ. Сам аристократизм с его благоРОДством  восходит к древнему быту, центральной идеей которого был РОД. В этом отношении «первоРОДство» есть принадлежность к ОБЩЕСТВУ, коммунистическому мышлению также и в прямом смысле слова.  «РУССКИЕ» ещё и этимологически  обладают «первоРОДством».
            То есть, Кургинян зазвучит острее, если центральный пафос перенести с идеи «метафизической катастрофы» (мне кажется, что в его проповеди «метафизическая катастрофа» звучит как главная идея) на идею РУССКОГО АЛЬТЕР-МОДЕРНА или СВЕРХМОДЕРНА, более конкретная сущность-содержание которого есть КОММУНИЗМ, но КОММУНИЗМ без формализма, ортодоксии, начетничества и тоталитаризма. 
В определенном смысле он и сам уже переносит эти акценты. Ему не может быть непонятным тот простой факт, что негативные, отрицающие «зло» проекты, такие  как борьба с « десталинизацией» - это одно, а позитивные, утверждающие борьбу-действие во имя СПАСЕНИЯ и ПОСТРОЕНИЯ – это уже другой коленкор.
Прыжок из выхолощенного,  бюрократического социализма в ДОСТРОЕННЫЙ «ЧИСТЫЙ» СОЦИАЛИЗМ-КОММУНИЗМ  не мог произойти без  этой «ямы-обвала». Советский историк и социопсихолог Б. Поршнев показывал, что первичное наиболее простое состояние сознание это – суггестия. Потом происходит контр-суггестия (ходульная «советчина» сменяется антисоветчиной), а лишь третьим шагом наступает контр-контр-суггестия, нечто сложное, реально разумное, здоровый синтез. Эта «контр-контр», конечно, схемка. Но тут важный смысл: дело не в том, что постсоветская буржуазия застряла в «периоде первоначального накопления капитала», а в том, что постсоветский КОГНИТАРИАТ  застрял в фазе контр-суггестии, в туполибероидном дебилизме. Вряд ли проповеди Кургиняна излечат «сванидзеизм», но они могут дать толчки и элементы для новых философских концептов, которые разбудят новые культурные движения, а те в свою очередь  вылечат однажды и «свандзеизм», и «навальнизм», и прочую «новодворковщину».  Не обязательно вылечат «это» у самого исторического СВАНИДЗЕ, но главное - у общества, у подавляющего большинства простых рядовых СВАНИДЗ.